- Ребята, а вам не кажется, что использовать человека вслепую - не самый лучший способ добиться от него ощутимых результатов? - совершенно взбеленился я. Да чёрт возьми, что это за новости такие? Взяли, выдернули и тасуют по мирам как им того пожелается. Есть у них хоть какие-то права человека, в конце-концов?
- Ты можешь сколько угодно негодовать, только позволь задать тебе один вопрос: ты действительно думаешь, что вдоволь прооравшись возбудишь во мне острый приступ совести, я тут же устыжусь и выполняю любые твои желания? - с неподдельным интересом уставился на меня гость, будто бы вопрос не был риторическим и действительно требовал ответа.
Я понял, что извиняться передо мной и впрямь никто не будет, посему было бы логичным засунуть требования сатисфакции куда поглубже и по максимуму использовать факт явления сего субъекта пред мои очи.
Впрочем, это совершенно не уберегло его от сарказма.
- В таком случае, может быть, огласите весь список запланированных действий, по поводу которых на меня возлагают надежды? Какие ещё штуки должна совершить дрессированная обезьянка, прежде чем получит в награду пару бананов?
- Вот почти деловой разговор, - усмехнулся правым уголком рта мой собеседник, - пассаж про обезьянку весьма точен, потом сможешь убедиться насколько попал в десятку, просто ткнув пальцем в небо. Я, кстати, затем и явился, чтобы обозначить тебе направление деятельности, а то уткнешься в тупик, да так и заглохнешь, столько усилий насмарку. Если тебе интересно, - внезапно сменил тон на гораздо более быстрый и деловой, - то настоящий Трин никого не убивал, его подставила собственная жена.
- Он женился? - помимо воли вырвался у меня вопрос, едва ли это обстоятельство требовало сейчас внимания, - На моей девушке?
- Нет, - отмахнулся тот, - эту он бросил в ту же минуту как с ней пересекся, тебе ли не знать, насколько она визгливая особа. Его окрутила видавшая виды аферистка, после того как он получил наследство после смерти твоей матери.
- Как? - непроизвольно раскрыл рот я. Мама умерла? Да, мы не слишком часто общались в последнее время, да, после смерти отца ей было на меня наплевать, но... но это же моя мама, я всегда знал, что могу ей позвонить или даже приехать и вот теперь...
- Давай ты потом погорюешь, ладно? - прервал мои размышления товарищ, - Будучи в чужом мире ты, между прочим, ни разу о ней не вспомнил, так что давай оставим социально принятые эмоции на попозже, чего-чего, а досуга у тебя здесь предостаточно. Ну так вот, новоиспеченная женушка рассчитывала исключительно на деньги, поэтому через весьма непродолжительное время убила своего любовника, обставив это таким образом, чтобы всё указывало на твоего заместителя. Ну а он вместо того, чтобы грамотно отрицать обвинения и нанять адвоката, стал кричать о своей принадлежности к другому миру, требовать немедленно его туда переправить и сыпать неоспоримыми доказательствами собственного происхождения. Несложно догадаться, что к нему направили психиатра, который поставил диагноз расхожего психического заболевания. Не спорю, чтобы его запереть здесь навсегда с врачом хорошенько поделились, поэтому к заключению не подкопаешься, хотя были сомневающиеся. Но, собственно, супруге было все равно находится благоверный, в тюрьме или в лечебнице, главное, чтобы не мешал тратить денежки. Мама твоя погибла в автокатастрофе вместе с мужем и его детьми, так что ты –единственный живой наследник двух состояний. Даже трёх, из денег, которые остались после смерти твоего отца тебе же почти ничего и не перепало. Ну так вот, то что Трин оказался здесь, а ты совершенно перестал заниматься собственным развитием и сподвигло нас поменять вас обратно. Всё это было тебе рассказано затем, чтобы не тщил себя надеждой каким-то образом отсюда выбраться. Если так и случится, то вряд ли долго пробудешь на свободе, примерно до первого пересечения с полицией, а не мне рассказывать, как часто ваши служители правопорядка требуют документы при любом намеке на что угодно.
- Так что же от меня в итоге требуется? - мрачно поинтересовался я, когда в монологе незваного гостя наметилась пауза, - То, что в родном мире ничего хорошего меня не ждёт я уже понял. Я, собственно, на него не слишком и рассчитывал. Что я должен сделать, чтобы вернуться туда, откуда меня выдернули?
- Развиваться, - пожал плечами он, - Поэтому тебя вообще отправили туда и поэтому вернули обратно. Видишь ли, здешние условия воспитания и привитое мировоззрение делали на твоих способностях огромный жирный крест, вот тебя и поместили в гораздо более благоприятную среду. Ты наверняка заметил, что слишком легко принял как новые условия, так и собственную магичность, внутренним разумом достаточно отчётливо чувствовал нечто родное, то, чего не понимал, но на уровне подсознания весьма хорошо ощутил. Правда вопреки предположениям, - обличающий собеседник скептически окинул взглядом мою фигуру и прищурился, - вместо магии, которой у тебя раньше не было, ты занялся личной жизнью, которой мог с успехом заниматься и здесь. Любовь хороша, не спорю, но покуда ты был несчастен, то хоть как-то шевелился в заданном направлении, а как все мечты сбылись, то и вовсе рисковал остановиться на всю дальнейшую жизнь.
- И в какую степь я должен развиваться? - внутренне холодея, спросил я. Если там я слишком счастлив, чтобы исполнить некое предназначение и достигнуть невообразимых высот, а тут как раз ничем не занят, то логично оставить меня здесь на веки вечные, разве нет? Только зачем и кому я нужен развитый донельзя? Какие-то всемирные магические спецслужбы таким образом вербующие новых агентов?
- Идиотское предположение, - скривился незнакомец, - американцев хлебом не корми, дай навесить всех собак на какие-нибудь гос инстанции да ещё и припечатать обвинением, что от рядового обывателя, дескать, скрывают всё самое интересное. Ты будешь смеяться, но инициатором всего, что с тобой происходит являешься ты сам. Нет, не пытайся понять, может быть потом, через пару жизней... Ладно, заговорился я что-то, пожалуй пора и честь знать.
Голова буквально шла кругом от обилия информации и совершенно не хотела складывать элементы мозаики воедино, мельтеша перед внутренним взором обрывками фраз вперемешку с истеричными выводами.
- Стойте, - испугано выкрикнул я, переполошившись, что он сейчас исчезнет, а я останусь в полном неведении по поводу того, что конкретно от меня требуется, - так я всё-таки могу туда вернуться? Что мне нужно для этого сделать? Или путь закрыт на два оборота?
- Всё возможно. Ты вполне можешь вернуться обратно, для этого тебе нужно всего лишь... - и таинственный гость вместо окончания фразы растворился в воздухе.
Я оторопело уставился на то место, где ещё пару секунд назад был иномирный переместитель, не в силах поверить, что меня оставили вот так, без ответа. Сволочь, чёрт возьми...
- Видел бы ты свою физиономию, - раздался голос откуда-то из-под потолка, - скажу я всё, скажу, не истери. Как разовьешь до совершенства способность настраиваться на людей, так и вернём тебя в вожделенный мир. Проверкой будет являться полное описание дня того парнишки, который к тебе приходит, кстати, острый приступ человеколюбия возник у него не случайно. Тебе нужно полностью воспроизвести перед глазами его день от того момента когда он открывает глаза до той секунды, когда закрывает. В сны так и быть пока лезть не надо. Цени и радуйся, нечасто народу выпадает такая роскошь, как четкая конечная цель, остальные справляются как-то и наобум.
- Премного благодарен, - процедил я сквозь зубы и, вздохнув от откуда-то навалившейся дикой усталости, полез на кровать.
Ночь (день?) прошла муторно, я впал в какой-то полусон-полубред, проходя по самой кромке между явью и нет, постоянно сваливаясь в то или иное состояние. Мне мерещились какие-то помещения, якобы бродил за вверенным мне парнем, но пейзажи, которые то и дело открывались перед моим внутренним взором, заставляли серьёзно усомниться в том, что вижу что-то реальное. Хотя бы потому, что вряд ли мой наблюдаемый действительно после работы отправляется кормить бегемотов.
Окончательно проснувшись и решив больше не искушать судьбу, я встал, сходил в туалет, плеснул в лицо холодной водой из раковины и снова улёгся в постель. На этот раз работать.
Дело продвигалось сложно, если вообще как-то продвигалось, пытаясь почувствовать парня, я видел какие-то картинки, что поначалу меня очень сильно обнадёжило, я решил – справиться будет достаточно просто, но спустя какое-то время лживой уверенности меня вдруг полоснула мысль, что всё виденное мной всего лишь фантазия, понукаемый намерением мозг просто дорисовал вокруг образа мальчишки некий антураж, который, как мне кажется, его окружает. Для подтверждения я попробовал вернуться в предыдущую комнату, и когда у меня не получилось, то понял, что прав.
Разочарование было острым.
Самым сложным было то, что я понятия не имел с какого конца браться за это дело, но что-то мне подсказывало, больше инструкций я не получу, значит нужно было обходиться с тем, что есть.
Когда парень пришёл ко мне убраться и накормить, я впивался в него глазами, стараясь запомнить как можно больше деталей, хотя как бы мне это помогло, интересно.
- Как тебя зовут? – тихонько, потому что моя единственная связь с миром до ужаса пугалась, что по громким звукам из этой палаты кто-нибудь прознает о моём непревращении в ничего не соображающий овощ.
- Рауль, - шёпотом и почему-то недовольно ответил он, - не надо разговаривать, молчи.
Ладно, молчи так молчи. Была идея узнать о нём побольше, как живёт, чем интересуется, куда ходит после работы, но это мысль я отринул, так вероятность того, что я додумаю всё случившееся, станет ещё большей.
Я работал. Со временем стал филигранно следить за парнем по больнице, чувствовать в каком он настроении (он, кстати, оказался довольно оптимистичным, так и лучше, тем, кто с улыбкой смотрит в будущее живётся гораздо легче), какие намерения его посещают, в какие кабинеты заходит, нравится ли ему то что он делает прямо сейчас или нет. Детали в плане картинок давались весьма слабо, но уже более менее прорисовывались. Гораздо сложнее было понять, что происходит с Раулем после того как он покидает рабочее заведение. Мир за пределами этой скорбной юдоли был слишком мне незнаком, я не знал ни в каком городе нахожусь, ни какое сейчас время года, мне невдомёк было обретаемся ли мы за городом либо же совсем недалеко кипит жизнь, люди спешат на работу, расположены банковские здания и прочие атрибуты больших мегаполисов.
Я не знал, а почувствовать не мог. Точнее нет, услужливый мозг тут же подсовывал мне какие угодно придумки, только я уже выработал внутренний метроном раз за разом безутешно констатировавший – не то.
Мне чего-то не хватало, может веры в то, что я вообще это могу, может спокойствия, ведь перед этим следить за парнишкой я стал от зубодробительной скуки и мне, по сути, было совершенно всё равно, получится у меня или нет?
Может так и надо? Я слишком привязан к результату, намертво, до дрожи в стискиваемых кулаках хочу, чтобы получилось, сержусь на себя за очередную неудачу, ведь всё это отделяет меня от неё ещё на день, ещё на маленький, но важный отрезок времени, отдаляет, увеличивает тревогу, без толку терзает меня эмоциями и гневом на ситуацию, с которой я ничего не могу поделать.
Нужно забыть. Просто отринуть всё громаднейшее желание, жажду успеха, вычеркнуть из памяти то, ради чего я пытаюсь это сделать.
Так и сделаем.
Я лёг и прикрыл глаза.
Естественно, сразу у меня ничего не получилось, заполошный мозг совершенно не хотел соглашаться с новыми условиями и то и дело подкидывал мне какую-нибудь тревожную мыслишку или рисовал очередные лживые картинки, не имеющие ни малейшего сходства с действительностью.
Я очень долго учился выключать голову, расслабляться, сосредотачиваться на дыхании, как вычитал когда-то давным-давно в позапрошлой жизни в одной брошюре с медитациями, куда и заглянул-то исключительно потому, что чего-то ждал, а в месте, где находился больше ничего другого, годного для чтения не оказалось.
Несколько дней, которые я, наконец, догадался отмерять по приходам Рауля я занимался исключительно тем, что пытался отучить собственные мозги, привыкшие анализировать всё с утра до вечера мешать мне чувствовать при помощи какой-то другой своей части, но данная невозможность всё-таки мне покорилась.
Голос разума становился всё тише, он постепенно сдавал позиции и уже не так отъявленно бомбардировал меня новыми додумками, теперь мне удавалось поймать некие смутные ощущения и за пределами больницы. Это имело больше сходства с впечатлением, неким срезом его внутреннего состояния, чем рождало картинки или знания, будто бы прислушиваешься к очень далёкому, но эмоциональному разговору, сам факт беседы неоспорим, но вот что конкретно говорят, никак не удаётся расслышать.
Но, по крайней мере я уже более менее мог осознавать, что после работы Рауль чувствует себя гораздо комфортнее, чем во время неё (было бы странным получить другой результат), перед самым сном его состояние довольно уныло, а вот просыпается он, как ни странно вполне бодрым и готовым к новому дню.
Прошло ещё немало времени, пока мне удалось дополнить мозаику всё новыми и новыми деталями, теперь я знал, что вечерняя тоска связана с одиночеством, когда за окном темнело, Рауль слишком уж остро ощущал, что у него нет девушки, но в то же время постоянно контактировал с кем-то, кто вызывал у него довольно тёплые, но всё же совершенно другого характера ощущения. Постаравшись прочувствовать этого человека я понял, что им оказалась его мама.
Я теперь мог отличать с кем взаимодействует мой наблюдаемый, с начальством, коллегами или пациентами, чувствовал тонкие нити интереса, когда он пересекался с девушками, определяемыми ним симпатичными, понимал, когда неверная дымка алкоголя застилала его разум, делая ещё веселее, ещё бесшабашнее. Деталей стало больше, но я по-прежнему ничего не мог увидеть.
До одного определённого момента.
Был день перед выходным, я определил это по тому, что Рауль принёс мне двойную порцию еды (что со мной будет, когда он соберётся в отпуск, я постарался не думать), а покинув скорбное здание своей работы, он был необычайно радостен и улыбчив. Потом очутился в целом облаке каких-то чрезвычайно приятных энергетических поглаживаний в ходе которых было такое впечатление, что парень сейчас просто-напросто взорвётся фейерверками от переполняющего восторга. День рождения у него что ли, - подумал я, - о котором на работе никто не знает, потому что иначе радостные эмоции от поздравлений были бы и в клинике. Потом пошёл в ход алкоголь, отдававшийся и в моём собственном теле некой неверностью восприятия, а потом…
Резко, очень отчётливо, мощно и сильно по его позвоночнику пронеслась огненная эмоция и я вдруг увидел.
Неясно, расплывчато, но довольно узнаваемо перед моим мысленным органом зрения возникла колеблющаяся комната, должно быть бара, множество людей и сам Рауль, с упоением целующий какую-то заливисто смеющуюся несмотря на занятость губ, блондинку. Я услышал шум, громкую неразличимую музыку, голоса, тщетно пытающиеся перекричать, но создающую ещё большую какофонию и даже почти почувствовал запах этого места, но главное, я видел! Правда, несколько удивился тому факту, что вижу не совсем не его глазами, а далеко со стороны, но, по сути, это было неважным. У меня получилось!
Мелодия нервно ходил из угла в угол маленькой комнатки, которую ей помог снять коллега, даже заплатив за первый месяц из собственного кармана. Элира испуганно следила за матерью и не могла определиться, то ли сидеть тихо, то ли громогласным плачем выразить тревогу от этого её непонятного состояния. Наконец, девушка решилась и, несмотря на то, что на счету денежных средств было кот наплакал, всё-таки набрала телефонный номер.
- Здравствуй, Трин, - неровным голосом произнесла она.
- Привет, Мила, - раздался из трубки радостный голос бывшего друга, - как дела, как устроилась? Позовёшь на новоселье?
С трудом сдерживая эмоции, Мелодия сделала вдох, выдох, стараясь не упасть ни в одну из крайностей, не расплакаться и не разораться.
- Трин, мне очень нужна твоя помощь, - проговорила она наконец, - оказалось, что я беременна. Устроилась на работу, Элю отдаю няне, это плюс аренда почти полностью съедает то, что я зарабатываю, но понимаешь, теперь я не смогу работать. Там вредность, если я буду продолжать, то убью и себя и ребёнка, сама бы ещё выдержала, но беременной я не смогу.
- Мил, так при чём тут я? – голос стал не таким жизнерадостным, но всё ещё оставался расслабленно-спокойным, - обратись к тому мужику от которого забеременела и дело в шляпе.
- Я так и делаю, - почти зло выплюнула она в динамик, - я беременна от тебя, Трин.
- Не свисти, мы с тобой не спали. На что ты вообще рассчитываешь? Любая экспертиза докажет твою ложь.
- Нет, дорогой, - она уже еле сдерживалась, сжимая телефон побелевшими от гнева пальцами, - любой тест стопроцентно докажет твоё отцовство, беременна я от твоего тела, а какая в нём в тот момент находилась душа, такого не выявит никакая экспертиза.
- Ну ты и стерва, - раздражённо бросил собеседник, прекрасно осведомлённый о том, что по суду можно стребовать алименты ещё до рождения ребёнка, - в любом случае ничего тебе не обломится, не думаешь же ты, что я добровольно попрусь сдавать генетический материал на анализ?
- Этого и не требуется, у меня есть твои волосы, - перед тем, как её выгнали, Ойди забрала Тринову расчёску.
С той стороны телефона помолчали, но потом решительно выдали.
- Тест стоит хороших денег, которых у тебя нет, да и суд будет длиться долго, обратись к кому-нибудь другому, я совершенно не собираюсь решать твои проблемы, которые возникли от того, что ты спала с кем попало и вот что я тебе скажу, дорогая…
Звонок прервался, потому что на мобильном вышли все деньги.
- Какая же сволочь, - отчаявшись, Мелодия уронила голову на руки, рядом рыдала совершенно перепуганная Элира.