Солнце давно уже перевалило за незримый полуденный рубеж и медленно клонилось к закату, заливая просторы Поднебесного мира золотистым светом.
Удлинились, стали более насыщенными тени, из низин потянуло вечерней прохладой.
По заросшим густым сосновым лесом Дорикским холмам едва приметной звериной тропой, петляющей по замшелым выступам скал между стволов многовековых деревьев, медленно пробирается небольшой караван.
Два всадника. Тот, что постарше, едет впереди, следом за ним три тяжело груженые вьючные лошади, замыкающим качается в седле на чалой кобыле ещё совсем молоденький юноша с подбитым глазом.
Их путь, пролегающий по холмам параллельно Андаланскому тракту, не лёгок, но эти двое стараются держаться подальше от проезжих дорог и явно не горят особым желанием неожиданной встречи с посторонними.
Дорикские холмы не самое лучшее место для путешествия, а для мужчины и юноши с подбитым глазом пребывание здесь вообще смертельно опасно.
Устали и лошади, и сами седоки, но этот участок пути им необходимо преодолеть побыстрее, тем более с грузом, который сейчас везут их вьючные лошадки.
Вокруг чужие земли, и эти двое знают, что они тут нежеланные гости.
По правую руку сквозь лесные прогалы нет-нет, да и блеснёт в косых лучах солнца водная гладь широкой реки. Это Парна. Правее, скрытая от путников густым сосновым лесом, по долине вьётся мощеная камнем лента оживлённого Андаланского тракта.
Примерно в полдень, рискуя нарваться на патруль стражей, лесничего или артель грибников, маленький караван преодолел самое опасное и трудное место своего путешествия - Тирин.
Окажись на их месте кто другой, он наверняка попал бы в лапы тиринских стражей, но опыт и умение вожака каравана позволили им проскользнуть мимо города незамеченными.
Старший по возрасту всадник уже несколько раз проходил этот путь, причём из двух своих последних путешествий возвращался в свой родной Лигинтир с богатыми трофеями.
Укрываясь в сырых балках, перелесками, они буквально просочились мимо столицы Имперского союза. Но даже теперь, когда остроконечные шпили города уже исчезли из поля их зрения, оставшись позади, и караван затерялся в лесной чаще, они не могли позволить себе расслабиться.
В целом день удался.
Самый опасный участок пути почти преодолен. Осталось лишь пройти ещё несколько лиг по проклятым холмам, спуститься в долину, чтобы там пересечь Андаланский тракт, и всего через пару лиг выйти на старую, давно заброшенную дорогу, ведущую в Лакои.
Конечно, ещё предстоит долгое, многодневное путешествие, но это уже пустяки, лесная дорога по родной земле - безопасный путь домой.
Древер Гуни был чрезвычайно доволен собой. Он в очередной раз блистательно справился с непростой задачей, а главное, что его задумка удалась.
Он ехал домой с богатыми трофеями.
Когда вернётся в Лигинтир, то не просто в очередной раз утрёт нос завистникам, подтвердив заслуженную славу лучшего охотника за снорками - он войдёт в легенды!
Им будут восхищаться, а о его путешествии ещё долгие годы будут судачить в тавернах, может, даже и балладу сочинят.
Каждому известно, что во всём королевстве Лакои, да и не только в нём, не сыскать сноркера удачливее и профессиональнее.
Он превзошел всех, и теперь даже андаланские браконьеры ему в подмётки не годятся.
Впрочем...
Его триумф несколько омрачала идиотская выходка напарника, этого сопляка Дигана.
Прошлой ночью этому уроду, видите ли, вздумалось, воспользовавшись случаем, поразвлечься с одной из пойманных ими снорок.
Слава Кухулину, что Древер всегда отличался очень чутким сном и, несмотря на усталость, проснулся прежде чем хвостатая успела поднять визг.
Пришлось усмирять похоть сопляка с помощью кулаков.
Привстав в седле, Древер оглянулся на своего юного спутника.
"Рожу отвернул. Не нравится. Эко его скривило-то! А синяк под глазом хорош, сочный получился", - не без злорадства подумал он.
А вообще глупо вышло.
Он, профессиональный сноркер, и забыл о том, какие глупости совершал сам, когда только начинал заниматься этим опасным, но выгодным делом.
Самую первую свою добычу он попросту упустил из-за собственного любопытства и желания попробовать, каковы они, самки снорков.
Тогда Древер ещё не понимал, что отвар багряницы не настолько сильно погружает снорков в состояние оцепенения, в результате чего ему пришлось уносить ноги от стражей.
Ведь знал же, знал! Тогда уже знал, что в Имперском союзе все леса, где есть поселения снорков, охраняются лесничими и патрулируются отрядами стражей.
Вот и этот дурак Диган чуть было не погубил их, вздумав потешить свой интерес.
Древер вновь оглянулся на своего молодого напарника.
- Уже скоро тракт, готовься.
Диган кивнул.
"Молодой ещё, глупый, такие не то что на снорку, они на любую особь женского пола как угорелые кидаются. А ведь этот сопляк своего не упустит! - подумал сноркер. - Если прошлой ночью не вышло, так позже. Впереди ещё долгий путь, три ночёвки, не меньше. А с этим щенком был уговор, его доля - одна треть от общей добычи. Получается, что три снорки его. Имеет полное право делать с ними всё, что ему вздумается... Попортит, ведь попортит товар, гадёныш! Этих бы живыми довезти..."
Теперь, когда самый опасный отрезок маршрута пройден, в голове Древера всплыла навязчивая мысль, которая вряд ли пришлась бы по вкусу его напарнику.
Сноркер вновь оглянулся, чтобы взглянуть на Дигана.
- Передохнуть бы. Может, небольшой привал сделаем? - умоляюще промямлил тот.
Сноркер махнул рукой в сторону Андаланского тракта.
- Там! Пересечём тракт, потом всего пару лиг лесом, и на ночёвку остановимся.
- Ну, ненадолго. С самого утра в седле, всё болит, - гнусаво заныл Диган.
- Скоро вечер. Ты собрался в темноте через лес ломиться? - ответ Древера прозвучал для парня жестоким приговором.
Понимая, что спорить со старым сноркером бесполезно, он лишь досадливо поморщился, и дальше они ехали уже в полном молчании.
Таких, как Древер, кто в основном занимается отловом самок, сейчас остались единицы.
Большинство сноркеров жуть как не любят возни с живой добычей, предпочитая менее хлопотный промысел мускусных желез самцов.
Таких Древер презирал, считая их примитивными мясниками.
Никаких хлопот, никаких хитростей и мастерства. Главное, в ловушки снорков не угодить, а так нашел поселение, прибил, сколько успеешь, вырезал железы да оттяпал хвосты. Всё просто и быстро.
Ну да, из леса, где промышлял, придётся быстро драпать, чтоб стражам не попасться, а выбрался, так езжай себе спокойно, только мускус и хвосты припрячь понадёжнее: хвосты в двойной чепрак, а собранный мускус в размоченную баранью кишку - и за голенища сапог.
Конечно, риск есть, ведь если поймают, то не задумываясь тут же повесят на первом суку, а то и того хуже - на кол посадят.
Впрочем, туда "мясникам" и дорога.
Мир сноркеров таит в себе много опасностей, рискуешь всегда. Отправляешься на охоту или возвращаешься с трофеями, ты всегда должен держать ухо остро. Бойся всех!
Бойся стражей, бойся и своих собратьев по профессии, ведь конкуренты не упустят возможность выследить, куда ты направляешься, а в случае удачной охоты непременно нападут, чтобы убить и завладеть твоими трофеями.
В мире сноркеров подобные случаи не редкость, и такие успешные охотники, как Древер, всегда вызывают повышенный интерес у "стервятников". Именно поэтому он предпочитает заниматься безумно ценными трофеями, риск оправдан.
Спрос на мускус нестабилен и относительно невысок, он популярен лишь в землях Лиги, да к тому же Древеру известен весь путь от добытчика до аптекаря или парфюмера.
Конечно, и он сам не брезговал добычей желёз, но лишь по случаю. Древер Гуни профессионал высшего ранга, он не станет мараться.
Своё мастерство и приёмы охоты на снорков он довёл до совершенства, а опасности и сложности лишь подстёгивали его азарт.
В отличие от подавляющего большинства сноркеров, Древер никогда не считал снорков животными и не без оснований полагал, что именно такое отношение к объекту охоты является залогом всех его успехов. К своей добыче он относился даже более уважительно, чем к заказчикам, которых искренне презирал, считая похотливыми скотами.
Резко вскинув руку в предостерегающем жесте, Древер натянул поводья.
Некоторое время он внимательно вслушивался.
Диган дёрнул за верёвку, привязанную к узде идущей перед ним вьючной лошади. Караван остановился.
Не понимая, что происходит, юноша испуганно таращился на сноркера, вытянув шею.
Древер перекинул ногу через лошадиную холку, соскользнул с седла и подвёл свою лошадь к напарнику.
- Что-то не так, - тихо произнёс он, отдавая тому поводья.
Дигана здорово испугала прозвучавшая в его голосе нотка напряжения.
- Видишь те две скалы? За ними есть овражек, веди лошадей туда и жди. Только чтобы тихо!
Тяжело сглотнув, юноша закивал головой.
Древер скрылся за деревьями, а подгоняемый страхом Диган поспешил направить лошадей в прогал между двумя громадными замшелыми валунами.
За ними действительно обнаружился небольшой овраг с заросшими диким терном склонами. Спустившись вниз, юноша спрыгнул с лошади.
Так много времени проводить в седле ему ещё не доводилось, с непривычки ужасно болела поясница, а особенно копчик.
Привязав лошадей к чахлой берёзке, Диган выбрал позицию поближе к зарослям тёрна. Вытащив из ножен длинный кинжал, он упал в траву и затаился, готовый в любое мгновение сорваться с места и бежать куда глаза глядят.
Время ползло чудовищно медленно.
Помахивая хвостами и позвякивая уздечками, фыркали лошади, где-то гнусаво прокричала лесная птица, невесть откуда налетевший ветер зашумел в вершинах сосен.
Сквозь этот шум до слуха Дигана донёсся отдаленный клёкот гарпии. Встав на четвереньки, юноша быстро попятился задом, трусливо забившись в прогал между кривыми стволами терновника.
"Откуда тут гарпии? Может, обознался?" - пронеслось у него в голове.
Но истеричный клёкот повторился. Диган не ошибся, этот крик ни с чем не спутаешь. Это действительно кричала гарпия, и теперь её крик раздавался намного ближе.
Ожидая, что вот-вот над его головой послышится хлопанье могучих крыльев, юноша затаил дыхание. Прошла минута, другая, но ничего не происходило.
Всё так же позвякивали уздечками лошади, всё так же шумел в кронах сосен ветер.
Проклиная всё на свете и вздрагивая при каждом звуке, Диган ждал, но крик не повторился.
Весь исцарапанный, он тихонько выбрался из своего колючего укрытия и вновь затаился в траве.
Как казалось Дигану, время вообще остановилось. Какие только мысли и воспоминания не лезли ему в голову!
То ему представилось, будто громадная гарпия, притаившись среди хвои, внимательно наблюдает за ним своими желтыми глазами, выбирая удобный момент, чтобы, сложив крылья, обрушиться с высоты, вонзить кривые когти ему под рёбра и утащить в лесную чащу.
То ему вдруг вспомнилась страшная участь Бадидара, знаменитого сноркера, пойманного зеленодольскими стражами.
То вдруг у него возникла мысль, что их выследили, что Древер давно понял это и, притворившись, будто ушел проверять дорогу, на самом деле бросил его и убежал, спасая свою шкуру, а весь овраг сейчас окружен солдатами Имперского союза, и они медленно подкрадываются, чтобы схватить его.
Эта мысль привела парня в такой панический ужас, что даже показалось, будто он отчётливо различает шорох осторожных, крадущихся шагов и хруст сухих веточек под подошвой солдатского сапога.
"Будь прокляты эти хвостатые твари! Всё из-за них! Чтоб они все попередохли! Древер скотина! А я дурак, наслушался его трёпа... Милостью Кухулина, истинного бога и отца нашего... Никогда! Никогда больше... Клянусь всеми богами! - вжавшись в землю, взмолился Диган. - Праматерь наша, матушка Дану, спаси от злой доли, только ты настоящая богиня! Спаси! Спаси меня! Я знаю, что ты гневаешься на меня. Обещаю, что отпущу всех хвостатых, только спаси!"
Неожиданно до его слуха донёсся тихий свист.
Замерев, Диган прислушался.
Свист повторился, и уже через секунду парнишка облегчённо вздохнул. В проходе между громадами валунов возникла знакомая фигура Древера.
- Ночевать будем здесь, - спускаясь по склону, коротко бросил сноркер. - Тракт перейдём перед рассветом. Туман нам поможет.
- А... А что случилось? - поднявшись на ноги, спросил юноша.
- Большой обоз идёт, - всё так же сухо ответил сноркер, только сейчас удостоив своего напарника угрюмым взглядом. - Эко тебя трясёт-то. Поди, со страху и в штаны наделал?
Размазывая по щекам слёзы, парнишка виновато шмыгнул носом.
Древер снисходительно усмехнулся, потрепав его по плечу.
- Ладно, ладно. Тут безопасно. Утри сопли, и давай-ка перекусим чего, нам ещё снорок накормить нужно.
- Как накормить?
Сноркер хмыкнул.
- Как-как! Как детей малых кормят, с ложечки! Дорога впереди длинная, сам ведь жрёшь, а они чем хуже тебя? Хотя бы раз в день, а кормить их надо. Ещё, не приведи боги, передохнут с голодухи.
- Послушать тебя, так выходит, что эти твари нам ровня. Они же снорки! - вполне искренне изумился Диган.
- Дурак! - коротко бросил через плечо Древер и направился к привязанным к берёзе лошадям.
А юноша сел на камень и потрогал здоровенный отёк под своим глазом.
Пережитой страх отступил, и в душе парня мутной волной закипала злоба на того, кто, по его мнению, заставил натерпеться ужаса. А ещё не давал покоя его заплывший глаз. Понимая, что рискует опять нарваться на кулак сноркера, Диган вдруг ужасно захотел как-нибудь подцепить этого самодовольного гада.
- Если снорки такие же, как мы, то зачем охотишься на них? Ведь знаешь, что с ними будет! Умники так не поступают!
Сноркер достал из седельной сумки небольшой холщовый мешок с очищенными кедровыми орешками.
- Знаю, - подначка Дигана оставила Древера равнодушным. Бросив на траву мешок с орешками, он невозмутимо продолжил копаться в седельной сумке. - Мы охотники, наше дело добыть и в целости доставить товар заказчику. А уж что он намерен вытворять с этими снорками, не нашего ума дело. Всё! Хватит болтать. Займись едой!
Поднявшись, юноша бросил в сторону сноркера хмурый взгляд и побрёл к своей лошади.
Пока его напарник доставал из седельных сумок свёртки с немудрёной походной снедью и, расстелив на траве относительно чистую тряпицу, резал сало, Древер сел на камень и занялся приготовлением еды для снорок.
Высыпав несколько горстей чищеных орешков в видавшую виды деревянную миску, он достал нож и принялся его рукоятью давить орехи.
- Сколько снорок мне достанется? - неожиданно спросил Диган. Вопрос парнишки заставил Древера на время прерваться.
- Договаривались, что треть от общей добычи твоя. Забыл? - спокойно ответил сноркер и продолжил давить орехи.
- Треть... - скривил губы Диган. - А снорок-то десять.
Древер усмехнулся.
- Три снорки твои.
Отложив нож в сторону, юноша взглянул в сторону лошадей.
- Несправедливо.
Древер криво усмехнулся.
- Может, от десятой тебе хвост отрезать? Так честно будет?
- Как мы будем решать, какие из них мои? - продолжив резать сало, спросил Диган.
Не прекращая работать ножом, сноркер взглянул на напарника.
- Однако шустрый ты, малец. Успеем ещё.
Поджав губы, Диган отрицательно мотнул головой.
- Нет. Сейчас будем делить.
- Ну, сейчас, так сейчас, - небрежно пожал плечами Древер. - Вот перекусим, а когда будем их кормить, тогда и решим.
- Если только три моих, то золотистую я забираю себе. Это будет справедливо.
- О золотистой забудь.
Диган упрямо мотнул головой.
- Золотистая моя!
Упрямство сопляка изрядно позабавило сноркера, уж он то знал, что никакой делёжки не будет, на рассвете он поведёт караван один, а паренёк останется в этом овражке навсегда.
Участь будущего напарника была предрешена ещё в Лигинтире, когда Древер только задумал свою большую охоту.
Для осуществления задуманного сноркеру был необходим расторопный, но безобидный помощник, с которым впоследствии ему будет легче расправиться. Тут ему и подвернулся этот сопливый дурачок. На роль напарника он подходил идеально. Паренёк глуповатый, но шустрый, умеет управляться с лошадьми, при этом спит и видит себя настоящим сноркером.
- Ну, твоя так твоя, - равнодушно произнёс Древер. Подсыпав в миску ещё горсть орешков, он усмехнулся. - Что, так горит? Не терпится попробовать, каковы они?
Диган лишь хмыкнул.
- Ладно, уболтал, языкастый. Позабавишься сегодня, я подержу, чтоб не визжала, - ответил Древер.
Он заметил косой взгляд напарника, украдкой брошенный на лежавшую возле его ног флягу с отваром багряницы.
"Да, малец, пора с тобою кончать!"
* * * * *
До "Хмельной вдовушки" Мила и Ойгерд добрались только во второй половине дня и были тут же захвачены вихрем гостеприимства его хозяйки.
- Пока не пообедаете, я никуда вас не отпущу! Подумать только, сделали десять лиг и сразу уезжать собираются! Что я сестре скажу? Нет, нет и ещё раз нет! Никаких отговорок я и слышать не хочу! - вытирая руки о белоснежный передник, сокрушалась хозяйка постоялого двора.
Мила планировала лишь забрать из конюшни своего Нордика и сразу же отправиться в обратную дорогу, но поняла, что им придётся немного задержаться.
Устоять перед настойчивыми уговорами Вигдис они с Ойгердом просто не могли, да и обижать хлебосольную хозяйку отказом она нисколько не хотела.
Тем более что та приходилась родной сестрой Ласки, служанки госпожи Анфрид.
Усадив гостей за стол, Вигдис быстро поставила перед ними чистые тарелки и блюдо с жареной олениной. Сыр, маринованный чеснок, перья зелёного лука и нарезанное ломтиками сало - всё это усилиями хозяйки возникало на столе угрожающе стремительно и грозило обернуться для Милы и Ойгерда долгим застольем, на которое они совсем не рассчитывали.
Придвинув табурет, Вигдис села напротив Милы и устало опустила руки на стол.
- Что нового в Тирине? Болтают, там столько народу собралось! - поинтересовалась она, глядя на гостью чистым искренним взглядом, характерным для жителей глубинки. - Сестра писала, будто говорят, что вот-вот произойдёт чудо. Со дня на день ждут! А народ всё идёт и идёт. Тут у нас что ни день, то по тракту толпами валят! Кто пешком, кто верхом! Ныне ночью ни одной койки свободной не было, народ пришлось в сарае класть. Так говорят, что в Сумбаре города пожгли! Со всеми жителями спалили! - Вигдис смахнула внезапно набежавшую слезу. – Страсти-то какие творятся! Ну как так можно! Что будет-то? Что будет?
- Про города слышала. Олжан и Вроцель, - ответила Мила, пережёвывая сочную оленину.
- Совсем они, что ли, там, в своей Лиге, с ума посходили?! - сокрушенно вздохнув, покачала головой Вигдис. - А этот их лысый, ну, как там его? Нарцис или как его, гуля проклятого...
- Нарзес, - поправил её Ойгерд.
- Ему бы, гаду, на суку болтаться, так нет же, жив-здоров, жрёт, пьёт и не одна зараза к нему не пристанет. А сколько он народу-то положил там! А детки? Сколько деток малых там погорело? - Вигдис вновь смахнула набежавшую слезу. - Душегуб он, а не маг! Чтоб ему, выродку проклятому, возрождения не видеть! Да вы кушайте, кушайте! Сырку вот возьмите, в это лето сыр отменный. Тут неподалёку ферма, так у них и беру. Коз держат, какая-то порода хитрая, не наши, вроде сульмитские, молоко у них страсть какое жирное, такой фуш из него знатный получается!
Вигдис говорила громко и быстро, и по манере разговора почти ничем не отличалась от своей младшей сестры Ласки.
- Лысый? - переспросила хозяйку Мила.
- Да, лысый, что твоя коленка! Лысый, длинный, как жердь! - ответила Вигдис и без всяких пауз переключилась на Ойгерда. - Да ты не стесняйся, чесночку, сальца бери! Вы у себя в городе совсем отощали. А ну, на мясо налегай! Тебе уж девок тискать пора, а ты весь прозрачный. Девки, они крепких любят, чтоб уж прихватил так прихватил.
Милу заинтересовали слова Вигдис, сказанные ею о Нарзесе.
Это имя часто упоминалось в разговорах простых жителей Тирина и в письмах от Лилит и Архаин, благодаря чему Мила знала, что это за личность. - Ты описываешь этого Нарзеса, будто в живую его видела.
- Так видела же! В позапрошлый год, в Сезон фавна, наш лорд большую охоту затеял, так и "пастух" приезжал, и этот гад с ним. Он у него в ту пору ещё советником был.
- Что за пастух? - не поняла Мила.
- Король Лакои, - пояснил Ойгерд. - Его прадед овец пас… Ну и разбойничал.
- Верно. Вот сразу видно, что парень образованный, - с уважением взглянув, на юношу согласилась Вигдис.
Мила с сомнением покосилась на Ойгерда.
- С какого это перепугу пастуха в короли попасть угораздило?
- Королём он себя объявил во времена "Большой крови". Это его армия, а вернее сказать, банда когда-то разорила Хольм. Я по дороге расскажу.
- Да что тут рассказывать? - всплеснула руками Вигдис. - "Как угораздило?" Да так же, как и этого Нарциса в советники - подлостью да хитростью! Это сейчас он там, в Лиге, самый-самый, а спроси у кого, какого он роду-племени да откуда взялся, так ведь никто и не скажет. Вот тут по тракту они и проезжали. Видела его, как тебя сейчас вижу. Рожа, скажу вам! Как мертвец весь белый, дохлый, что жердь, а глазищи такие, что как глянет, так и жить неохота. Ну, урод уродом! Недаром старики говорят, что это магия его так перекорёжила.
- Магия? - оживилась Мила.
Вигдис многозначительно приподняла брови.
- А то как? Ведь известно, что такой магией, как у него, ни один мужик вовек не обладал.
- Так ведь магов в Поднебесном мире, что у дурака орехов, а что его-то так прибило?
Опершись на локти, Вигдис наклонилась в сторону Милы.
- А неужто не слыхала? Он же ольге, - понизив голос, прошептала она. - Против природы это, а матушка такое не прощает. Ну не дано мужикам этого. Ольге только женщины!
Мила криво усмехнулась.
- Так может, он того... Ну, вроде как мужик, а на самом деле... против природы...
- Да что ты говоришь-то такое?! - в сердцах воскликнула Вигдис. - Да ещё при парнишке! Срамота-то какая!
Поджав губы, Ойгерд буквально выскочил из-за стола и быстро выбежал на улицу.
- Чего это он? - искренне изумилась хозяйка.
С улицы послышался хохот.
- Ничего, - невозмутимо ответила Мила, беря с тарелки очередной ломтик сала...
Громыхают по грубому булыжнику тракта окованные железом огромные колёса.
Покачивая тяжелыми головами, могучие волы неспешно катят за собой неуклюжую фермерскую телегу, под самую завязку груженую мешками с зерном.
Развалившись на горе из мешков, то и дело прикладываясь к фляге с элем, возница дурным голосом орёт немудрёную песенку о неудачном свидании какого-то Тигерда и его подружки Дарины.
Следом за телегой едут и невольные слушатели.
- И где эта короткая дорога? - обернувшись к держащемуся чуть позади Ойгерду, поинтересовалась Мила.
- Ещё немного, сударыня. Вон там видите камень? Это рун - отметка, означает, что до Тирина ровно десять лиг. Прямо за ним и свернём. Дальше лесом через холмы и спустимся к Парне, а по берегу до Тирина рукой подать, на четыре лиги ближе, чем по тракту.
Мила с сомнением взглянула в сторону клонящегося к горизонту солнца.
- А успеем до темноты-то? Сколько нам через лес пробираться?
- Недолго, там старая тропа есть.
Свернув с тракта возле стоящего вертикально камня, они медленно углубились под сень соснового леса.
Ойгерд не ошибся и почти сразу нашел едва приметную тропу. Если судить по тому, насколько сильно она заросла травой, ею не пользовались уже много лет.
- Там, на берегу, большая рыбацкая деревня была, - угадав мысли своей спутницы, пояснил Ойгерд. - А это бывшая дорога.
- И куда эта деревня делась? - глядя по сторонам, спросила Мила.
- Во времена "Большой крови", когда мятежники Кухулина осаждали Тирин, они все окрестные деревни пожгли и эту спалили. А уж после Мерфудского мира тут и жить некому было. Народу очень много полегло. Матушка говорила, что в здешних холмах гарпий расплодилось видимо-невидимо. Тут не то что селиться, мимо проезжать, и то опасно было.
- Гарпий? - Мила с интересом взглянула на Ойгерда. - Наполовину птицы, наполовину женщины?
Юноша удивлённо взглянул на неё.
- С чего вы это взяли?
- Из легенд.
- Не припомню таких легенд, - немного подумав, ответил Ойгерд. – Конечно, если издали, то, может, они и похожи, но гарпии птицы. Большие, конечно, но птицы.
Задрав голову, Мила посмотрела на вершины сосен.
- Птицы…
Ойгерд непроизвольно улыбнулся.
- Их тут давно уже нет. А хотите послушать, как кричит гарпия?
Мила охотно согласилась.
Отпустив поводья и привстав на стременах, юноша поднёс к губам сложенные лодочкой ладони и, глубоко вдохнув, издал громкий клекочущий крик.
- Конечно, не совсем то, но всё же. Давно не пробовал, - смущенно произнёс он.
"Похоже на вопль Тарзана, со всей дури налетевшего пахом на большой сук", - эта ассоциация вызвала у Милы невольную улыбку, которую Ойгерд расценил по-своему.
Прочистив горло, он вновь привстал на стременах и повторил крик. На этот раз у него получилось намного лучше.
- Примерно вот так, - удовлетворённо изрёк он.
- А большие они, эти гарпии? - поинтересовалась Мила.
- Ну, в общем-то, да. Гарпия легко может убить и утащить взрослую овцу. Бывает, что и детей уносят. В прошлое лето в деревнях под Феерхольдом несколько случаев было. В Меласской долине в Андалане такое часто происходит, но там болота, а гарпии хотя и живут в предгорьях, но каждую весну...
Предостерегающим жестом Мила внезапно оборвала орнитологический экскурс Ойгерда.
Приложив палец к губам, она прислушалась и неуверенно прошептала:
- Вроде лошадь? Неужели этот смуглый нас выследил? - предположила она. - В таком случае пора бы с ним объясниться.
Ойгерд отрицательно мотнул головой.
- Из "Алой розы" он прямиком направился в дом городского головы и до самого вечера не выходил. Парни врать не станут. Да и как он мог догадаться, что мы можем быть здесь?
- Ласка. Не так сложно выяснить, что её старшая сестра держит постоялый двор. Он мог сообразить, что мой отъезд обычная уловка и искать не меня, а вот его... - Мила потрепала своего Нордика по гриве.
- Да, точно. Вроде лошадь фыркает, - прошептал юноша.
Легко спрыгнув со спины коня, Мила отдала поводья Ойгерду и жестом дала понять, чтобы тот отвёл лошадей ниже по склону, а сама, стараясь ступать как можно тише, направилась в сторону, откуда, как ей показалось, донеслось лошадиное фырканье.
Укрываясь за толстыми стволами сосен и стараясь ступать по предательски шуршащей сухой траве на полную стопу, как её когда-то учили, она медленно продвигалась по склону холма.
Лошадиное фырканье стало более различимо.
Прислонившись спиной к могучему дереву, Мила села на траву и прислушалась. Ей показалось, что в отдалении кто-то негромко свистнул.
Вот теперь действительно настало время, чтобы применить на практике всё то, чему её учила Хелена.
Закрыв глаза, она постаралась максимально сконцентрироваться, сосредоточив внимание на окружающем пространстве.
Звуки леса стали более глубокими и отчётливыми, а запахи насыщенными.
Сознание Милы перешло в иную ипостась восприятия реальности, она очень отчётливо уловила странное хитросплетение эмоций, исходящих извне.
Уроки Хелены не прошли даром.
Мила открыла глаза.
Рядом сидел Ойгерд, но его внезапное появление её нисколько не удивило, скорее наоборот, удивляться пришлось ему.
Приложив палец к губам, Мила схватила юношу за воротник куртки, с силой притянула к себе и зашептала ему в самое ухо:
- Там впереди двое, они не подозревают о нашем присутствии. С ними несколько лошадей и... - тут она сбилась. - Не пойму, но я почувствовала ещё чьё-то присутствие, чей-то ужас и отчаяние, бессилие... Кроме них там есть ещё кто-то... Женщина, но... Происходит что-то очень плохое, - она опять запнулась и, решительно отпихнув от себя растерянного Ойгерда, указала глазами на его кинжал.
Слова тут были не нужны, юноша сразу всё понял. Дальше всё их общение происходило на уровне жестов: я вперёд, дам знак, ты ко мне, но ни звука.
Уже через несколько минут они оба затаились за выступающими из земли корнями могучей сосны, росшей на краю небольшого оврага, и напряженно наблюдали за тем, что происходит внизу.
Представшая их глазам сцена выглядела вполне невинно.
Две нерасседланные верховые лошади бродили по дну оврага и мирно пощипывали травку. Чуть поодаль от них, привязанные верёвкой к чахлой берёзе, помахивая хвостами, стояли три мохноногие вьючные лошадки.
Их хозяева, двое мужчин, о чём-то переговариваясь, готовили себе ужин.
"До постоялого двора всего ничего, а эти двое вздумали остановиться здесь. Лошадей держат под седлом, чтоб в случае опасности по-быстрому свалить. Значит, таятся. Дело нечисто", - подумала Мила, ища глазами женщину, присутствие которой она почувствовала очень ясно и отчётливо. Но её смущало странное ощущение, что женщин должно быть несколько.
Впрочем, она отдавала себе отчёт в том, что её способности не тянут даже на уровень среднего ментада, и допускала, что могла ошибиться.
Ойгерд крепко сжал её запястье и, придвинувшись вплотную, едва слышно прошептал:- Это сноркеры.
По выражению глаз юноши она поняла, что Ойгерд крайне взволнован.
- Вьючные лошади... Видите эти кожаные мешки? - срывающимся шёпотом произнёс он. - Они не пустые, в них снорки.
В это время старший по возрасту мужчина отставил в сторону миску, поднялся с валуна, подошел к вьючным лошадям.
Молодой тоже встал и, что-то говоря ему на ходу, пошел следом.
До слуха наблюдавших за ними Милы и Ойгрда доносились лишь отрывки фраз: «Золотистая... Несправедливо. Если три, то золотистая моя...»
Старший молча расстёгивал ремни, удерживавшие притороченную поклажу, а стоящий за его спиной молодой напарник, не прекращая говорить, как-то странно оглядывался по сторонам.
У Милы даже возникло неприятное подозрение о его намерениях.
Старший наконец-то отцепил продолговатой формы мешок и, бесцеремонно опустив его на траву, занялся следующим.
Наблюдая за их действиями, Мила лихорадочно соображала, как ей поступить в сложившейся ситуации.
Сидония не мир людей, тут в полицию не позвонишь, тут иной мир, и надо принимать какие-то, противоречащие её воспитанию и привычной морали решения.
Мысль о том, чтобы отправить Ойгерда назад в "Хмельную вдовушку" и поднять мужиков, она отмела сразу же.
Наступает вечер, пока парень доберётся до постоялого двора и вернётся с подкреплением, совсем стемнеет, а шум эти помощники поднимут такой, что негодяи сбегут задолго до того, как ловцы доберутся до оврага.
Если своими силами попытаться схватить хотя бы старшего, то... И эту идею ей пришлось отбросить. Она в ответе за жизнь Ойгерда и не хочет рисковать.
Пока Мила терзалась вопросом, что делать, молодой наконец-то развязал мешок, на поверку оказавшийся всего лишь большим квадратным лоскутом кожи.
На траву выкатилось туго стянутое ремнями по рукам и ногам тело... детское! Девочка?!
Молодой пнул лежащее перед ним безвольное тело ногой, перевернув его на спину. Растрёпанные длинные рыжие волосы ярким потоком рассыпались по желтеющей сухой траве.
Мила до боли стиснула зубы.
"Твой разум - лёд. Твоё сердце – камень." -что-то произошло с ней в этот момент.
В душе оборвалась некая незримая нить, и из недр сознания жаркой волной выплеснулось нечто древнее и могучее, что долгие годы томилось под наслоениями ложной морали и лицемерия человеческого мира.
В этот момент, корчась от нестерпимой боли, её собственное "Я" по имени Мила Джонсон стремительно умирало, уступая дорогу чему-то иному, тому, что, не ведая сомнений, знало, как надо поступать.
В памяти яркими вспышками замелькали фрагменты подслушанного накануне разговора: "А детей... Их просто выбрасывали из окон прямо на мостовую..."
Беззащитное дитя и рыжие, рассыпавшиеся по траве локоны!
Рука крепко сжала рукоять танто*. Никакой пощады! Убить!
Захлестнувшая волна гнева буквально сорвала Милу с места.
С этого момента события начали разворачиваться с невероятной скоростью.
Те двое ещё не увидели неожиданно возникшую на краю оврага женскую фигуру и спокойно продолжали заниматься своими делами.
Вывалив на траву одурманенную багряницей снорку, юнец незаметно опустил руку на рукоять своего кинжала и повернулся к старшему.
В следующее мгновение он, ни слова ни говоря, выхватил оружие из ножен и бросился на своего напарника. Но тот был быстрее, опытнее, и ударом ноги выбил его оружие.
Отчаянно вскрикнув, юнец схватился за ушибленную руку, а в следующее мгновение был опрокинут на траву мощнейшим ударом кулаком в лицо.
В этот момент Древер Гуни и увидел стремительно приближающуюся к нему рыжеволосую женщину.
В её правой руке тускло блеснуло длинное, слегка изогнутое лезвие кинжала.
Молниеносным движением сноркер выхватил нож, привычно расставил ноги и приготовился встретить незнакомку ударом ножа в живот.
"Сопляк оказался куда умнее, чем я думал", - глядя в пылающие ненавистью глаза женщины, подумал Древер.
Испепеляя сноркера взглядом, она быстро шла к нему и что-то говорила на незнакомом Древеру языке. Странный, непривычный для слуха язык, слова звучали отрывисто и хлёстко, как удары кнута, и в то же время в них слышалось и змеиное шипение, и собачий лай.
- Ведьма! - продолжая сжимать в правой руке нож, процедил сквозь зубы Древер. - Тебе не помогут твои заклятия! Ты сдохнешь!
Не замедляя шага, женщина приближалась, вот она уже перешагнула через распластанное в траве тело Дигана...
Древер применил свой излюбленный приём: шаг навстречу противнику с уходом вправо и одновременным ударом ножом в левую сторону живота. Обманный удар. Всё предсказуемо!
- Ты сдохнешь, ведьма! - в азарте вскрикнул он и... замер, буквально напоровшись на остриё кинжала, вошедшего ему в правый бок, прямо под рёбра.
Когда? В какой момент эта сука успела перекинуть кинжал в левую руку?
Боль! Древер попытался сделать вздох, но нестерпимая боль накрыла всё его существо. Странная слабость... Нож выпал из бессильно обвисшей руки сноркера.
Он опустил взгляд. "Нелепо видеть воткнутое в тебя лезвие..."
- Кто ты? - он растерянно взглянул на женщину.
Не мигая, она смотрела прямо ему в глаза. Нет! Она смотрела в самую душу Древера.
Свободной рукой она нежно обняла его за шею и до самой цубы* вогнала лезвие кинжала в тело уже умирающего сноркера.
Её лицо и пылающий ненавистью взгляд так близко!
- Я Колодаи. Я Кровь дракона, и я убила тебя, - прошептала она, отступила на шаг, резким движением выдернула кинжал из тела бывшего сноркера, и тот кулем повалился в траву.
За её спиной послышался слабый стон.
Колодаи обернулась.
Молодой начал приходить в сознание после сокрушительного удара, полученного им от старшего товарища.
Вполне возможно, что та Мила, которой она была совсем недавно, пощадила бы парня, но Колодаи поступила иначе, пригвоздив его к земле ударом кинжала в сердце.
С этим ударом окончательно ушла в прошлое Мила, уступив место Колодаи – отныне и навсегда.
* * * * *
- кинжал. Танто имеет односторонний, иногда обоюдоострый клинок длиной до 30,3 см. Если длина клинка будет больше, то это уже короткий меч вакидзаси. Танто должен быть изготовлен из губчатого железа (тамахаганэ) и имеет характерный хамон, съёмную рукоять, крепящуюся к хвостовику бамбуковой шпилькой мекуги, и съёмную круглую гарду — цуба.