- «… Само собой, мы ознакомились и с Вашим портфолио. Мы оценили Ваше стремление пробиться собственными силами, не рассчитывая на связи, которые, как мы знаем, у Вас имеются. К сожалению, Вы пришли в нашу компанию в том возрасте, когда самые амбициозные уже занимают кресло начальника. Но мы уверены, что это обстоятельство не станет препятствием для Вашей успешной карьеры. Итак, миссис... прошу прощения, мисс Деми, Вы приняты.»
Мередин на секунду прервалась, чтобы перевести дух, но тут же продолжила:
- Да, вот именно так он и сказал. В общем, мамочка, кричи ура! У меня теперь есть работа.
- Ура! Поздравляю, доченька, - выдохнула я в трубку.
Я не стала кричать и прыгать до потолка, но это не значит, что я не разделяла радости дочери. Просто за тот месяц, что она готовилась к собеседованию, раскладывала по папкам и дорабатывала свои проекты, я вместе с ней не спала и переживала. Переживала, пожалуй, даже сильнее, чем сама Мередин.
И вот теперь, когда она наконец устроилась в компанию своей мечты, мы обе смогли перевести дух.
Делия тоже работала не покладая рук, но у неё поводов радоваться было куда меньше. Она ожидала унаследовать издательский дом «Аридиа плюс», но в завещании Миртл была чёрным по белому прописана фамилия Кресцентио.
В издательстве шла ожесточённая борьба за власть. Помножьте журналистскую изворотливость на пять, умение рыть землю носом — на десять, залейте это тонной грязи и доведите до кипения — тогда вы получите обстановку, в которой крутилась моя дочь.
Теперь, когда Миртл не стало, её детище было подобно бурлящему котлу, который вот-вот взорвётся. Каждый, от корректора до соучредителя, копался в грязном белье коллег, чтобы расчистить себе путь наверх. И Делия, как ни печально, тоже.
Даже семья не могла заставить её сложить оружие. Дома Делия была доброй и в меру строгой мамочкой, но на работе от её добродушия не оставалось и следа.
Вдобавок Делия снова забеременела. Она плохо себя чувствовала и ещё хуже выглядела, но всё равно не сдавала позиций и продолжила работать из дома.
Я изо всех сил пыталась поддержать дочь, хоть и не одобряла её образ жизни. Приносила какие-то мелочи для будущего малыша, но Делия возвращала мои подарки:
- Не нужно, мы уже всё купили.
Жизнь Делии была устроена — настолько хорошо и тщательно, что там не было места для меня.
Зато Мередин всегда была мне рада. Каждые выходные мы с Рихардом приходили к дочери в гости, и она делилась своим скромным ужином.
Внуки с радостью приняли дедушку, но Рихард побаивался идти на контакт с Джулексом.
- Почему ты его отталкиваешь? - спрашивала я. - Это твой внук, а отца он не выбирал.
- Дело не в этом, любимая, - отвечал Рихард. - Меня как раз пугает, что Джулекс напоминает меня. Меньше всего я бы хотел, чтобы он попал под моё влияние и вырос таким же, как я.
Мераль была почти идеальной копией Корвина, но Рихарда это почему-то совершенно не смущало. Он был готов болтать с внучкой часами, а она слушала дедушку, внемля каждому слову и не смея перебить.
Мераль увлекалась наукой — но не теми её обрывками, которые скармливают на уроках. Рассказы Рихарда, бывшего учёного, были куда интереснее учебников. Он знал, для чего крутится вентилятор, почему идёт дождь, что нужно делать, чтобы не простудиться зимой, но вряд ли нашёл бы более благодарного слушателя, чем Мераль.
Рихард, в свою очередь, так же внимательно слушал Мераль.
- Представляешь, - вдохновенно рассказывала она, - там в лаборатории такие милые мышки! Я кормила их с руки, а потом кто-то сказал, что они разносят заразу и нужны только для опытов. Это же неправда, деда?
- Конечно, неправда, - охотно соглашался Рихард. - Те мыши, которых ты видела, заразу не разносят, и их даже держат дома. Но на них действительно ставят опыты. И если ты хочешь и дальше заниматься наукой, тебе нужно понять, что иногда приходится жертвовать милыми зверушками, чтобы спасти людей.
- Но, дедушка, это же ужасно несправедливо! Когда я стану учёным, то никогда не буду мучить мышек. И другим не дам.
Я не знала, кем вырастет моя внучка, но уже сейчас видела: она унаследовала от Мередин лучшие качества. Пойдёт или нет Мераль в науку, как мечтает, она совершенно точно останется достойным человеком.
Рихард проводил с внуками всё свободное время, но ему и этого было мало. Теперь я совершенно точно могла сказать, что он пошёл на поправку. Пусть он уже не может обходиться без тёмных очков, душа Рихарда не одряхлела. И это меня радовало больше всего.
Жаль, что обо мне нельзя было сказать то же самое. Наверно, я так отчаянно стремилась облегчить страдания любимого человека, что неосознанно отдала ему все силы. Как песочные часы — когда наполняется одна часть, опустошается другая.
Песчинки медленно, но верно осыпались. Стрелки скользили по глади часов, приближая желанный для кого-то час: юбилей, рождение ребёнка, день свадьбы...
И только моё время вело обратный отсчёт.
***
Я не знала, сколько мне осталось — месяц, год, или ещё пара лет. Но я готовилась к тому, чтобы спокойно уйти в любой момент и не создавать проблем близким.
Свои средства я завещала дочерям, права на песни - «Теням Ветра». Для каждого из внуков я открыла накопительный счёт, которым они смогут воспользоваться, достигнув совершеннолетия. Подумав, я открыла такой счёт и на имя Рихарда.
Но и этим я не ограничилась. Наша группа снова собралась, но теперь уже для благотворительного концерта.
На подготовку мне понадобилось несколько месяцев — годы без практики сказались на моём голосе. И всё равно было тяжело. Несколько раз за концерт мне пришлось брать перерыв, чтобы успокоить сбивающееся дыхание.
Оставалась одна песня, но я уже чувствовала себя на пределе. В груди щемило, было трудно дышать, горло ужасно пересохло, и я собиралась сбегать в буфет за водой.
Но не пришлось. Едва я успела об этом подумать, кто-то протянул мне стакан с коктейльным зонтиком.
Я сделала глоток — и боль тотчас же ушла. Но произошло что-то странное. Потолок качнулся, стены зашатались — было такое ощущение, что я падаю. Но не упала — тёмная фигура, протянувшая мне стакан, удержала меня.
- Пойдём, - она похлопала меня по плечу. - Прости, что забираю с концерта, но у нас на сегодня большие планы. Следуй за мной и ничего не бойся.
Это существо — назвать его человеком у меня не поворачивался язык, - отчего-то внушало мне доверие. И я сделала шаг вперёд.
- Куда мы идём? - всё же спросила я.
- Туда, куда приходят все. Но пока ничего нового ты не увидишь.
Мы шли по вечерним улицам. Дома, фонари, спешащие к автобусной остановке прохожие — всё выглядело обычным, но я ощущала себя как-то иначе. Во всём теле появилась какая-то лёгкость, и я удивлялась, как раньше я делала такие тяжёлые шаги.
Маршрут становился всё более и более знакомым, и неожиданно мы оказались возле моего дома.
- Это ведь не дело — уходить, не попрощавшись, так? - услышала я бархатный голос моего спутника. - Заходи, они тебя не увидят.
- Я стала невидимкой? - удивилась я.
- Можно и так сказать. Чтобы видеть нас, нужно особое зрение, а оно не у каждого есть.
Медленно, словно боясь потревожить спящих, я вплыла в дом. Мередин не было — наверно, она работала допоздна. А дети уже спали.
Раскинулась на кровати Мераль, подложив руку под голову, как Мередин в детстве.
Посапывал Джулекс, то и дело сдувая выбившиеся пряди.
Я наклонилась поцеловать внуков, но мой провожатый не разрешил:
- Не надо, они проснутся и испугаются.
Так же тихо мы покинули дом. Теперь наш путь лежал к Делии.
И первой, кого мы увидели, была Мантик. Она неслась по коридору и громко звала:
- Папа! Эжени! Зовите доктора, там мама...
Вопреки ожиданиям, с Делией не происходило ничего страшного. Просто её малыш захотел родиться раньше срока.
- У неё будет мальчик, - сообщил мой спутник. - Долгожданный наследник. Они назовут его Линусом. Хочешь его увидеть?
- Конечно, - кивнула я.
И тут же перед мной появился силуэт младенца. Не в обиду другим, это был самый красивый новорожденный, которого я когда-либо видела. Большие тёмные глаза, светлые брови, аккуратный носик — он унаследовал лучшие черты родителей.
Я залюбовалась внуком. Целую вечность я могла бы вглядываться в это ангельское личико, но фигура в балахоне меня поторопила:
- Не задерживай его. Пока ты любуешься на внука, твоя дочь мучается в родах. Отпусти его на землю, ему пора родиться.
- В добрый путь, малыш, - я поцеловала младенца в лобик, еле сдерживая слёзы.
Крохотный силуэт поплыл вниз.
- Не переживай, - успокоил меня мой невольный собеседник. - Делия родит здорового малыша, и ты сможешь его видеть, когда захочешь.
- Но он ведь не сможет меня видеть?
- Конечно, нет. Он будет знать бабушку только по фотографиям, если твоя дочь этого захочет. А ты будешь наблюдать со стороны.
Мы покинули Платинум-стрит — прекрасную даже ночью, блестящую, торжественную, похожую на леди в вечернем платье, - и переместились на тёмные улочки. А по ним вышли к тому дому, который я не так давно покинула.
- Пора замкнуть круг, - сказал мой провожатый. - Пожелай доброго пути тому, кто помог тебя найти собственный.
Возле особняка «Теней Ветра» стояла машина «скорой». Из дверей вытащили носилки, накрытые простыней, и я сразу поняла, что там — моё тело.
Машина с красным крестом умчалась, и я зашла вовнутрь.
Казалось, здесь остановилось время. Ни веселой болтовни, ни грохота посуды на кухне (когда-то здесь повелевала Дебора, иногда - Алекс), ни гитарного соло или джазовых гамм на пианино...
Всё замерло. И только Рихард рыдал на плече Теодора.
Это зрелище было невыносимо.
- Зачем?! - в отчаянии спросила я тень в капюшоне. - Зачем ты забираешь меня у Рихарда? Ладно, меня тебе не жалко, но он-то чем провинился? Или тебе так нравится видеть страдания?
- Не будь эгоисткой, Кэтрин, - существо впервые назвало меня по имени. - На небесах тоже ценят хорошую музыку.
Мой голос сорвался:
- Тогда почему только я? Зачем было нас разлучать? Теперь я буду смотреть на страдания Рихарда и страдать сама, а он будет всю жизнь проклинать того, кто увёл меня в этот грёбаный лучший мир. Этого ты добиваешься, Жнец?
- Я не жнец, - поправил меня собеседник. - Я скорее страж. Ну или сопровождающий. Конечно, я бы с удовольствием забрал в своё владение некоторых слишком приятных людей, но у меня нет на это права.
- Как? - не поверила я. - Ты же...
- Кто я? - фигура усмехнулась. - Скажи. Всесильный? Всемогущий? Судья, отписывающий каждому по сроку? Эх, быть бы мне хоть наполовину тем, чем вы все меня мните... А я-то всего-навсего первым узнаю, когда каждому из вас пора ко мне или от меня. Узнаю, заметь, а не устанавливаю сроки.
Сказать, что я была ошарашена, значит ничего не сказать.
- Но разве не ты управляешь нашими судьбами?
- Скажешь тоже! - фыркнуло существо. - Ты пробовала делать скульптуру из воды?
- Нет, конечно, - я удивилась вопросу. - Да и кому такое придёт в голову? Вода - не глина, она не может сама держать форму. Только если заморозить...
- А вас, - отпарировал собеседник, - и заморозить никак нельзя. Хотя некоторым пошло бы на пользу. Вы сами создаёте свои судьбы, понимаешь? Это как живая ткань, которую люди сами плетут. Плетут, плетут, а потом берут и сдуру распарывают. Или другие вмешиваются. Как таким управлять, скажи? Вас много развелось, за каждым не уследишь.
- То есть и будущее предвидеть нельзя?
- Тьфу! - мой спутник в очередной раз фыркнул. - Как, скажи на милость, можно его предвидеть, когда оно каждую секунду меняется?
Я не нашлась с ответом и замолчала, признавая поражение.
- Нам пора, - нарушил молчание провожатый. - Со всеми попрощалась?
- Что будет с Рихардом?
Этот вопрос был скорее риторическим, но мой собеседник всё же ответил:
- Он справится. Время залечит его раны, пусть и не сразу.
- А...
- Вы обязательно встретитесь. Рихард придёт к тебе, но не сейчас. Здесь, на земле, он нужен больше. А вот тебе уже пора. Пойдём, нас ждут.
- Кто? - снова удивилась я. - Разве не ты там заправляешь?
- Ну я, и что с того? Хороший хозяин, знаешь ли, не будет мучить гостей ожиданием. Ну, хватит на сегодня болтовни. У нас ещё будет много времени потрепаться. А сейчас вперёд!
Я бросила последний взгляд на дом.
«Прости, что покинула тебя...»
***
- Заходи, не бойся.
Передо мной тянулся какой-то коридор — светлый, но в то же время немного пугающий, как любое незнакомое место. Но я сделала шаг вперёд.
- И куда это я попала? - спросила я. Спросила, разумеется, саму себя, так как проводник уже исчез.
- Туда, где каждый становится собой, - неожиданно раздался знакомый голос.
Я вздрогнула и огляделась. Нигде не было видно динамиков, мегафона или чего-нибудь похожего на технику. Голос будто бы шёл отовсюду. Впрочем, раз уж я говорила с сущностью, в существовании которой раньше сомневалась, есть ли смысл чему-то ещё удивляться?
- И какая же я?
- Ах, прости. Совсем из головы вылетело... Что бы обо мне не говорили, даже я не могу угадать, что нужно женщинам.
Тут же в каждой из стен появилось по огромному зеркалу. Я подошла взглянуть на своё отражение, и...
И остолбенела. Из зеркала на меня глядела девушка лет двадцати.
- Что, не веришь своим глазам? - снова послышался голос. - Это ты, не сомневайся.
- Но... как? - протянула я. - Здесь что, омолаживают?
- А ты мне казалась более внимательной, - голос сделался недовольным. - Омолаживают, дорогая, в этих ваших салонах красоты. А здесь каждый становится тем, кем он является, без всяких масок. Вот ты, например, молода душой — значит, и выглядеть будешь молодо.
Слишком много открытий за один вечер, не находите? Моя голова готова была взорваться, но глаза продолжали придирчиво изучать отражение.
- И ни одной морщинки! - моему удивлению не было предела. - Да я никак попала в рай?
Послышался вздох, а затем смешок.
- Знаешь, люди всегда меня забавляли. Какой-то чудак рассказал им сказочку про рай с ангелочками и ад с котлами, а они и рады поверить. И, главное, до сих пор верят. Но пускай, я не стану их разубеждать. Ведь если бы люди не боялись вечно жариться на сковородке, то стали бы совершенно неуправляемыми. А так хоть чем-то их стращать можно.
- То есть нет ни рая, ни ада, и за грехи нас никто не наказывает?
- Почему? Очень даже наказывает. Здесь обитает много народу, и каждый может общаться с кем пожелает. Но не те, кто при жизни успел напакостить. Их наказание — остаться наедине с собой. Собой настоящим, а не тем, каким хотел казаться.
- И всё? - изумилась я. - Вроде одиночной камеры?
- Ну нет. Это совсем не то же самое, что ваши тюрьмы. Здесь никого не запирают в клетке. Грешные души могут перемещаться куда угодно, видеть других, но их саимх не видит никто. Они со всеми, и в то же время бесконечно одиноки. Даже с себе подобными не могут перекинуться словечком. Когда им наскучит, они могут спуститься на землю, но и там их никто не увидит. Всё, что грешник может делать - это любоваться на последствия собственных поступков.
Я потрясенно молчала. Как это, оказывается, просто — не запирать преступника, не делать ему больно, а всего лишь оставить наедине с собственной мерзкой сущностью. И почему люди до этого не додумались?
- Тогда что же бывает с хорошими людьми? - наконец спросила я.
- А вот это ты сейчас и увидишь. Ступай.
Мне не нужно было долго думать, куда именно ступать. В конце коридора мерцал свет, и я пошла за ним.
- Что же ты встала? - спросил голос. - Иди, там тебя уже заждались.
Я бросила взгляд за арку впереди — и вопрос, кто именно меня заждался, застрял невысказанным.
Агнесса и Дебора? Молодые и скачущие по сцене, как в старые добрые времена? Честное слово, я ожидала увидеть кого угодно, но только не подруг.
- О! - Агнесса первой заметила меня. - Полюбуйтесь, кто пришёл. А мы уже и не ждали тебя, начали репетировать вдвоём.
И вот тут-то моё удивление перекипело через край. Да настолько, что я забыла даже о — как её там? - субординации.
- Слушай, чувак! - воскликнула я в потолок — мне уже было абсолютно без разницы, кто что обо мне подумает. - Я, конечно, много чего видела. Сначала прогулка невидимкой, потом это омоложение, теперь подруги... Но, блин, они играют наши песни! «Тени Ветра» - на небесах?!
- А ты никак думала, - спокойно ответил голос, - что здесь только на арфах бренчат? За столько веков, понимаешь ли, приелось. Я тоже люблю разнообразие, особенно когда дело касается музыки.
- Ладно, - подала голос Агнесса, - будет вам спорить. Давай-ка, подруга, включайся. Мы тут одну песенку разучили, тебе понравится. Где тут у нас слова валялись?
Рядом со мной приземлился листок бумаги. Я никогда не слышала эту песню и, тем не менее, слова казались давно знакомыми.
- Сейчас мы наиграем тебе мелодию, а дальше разберёшься. Ну, погнали!
Дальше всё было как обычно — Дебора трижды стукнула одной палочкой о другую, Агнесса повела фразу, чтобы я услышала мотив. Включилась и я:
- «Вот одна из тех историй, о которых люди спорят
И не день, не два, а много лет.
Началась она так просто, не с ответов, а с вопросов,
До сих пор на них ответа нет...»
Агнесса подхватила припев:
- «Замыкая круг, ты назад посмотришь вдруг,
Там увидишь в окнах свет, сияющий нам вслед.
Пусть идут дожди, прошлых бед от них не жди,
Камни пройденных дорог сумел пробить росток!»
Следующий куплет уже пелся легче. Да что там — казалось, что я знаю эту песню с колыбели.
- «Если солнце на ладони, если сердце в звуках тонет,
Ты потерян для обычных дней.
Для тебя сияет полночь, и звезда спешит на помощь,
Возвращая в дом к тебе друзей...
Свой мотив у каждой птицы, свой мотив у каждой песни,
Свой мотив у неба и земли
Пусть стирает время лица, нас простая мысль утешит:
Мы услышать музыку смогли.»
КОНЕЦ ДНЕВНИКА КЭТРИН.
саундтрек Если вдруг кто не узнал песню, которую пела Кэтрин - милости прошу сюда.
техничка
Завещание Кэтрин. Вот уж всем нежданчикам нежданчик.
И остальное:
бонусы
Девчонки поближе:
Тоска океанолога по родной стихии.
Любовь к тёще бывает очень своеобразной...
А вот вам ирония судьбы. Есть подозрение, что Делия родила миниатюрную копию Рихарда.
