Я. Не пойду. К ней. Нет. Ни за что.
И плевать на то, что сейчас мне больше всего так хочется ощутить под боком родное тепло. Даже больше - мне это необходимо.
Ну и ладно, рука, которой я разбил зеркало, болит просто до усрачки.
Похоже, перед сном Бриттани принимала душ. По всему дому разносится ароматный запах ее шампуня, а в ванной шумит вытяжка . Я закрываю глаза и представляю, как ароматно пахнет ее еще наверняка влажная после душа макушка. Так, хватит об этом думать. Стоп. Я обижен и оскорблен.
Да.
Обнаруживаю себя в ванной. Стою, как дебил, на коврике и глажу влажное полотенце, в которое она заворачивалась. Обалдеть можно.
Кто-нибудь, пожалуйста, верните мне меня!
В попытках отвлечься и не понестись в ее спальню, сломя голову, начинаю рассматривать многочисленные баночки и бутылочки, стоящие на ее полках. Да, недавно тут у меня случилась истерика - сходил в душ, называется. Вода была обжигающе горячей, практически граничащей с болью - прямо как я люблю. Но потом дело дошло до геля для душа и... Твою мать! "Флиртующий аромат сладких ягод, кусочки шоколада, ваниль, карамель, блестки!". И так буквально на каждой баночке, с еще более изощренными и извращенными описаниями разнообразной девчачьей мерзости.
После я был безумно зол, крайне взбешен и пах как сладкий леденец. Я пах как девчонка! Совсем как Бриттани!
Черт побери, опять я думаю ней.
Вернувшись в этот кукольный домик из бара, я обнаружил несколько неприятный сюрприз. Ну ладно, возможно, даже очень неприятный. Причем настолько, что аж мигом протрезвел.
В ее комнате горел свет.
Сначала я чуть не сдох от ужаса и обширного инфаркта. Думал, что-то случилось. Потом буквально насильно вынудил себя успокоиться и тихо войти в дом. Может, она не ложится спать просто потому, что нервничает и переживает из-за меня? И ходит по своей комнате, в беспомощности кусая локти и размазывая слезы по своей хорошенькой мордашке? Шел третий час ночи. Какого черта она не спит?
С ней было действительно все в порядке. И она действительно не спала. И нет, не потому, что опухла от слез, валерианы и переживаний, где же меня носит, а просто потому, что она сидела в гребанном интернете! Отбойный стук клавиш по долбанной клавиатуре был настолько громким, что буквально сводил меня с ума! А это клацанье мышки...
- Какого хрена ты вытворяешь? - становится моими первыми словами, когда я, разъяренный, словно бык, влетаю в ее комнату. Да, я не выдержал. Да, я тряпка.
- Что? - мгновенно ощетинивается Бриттани. Ее вид в буквальном смысле этого слова, выбивает у меня почву из под ног. Она сидит с ноутбуком на коленях, скрестив ноги по-турецки, в совершенно умопомрачительной ночнушке. И смотрит совершенно другим взглядом. Холодным и отстраненным. Голубые глаза были широко раскрыты, на бледной коже под глазами проступили темные круги. Она была зла… зла, как черт, и куталась в одеяло… такая маленькая, бледная и совершенно прекрасная. Черт побери, мне понадобится вся моя сила воли, чтобы вынести этот разговор.
- Уже поздно. Тебе пора спать.
Бриттани громко фыркает и взглядом возвращается к ноутбуку, снова стуча клавишами:
- Сам иди спать, Лукас.
- Ты мне не мамочка, - огрызаюсь я.
- А ты мне не папочка, - отрезает она.
Хм. Резонно. Девчонка зла на меня. Реально чертовски зла. Она никогда ТАК не огрызалась.
- Что это ты напялила?
- Лукас, уходи.
- Нет, серьезно. Какого черта.
- Это. Моя ночнушка для сна, - шипит Бриттани. - В чем твоя проблема?
- Да в ней все сиськи наружу, вот в чем проблема! Почему ты со мной в таком не спишь? Зачем так вырядилась? Говори!.. У тебя что, секс по вебке?!
Ну ладно, окей, это было лишним. Но меня страшно разозлил тот факт, что она напялила эту штуку без моего ведома.
Бриттани бледнеет, потом зеленеет, потом краснеет от моих слов: при иных обстоятельствах я бы любовался этим светопреставлением вечно, но сейчас мне трудно сдерживать себя, чтобы не кинуться и не задушить ее как можно быстрее.
- Ты в своем уме? Я сижу в браузере!
Она резко разворачивает ко мне экран своего ноутбука. А потом вдруг внезапно понимает свою оплошность и густо краснеет, пытаясь закрыть от меня монитор, но я успеваю прочесть: "Когнитивно сложная личность. Диссоциативное расстройство идентичности: симптомы". Я выгибаю бровь. Мне не сложно догадаться, о ком это.
- Я не страдаю шизофренией.
- У тебя мания величия. Я это вовсе не о тебе читала. – однако ее щеки густого свекольного оттенка говорят об обратном.
- Прекрати лазить по всяким сомнительным сайтам. И все-таки, какого черта ты так вырядилась? - глаз не могу оторвать от выреза на этой секси-ночнушке. Почему со мной она спит в дурацких мешковатых пижамах, а без меня вот в этом?
Эллис смотрит на меня несколько секунд в упор, а потом сердито выдает:
- Между прочим, диссоциативное расстройство идентичности и шизофрения разные вещи. Ну и раз ты действительно хочешь знать... Это для Кевина, - она указывает головой в сторону подушки. А потом берет и кладет свои руки себе на грудь, осторожно ее... О, срань Господня, она ее сжимает!
- Ему нравится мое декольте, - она делает удар на последнем слове, видно, акцентируя, что выше я не совсем уважительно отозвался о ее груди. Она делает мне это на зло и с совершенно невозмутимым видом. Но мне, честно говоря, плевать на ее слова - от такого потрясающего откровенного жеста у меня темнеет в глазах и пересыхает во рту.
- Это не смешно, - рычу я сиплым голосом.
- А разве кто-то смеется? - ледяным тоном замечает Бриттани и с невозмутимым лицом убирает руки.
Притормозим здесь на секунду, чтобы кое-что уяснить. Кевин - это гребанная подушка с изображением какого-то придурка из бешено популярного среди девочек аниме, ну то есть другими словами – это изображение полуголого горячего парня. Подружки Бриттани подарили его нашей маленькой мисс девственность и чистота в честь выпуска из университета в качестве стеба.
И ОНА СПИТ С НИМ, ЧТОБЫ ВЫВЕСТИ МЕНЯ ОКОНЧАТЕЛЬНО.
Нет-нет, я спокоен. Все нормально.
Наверно, не стоит лишний раз уточнять и демонстрировать вам, в какое бешенство приводит меня это несчастный кусок ткани, набитый пером. Мне хочется изорвать его прямо сейчас. На мелкие. Кусочки.
- Убери от себя эту хреновину. Или он пострадает.
- Да? - она выгибает бровь и тянется к подушке. - Я так не думаю. Это моя вещь, и ты не имеешь права ее портить.
Мне назло она берет и садится... Черт побери, она усаживается на Кевина. На эту чертову подушку.
- О-о-о, какого черта, Эллис! - меня аж сгибает пополам от мощного чувства ярости вперемешку с нереальным возбуждением. - Что ты делаешь?
Я хочу оказаться на месте этой дурацкой подушки! Да что уж там, мысль том, чтобы эта белокурая принцесса оседлала меня верхом не дает мне покоя с того самого дня, когда я увидел ее впервые!
- Так ему безопаснее, - с серьезным видом заявляет Бриттани. И, если откинуть мою убийственную и сводящую с ума ревность и ярость от того, что она сейчас специально играет с моими чувствами, - то я даже не знаю, плакать мне или смеяться. Она устроила мне эротические шоу похлеще стриптиза в любом стрип-клубе, но даже не понимает этого.
- Слезь с него.
- Черта с два.
- Я вас обоих сейчас убью.
- Только попробуй.
Я чувствую, как туго у меня набухают вены на руках. Так сильно я пытаюсь сдерживаться, чтобы не набросится на нее прямо сейчас и не отшлепать как следует по этой хорошенькой нежно-розовой попке.
- Черт с тобой, – внезапно выдаю я. После припадка в туалете, я слишком истощен в эмоциональном смысле, чтобы ругаться с ней по-настоящему. - Хватит с меня всего этого дерьма, - и громко топая ботинками направляюсь к выходу из ее спальни.
- Стой! – мгновенно раздается у меня за спиной. Я злорадно прикрываю глаза: да, давай, детка, умоляй меня теперь не бросать тебя и не уходить. Вижу на ее лице удивление, видимо Бриттани никак не ожидала, что я дам задний ход, ведь обычно мы ругаемся до посинения. Но потом я замечаю, как ее взгляд опускается ниже:
- Что у тебя с рукой?
Нешуточное волнение в ее голосе, конечно, льстит моему эго, но это не совсем то, что я ожидал услышать.
- Да так, ничего, - равнодушно буркаю я в ответ и берусь за ручку двери.
- Лукас, подожди, - крышка ноутбука хлопает, закрываясь, а огромное одеяло Эллис падает на пол. - У тебя кровь! Можно мне взглянуть?..
Она подходит ко мне сзади, и я почти растворяюсь от заполонившего меня чувства умиротворения. Ее запах, ощущение ее близости обволакивает меня со всех сторон и просто вынуждает начать успокаиваться. Просто поразительно, как она действует на меня. Больше всего на свете мне сейчас хочется уткнуться в родную светлую макушку носом и забыть об этом кошмарном дне.
Не дождавшись разрешения, Бриттани берет мою руку в свою и ахает:
- Господи Боже, это что, стекло?
- Нет, зеркало.
- Зеркало?! Что ты сделал с...
Я молчу.
- Ты просто чудовище. Зачем ты так с самим собой?
- Эллис, вот только не надо рыдать потому, что МНЕ хреново. Это просто нечестно.
Она шмыгает носом и нежно сжимает мою руку.
- Ты прав. Извини. Пойдем на кухню, я принесу пинцет. Кстати, мне очень неловко, но я вынуждена спросить – что именно за зеркало ты разнес на куски?
- Ах ты бездушная стерва. Не волнуйся, не у тебя дома. – мгновенно ощетиняюсь я.
- Это просто любимое зеркало Алекс, - бормочет она, а потом замолкает, уставившись в одну точку. Я скучающе вдыхаю, и возвожу глаза к потолку. Вечно на ее лице появляется это совершенно убитое выражение лица, стоит ей только вспомнить про сестру. Алекс то, Алекc сё.. Неимоверно бесит.
- Ладно, пойдем. – она наконец отмирает и настойчиво тянет меня вниз.
- Что ты задумала? - я начинаю нервничать.
- Это надо вытащить. Я серьезно. Ты и правда сумасшедший, если решил ходить с зеркалом под кожей.
Я начинаю что-то неразборчиво бурчать себе под нос, пока она ищет в туалете аптечку, а затем тащит меня на кухню за здоровую руку.
-Ты что, серьезно думаешь, что справишься с этим? Да перестань, - говорю я, когда она жестом приказывает мне сесть и подносит настольную лампу. Бриттани направляет ее свет на мою уже прилично распухшую руку, а сама начинает раскладывать повсюду бинты, неглубокую тарелку, спирт и пинцет.
- А-а-а, ты хочешь поиграть в медсестричку и пациента? Ну хорошо, я тебе подыграю. Люблю такой сюжет в порно. Мне раздеваться для осмотра, сестра?
- Нет, дурачок, - закатывает Эллис глаза. - И прекрати паясничать, а то я нечаянно загоню осколки тебе в рану еще глубже. О боже, у тебя и на лице царапина.. Ты что, бился головой об зеркало?
- Я похож на идиота?
- Ну, как тебе сказать... - Бриттани многозначительно молчит, и я сердито показываю ей язык. Она вздыхает:
- Ты прав. Дай я тебя осмотрю.
Я попытался сохранять серьезное выражение лица, правда. Но ни один мужчина в моем состоянии, будь ему пятнадцать или пятьдесят лет, услышав такие слова, не смог бы не среагировать должным образом.
Она закатила глаза и сказала:
- Твоя голова, Лукас. Той, которой ты должен думать. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Что ты думаешь именно ей... Большую часть времени. Подвинься. Я хочу осмотреть именно ее.
Я фыркнул и, закрыв глаза, позволил ей мягкими прикосновениями изучить свое лицо. Она потрогала царапину на моему подбородке, затем переместилась на лоб. Так странно позволять девчонке трогать твое лицо, задирать челку, откидывать волосы...
- С лицом все нормально не считая царапины. Самая пострадавшая рука.
- Так точно, мэм. Сколько ей еще осталось, не томите...
Бриттани закатывает глаза.
- Ты невыносим. Дай мне руку и отвернись.
- Зачем?
- Ну, думаю, лучше тебе не смотреть.
- Почему это мне нельзя смотреть чем ты там с моей рукой занимаешься?
- Потому что тебе может поплохеть от вида крови, глупенький.
- Сама такая. После фонтанов в твоем исполнении я уже ничего не боюсь.
Она мягко улыбается и качает головой.
- Ну допустим. Ты руку мне дашь или нет?
- Ну, я еще подумаю. А сердце не попросишь? А то я не особо-то...
- Лукас!
- Ладно-ладно, хорошо. Развлекись с ней как следует... Ай, что же ты творишь! Больно, блин!
- Тише!
- Мне же больно!
- Раньше надо было думать! Теперь терпи, - сердится Бриттани.
Я обиженно надуваюсь и затыкаюсь, лишь изредка издавая приглушенное шипение, когда она вытаскивает осколки покрупнее. Эллис работает хладнокровно и с абсолютно ничего не выражающим лицом расковыривает пинцетом мою руку в мясо. Подперев голову здоровой рукой, я с интересом смотрю на ее сосредоточенную и умиротворенную мордашку, слушая позвякивающий стук падающих окровавленных осколков в тарелку.
- Ты такая кровожадная...
- Тише, - шикает Бриттани. - Не отвлекай меня.
- Ты и правда так меня ненавидишь?
- Больше, чем ты думаешь, - бурчит она себе под нос.
- Это так возбуждает...
- Лукас, заткнись. Ты меня правда отвлекаешь, я не хочу случайно дернуться и сделать тебе больно.
- Ты и так сотни раз делала мне больно.
- Да что ты говоришь! - внезапно взрывается Бриттани. - Это я делаю тебе больно? Это я постоянно огрызаюсь на тебя, обзываюсь, грублю и веду себя как конченный придурок? Это я постоянно домогаюсь до тебя и интересуюсь тобой только потому, что у тебя между ног чертово отверстие, в которое мне жизненно необходимо присунуть? Это я постоянно шляюсь где-то, занимаясь саморазрушением, а потом приползаю сюда, истекающей кровью, с ароматом спиртного и чужих женских духов?
Вау. Сколько плохих слов за раз. Рекорд для Бриттани Эллис.
- Каких женских духов, ты сдурела? От меня пахнет женскими духами? – встревоженно переспрашиваю я. Ну уж нет, с меня довольно после того случая с гелем для душа.
- Из всего моего монолога он услышал только это, отлично. Это было сказано образно. Духи, помада. Подразумевается, что ты занимаешься сексом с другими женщинами. А потом ползешь ко мне.
- Да ты издеваешься! Я вовсе не ползу к тебе! - я возмущенно подскакиваю на ноги и опрокидываю стул. Хотя, судя по ее лицу, я должен был опровергнуть нечто другое. Ну, хорошо. – Я не занимаюсь ни с кем сексом кроме своей правой руки уже целых два гребанных месяца. – ледяным тоном цежу я. И это не ложь. Хотя, если честно, то и с ней то не особо, поскольку я почти постоянно с Бриттани. На физиологию пришлось жестким образом наплевать. Мне уже снятся кошмары про импотенцию.
- Какой молодец. Аплодисменты. Сядь обратно, пожалуйста.
- Догадываешься почему?
- Не горю желанием быть в курсе твоих мужских проблем!
Я лишаюсь дара речи. Это уж слишком. Даже для нее.
Внутри я уже клокочу от гнева, но при этом сажусь обратно. В угрюмом молчании Бриттани продолжает извлекать осколки зеркала из моего кулака. Стоит признать, я это заслужил. Придется проглотить. Может, если сейчас девчонка проорется, то и упокоится быстрее. Она буквально кипит от злости.
- И главное! – снова взрывается Бриттани. - Это не я вру тебе о своем прошлом! Ты хоть понимаешь, насколько низко это было, Лукас? Я же действительно беспокоюсь о тебе, я хочу помочь. Я хочу, черт тебя побери, что бы ты перестал себя гробить, чтобы ты спал и просыпался нормально, а не с криками и со слезами, чтобы руки у тебя перестали трястись, чтобы ты улыбался! Чтобы ты начал жить, в конце концов!
Бла-бла-бла. Ой, как стыдно, я же сейчас сгорю со стыда.
- У меня не трясутся руки. И мне ты тоже врала. Что-то не особенно главная моралистка планеты всей Бриттани Эллис торопилась высунуть язык из моей глотки и рассказать про свой рак.
- Я не врала, - она тычет пинцетом мне в лицо. - Я просто не договаривала. С чего мне было вообще сообщать тебе об этом?
- Ты хотела со мной переспать!
- И что? Ты вон что-то все равно не особо сейчас стремишься мне рассказать что-то очень важное о себе.
- У меня рака нет. Рассказал, - язвительно отзываюсь я.
- Поздравляю от всей души, - цедит Бриттани.
Она заканчивает извлекать осколки и обрабатывает мою руку. А затем обматывает костяшки тонким бинтом в несколько слоев.
- Я закончила, - сухо отзывается она. - И попрошу тебя завтра освободить и диван, и мой дом. Это уже слишком, и я так больше не могу, - она трогательно сжимает переносицу дрожащими пальцами.
- Выключи стерву, она мне не нравится.
- А ты... Знаешь, я бы попросила тебя выключить этот режим кретина, в котором ты вечно пребываешь, но... Боюсь, этот режим это ты сам. А самого себя невозможно выключить.
- Я же все равно тебе нравлюсь. Ты же без ума от меня. Иначе бы не стала все это терпеть.
- Допустим, ты лучшее, что было в моей жизни. Но беда в том, что худшее это тоже ты. Так что уходи.
- Ты что, бросаешь меня?
Они тихонечко фыркает и отворачивается, чтобы я не видел ее слез:
- Было бы что бросать. Уходи.
Вот черт. Надо срочно что-то делать.
- Но ты не можешь...
- Могу.
Ладно, признаю, попытка вышла дурацкой и не особо вразумительной. Попробуем с другой стороны:
- Но почему это я должен уходить? Почему не ты, а? Слабо, Эллис?
- Может потому что это как бы мой дом?!
Есть неоспоримая доля логики в ее словах. Но разве она не должна сейчас биться в истерике и обнимать меня за ноги, умоляя не уходить? Не переставая приговаривать, что она пошутила?
Я обхожу ее со стороны и заглядываю в лицо:
- Ты мне интересна не только потому, что у тебя там между ног... – ээээ, черт, как же она там выразилась... - В смысле, в этом случае тоже, конечно, даже очень, но основное все-таки...
- Спасибо за милую попытку все исправить. Но уже слишком поздно, - перебивает она мои действительно серьезные и от всей души старания.
- Да хватит! – потеряв остатки терпения и самообладания, рявкаю я и хватаю ее за плечо, с бешеной силой притянув к себе. - Не неси чушь, я всего-то ляпнул, не подумав... Хорошо, ты права – я идиот! Я идиот – ты довольна?! Мы можем наконец прекратить этот цирк? И заняться чем-нибудь более приятным?
- Ни за что, - отрезает Бриттани.
- Ты считаешь, было удачной идеей шантажировать меня сексом в попытках узнать мое прошлое? – не унимаюсь я. - Серьезно? Особенно зная, как я упорно отказываюсь с тобой им делиться и как я тебя хочу!
- Ладно, согласна, идея была дурацкая. Но знаешь, что мне всегда в тебе нравилось, вопреки всем твоим недостаткам? Твоя честность и прямота, Лукас! Ты никогда не лжешь! По крайней мере, так было раньше.
- Хочешь правды, да? Ты такая сучка! Я. Никогда. Не смогу. Тебе. Рассказать. Довольна?
- Но почему?.. Неужели дело во мне, ты так меня презираешь и не доверяешь?..
Я прикрываю глаза. Черт побери. Попробую сымпровизировать и в то же время, не особо увиливать от правды.
- Эллис, - я осторожно встряхиваю ее за плечи. - Послушай меня сейчас очень внимательно. И постарайся понять. Дело не в тебе. А в том, что... Просто потому, что мне чертовски больно вспоминать это, Бриттани! Ты понимаешь меня? Я не хочу. Не хочу! Пожалуйста, не заставляй меня. Не вытягивай ты из меня это дерьмо, это невыносимо. Ты единственная, с кем я могу забыться хотя бы не надолго, и я забываюсь, это работает.
- Но тебе не становится лучше... Тебя не отпускает... - она испуганно касается моего лица.
От ее прикосновения по телу мгновенно разбегаются мурашки удовольствия. Сработало. Лед тронулся – кажется малышка Эллис больше не злится на меня и в ее глазах поблескивают слезы. Самое время давить на жалость.
- Тебе так же плохо, как и раньше. – всхлипывая, продолжает она.
- Мне уже гораздо лучше. Я и не думал, что такое возможно. – я добавляю голосу трагизма и специально запинаюсь в одном месте. Ее зрачки потрясенно расширяются.
- …Просто пожалуйста, дай мне время. Ты мое лекарство и ты мне помогаешь одним только своим запахом, присутствием... Пожалуйста, не бросай меня. – черт побери, мне даже не надо брать уроки актерского мастерства. Ой, да ладно вам, не надо беситься - на самом деле все, что я сейчас ей сказал – чистая правда. Она и правда чертовски нужна мне. Но пафосные фразочки и розовые сопли я позаимствовал из одной тупой и случайно просмотренной мелодрамы.
Она смотрит на меня с дергающимся глазом, отчаянно пытаясь сдержать слезы, а потом кидается мне на шею:
- Ну вот почему ты сразу не мог так сказать?.. Господи, какой же ты идиот! А я ведь так хочу, чтобы ты поделился со мной всем, что так гложет тебя, чтобы мы стали наконец близки, только не так, как хочешь ты, а духовно...
Я крепко сжимаю Бриттани в своих объятиях и утыкаю ее макушку себе в грудь. Утешающе хлопаю по спине, словно ребенка. Слава богу, теперь можно закатить глаза и она ничего не заметит. Тоже мне, близки духовно... Моя бедная романтичная девчонка, насколько же неправильного парня ты себе выбрала для того, чтобы воплотить все свои розовые мечты.
И почему, несмотря на острое осознание того, насколько все это неправильно, я чувствую, что скорее разобьюсь в лепешку, чем разочарую тебя? Я обреченно выдыхаю и, соблазненный ее близостью, резко закидываю ее ноги себе на бедра, и, подняв на руки, впиваюсь в губы поцелуем. Надеюсь уже можно переходить к этой завершающей скандал части, а то я больше не могу. Мы стонем в унисон, и я начинаю дрожать от облегчения. Наконец-то она снова в моих руках. И черта с два теперь выберется отсюда.
Но ни в коем случае нельзя быть о самом главном вопросе.
- Мне ведь можно будет сегодня лечь на кровати?..
- Да ложись ты где хочешь, - обиженно, от того, что я отвлёкся в такой момент, надувает свои пухлые губки Бриттани, и я мгновенно атакую их.
Жадными сосущими поцелуями я покрываю все, до чего мне удается дотянуться - лицо, шею, ключицы, грудь. Потом вдруг она ойкает, и вырвавшись из моих объятий, начинает опускаться на колени... Какая бы кровь не оставалась в остальной части моего тела, теперь она точно вся прилила вниз.
- Я уронила очки,- сконфужено бормочет Бриттани, шаря рукой по полу. Меня всегда безмерно умиляло, какой беззащитной она становилась без них.
- А, - раздосадовано буркаю я, а потом опускаюсь следом за ней, и выхватываю очки прямо из под ее носа. – Я их нашел, но тебе придется прилично постараться, чтобы их вернуть.
- И что же мне надо сделать?.. – ее голос слегка дрожит, когда я окончательно избавляюсь от ее сорочки и опрокидываю на спину. Мои губы то жадно приникают к ее, уже распухшим от поцелуев губам, то к веточкам тоненьких, бледно-голубых вен на ее обнажённой, белоснежной груди.
- Не забывать дышать. Обещаю в качестве извинения уделить должное внимание каждой части твоего тела. – пробормотал я в нежный завиток ее ушка.
О да. Здесь я на своей территории. Я не особо дружу со словами. Тем более с такими чувственными и высокопарными, которыми она вечно выражается сама, но когда дело касается языка тела – здесь я бог и король. Все, что я не могу озвучить ей, скажут мои поцелуи, трепетные прикосновения загрубевшей кожи подушек пальцев к ее нежному животу, ласковый плен, в который ее обхватывают мои ноги. Когда я прервался, для того чтобы взглянуть на нее, кожа Бриттани буквально пылала в тех местах, где я прикоснулся к ней, а ее дыхание сделалось тяжелым. Ей нравилось, ей чертовски нравилось. Ну еще бы. Веки Бриттани были полуприкрыты – а обычно такие светлые глаза совершено потемнели от расширившихся от возбуждения зрачков. Я чувствовал себя абсолютно пьяным от ее сладкого запаха – прямо как спелое яблоко с привкусом корицы.
Когда я коснулся особо чувствительного места, она вскрикнула и выгнулась мне навстречу. Мои руки моментально скользнули по ее обнаженной спине и сжали, чтобы ее тело как можно удобнее выгибалось к моим губам.
- Я все равно до сих пор страшно зла на тебя, - прохныкала она, когда я на краткий миг обеими ладонями накрыл ее грудь и дразняще втянул губами ее кончик. – Перестань вымаливать прощение таким способом, это просто нечестно. Ах, господи! – затем она громко простонала и выгнулась в моих руках.
Она бормотала себе под нос проклятия в мой адрес, а я согласно поддакивал. Все что угодно, лишь бы она не прерывала такое увлекательное занятие. От свалившейся на мою голову вседозволенности у меня аж тряслись коленки.
Надо ссориться с ней почаще.
Да, да, Бриттани, я действительно болван, нахал, бессердечный, кретин, злой, грубиян, извращенец, ненавистный, бесчувственный, злобный, опасный, безжалостный, тиран, зловредный, отвратительный, ублюдок, варвар, сердитый, жестокий, черствый, дегенерат (что, серьезно?..), скотина, безнравственный, яростный, жесткий, неумолимый, мстительный, губительный, бесчеловечный, чудовищный, беспощадный... Эгоист? Да ладно? Я, блин, не... Нет, нет, только не натягивай эту жалкую тряпку обратно, я самый черствый и конченный эгоист на свете. И, пожалуйста, не бросай меня. Ведь твое хрупкое девичье тельце, так крепко прижатое к моему телу - вот оно, мое лекарство. Единственное на свете. И самое лучшее.
***
С утра пораньше мы стоим на веранде кукольного домика Бриттани в обнимку. После ночи бурного примирения мы оба растрепанные, охрипшие и невыспавшиеся. Вдобавок я, как и обычно по утрам, крепко не в духе, а Бриттани, как и всегда в любое время суток, смущенная. Время от времени я наклоняюсь к ее аккуратному ушку и пародирую звуки, которые она издавала ночью, находясь во власти моих рук губ и языка, за что неизменно получаю ее вспыхивающие ярко алым щеки, а также весьма ощутимые тычки ее острых локтей прямо в область кишечника. Довольно больно, кстати.
Утро пасмурное, того и гляди заморосит холодный дождь, но периодически через тяжелые тучи прорываются робкие лучи солнечного света – и становится так хорошо, волосы Бриттани переливаются золотым, глаза сияют. Нос Эллис окрасился в очаровательный нежно-розовый цвет и периодически я ловлю его ртом и грею у себя между губами, только вот она сразу начинает смеяться и фыркать - а я не очень-то хочу, чтобы мне, пускай и случайно от смеха, высморкались в рот. На ней небрежно одета моя футболка, а вот ноги абсолютно голые - больше не могу смотреть на ее безупречные, обнаженные ножки. В голове беспорядочно роятся картинки, как легко она может обхватить меня ими за талию. Прошлая ночь только разогрела мой аппетит. Да и надетая на ней футболка занимает практически все мои мыслительные процессы. Чертовски ей идет. А ведь она даже не догадывается. Я лениво и расслабленно покуриваю, выдыхая дым в холодный августовский воздух, а она слизывает молочную пену со своего капучино.
Честно говоря, для меня, как для человека, сварившего ей этот кофе, это было откровенным актом вандализма - нафига я тогда вообще вырисовывал там этого несчастного медвежонка? Не сказать, чтобы этот рисунок отличался какой-либо затейливостью, но все девчонки без исключения видят в нем особый смысл.
Она была в восторге, ага.
- Ваши таланты просто не перестают меня удивлять, мистер Максфилд, - восхищенно пробормотала Бриттани, рассматривая рисунок из молочной пены. И я понял, что потеря моего мужского достоинства совершено окупилась только после одной этой фразы.
Вот только не надо считать меня подкаблучником! Женщины знают, когда у них в руках власть. Вы же знаете, о чем я. Дни после того, как ваш благоверный забыл про годовщину, или когда ваш бойфренд провел слишком много времени с ребятами в баре, наблюдая за игрой. Дни после величайших мужских косяков. Дни после скандала, когда наконец-то выигрыш на стороне прекрасных дам, - спокойны. Полны любви. Мужчины из кожи вон лезут, чтобы быть внимательными и заботливыми. Ставят свои ботинки в шкаф, выносят мусор без напоминания, и помнят о том, что надо поднять седушку унитаза, когда они мочатся.
И я не являюсь исключением. И веду себя как шелковый.
- Лето закончилось, - грустным и отстраненным голоском произносит Бриттани, продолжая прижиматься ко мне. Я щурюсь от сладкой боли внизу и плотнее прижимаюсь к ней тазом и своей жмущей ширинкой - ну извините, мы слишком тесно стоим. К тому же, контролировать процесс кровообращения в своем теле просто невозможно. Она буквально сверлит глазами упавшую от сильной грозы накануне липу. Я молча затягиваюсь.
- Как думаешь, я увижу следующее?
Я раздраженно фыркаю и, опустив руку под футболку, сильно щипаю ее за обнаженное бедро. Она взвизгивает и роняет чашку с кофе, разбивая вдребезги кружку и разливая ароматный напиток по деревянной веранде.
- Ай, Лукас! Теперь будет синяк!
Ну ладно, я не веду себя как шелковый. Это же я, в конце концов. Но я честно стараюсь.
- Тебе не привыкать, - довольно журчу я, закидывая ее светлые кудри за плечо и обнажая тонкую шею. На полупрозрачной коже красуется дорожка темно-лиловых засосов, испещривших ключицы вдоль и поперек и спускающихся вниз, аккурат к соблазнительным холмикам груди. Я чувствую прилив жгучего чувства стыда и вины вперемешку с грязным удовлетворением. Чувствую себя как школьник, помечая ее таким образом, но ничего не могу с этим поделать. Все должны знать, что она моя.
- Сама первая начала. Ты же знаешь, я ненавижу подобные дебильные вопросы.
Она вздыхает и надувается:
- Ладно. Кто убирать будет?
Я ухмыляюсь и перекатываю сигарету во рту, словно палочку от леденца. А затем снова тянусь к ней пальцами готовыми к щипку. Она сердито шлепает меня по руке.
- Снова дебильный вопрос. Но ладно, осколки так и быть, сам уберу. Порежешься еще.
Она пихает меня в бок своими маленькими кулачками.
- Я вот все жду, начнешь ты меняться или нет.
- Ну и дурочка. Что я еще могу сказать.
- Ты всегда был и будешь таким засранцем?
Я вскидываю бровь:
-Нет. Просто что-то в тебе всегда делает меня таким.
Она одаряет меня кислым взглядом и я не могу сдержать улыбки.
- Да ладно тебе. Ты права. Я солгал. Я всегда был и буду таким засранцем.
Как ни странно, Эллис широко улыбается и крепко обнимает меня за шею, потянув вниз. А потом, когда я наклоняюсь, крепко целует за ухом, от чего у меня вырывается тихое, возбужденное шипение, и я вцепляюсь в ее хрупкие ребра пальцами, выронив сигарету. Словно обезумев, я жадно тычусь губами в плавный изгиб ее шеи, умирая от желания найти эти сладкие полные губы. Однако, стоит мне ее поцеловать, как она мгновенно надувает губки и отодвигается от моего лица подальше.
- Даже не думай. После курева ты на вкус как пепельница.
Тоже мне, новость.
- Даже не думай. Что я когда-нибудь брошу ради тебя.
Бриттани передергивает плечами:
- Ну и ладно. Умрешь от рака легких, мне-то что.
- Тогда мне надо курить побольше, чтобы успеть сделать это вместе с тобой. И вообще, завидуй молча - умирать от рака крови такая банальщина, - я подмигиваю ей и достаю новую сигарету, снова чиркая зажигалкой. Ее взгляд теплеет, и вот она уже снова прижимается ко мне, обнимая своими тоненькими ручками.
- Вовсе нет.
- Да.
- Нет.
- Да.
Бриттани тяжело вздыхает:
- Ладно, ты прав. Мне стыдно, что я подхватила настолько банальный рак. Наверно, мне стоило заболеть раком груди, мне бы потом отрезали одну и я стала бы настоящей амазон... Проехали, - она страшно смущается под моим потемневшим от желания взглядом. Если вспомнить еще вчерашнюю ночь...
- Ну, так что? Кто убирается? Еще кухню надо привести в порядок после той... Э-э-эм... Катастрофы. Пока там никто не завелся, - она слегка розовеет, отчаянно пытаясь перевести тему. Я закатываю глаза и молча подношу кулак к ее носу. Бриттани ухмыляется и подносит свой маленький кулачок к моему.
- Камень, ножницы, бумага!..
Вот и весь способ разрешить спор, кто же сегодня убирается. Придумала это Бриттани, но как ни странно, мне такой способ решения проблем очень даже приглянулся.
-Ха! - торжествующе ору я, от чего Бриттани аж вздрагивает. -У меня ножницы!
Она мгновенно надувается и огорченно сникает. А я наоборот расплавлюсь в улыбке до ушей, представляя, как она целый день будет драть руины, которые остались от кухни - я обязательно в это время устроюсь в кресле, чтобы наблюдать за потрясающим видом сзади, который будет открываться всякий раз стоит ей наклониться к ведру со шваброй...
- А может договоримся? - мордашка Эллис вдруг приобретает абсолютно невинное выражение лица и она неумело хлопает ресницами. Я смотрю, кто-то пытается строить из себя соблазнительницу.
- И что же ты намерена предложить мне, куколка?
Она начинает заметно нервничать.
- Ну.. Поцелуй?
Я громко смеюсь, откинув голову назад и уворачиваясь от ее летящих на меня в гневе маленьких кулачков, а затем вздыхаю и снисходительно выгибаю бровь:
- Ну ладно, если это все, что ты можешь мне предложить, то давай поцелуй.
Она злится. Я вижу, как в голубых глазах поблескивает огонек раздражения, и это здорово заводит. Бриттани прикрывает глаза на секунду, словно пытаясь собраться с силами, а затем внезапно атакует меня своим маленьким неумелым ртом. Но все не так просто - я крепко сжал челюсть, пока она беспомощно покусывает своими губками мою сережку и пытается проникнуть внутрь языком, чтобы углубить поцелуй. Помучайся, принцесса.
С тобой, я ежедневно прохожу все девять кругов ада, когда пытаюсь залезть в твои кружевные трусики. Приоткрыв глаза, я фыркаю от смеха, наблюдая с каким остервенелым выражением лица она пытается заставить меня поцеловать ее в ответ.
Внезапно, она громко и раздраженно втягивает воздух, а затем ее сухие губы отказываются на моей шее, с чувством прикусывая кожу. И я понимаю, что этот грязный прием сработает - по всему моему телу мгновенно пробегает ток, когда она оставляет дорожку из маленьких поцелуев на моих ключицах и спускаясь ниже. Черт, да теперь у меня словно вместо крови течет гребанный Ред Булл!
Никогда не относился к поцелуям в шею серьезно. Обычно они обозначали инициативу, и то, что девчонка собирается быть главной в постели. На что я громко скажу - ну уж нет. А еще, они оставляют дурацкие следы от помады или блеска для губ, которые дамы не жалея наносят на рты в тщетных попытках соблазнить этим мужской пол. Но лично мне всегда хотелось прежде основательно пройтись по роже очередной подстилки салфеткой. И я терпеть не мог, когда кто-то из них начинал мусолить мою шею - это раздражало и было скучно. Ну и.. Щекотно порой. Гораздо увлекательней, когда женский рот трудится в несколько другом месте.
У Бриттани мягкие и в тоже время, обжигающие губы. Я не могу сдержать горловой стон, когда она скользит языком по моему кадыку и спускается к ключицам.
И где она такому научилась?
И главное, почему все, что она делает доводит меня до такого экстаза? Я испытываю целую лавину эмоций, которая мне даже и не снилась бы, окажись на ее месте другая девчонка. Меня бесили поцелуи в шею? Забудьте об этом. Теперь я словно кот, подставляющий свою морду хозяйской ласке, задираю голову, и еле сдерживаю рык от ее нежнейших прикосновений. Однако подставлять горло под женские рты, значит подсознательно согласится быть жертвой и плясать под ее дудку. А я вообще-то люблю доминировать. И это еще та пара причин, по которой я ненавижу поцелуи в шею. Мне не нравится чувствовать себя слабым и уязвимым, я мужчина, а значит буквально источаю контроль и инициативу. Но сейчас, дело даже не в этом, а в том, что я чувствую как привычное напряжение внизу живота разгорается жгучим огнем и понимаю. что еще немного и я сейчас... И я..
- Ну все-все, - шокировано и с трудом, чтобы не наброситься не нее, выдавливаю я. - Твоя взяла, теперь я готов хоть языком пол вылизывать. Ты меня впечатлила.
Еще бы. У меня было приличное количество девчонок, но ни от одной не возникало чувство, что еще вот-вот и я замочу бельишко в собственном соку.
- Все, теперь ты моешь пол? - сияя словно медный таз, произносит Бриттани.
- Угу, - буркаю я, и облокачиваюсь животом на перила, заставляя дерево до боли надавить на кишки, в жалких попытках избавиться от этого раздирающего чувства в паху. Как унизительно, несчастная девственница почти довела меня до финишной прямой.
- Ты в порядке? Что случилось? - она обеспокоено заглядывает в мои глаза, чувствую перемены в настроении. Мне очень хочется на ней сейчас сорваться и разрядиться, причем в прямом смысле. Но я буркаю да, и заключаю ее в кольцо своих рук, крепко прижавшись - боль может быть сладкой. И от нее можно начать зависеть. К тому же расстраивать ее я хочу меньше всего на свете.
- А как насчет сделать ремонт? Зиму будет легче пережить, если мы будем чем-то заниматься.
- Вот уж о чем я мечтал, так это заниматься с тобой, минуточку внимания и барабанная дробь, РЕМОНТОМ, - закатываю я глаза, а Бриттани краснеет после моей последней реплики и шлепает меня по руке. Где-то с минуту мы пихаемся и щипаемся, а потом я сдаюсь:
- Блин, Эллис, это твой дом, делай с ним что хочешь! Разумеется, я помогу. Не такая уж я и задница. Здесь слишком много розового и цветочков.
- Восхитрясно! - сияет Бриттани. Эта одна из многих ее дурацких привычек, бесящих меня до безумия - соединять и комбинировать слова в одно новое. Ну прямо как дитя малое. И ага, она даже не замечает, как делает это. Мне пришлось самому догадываться.
- Тогда скоро начнем? Хочу перекрасить стены и сменить пол.
- Менять деревянный пол? А таскать его будет кто? Вишневое дерево, оно тяжелое, зараза.
Мой вам бесплатный совет: выбирайте материал под дерево - выглядит так же, но с ним намного легче. А теперь гоните пятнадцать баксов, я пошутил насчет того, что совет бесплатный.
Мы начинаем спорить про ремонт. Глядя на ее счастливое сияющее личико, становится понятно - она хоть сейчас готова сигануть в ИКЕЮ. Ей нравится играть и делать вид, будто мы семья. Как в детском саду. Пока она планирует, я держу ее за руку и осторожно перебираю тонкие пальчики.
- Слушай, принцесса раковых клеток. Все это, конечно, очень здорово, но я вообще-то надеялся, что ты сольешь наследство своих предков на ибупрофен. И различные терапии. На свое лечение, короче.
- Не так уж это и дорого, - передергивает плечиками Эллис. - На ремонт отщипнуть можно.
- Кстати об этом. Уже пора двигать булками и выздоравливать! Поскольку муть ты свою пролила - собирайся, я отвезу тебя в больницу.
- Еще пять минут, - она снова разворачивается ко мне спиной и опирается о перила. Я с готовностью прижимаюсь к ней всем телом, упираясь как всегда жаждущим ее агрегатом в спину, и обнимаю, согревая от прохладного ветра. Мы стоим так какое-то время, слушая завывания ветра в оконных рамах и прижимаясь к друг другу от холода. Флюгер на крыше в буквальном смысле этого слова сходит с ума и вращается из стороны в сторону. Шторм?
Как ни крути, она права. Предстоящие осень и зима будет тяжкими. Лечение Эллис, война на соседнем континенте... Телек сейчас лучше не врубать, сплошное давление. И еще раз лечение Эллис. Надо свыкаться с мыслью, что моя жизнь изменилась, хотя бы до тех пор, пока она не поправится. На ее дорогущие импортные лекарства нужна куча бабла, и где ее брать - знает один лишь черт. Ну или Господь, но вы уже поняли мое к нему отношение. Мне удалось скопить энную сумму со времен бесконечных университетских подработок - и которые мне не успелось спустить на шлюх и наркоту. Шучу. Хотя не отрицаю, все-таки, бывало пару раз. Однако теперь однозначно пора искать работу.
Бриттани забавно чихает, прерывая мои рассуждения, и я начинаю пихать ее в сторону входа в дом. Она отрицательно мотает головой и поднимает на меня свои голубейшие на свете глаза, снова прижимаясь к моему животу. Черт, умереть ради этих глаз готов, особенно когда она смотрит на меня так... Влюбленно?.. Не знаю, она смотрит на меня так, словно я действительно что-то значу для нее. Никто и никогда так на меня не смотрел, это уж точно. Потом Бриттани снова отворачивается и смотрит вдаль, а я почему-то вспоминаю об отце - как там, интересно, мой старик... Может, я погорячился, выкинув телефон тогда?
Я тут же начинаю злиться. Это все ее влияние, этой маленькой коварной стервы. Она забралась в мое сердце и растопила его, размягчив меня самого и превратив в половую тряпку.
Дабы отвлечься, я переключил внимание на мелкого паренька верхом на велике для велосипедного мотокросса, разносящего утреннюю почту. Он увлеченно ковыряется в носу, пытаясь на ходу запихнуть пухлую кипу писем в почтовый ящик к соседям Бриттани. Пытаюсь представить этого полудурка на месте жениха Эллис и моментально зверею. Смогу ли я когда-нибудь отпустить ее? Позволить чужим рукам трогать мое самое сокровенное?
- Бри, - настолько злобно цежу я, что Эллис вздрагивает и растерянно оборачивается. - Ты бы смогла полюбить человека, который ковыряется в носу?
Она обалдело смотрит на меня:
- Что? Ты ковыряешься в носу?
- Я не себя имею в виду, дубина! - но уже поздно. Она хохочет так, что сползает на дощатый пол.
-Так вот почему у Лукаса Максфилда нет девушки!
Ха-ха. Как смешно. Вот о чем я говорил - эта девчонка всегда мне даст сто очков вперед.
- Поднимайся, - рычу я. - Заболеешь и подхватишь воспаление мозга. Которого у тебя и так не особо-то...
- Не волнуйся, - продолжая заливисто смеяться выпаливает Бриттани. - Мы что-нибудь с этим сделаем. Будем мазать тебе пальцы марганцовкой или чем еще... Хотя, это обычно делают, когда ногти грызут... - она заходится в приступы очередного счастливого смеха, сгибаясь пополам. Я сгребаю ее в охапку.
- Какая же ты все-таки дрянь. Заткнись, Эллис.
- Ну ладно тебе. Не обижайся.
Как бы то ни было, сегодня она в отличном настроении. Совершенно не обращает внимания на мои порой чересчур резкие слова и с удовольствием подкалывает меня самого, вместо того, чтобы надуться и расплакаться. Видно, я вчера отлично зализал... Загладил свою вину.
Продолжая зловредно хихикать, она притягивает мою голову к своему лицу. Целует мой лоб, глаза, щеки - приходится впиться ногтями в перила и закусить кольцо в губе, чтобы не растерять весь свой безразличный вид и не застонать от этих нежных ласк.
- Я уже и так... Давным-давно.. - что-то еле различимо бормочет Бриттани себе под нос, впиваясь в мои плечи ноготками. Я не выдерживаю и, обхватив ее лицо руками, усаживаю на свое бедро и начинаю яростно покрывать каждый миллиметр ее кожи поцелуями, наслаждаясь ответной реакцией. Негромкие стоны, вздохи, просьбы не останавливаться - плевать на любопытный взгляд соседки из соседнего дома, мой мир сжимается до размеров застежки ее лифчика, которую я не перестаю теребить, а потом и вовсе перестает существовать. Когда мои губы целуют ее, больше ничего не имеет значения, кроме того, что мы делаем. И я подхватываю ее, и ногами она обхватывает меня за талию. О, черт побери, да!
- Я и так, несмотря ни на что, уже очень давно тебя люб... - она осекается, но слишком поздно. Мы замираем. Я так и остаюсь в позе со сложенными губами для поцелуя, засунутой рукой в ее лифчик и выражением лица "ну и ляпнула же ты". Тяжелое молчание затягивается на минуту. Бриттани тяжело и прерывисто дышит. Вытаскивает мою руку из своего белья. Я отупело смотрю, как медленно ее чистые глаза наполняются слезами, а потом, громко всхлипнув, она закрывает свой неблагоразумный рот рукой и уносится в дом, оглушительно хлопнув дверью. На моих губах до сих ощущается тепло ее дыхания.
Она только что сказала, что любит меня.
Опьяняющее чувство восторга. Полет в космос. Три порции экстази за раз. Смерть и рождение одновременно.
Плевать. Плевать, что потом будет нестерпимо и невыносимо больно.
Больно уже сейчас.
Сейчас я должен войти в дом, подняться в туалет, в котором она наверняка заперлась, сначала деликатно постучаться, а потом выбить дверь и немедленно сжать ее в своих объятиях. А затем сказать ей кое-что очень важное, тихонечко и на ушко. Кое-что, что касается только нас двоих. Кое-что, во что я абсолютно не верил и не осознавал вплоть до этого момента.
Ведь те, кого мы любим, имеют право об этом знать.
Только одного я не понимаю - какого черта вы до сих пор здесь?..