Мне снился прекрасный сон, практически
пони и радуга. Уже успев привыкнуть к
не предназначенным для того спальным
местам, я не ощущала ни малейшего
дискомфорта, скрючившись в кресле.
Мне снился очень, очень хороший сон.
А потом в него ворвался жуткий грохот
и звук разбивающегося стекла.
(c)Равеннэ фон Вальде
- Новая соседка, говоришь? – Кай хмуро глянул на Исенару исподлобья, - ну-ну.
****
На самом деле, я даже толком не успел задуматься о том, как примут Исенару Кай и Юльхен. За время перелёта мою голову занимали более насущные задачи – к примеру, восстановление наших с Исенарой документов, по понятным причинам оставленных в Тотенбурге. Или зачисление Исенары на факультет фармацевтики и фармакологии. Краешком сознания я отметил, что Юльхен могла бы воспротивиться появлению ещё одного существа женского пола на её территории, но насчёт Кая я почему-то был уверен – разве мог он быть против появления у нас красивой, платежеспособной, а главное, обиженной рыжеволосыми гадами иностранки?
Однако, кое-чего я не учёл.
****
- Скажи мне, милый друг, - начал Кай. Решительно прервав мой пылкий рассказ о наших приключениях в округе, он молча утащил меня на кухню и молча же усадил перед собой. Теперь, когда спустя минуту он, наконец, заговорил, я почти что испытал облегчение, - как много запрещённых веществ ты успел выкурить в Тотенбурге, что твою светлую голову пронзила идея притащить её к нам?!
Я на миг даже растерялся. Мать и Юльхен любили меня отчитывать, но от Кая я подобного, признаться, не ожидал.
- Любой член «Андер» поступил бы так же на моём месте, - холодно ответил я, - или, скажешь, мне стоило оставить её на растерзание Симусу тогда?
- Она, наверное, сама же к нему и полезла, – фыркнул тот, - очнись, Дэн! Мы совсем её не знаем! Она наверняка послана рыжими, чтобы выудить из тебя информацию о планах общества! Может, она симлендским генералам рога на фотографиях пририсовывает, пока ты не видишь?!
- Тогда почему ты так уверен, что Мета не делает то же самое?- парировал я, - а у нас, на минуточку, в тысячу раз меньше поводов доверять именно ей!
- О, брось, Дэн, - закатил глаза Кай, - мы оба прекрасно знаем, кто из нас действительно разбирается в людях. Я вот чувствую, понимаешь? Чувствую, что с этой твоей иностранной фифой что-то не так!
Я примирительно поднял руки, оборвав его на полуслове.
- В таком случае, я прямо сейчас скажу ей, чтобы возвращалась назад, - согласился я.
- Правда? – опешил Кай.
Я с полминуты наслаждался выражением очаровательного недоумения на его лице, а затем продолжил:
- Только ты тогда, будь добр, возьми на себя ещё четверть оплаты за жильё, которые должны были лечь на её плечи. За лето мы так и не нашли никого, кто желал бы разделить с нами расходы, и раз уж ты так разбрасываешься соседями, ты, вероятно, располагаешь большими средствами, чем мы с Юльхен.
Кай поджал губы. Какое-то время я наблюдал борьбу подозрительности и жадности на его лице, пока жадность, наконец, не победила с небольшим отрывом.
- Ладно, пусть пока живёт, - пробурчал он, - но если она однажды нас сдаст – ты будешь виноват!
Он громко хлопнул дверью и вышел, а я даже не стал ничего кричать ему вслед. Мы оба знали, что сегодня я победил.
****
Юльхен же напротив приняла новую соседку гораздо более радушно, чем того можно было ожидать. В первый же день она провела для Исенары экскурсию по всем злачным местам студгородка, выдала имена всех преподавателей, у кого можно было списать, и номера всех мальчиков, которые могли бы поделиться конспектами. Часто обе приходили только за полночь с очередной студенческой вечеринки, и ещё до утра сидели на кухне, о чём-то перешёптываясь.
А ещё Юльхен ласково звала её «Исси» и разговаривала с ней таким доброжелательным голосом, которого никогда не было слышно в разговорах со мной. Задавив в себе нотки зависти, возникшие было поначалу, я решил, что это к лучшему. Исенаре и правда была необходима поддержка – сейчас я не всегда мог оказывать её ей. Мистер Остер, после публикации моей статьи об «Антонии» завалил меня работой, и я стал частенько пропадать в редакции или у себя в комнате, работая над новым материалом для "Вестника".
Позже, обдумывая это, я пришёл к выводу, что такой порядок вещей был вполне закономерным. Юльхен, вероятно скучно было в нашей мужской антидергийской компании. Пожалуй, Исенаре тоже с ней было интереснее – уже через пару дней оживлённого общения с моей сестрой, в ней трудно было узнать ту испуганную дрожащую девчонку, что боялась постучать в дверь номера собственной сестры.
Исенара почти сразу стала учить Юльхен своему языку, по её же просьбе, и та через несколько недель вполне уже была способна на нём худо-бедно изъясняться. Ей нравилось бросать Исенаре несколько непонятных слов, когда я подходил к ним, а потом переводить на меня торжествующий взгляд, мол, смотри, я знаю то, чего не знаешь ты, съел, умник?
Я молча улыбался, позволяя ей утешать своё хрупкое эго. С её оценками сложно было рассчитывать на полную счастливых мгновений жизнь в будущем, так отчего же не доставить ей эту маленькую радость?
****
Исенара освоилась довольно быстро, если взять во внимание то, что ей пришлось пережить перед приездом в Академию. Мягко и неуловимо она постепенно осваивала территорию коттеджа, будто оставляя метки и делая тем самым своей.
К примеру, она успела присвоить имена каждому предмету мебели в коттедже: «Посмотри, какую прелестную скатерть я купила для Элизабет!», «Даниель, ты не одолжишь мне свой телефон? Всё никак не отнесу Эдварда в ремонт...», «Джордж снова засорился, может, вызвать сантехника?». Кай посмеивался над этой милой её привычкой, но до поры до времени не мешал ей преображать коттедж.
Например, он милостиво позволил ей ставить каждое утро свежие цветы на кухонный стол {«отвратительные веники, к тому же Мета чихает от них на собраниях!»}, развесить на втором этаже новые занавески {«мамаша и папаша щедро снабдили её деньгами, но так и не догадались привить художественный вкус»}, но когда на стене нашей гостиной появился портрет сурового незнакомца в золочёной раме, он не выдержал:
- Это ещё что за хмырь? – буркнул он, глядя незнакомцу в глаза.
- Это дедушка Бейлон, - гордо представила незнакомца Исенара.
- С такой рожей надо паранджу надевать, а не для портретов позировать, - съязвил он.
Исенара обиделась, но портрет не сняла – а ещё через пару дней в коттедже стали происходить странные вещи. Например, при любой попытке Кая закурить в гостиной, у него гасли спички и ломались зажигалки. Я пенял поначалу на влажный климат, но за пределами комнаты эта проблема чудесным образом самоликвидировалась.
А едва кто-то из нас смел произнести что-то не вполне цензурное, с потолка начинала обильно сыпаться штукатурка. Кай поначалу шипел и ругался, но после стал послушно фильтровать свою речь – на ремонт гостиной денег у нас не было.
Вдобавок ко всему дедушка Бейлон строго следил за тем, чтобы мы вовремя ложились спать – ровно в одиннадцать на первом этаже отключался свет, делая невозможным ночное проведение собраний.
Опасаясь, что он ещё, чего доброго, двери забаррикадирует, мы с Каем больше не рисковали идти через гостиную за едой в неположенное время. Теперь, проголодавшись, мы спускались из окон второго этажа по водосточной трубе, и проникали на кухню через чёрный ход.
- Говорю тебе, она ведьма! – брызгая слюной, шипел Кай, отвлекая Юльхен от просмотра «Длинного симолеона», - она по ночам, наверное, зверские ритуалы проводит! И девственниц разделывает!
- Какие глупости, Кай, это всего лишь картина, - отмахивалась та, делая звук громче, - вы оба просто слишком много играете в видеоигры.
Однако, когда третий её бойфренд покрылся пятнами после попытки поцеловать её в гостиной, она решилась поговорить с Исенарой сама. Но та проявила неожиданную твёрдость в этом вопросе, а так как никто из нас троих не стал рисковать здоровьем и снимать его самостоятельно, портрет остался висеть на прежнем месте, превратив нашу гостиную в оплот культуры и нравственности.
Впрочем, были моменты, за которые я готов был простить Исенаре её сурового родственника. Взять хотя бы её умение готовить. Понаблюдав пару дней за нашими с Юльхен мрачными лицами на кухне, она решительно отстранила нас от этой почётной обязанности, целиком взвалив её на себя. С тех пор мы могли наслаждаться новыми блюдами без опасения наткнуться на скорлупу в омлете или на абрикосовую косточку в пироге.
Кай, однако, не упускал возможности поупражняться в остроумии за обедом.
- Никогда не встречал более бездарного повара, - изрекал он, пережевав очередной кусок кролика в сметане. Я про себя отметил, что момент он выбрал более чем удачно – кролик был почти доеден, и теперь Кай, при случае, вполне мог брезгливо отодвинуть тарелку, не оставшись при этом голодным, - но ты не обижайся, чего ты! Возможно, тебе просто стоит попробовать себя в чём-нибудь другом. Может, ты шить умеешь? Или убирать квартиру?
Исенара поначалу резко вскакивала со стола и уходила гордо молчать в свою комнату, пока мы с Юльхен часами дежурили у её двери, уговаривая выйти и простить этого болвана. Позже, однако, сообразив, что Каю только того и надо, она стала действовать тоньше.
Например, подкладывала ему побольше сливового пирога за обедом, игнорируя его обильные критические замечания, а на следующий день, когда он пропускал очередную вечеринку из-за переедания, заботливо приносила ему таблетку и стакан воды:
- Надеюсь, тебе станет лучше, - ворковала она, поправляя вечернее платье, - ты не волнуйся, мы расскажем тебе, как вкусно нас там кормили и какие красивые там были девочки!
Впрочем, несмотря на их распри, Исенара почти сразу изъявила желание вступить в ряды «Андер», памятуя, чем могла закончиться её поездка в округ Махт. Кай предсказуемо ответил отказом:
- Может, тебе ещё и протоколы собраний в письменном виде выдать, чтобы твоим рыжим начальникам было удобнее нас взять?
И всякий раз, когда Исенара спускалась на кухню во время наших встреч, он демонстративно замолкал, жестом заставляя остальных сделать то же самое.
А я всякий раз в такие моменты, бросая взгляд на Мету, поражался избирательной подозрительности своего кузена. Мета, рыжеволосая Мета, проводящая большую часть времени со своими дергийскими собратьями, не вызывала ни тени сомнения в своей честности, в то же время как светлокожая и темноволосая Исенара - которой как раз только приверженности антидергийским идеалам не хватало для полноты образа обиженной тотенбуржской жертвы! – носила клеймо потенциальной предательницы.
Я долго думал, что послужило тому причиной, пока вдруг меня не осенило – Мета, при всей её неповторимости для меня, была совершенно обычной для Кая. Простой, понятной, как свои пять пальцев. Исенару он понять не мог.
И дело было вовсе не только в злополучном портрете, наводившем суеверный ужас на членом «Андер» и меняющихся с завидной регулярностью бойфрендов моей сестры. Исенара всегда больше молчала, чем говорила, уходила от ответов на вопросы о своей жизни до Академии, но некоторые наши случайные диалоги рассказывали о ней больше, чем она, вероятно, хотела.
К примеру, заметив как-то у меня на столе мистера Майклза, она внезапно оживилась:
- Это шаманский артефакт, - заключила она, внимательно осмотрев куклу, - в них обычно заключают духов, которые исполняют желания владельца, пока тот их не освободит. Они, конечно, слишком слабы, чтобы строить козни, но обычно этого и не требуется, чтобы испортить владельцу жизнь.
- Что ты имеешь в виду? – нахмурился я. Я запоздало сообразил, что Исенара может меня разыгрывать, и, пожалуй, не стоило так уж явно выказывать свою обеспокоенность – но та очевидно не собиралась надо мной смеяться.
- Люди часто не знают, чего хотят, - пожала плечами Исенара.
- А ты? – та подняла на меня непонимающий взгляд, - ты знаешь, чего хочешь?
Исенара смотрела на меня несколько секунд – достаточно долго, чтобы заставить мою кожу покрыться мурашками – и уверенно кивнула.
