- Блондинку не видел? – заглянув в комнату Хелен, я обнаружила там Арона, учащегося в одиночестве. Из небольшой и приглушённой почти до минимума колонки раздавался голос блюзового певца – хрипло и отчаянно просившего снять, наконец, цепи с его сердца. Арон размеренно покачивал ногой в такт мелодии, но отреагировать соизволил, лишь дочитав предложение до конца. Именно тогда он поднял голову от огромной книги у себя на коленях и приветственно улыбнулся самыми уголками губ.
- Я думал, Хелен с тобой. Говорила, хочет вместе потренироваться, - последовал размеренный ответ. Нужно будет обязательно спросить младшенькую, на каких успокоительных сидит Орлиный Глаз, и где, если легально, их можно достать.
- Причем тут Хелен, брат её где, не знаешь?
Арон отрицательно покачал головой и вернулся к чтиву, а я закрыла дверь комнаты. Его уравновешенная и цельная натура не позволяла их с Дэвидом отношениям ни накалиться, ни перетечь в состояние холодной войны, но даже чем-то отдалённо напоминающим дружбу там не пахло. По крайней мере, со стороны Дэвида.
Тем не менее, ни Дэвида, ни даже Хелен, которой, по словам её парня, полагалось быть со мной, в зоне досягаемости не наблюдалось. Зато кружили самые разные люди. Причем, лица обитателей общежития уже успели промелькаться, и я была уверена, что львиная доля «круживших» явно не отсюда.
С момента нашего с Джеймсом «подвига в небе», как его окрестили с подачи Центра, прошло несколько месяцев. Я успешно перешла на второй курс и почти доучилась до зимней сессии, но истерия вокруг и не думала утихать. Я ничуть не лукавила, утверждая, что такая популярность мне ни к чему, и быть «самой популярной девочкой кампуса» - вообще не с руки. Хотя бы потому, что никаких ощутимых плюсов в положении героя, исключая чрезмерную активность особо дружелюбных, не возникло. Никаких поблажек в учёбе, никаких особых условий, ни-че-го. По крайней мере, как бы я ни пытала на этот счёт Эмили, она молчала, как партизан – либо и правда не была посвящена в курс дела, либо усиленно делала вид.
Аналогично ситуация обстояла и у Джеймса. Он хотя и снискал уважения коллег и начальства за раскрытое в полевых условиях дело, но даже минимальной премии за это дело не оказался удостоен. О чем ужасно сокрушался.
Мы с ним стали намного ближе за это время, теперь являясь парой в самом настоящем смысле этого слова. Конечно, как Дэвид и Эмили, тоже были вынуждены держать это в секрете, но даже конспирация была не в силах испортить наши отношения. Нам было хорошо вместе, и на данном этапе меня всё устраивало, несмотря на то, как явно Джеймс стремился сократить оставшееся между нами расстояние.
Не мудрствуя лукаво, я направилась в спортзал в одиночестве. Хелен, если ей будет нужно, обязательно придет сама. Она училась на врача, и для неё физическая подготовка была актом чистой доброй воли. Нам же с Дэвидом полагалось проводить определённое количество часов в месяц в качалке, а потом сдавать многочисленные нормативы. Желающие могли заниматься группами или с тренерами, но мы, понятное дело, от этого отказались. Кому нужен тренер, когда дружишь с почти что КМС по боксу?
- Стойку, Эмили. Стойку держи… Вот так, иначе первый же пропущенный удар в челюсть станет последним, - раздался из зала совершенно определённый голос. Вот и брат.
- Развратничаем, молодые люди?! - голосом инструктора Дерби рявкнула я и широко улыбнулась, когда Дэвид и Эмили мгновенно друг от друга отскочили, хотя ничем запрещённым и не занимались.
- Иди ты, - совершенно беззлобно улыбнулся Дэвид, - чуть заикой не стал.
- Нервишки шалят, поди? – опустив спортивную сумку на пол и потянувшись, я наконец, задалась вопросом, с какой целью друзья проводят умеренно-жаркий солнечный день в душном зале. О чем и поинтересовалась.
- Каждые пять лет мне нужно пересдавать квалификацию по рукопашному бою и стрельбе, - объяснила одетая в красивый спортивный костюм Эмили, сделав глоток содовой. – И если со стрельбой дела обстоят не так плачевно, - Дэвид странно улыбнулся, услышав это, но та либо не заметила, либо не приняла на свой счет, - то рукопашку как сдавать, я вообще понятия не имею. В прошлый раз случайно удалось. Вот мы и подумали, зря Дэвид, что ли, первый разряд по боксу имеет?
Первый разряд Дэвид, конечно, имел не зря. Одного взгляда на его гармоничную фигуру было достаточно, чтобы понять: решение заниматься боксом было одним из самых верных в его жизни. Из всех знакомых мне когда-либо мужчин, Дэвид был сложен лучше всех. Чуть склонив голову набок, я настолько засмотрелась на литые мышцы рук, чётко очерченные дельты с трапециями и уверенные широчайшие, что даже не сразу заметила подозрительную красноту его кожи.
- Обгорел? – Дэвид непонимающе нахмурился с вопроса, а окинув взглядом руки и часть плеч, беспечно повел плечами.
- Аллергия, наверное, - предположил он, поднимая с пола боксёрские «лапы, - присоединишься? Эмили как раз нужен спарринг-партнёр, мы отрабатывали аперкоты.
- А ты нам на груше покажешь сначала? – Невинно поинтересовалась я, а когда Эмили открыла рот, шикнула и ткнула её локтем в бок.
Обернувшийся в тот момент Дэвид пожал плечами (само собой, безразличие было напускным, кто ещё любил внимание так же, как он?), и, сделав несколько шагов вперед, точно и сильно ударил сбоку. Тяжеленная груша слегка покачнулась от силы его удара. Окажись на её месте голова человека, оный человек всю оставшуюся жизнь, наверное, ел бы через трубочку. В то же время, каждое движение Дэвида в момент удара казалось настолько лёгким и элементарным для повторения, что приунывшая Эмили даже немного взбодрилась. Удивленно приподняв бровь с её реакции, я была полна решимости развеять её иллюзии, сообщив, что «лёгкость» и «отточенность» достигается годами упорных и, главное, регулярных тренировок. Однако, Дэвид, явно почувствовав мои намерения, кинул косой взгляд и едва заметно покачал головой.
- Теперь вы. Только перчатки надень, Миа, - я закатила глаза, не став напоминать Дэвиду, что, как бы, тоже занималась с ним аж три года и, как бы, свой третий разряд имею не просто так. Эмили выглядела нерешительной, а я всё не могла понять для себя, нравится ли мне такая прозрачность её эмоций или не нравится. В итоге решила, что нравится: в открытости не было ничего плохого, более того, с её стороны это, кажется, являлось своеобразным проявлением доверия и расположения. Скорее всего, именно по причине последнего она и опасалась невзначай заехать мне промеж глаз. И я слабо улыбнулась, поманив её ближе.
- Не бойся, я поставлю блок, в случае чего.
- А если не успеешь? – прислонившийся к стене и до этого молчавший Дэвид лишь фыркнул, а я ощутила прилив гордости. Оценил. Эмили несколько раз поменяла стойку и, судя по всему, насчет «три» резко вскинула руку для удара, который я отбила без труда.
- Слишком очевидно, - прокоменттировал Дэвид, скрестив руки на груди. – Слишком долго замахиваешься, чем даешь потенциальному противнику не только закрыться, но и нанести собственный удар.
- По-хорошему, бить вообще следует снизу, с опущенных рук, - задумчиво добавила я, искоса глянув на Дэвида. После чего незаметно перенесла вес на левую ногу, и, развернувшись полубоком, быстро вскинула руку, проведя настоящий удар в челюсть.
Отреагировал он на инстинктах: моментально прогнулся назад в спине, а разогнувшись, сделал лёгкую подсечку. Произошедшее заняло, в общей сложности, не более пары-тройки секунд, но сообразить, как оказалась на полу, да ещё и под ехидно улыбающимся Дэвидом, заняло полминуты. Где-то на фоне мелькнуло побледневшее от испуга лицо Эмили.
- Так, конечно, делать не стоит. Вряд ли в комиссии кто-то смотрел «Матрицу», - не переставая улыбаться, сообщил Дэвид и убрал ладонь у меня из-под головы. А ведь я ощутила лёгкий удар по затылку, когда оказалась на полу, но не задумалась, из-за чего это вышло совсем не больно. – Так что, уклоны и блоки – твоё всё, радость моя.
- Хватит уже меня лапать, Фарбер, - проворчала я, приняв сидячее положение, а секундному выражению смутной тревоги на лице Эмили не придала значения. И только убедившись, что ничего вокруг не шатается, аккуратно встала. А ещё зареклась пытаться драться с этой машиной-убийцей – ну его, на самом деле.
Уже возвращаясь обратно, на входе в общежитие мы столкнулись с Хелен. В руках она держала банку сладкой газировки, а на вид казалась чумной и слегка осоловевшей. Сессия, как водится, подкралась незаметно, и погребённая под учёбой младшенькая с трудом находила время даже для того, чтобы нормально пообедать - поэтому и закидывалась шоколадными батончиками, запивая их энергетиками. Энергии требовалось много, а я видела те объемы информации, которые ей требовалось выучить в ближайшее время, и нисколько не осуждала Хелен за непотребный внешний вид. Надо – так надо, она обязательно приведет себя в форму после сессии, не важно, с моей ли помощью, с помощью брата или самостоятельно. Понимал это и Дэвид, даже и не думая пока подтрунивать над сестрой на тему раздавшейся в разные стороны талии и некоторых других частей тела. Понимали всё, кроме Эмили.
- Привет, - первой поздоровалась Эмили, искренне улыбнувшись, и Хелен ничего не оставалось, как улыбнуться в ответ. Не сильно искренне и кисловато, но всё-таки, улыбнуться – это не зарычать или попытаться укусить. – Миа говорила, ты тоже хотела с нами пойти.
- Не успела просто, нужно было закончить одну вещь, - мы с Дэвидом, определённо довольные эталонной милой светской беседой (с чего-то ведь приходится начинать?), уже было повернулись в сторону Хелен, чтобы тоже вступить в разговор, как Эмили, явно воодушевлённая не меньше нас двоих, продолжила:
- Учёба важнее, конечно. – Слабо напрягшись, я кинула тревожный взгляд на Дэвида, заметив, что тот точно так же напряженно замер. Хелен откинула прядь волос за спину, ожидая окончания фразы, а я молилась на то, чтобы Эмили не сказала того, что собиралась сказать без какого-либо злого умысла. – Хочешь, помогу тебе арендовать спортзал на конкретное время, когда удобно?
- Зачем? Я не.. – Не поняла Хелен. Её брови немного сошлись на переносице. Я задержала дыхание.
- Ну, если стесняешь заниматься из-за того, как ты..
- Эмили, я вспомнила, что хотела у тебя спросить! – Прервала я Эмили до того, как та успела закончить предложение словом «выглядишь» и подписать себе этим смертный приговор. К несчастью, я опоздала. Хелен прекрасно поняла, что та имела в виду, и поджала губы. А я, схватив ничего не понимающую Эмили под локоть, быстро увела её к себе.
- Ты что, совсем мышей не ловишь?! – уже в комнате взмахнула свободной рукой я. – Эмили, некоторые вещи не нужно озвучивать вслух, даже если сильно хочется. Мало тебе было войн и бойкотов?
- Да что я сказала? – Непонимающе-обиженно вскинулась та, но тут же поникла. А я вдруг выдохнула всё раздражение, что собиралась на неё выплеснуть. Она и правда не хотела ничего плохого, – я просто предложила, что если она не хочет заниматься с нами или стесняется своего вида, пусть занимается отдельно.
- Это то же самое, как если бы ты громко и при всём нашем курсе заявила, что она сильно растолстела. Один в один, но в другой формулировке. – Припечатала я, спокойнее, но, не смягчая тона. Бестактность – не повод для жалости, а воспитание недаром всегда считалось одним из наиболее сложных социальных процессов. - Более того, сказала это при мне и Дэвиде. Благими намерениями … - вздохнув, начала я, поджав уголок губ, но задетая за живое Эмили меня перебила.
- Но ведь это правда, и ты тоже так считаешь. И Дэвид, и она сама. Миа, она сама прекрасно знает, что выглядит плохо!
Я открыла и снова закрыла рот, теперь глядя на Эмили молча и чуть исподлобья. Казалось странным объяснять взрослой, в общем-то, женщине настолько очевидные вещи. Особенно, в свете того, что она, как выяснилась, принадлежала к типу людей, уверенных в своем праве заявить во всеуслышание любую глупость, а потом назвать её своим мнением.
- Дэвид может ей говорить, что угодно, - снова начала я, на этот раз медленно и с расстановкой, - потому что он её брат, и она примет его мнение. Я тоже могу - потому что мы вместе выросли, она мне как сестра. А вы с ней не в тех отношениях, тебе не кажется? – Такая непонятливость начинала раздражать, но я усиленно держала себя в руках и умеряла голос. – Мы с Дэвидом можем сказать, но ничего не говорим. Смекаешь, почему? Потому что сейчас - не то время и не то место.
Красноречивое пристыженное молчание послужило самым лучшим ответом. Эмили двинулась к двери, но остановилась и обернулась у самого выхода, уже держась за ручку. Я примерно представляла, о чём она, ткнутая носом в оплошность, думает, поэтому совершенно не удивилась последовавшему вопросу:
- И что делать теперь? Извиниться?
- Не косячь больше, вот и всё. – Я вздохнула. - И думай, что говоришь.
***
- Извините, профессор, - подал голос рыжий однокурсник, которого, кажется, звали Брайан. Странный малый. – А куда мы идем?
- Практическое занятие! – Объявил Джеймс, а дойдя до какого-то здания, театрально обернулся к следующим за ним студентам и пояснил. – Я решил провести занятие, посвященное лжи и её распознаванию именно сейчас, когда у вас имеется какой-никакой опыт, а не в начале года, как указано в программе. А поскольку практика в этом деле имеет куда большее значение, чем врожденная интуиция, сегодня мы попытаемся научиться различать ложь, наблюдая за поведением людей.
Никаких вопросов не возникло, и Джеймс, удовлетворенно кивнув, продолжил, так и подпирая плечом грязно-оранжевую стену. Здесь большинство зданий имело этот неприятный оттенок охры, отчего все дома были похожи друг на друга, как дети одной матери. За почти три года, проведённых близ Стренджтауна, я так и не изменила своего мнения об этом городе. Он казался пыльным и бедным, а местные жители, в которых отчётливо угадывались мексиканские гены из-за близости к границе – хмурыми и неприветливыми. К тому же, они говорили на каком-то странном диалекте испанского языка, который драматически отличался от того, что мы с Хелен и Дэвидом учили в нашей языковой школе.
-…Дьявол в деталях, - снова донёсся до ушей голос Джеймса. - Наблюдая за неуловимыми изменениями в лице, теле, голосе и дыхания собеседника, внимательный человек, в большинстве случаев, сможет определить, когда ему лгут. А поскольку вы – будущие агенты, необходимо не просто научиться определять ложь, но и развить умение уличать в ней людей. Надеюсь, не стоит объяснять, почему? Очень хорошо. В таком случае, может ли кто-нибудь ответить, почему люди лгут?
- Чтобы что-то скрыть, - после общего краткого молчания у меня за спиной раздался голос, принадлежащий Глории Альварез. Глория, как и местные жители Стренджтауна, имела латиноамериканские корни, но выглядела совершенно по-другому. Как героиня реалити-шоу рядом с мексиканской массовкой сериала «Во все тяжкие».
Миа на этом скрине очень разделяет энтузиазм автора к учёбе 
- Да, - улыбнулся Джеймс, подняв вверх палец. - Десять очков Гриффиндору. Правильно, ложь – всегда осознанный поступок. Творческий, если хотите. Человек всегда лжет для того, чтобы либо утаить, либо исказить правду. Хорошо это или плохо – вопрос к философам, а нас интересует другое…
- Простите, сэр, - снова подала голос Глория, и Джеймс вопросительно на неё посмотрел, - вы говорите, что ложь всегда осознанна, но ведь есть психически больные люди. – Она осеклась и опустила взгляд влево и вниз. Странная реакция. - Например, патологические лжецы или... вы хотите сказать, что человек, больной шизофренией, понимает, что лжет?
Стоящий рядом со мной Дэвид выразительно закатил глаза и приоткрыл рот, скрестив руки на груди. Я фыркнула и слабо ткнула его локтем, на самом деле, сочувствуя. Дэвид переносил палящее солнце гораздо хуже меня, неизменно раздражаясь ещё больше с каждой проведённой под ним минутой. Судя по всему, дело было в том, что его родители, как и родители родителей, и остальные этнические предки были родом из куда более холодных мест. Я очень хорошо помнила, как легко Анна с Андреем одевались зимой, мотивируя, что у нас-де и не зима вовсе, а « так, сырость». Дэвид, закономерно, пошел этим в них и под солнцем Аризоны страдал. А судя по тому, какие красноречивые взгляды кидал на решившую именно сегодня покрасоваться чтением материалов однокурсницу, лимит его терпения был на исходе уже давно. Молча сделав шаг в сторону, я слегка приобняла друга за руку, разместив ладонь на сгибе его локтя. Со стороны поза казалась довольно милой, и Джеймс улыбнулся, окинув нас мимолётным взглядом. На самом деле, я держала Фарбера обеими руками с целью повиснуть на нём, если Глории взбредёт в голову задать ещё парочку вопросов.
- Люди с психическими расстройствами личности, Глория, реальность осознают совершенно не так, как здоровые. Шизофреник, в большинстве случаев, вообще ничего тебе не скажет, потому что даже своего кота подозревает в шпионаже на правительство, - из толпы раздались слабые смешки, но Моррисон даже не взглянул в ту сторону, по-прежнему обращаясь к слушающей его Альварез, - суть в том, что психически больной человек не различает до конца, где реальность, а где его фантазии, поэтому уличить его во лжи точно так же, как и здорово, нельзя. Ну и, как бы… с такими людьми обычно ведут диалоги профессиональные клинические психиатры, это не наш профиль. Нас интересуют люди психически здоровые, но желающие что-либо скрыть.
Этого занятия я ждала весь семестр, несмотря на то, что уже давно пролистала все планы лекций и семинаров в квартире Джеймса. Штудирование теоретического материала, представляющего собой несколько трактатов гигантских размеров, показалось не просто очень скучным, а неподъемным, поэтому в один момент Моррисон плюнул, включил политическое ток-шоу и принялся объяснять на конкретных примерах. В тот раз я вынесла для себя, что, во-первых, со стороны нечто подобное выглядит действительно круто, и недаром телевизионщики настолько обожают снимать сериалы с этой тематикой. Во-вторых, с сожалением уяснила, что подобное колдунство для меня сродни телепатии. Нет, самые простые случаи, вроде тех, когда человек неистово теребил пуговицы на плаще, постоянно отводил взгляд, кусал губы и краснел-бледнел без повода, я понять могла, но на нечто более серьезное не хватало либо способностей, либо навыков. А, в-третьих, зареклась смотреть с Джеймсом те самые детективные сериалы. Толком не зная сюжета, бравый агент угадывал преступника с первых минут его экранного времени.
- Так вот, ребятки, мы подошли к сути занятия. Сейчас зайдем в этот бар.. да-да, я сказал бар, но кто потянется к барной стойке, будет иметь очень бледный вид. Слышал, Патрик? И не делай мне невинность на лице! – Отвлекшись на ухмыльнувшегося однокурсника, Джеймс указал на него пальцем и вернулся к тому, с чего начал. – За каждым столиком сидят по двое моих знакомых, согласившихся помочь. Вы по очереди будете подсаживаться к каждому из них, некоторое время слушать разговор и пытаться сделать вывод, кто говорит правду, а кто лжет. В конце занятия скажу правильные ответы, и кто укажет всё верно, может считать, что сдал экзамен автоматом.
Мы с Дэвидом синхронно вытаращились друг на друга с такого заявления. Ни о чем подобном Джеймс раньше даже не упоминал, и перспектива получить «автомат» хотя бы у него накрылась медным известно чем. Дэвид, судя по его выражению лица, думал примерно о том же.
- Можете работать в паре, если хотите, - пожал плечами Джеймс, открывая дверь и явно игнорируя поднявшийся ропот, - но ответ должен быть один на двоих. И не подеритесь смотрите, у бармена, конечно, есть шланг с содовой, но мы немного не в «Гадком Койоте».
- Предлагаю устроить ему бойкот. Тебе, в смысле, - негромко произнес Дэвид мне на ухо, и я фыркнула. В первые секунды подобная мысль и правда промелькнула, но в следующий момент я поймала себя на том, что на месте Джеймса поступила бы абсолютно так же. А зайдя в слишком хорошо освещённое для бара помещение, кивнула другу на крайний правый столик.
И очень ошиблась, посчитав, что работать в паре с Дэвидом будет легко. На деле это оказалось настолько утомительным, что через какое-то время я на полном серьезе собиралась нарушить предостережение Джеймса насчет драк и приложить Дэвида чем-то тяжелым. Он упорно стоял на своем, не желая расставаться со своей точкой зрения и напрочь игнорируя мои доводы.
- Да он путается в показаниях! - Вскинулась я на Дэвида, даже заглушая говорящих. – Конечно, это он врёт, посмотри на него!
- Просто запнулся, со всеми бывает! А эта постоянно салфетку с места на место перекладывает, глаза разуй! – Орал в ответ тот.
- Да какая разница, слушай, какую пургу он несёт! – Дэвид недовольно зарычал, когда я снова его перебила, но вместо ответа по-итальянски всплеснул руками.
- Эй! - Справедливо возмутился «несший пургу», а подошедший Джеймс, со словами «хватит глотки драть, сядьте» одновременно похлопал по плечу и меня, и Дэвида. И мы опустились обратно на стулья, метая друг на друга недовольные взгляды.
Спустя пару часов оживленных дебатов и дискуссий мы расселись за теми же столиками в окружении «актёров», приготовившись слушать комментарии Джеймса. Тот разговаривал о чем-то с барменом, попивая воду из бутылки. А подойдя к нам, сделал намеренную паузу и выдал сакраментальное:
- Вы все провалились.
И с коротким смешком отпил ещё воды, не обращая внимания на мгновенно поднявшееся всеобщее возмущение. Некоторые (среди которых был и Дэвид) даже повскакивали со своих мест, преисполненные негодования. Джеймс проигнорировал даже особо крепкие выражения, которые никак не мог не услышать. И только когда всё более-менее улеглось, оперативник поднял ладонь, призывая к тишине:
- Они все сочиняли на ходу, но вы были слишком заняты вычислением лишь одного преступника, чтобы подумать о возможном сговоре.
- Но вы такого не говорили! – Возмутился рыжий Брайан, едва ли руки к небу не заломив от досады. – Вы же сами сказали, что один из них врет, а другой нет, профессор! Это нечестно!
- Вот я негодяй, да? Просто ужасный человек. – Вкрадчиво парировал тот. - Преступники ведь тем и знамениты, что всегда говорят исключительно правду и играют честно, да? - Брайан открыл рот для очередной возмущенной сентенции, но Джеймс не дал ему сказать, – заранее сообщают, сколько людей в сговоре, кто инициатор, каков мотив, и что они вообще хотели своим поступком сказать. Особенно серийные убийцы – те так вообще дают правдивый обет на всю жизнь.
Стушевавшись от тирады, под конец ставшей уничижительной, рыжий парень что-то пробормотал себе под нос и сел обратно на стул, всеми силами теперь стараясь слиться с интерьером. Внимательно проследив за Джеймсом, я не без удивления заметила, что он раздражен и раздосадован, и тут же ощутила лёгкий стыд. Он явно ожидал от нас большего, впрочем, тон голоса выровнялся очень быстро.
- Будьте внимательнее и старайтесь верить исключительно своим глазам, ушам и наблюдениям, а не тому, что в них осознанно, или нет, пытаются вложить другие люди. Запомните, лгущий человек – всегда напряжен, в то время как тот, что правду - расслаблен.
Снова сделав паузу, он окинул нас взглядом, остановившись на мне. Наверное, это был первый раз, когда я осознанно и первой отвела глаза.
- Я специально подчеркнул в начале занятия, что ложь – процесс творческий. Очень важно стараться видеть противоречие межу словами и языком тела. Миа и Дэвид настолько увлеклись спором, что забыли предположить третий вариант – они оба запросто могли оказаться правы. Вы ведь заметили, - обратился он к нам, - что ни один из ваших «аргументов» по-настоящему не противоречил другому? Если один человек путается в том, что говорит, это не означает автоматически, что его собеседник, беспокойно глядящий по сторонам и переставляющий салфетки и солонки на столе, говорит правду.
Я поджала губы, а Дэвид глубоко вздохнул, дрогнув крыльями носа. Джеймс, сделав ещё один глоток воды, поднял задумчивый взгляд к потолку, размышляя, что ещё сказать. Теперь в баре стояла такая густая тишина, что от неожиданно раздавшегося жужжания влетевшей в окно мухи все едва не подпрыгнули.
- Что ещё… Неопытных лжецов помогают выявлять стрессовые вопросы. Это понятно? Грубо говоря, если подозреваете человека во лжи, всегда старайтесь больше уточнять, спрашивая о деталях и каких-то вроде бы незначительных моментах. Следите за тем, как именно люди отвечают: насколько быстро, не частят ли они или, напротив, не говорят ли специально слишком медленно. Факторов много, и выучить их по учебнику невозможно. Нужно прокачивать внимательность и логический анализ. В общем, жду вас всех на экзамене через две недели.
- Как-то странно… - Выходя из бара вместе со всеми однокурсниками, произнёс Дэвид. Достав из кармана пачку сигарет и вытащив одну, он жестом предложил закурить и мне. Я помотала головой, - вот вроде бы он и прав во всём от и до, но чувство такое, будто…
- Нас поимели.
Дэвид согласно хмыкнул и сделал первую затяжку.
- Много куришь в последнее время, - покосившись на задумчиво курившего без помощи рук Дэвида, констатировала я. Никогда, в отличие от Хелен, не занимаясь подсчётом уничтоженных им «кислородных палочек», я всё же не могла не заметить, что курение у Дэвида в последнее время, и правда, входило в привычку. Он много раз начинал курить и столько же раз бросал, поэтому никто, за исключением сестры, не обращал на такое «баловство» пристального внимания, но сейчас я чувствовала, что всё слегка иначе. Была причина, и я намеревалась её узнать. – Что случилось?
- Ничего не случилось, - эхом отозвался друг, выдыхая дым. Некоторое время мы шли молча, а потом он всё-таки добавил. – Пока что. Но Эмили меня напрягает.
- Чем?
Подсознательно я знала ответ и сама. И узнала его почти полгода назад, когда впервые заметила некоторые особенности её характера и поведения. Тогда, в случае с Хелен, это было всплеском, после которого сдерживаться для Эмили оказалось сложнее и сложнее. И опять же, не потому что она старалась сделать что-либо назло, а, наоборот – чересчур старалась угодить. Из-за чего нервничала и теряла контроль. Было странно наблюдать за такой метаморфозой: в самом начале знакомства Эмили представала совершенно другой. Поделившись как-то этими наблюдениями с Хелен, я неожиданно услышала от неё собственные мысли: «Просто расслабилась и решила, что теперь можно и показать себя настоящую».
- Ревнует, представляешь? К тебе, - снова коротко отозвался Дэвид. Он докурил почти до фильтра, а потом щелчком выбросил окурок в урну. Увидев моё выражение лица, Дэвид фыркнул и кивнул, - у меня было точно такое же лицо, один в один.
Как выяснилось, предпосылки были давно, но тот не обращал на них никакого внимания, поскольку высказывалось всё в шутливой форме. А в один момент, видимо, шутить Эмили надоело, и она предъявила претензии всерьез. Зная Дэвида с детства, я прекрасно понимала, что шокирован он был вовсе не моим участием с воображаемом адюльтере, а тем фактом, что его вообще в чем-то подобном подозревают. А Эмили, видимо, очень долго копила недовольство, и припомнила каждую двусмысленную шутку, улыбку, объятие и даже момент в спортзале, когда Дэвид сделал мне подсечку и опрокинул на пол.
- И что ты собираешься делать? – Медленно спросила я. Дэвид достал ещё сигарету, но, подумав, затолкал её обратно и убрал пачку в карман джинсов.
- Не знаю, - последовал честный ответ, - она нравится мне, правда. Но вот эти закидоны вообще не понятны. Неужели за столько времени нельзя было уяснить, что раз мы встречаемся, то явно не просто от скуки? И что я не тот человек, кто стал бы встречаться с женщиной, которая чем-то не устраивает?
Я ничего ему не ответила – это и не требовалось. Но про себя подумала, что Эмили Вестпойнт этими обвинениями самолично включила обратный отсчёт на их с Дэвидом отношениях. Тот мог не осознавать этого пока, но я уже сейчас была уверена на все сто. Потому что-то если Дэвид чего-то и не переносил по отношению к себе – так это недоверия. А между фактом ревности и фактом недоверия всегда ставил знак равенства.
***
График экзаменов весенней сессии третьего курса неприятно удивил всех нас, независимо от выбранной специальности. Конечно, стоило быть очень альтернативно одарённым, чтобы искать приятные эмоции в такой вещи, как график экзаменов, но легче от этого не становилось. И Дэвид, никогда не отличавшийся прилежностью, и Хелен с Ароном, как раз ею отличавшиеся, и я – все мы оказались погребены под конспектами, материалами, учебниками, методичками и пособиями.
- Не могу больше, - сдавленно отозвался Дэвид с пола и опустил голову гигантский мануал уголовного права. Шел пятый час подготовки, и мысли путались не только у него. Я вообще с трудом понимала, где нахожусь, не говоря уже о мелочи, вроде, какой предмет в данный момент читаю. – Пусть расстреливают и исключают, но я больше не в состоянии запомнить ни одного долбаного толкования.
- Что ты там разнылся? – сварливо отозвалась Хелен с кровати. Традиционно, для полготовки к экзаменам мы заняли её комнату, и сама она, как обычно, оккупировала постель. Вид у неё был раздраженный донельзя – сказывалось отсутствие Арона, одним своим видом способного успокоить любого буйного. – Мне ещё пятьдесят страниц эмбриологии, и это минимум! Потом биохимия и все эти метаболические циклы – это ещё страниц сорок-сорок пять, а потом гистология, где все ткани похожи друг на друга и отличаются какой-нибудь одной точечкой в левом нижнем углу, которая, при этом, имеет просто офигенно важное значение, и вообще является международным признаком отдельного вида ткани!
Дэвид недовольно нахмурился с закрытыми глазами, но голос, становившийся выше, чем дольше та говорила, медитативному состоянию не способствовал и абстрагироваться не позволял. Он снова открыл глаза, теперь всем своим видом напоминая медведя, которого посреди зимней спячки кто-то очень незадачливый умудрился ткнуть палкой в брюхо.
- Сама не ной, Хелен! Тебя что, никто не предупреждал, что в меде люди много учатся? И папа не рассказывал, как учился от зари до зари? Сама на это дело подписалась, и явно знала, на что шла! А я вот – понятия не имел…
- Бедняжка, - саркастически вставила Хелен, резко откинув выпавшие из пучка пряди волос за спину, - читать заставляют. Попробуй хотя бы в одно предложение вникнуть, из того, что читаю я.
- А ты попробуй выучить вот этот Уголовно-процессуальный кодекс от начальной буквы «У» и до тиража-типографии! – парировал Дэвид, забыв об усталости, на которую только что жаловался. Я поймала себя на мысли, что одно и то же предложение читала уже четвёртый раз, но смысл всё равно ускользал.
- Генетика и микробиология!
- Криминалистика и право!
- Гистология!
- Контр-диверсия и военная оборона! И это, не говоря ещё о психологии всяких маньяков!
Голова разрывалась прямо по швам. Ещё минута, и меня можно было бы выносить вперед ногами.
- Хелен, а где Арон? – тихо поинтересовалась я с кресла, и те синхронно повернули головы в мою сторону. Помассировав разрывающийся висок, я обратила на них взгляд в ответ. Хелен пожала плечами, мгновенно свернув военную кампанию и вернувшись к чтению.
- Учится, наверное.
- Позвала бы его сюда.
Голова болела так, что я не сразу сообразила, кому принадлежала последняя фраза. А когда, наконец, дошло, удивлённо вытаращилась на Дэвида, старавшегося сохранять невозмутимость. Хелен была поражена не меньше, и на какой-то момент в комнате повисла благословенная тишина. Ни я, ни она не решались спрашивать, в чём причина нехарактерного для него предложения. Дэвид снова принял сидячее положение и уткнулся в книгу.
- Ну.. ладно, - помедлив, отозвалась Хелен и потянулась за телефоном на тумбочке. – Напишу ему. А ты... ладно, не важно.
Вздохнув, Дэвид обратил на Хелен странный взгляд. Я не могла понять, что выражало его лицо в тот момент, как бы ни старалась. Самой вероятной была идея, что он просто переучился.
- Не делай из меня уж совсем чудовище, - слегка изогнув бровь, негромко произнёс он, всё ещё обращаясь к Хелен. – Арон нормальный. Всё-таки.
Теперь я точно была уверена: что-то случилось. Что-то, что заставило его пересмотреть устоявшееся мнение: «Все парни моей сестры заслуживают расстрела и колесования» и, более того, признать это вслух. Головная боль мешала думать, нужно было срочно прерваться.
- Дэвид, скоро курить пойдешь?
Регламент общежития, не говоря о хозяйке комнаты лично, запрещал курение не в специально отведённых для этого местах. Из-за этого все, кто были подвержены пагубной привычке, вынуждались выходить во внутренний двор в любую погоду.
- Я бросил, - тут же отозвался Дэвид, а взгляд его так и продолжал скользить по строчкам. Подняв глаза на секунду, он улыбнулся мне и вернулся к своему занятию. – Как и Эмили. Хелен, визги потом, Мии срочно нужна помощь, а то она прямо у тебя в кресле и откинется.
Хелен вместо ответа, молча, сползла на пол. И не думая верещать и прыгать от радости, она положила ладонь чуть выше локтя брата, внимательно посмотрев ему в глаза. Давнее правило – никаких шуток и визгов, если кто-то расстроен по-настоящему. Дэвид ответил улыбкой и слегка мотнул головой. «Теперь точно всё в порядке», - можно было перевести с невербально-близнецового на человеческий. Хелен широко улыбнулась в ответ, после чего они вместе посмотрели в мою сторону.
- Поискать тебе таблетку? – предложила Хелен.
- Не надо ей никаких таблеток, - раздался новый голос со стороны входа в комнату. Арон Мэнинг собственной персоной стоял в дверном проёме, окидывая меня тёмным и немного задумчивым взглядом. Как и всегда, не тратя времени на расшаркивания и приветствия всех присутствующих, он шагнул в комнату и сразу направился ко мне.
По большому счёту, мне было уже всё равно, что произойдет дальше. Отпилят ли голову или просто добьют, чтобы не мучилась – значения не имело.
- Закрой глаза, - негромко сказал Арон и подушечкой большого пальца коснулся моего пылающего лба.
Палец надавил между бровей, прямо посередине - где индийские женщины ставили «бинди», красную точку. Арон развернул ладонь и остальными пальцами скользнул по лбу вверх, массируя голову чуть за линией роста волос. От его руки растекалось настоящее живое тепло, но я не спешила открывать глаза. Пальцы вдруг исчезли, а в следующий момент легли на височные ямки, одновременно и мягко надавливая с обеих сторон. Тепло распространялось быстрее, будто бы заполняя собой изнутри, и я физически ощущала, как эти теплые волны уносили ноющую боль с каждой секундой всё дальше и дальше, пока не поглотили её совсем.
- Почти всё, - голос Арона донёсся как через толщу воды, а рука переместилась в волосы, всеми пятью пальцами массируя затылочный бугор. Минуты через две-три он снова обратился ко мне, - открой глаза.
Первым делом, взгляду предстало спокойное скуластое лицо Арона. Темные глаза смотрели внимательно некоторое время, после чего к взгляду снова вернулось умиротворение. Дэвид и Хелен в другом конце комнаты наблюдали за происходящим с таким видом, словно стали свидетелями обряда экзорцизма, не меньше. Наконец, Хелен поднялась с пола:
- Арон, - спросила она осторожно, подойдя к нему. Тот обернулся и приобнял её одной рукой за талию, - а ты почему не рассказывал, что так умеешь? Это вообще, что было за колдовство?
- Ты не спрашивала, - невозмутимо пожал плечами он, после чего улыбнулся. – Думаешь, почему у тебя голова никогда не болит?
Двусмысленность фразы вызвала невольную улыбку. И всё же, украдкой я кинула на Дэвида настороженный взгляд. Пусть и не бурная, но хоть сколько-то негативная реакция с его стороны казалась закономерной и очень логичной, а вот настолько быстрая смена гнева на милость – нет. Привыкнув за столько лет к определённому паттерну поведения Дэвида, объективную реальность я теперь воспринимала с большим удивлением. А заключалась объективная реальность в том, что он, хотя и без улыбки, но безмятежно наблюдал за парой. Не нужно было обладать начальными навыками телепатии, чтобы заметить перемену в его взгляде и понять, чем она вызвана.
Отпуская из жизни что-либо ненужное, человек всегда приобретает для себя нечто более важное. Только расставшись с Эмили, Дэвид смог пересмотреть и оценить личные качества парня своей сестры, и, тем самым, наконец, принять его. Хелен, теперь чувствуя безмолвную поддержку, благодарно улыбнулась из-за плеча Арона, и даже я прониклась общим моментом идиллии. А перспектива провести лето отдельно от друзей больше не пугала, потому как сегодня наша связь-цепь приняла в себя ещё одно звено и стала ещё крепче.