Твинбрук встретил меня довольно холодно. И дело было даже не в отрицательной температуре на градуснике и не в пронизывающем до костей северном ветре… Я как будто вернулась в чужой город. Может, просто забыла одеться потеплее? Я не ощущала, что здесь мой дом, моя жизнь, друзья. Не понимала, что здесь родится мой сын. Это место станет для него домом, а что здесь найду я? Город как будто отказывался, отторгал и не хотел, чтобы в него вместе со мной возвращалась магия. Я не чувствовала, что меня здесь ждут. А если не ждут, то зачем оставаться? Если бы мне представилась возможность, я бы, наверное, уехала куда-нибудь далеко-далеко… Но меня нигде не ждут, так смысл снова убегать? Смысл вообще в этой вечной жизни, если ты никому не нужен?
Я осторожно повернула ключ в замочной скважине и услышала знакомый легкий щелчок. Мне почему-то было страшно заходить домой, я думала, что и там что-то изменилось, стало ненормальным, но нет, включив свет, я увидела все тот же диванчик в гостиной, те же немного потрепанные обои на стенах, потертый паркет. И пыль. Слишком много пыли. Выходит, Коллин не заходил сюда после моего отъезда. Надо будет прибраться. И вообще, если я хочу, чтоб мой малыш рос в нормальных условиях, придется сделать ремонт. Негоже ребенку видеть, в каком кошмаре начинала жить его мама.
Признаться, я даже начинаю немного привыкать к мысли, что скоро стану матерью, хотя и понятия не имею, что это, с чем это едят и как вообще обращаться с детьми. Мне почему-то кажется, что все это придет на уровне инстинкта, что как только я возьму его на руки, то сразу буду знать, что делать, буду чувствовать, чего ему не хватает, буду понимать его.
Но все это потом, первым делом я должна забрать своего кота.
***
Страшно постучать в эту чертову дверь. А что если он не хочет меня видеть? Не отвечал на сообщения, значит, не так уж и нужно ему было разговаривать со мной. Или еще лучше – обиделся. Я не могла остаться в Твинбруке, он должен был понять, насколько это важно для меня, ехал бы со мной, раз не мог отпустить.
И все же, стучусь. Надо же решиться, наконец.
Я много раз придумывала в своей голове, какой будет наша встреча после моего возвращения, но именно так я ее себе и представить не могла. Коллин в расстегнутой рубашке открыл мне дверь и застыл на месте в ужасе. Неужели я беременная стала такой страшной?
– Привет, – взволнованно выдавливаю из себя. Часто дышу. Немного пугает меня его такая реакция. – Я… пришла забрать кота.
– Аврора… Ты вернулась…
– Да, мое путешествие было недолгим, но продуктивным. Спасибо, что присмотрел за Рыжиком, но просто верни мне его, и я пойду домой, у меня много дел.
– Подожди, я… Извини, что не отвечал тебе, не мог, это все очень сложно сейчас объяснить…
– Не надо, Коул, все хорошо. Мне была нужна твоя поддержка, но сейчас все это позади, забудь.
– Я не должен был…
– Хватит. Здесь холодно, да и мне нужно идти.
– Я сейчас его принесу.
Коллин скрылся в доме, а я отвернулась и закусила губу. Его не было, когда он был мне нужен, здесь ни о какой дружбе и речи не идет. Как я могла думать, что у меня есть хоть кто-то, кому не все равно? Бурю моих мыслей прервал знакомый женский голос. Надо же, я даже почти удивлена, что она здесь.
– Вы только посмотрите, кто вернулся! Что ж ты сразу сюда-то прибежала? Тебя здесь больше не ждут, дорогуша, вообще забудь дорогу к этому дому.
– И я рада тебя видеть, Винни.
– Послушай-ка, Аврора, если я еще раз увижу тебя рядом с Коллином, ты очень сильно пожалеешь, потому что он теперь только мой, и я не собираюсь его никому отдавать, ясно тебе? – знала бы, как несерьезно она смотрится такая злая с растрепанными волосами и полураздетая. И вообще, с какой стати она указывает мне, что делать?
– Я буду делать то, что захочу. И если ты так боишься, то я не претендую на Коллина. Я всего лишь пришла забрать своего кота домой.
– Если ты используешь любовь Коула к животным, чтобы добиться его, то…
– Господи, Венера, прекрати, – я уже не выдержала и перебила ее, вот же придира. – Я не никого не использую, и вообще, жду ребенка от другого мужчины.
Лицо ее выражало странные эмоции. С одной стороны – победу и какое-то удовлетворение моим ответом, а с другой – непонятную смесь тревоги и нервозности. Неужели она думала, что я буду бороться за его сердце? Он дорог мне, несомненно, но я никогда даже и не рассматривала его как потенциального партнера, ведь… Всегда знала, что у него есть Венера. Чего она волнуется, не понимаю. Мое сердце еще слишком болит, чтобы пытаться найти свою вторую половину. Да и вряд ли для мужчин сейчас вообще привлекательны дамы с детьми. Спустя пару секунд вышел Коллин, держа на руках моего дорогого пушистого Рыжика, который, кстати, заметно вырос с нашей последней встречи. Лицо друга при виде его полуголой спутницы на улице зимой слегка побледнело, и он приказал ей зайти в дом. Я поблагодарила его и, подхватив кота, побрела домой.
Боюсь, что он слышал все, о чем мы говорили с Венерой… Хотя, он же с самого начала должен был понимать, что наша дружба не может переступить порог чего-то большего. Да, мне не хватало его, я тайком посылала ему сообщения, на которые он, черт возьми, даже не соизволил ответить, но ведь все это потому, что я чувствовала себя виноватой, одинокой и нуждалась в поддержке... Коллин стал для меня тем человеком, которому я когда-то могла рассказать все, и особенно то, что не могла рассказать Эдмунду. Мне так нужно с ним нормально поговорить, поделиться тем, что со мной произошло, но, может, не стоит? Может стоит его отпустить ради его же счастья? Если меня не будет в его жизни, то он сможет быть обычным человеком, заведет семью, станет известным музыкантом, как и мечтал, купит особняк на берегу лазурного моря, по огромным коридорам которого будут бегать его неугомонные детишки… А мне придется вспомнить, что значит быть ведьмой, попытаться стать хорошей матерью для сына и свыкнуться, наконец, с мыслью, что моя жизнь никогда не будет спокойной, что моим близким всегда будет грозить опасность из-за меня.
Радует, что по крайне мере я снова не одна, со мной мой любимый и уже совсем большой пушистый кот.
***
Палочка, которую дала мне Александра, была очень мощной, все-таки принадлежала самой Хранительнице, и мне не сразу удалось овладеть ею. В первую неделю упорных тренировок по укрощению новых сил я умудрилась разбить новый светильник, пару раз превратить Рыжика в лягушку, пробить дырку в паркете и едва не сжечь весь дом, когда искра попала на занавеску, отчего та успешно вспыхнула. Магии во мне стало явно больше, и контролировать все это довольно сложно, но нужно, иначе у меня нет шансов в борьбе с сестрой и Татьяной. Но… Теперь эта борьба касается не только меня, но и моего будущего ребенка. Он – мое слабое место, брешь в выстраиваемой броне. Сейчас на мне лежит ответственность не только за собственную жизнь, но и за жизнь сына. Я никому и никогда не позволю даже пальцем к нему притронуться и тем более не допущу, чтобы он остался без матери, такого ужасного детства, как у меня, у него быть не должно. Я готова на все ради его безопасности.
Но начать надо хотя бы с того, что след от взмаха волшебной палочкой должен быть плотнее и не распадаться до пустоты так быстро.
В дверь внезапно постучали.
Лучше бы не стучали, серьезно.
Лучше бы это была полиция, налоговый инспектор или надоедливые религиозные фанатики.
Но нет же.
Сквозь замерзшее стекло входной двери вижу знакомую светлую шевелюру. Ну что тебе надо-то стало? Две недели не появлялся.
– Аврора, послушай, нам нужно срочно поговорить.
– О чем нам говорить? Ты все уже сказал.
– Прости, я был неправ, я не должен был тебя тогда отпускать тебя, тогда бы всего этого не было.
– Не думаю, что твоя подружка обрадуется, когда узнает об этом разговоре.
– Мне все равно, я окончательно порвал с ней.
Что?! Коул бросил Венеру? Интересно, в который раз? Да и зачем он все это мне говорит, я же для него никто, мне все равно. Наверно. Ну хорошо, кого я обманываю, мне не все равно, мне больно и обидно, что он так поступил, а от слов этой стриженной стервы мне еще больнее, но кому какое дело? Он думает, что если извинится, то все встанет на свои места? Нет, не будет этого.
– Поздравляю, ты избавился от змеи на шее.
– Ты не понимаешь, глупенькая, я был с ней только потому, что рядом не было той, которая снится мне каждую ночь, она так быстро и решительно уехала, что я не знал, вернется ли она… А сейчас я стою рядом и уже точно уверен, что мне не нужна никакая Венера, мне вообще не нужны никакие другие девушки, я хочу сделать счастливой лишь ее одну, понимаешь? Каждую секунду хочу видеть ее прекрасную улыбку и блеск в изумрудных глазах… Аврора, я виноват перед тобой, думал, что смогу тебя забыть, но так и не смог. Я хочу быть с тобой всегда, слышишь? Всегда. И для меня неважно твое прошлое, мне даже неважно то, что ты, – он замялся. – Носишь под сердцем не моего ребенка, это все такие мелочи. Я не могу дать тебе многого, я же бедный музыкант, но ты должна знать, что можешь быть уверена во мне, я никогда не предам тебя, всегда буду любить, защищать и поддерживать.
В горле встал комок, ноги уже давно стали ватными, а на бледном лице отразился ужас и страх. Не так реагируют на признания в любви современные барышни.
Я догадывалась, что Коллин испытывает ко мне что-то, но не думала, что все настолько серьезно… Он даже готов закрыть глаза на мою беременность и воспитывать моего сына, наверно, это дорогого стоит и доказывает искренность его чувств ко мне… Но ответить мне ему нечем. А быть рядом только потому, что это удобно, я не могу, совесть не позволит, да и воспитали меня по-другому. Если я и выберу себе спутника жизни, то это будет исключительно по большой и светлой любви, и когда я пойму это, тогда и свяжу свою вечную жизнь с кем-то. С другой стороны, мальчику будет нужен отец, я не смогу воспитать его должным образом одна, опять же не смогу притворяться, что люблю Коула, а ребенок должен расти в любви и взаимопонимании… Что же мне делать? Я не хочу и его подвергать опасности, ведь Люси будет угрожать не только моей жизни и жизни моего ребенка, она узнает о Коллине, тогда и ему будет грозить что-то ужасное. Я должна сохранить все в тайне, а для этого мне придется ему отказать.
– Коул, ты же понимаешь, что я не могу ответить тебе тем же? Ты очень дорог мне, но я не могу сказать, что люблю тебя.
– Я знаю, Аврорушка, но ведь главное, что я тебя люблю…
– Нет, это не главное, – я нагло перебила его. – Гораздо важнее, что со мной ты в опасности, вся моя жизнь – это нечто неправильное, ненормальное, ты не сможешь защитить меня от моей сущности, а я не смогу защитить тебя, если вдруг зло начнет давить как мух всех, кто мне дорог. Прости, но мы не можем быть вместе.
– Меня не нужно защищать, я готов перенести муки ада, если потребуется. Уж лучше я умру рядом с тобой, чем от осознания того, что любимая отвергла меня. Дай мне шанс просто быть рядом. Я понимаю, что ты не готова к отношениям, хотя бы просто разреши помогать тебе, в твоем положении скоро будет тяжело что-то делать. Я могу хотя бы приходить по утрам и готовить тебе завтрак, ладно? – Коул, ну что же ты со мной делаешь…
– Ну хорошо. Я люблю кофе с двумя ложками сахара и вафли с малиновым вареньем. Но если разбудишь – превращу во что-нибудь, – он засмеялся. А вообще, я не шутила, правда ведь превращу…
– Спасибо.
Он ушел, сияя, а я еще долго потом сидела на кухне, вглядываясь в разводы на дне чашки с кофейной гущей, и убеждала себя, что я поступила правильно, дав ему шанс, и что все теперь будет хорошо.
***
На протяжении следующих трех месяцев Коул каждый день приходил ко мне в девять утра, тихонько открывал дверь своим ключом, кормил кота, выбрасывал мусор, мыл посуду и готовил мои любимые вафельки. Казалось, что может быть прекраснее? Утро действительно доброе, когда, потянувшись, встаешь с кровати, а с кухни доносятся такие потрясающие ароматы. На мое удивление, Коллин очень даже хорошо готовил, несмотря на то, что он как бы мужчина.
За завтраком я частенько краем глаза ловила на себе его влюбленные и восхищенные взгляды, но старалась не обращать на них внимания. Не могу я пока дать ему то, что он хочет.
К одиннадцати он уходил на работу в музыкальный магазин, а вечерами садился на диван и играл мне свои песни. Признаться, я очень удивилась, когда узнала, что он не только исполняет, но и сам пишет музыку. Рано или поздно, к нему действительно придет слава, просто пока он об этом не знает, но вещи, которые он играет уже сейчас, действительно прекрасны. Даже моему малютке Джо нравится – постоянно пинает меня в такт музыке.
Да, я наконец придумала имя – назову малыша Джорджем. Он будет особенным ребенком, но не нужно, чтобы кто-то знал, что он отличается от других, поэтому не стоит привлекать внимание к нашей семье со стороны. Джордж Варделен. По-моему, звучит неплохо. Коллин тоже одобрил. Он предлагал записать малыша на себя, но я не дала согласие. Все-таки, мы не женаты, да и тем более Коул не отец мальчика. С этим будем разбираться уже по ходу дела, зачем что-то планировать заранее. Врачи говорят, что моя беременность протекает на удивление легко, да и я сама чувствую себя отлично. Видимо, старение остановилось на очень удобном для деторождения возрасте.
За все время, что мы провели вместе с Коллином, я еще больше привязалась к нему и почувствовала нашу тесную связь. Возможно, во мне все же начинало просыпаться что-то к нему, но все равно это что-то было основано на благодарности и признательности, а не на влюбленности. Он совершенно идеальный, но не могу же я заставить свое сердце полюбить? Нет, ну могу, все-таки существуют различные любовные зелья, но это все обман, иллюзия, фальшь… Не хочу так. Хочется хоть чего-то настоящего.
Я где-то в глубине души понимала, что такая удобная для меня ситуация не может продолжаться вечно, да и у него нервы не железные, при этом не хотела снова заводить подобные разговоры, но если мужчина что-то задумал, разве его остановишь?
– Рора, давай поговорим, – ну вот опять это «давай поговорим». Ненавижу, когда разговоры начинаются именно так, обычно это не заканчивается чем-то хорошим.
– Ты уверен, что сейчас подходящее время?
– Я знаю, что ты меня не любишь, но спасибо, что позволяешь быть рядом.
– Это я должна быть тебе благодарна, ты столько всего для меня делаешь… Я не заслуживаю такой заботы.
– Глупости. Ты заслуживаешь намного большего и лучшего, чем я могу тебе дать.
Его (оказывается) сильные руки обхватили мое довольно-таки уже немаленькое тело и крепко прижали к себе, заставив наши губы встретиться. Он поцеловал меня. Черт подери, он поцеловал меня! Да как он только решился! Я даже ничего сообразить не успела!.. Ох, Коллин, ну зачем? Зачем рушить такие выстраданные доверительные отношения ради минутной слабости? Я же уже смогла простить тебя…
Я не разговаривала с ним три дня, потом как-то остыла. Он снова чувствовал себя виноватым, извинялся, а я ходила и просто делала вид, что ничего не произошло. Коллин тоже имеет право на счастье, но какое счастье он получит рядом со мной? Я предложила просто забыть этот поцелуй и принять как недоразумение. Ему больно от моей невзаимности, и я вижу это, но как же мне облегчить его страдания? Играть в любовь я не хочу, мне сейчас нужно думать о сыне в первую очередь, о сестре во вторую. Не до отношений мне… Совсем не до них.
***
Казалось, что мой живот рос не по дням, а по часам, и к восьмому месяцу уже даже передвигаться было достаточно трудно. Не знаю, что бы делала без Коула, наверно, легла бы один раз на кровать, а потом не встала. Ему очень нравилось разговаривать с еще не родившимся мальчиком, прикладывать руки к животу и тихонько вздрагивать от довольно-таки сильных пинков.
В тот день я решила порадовать Коллина, загладить вину от своего безразличного отношения и приготовить вишневый пирог с корицей, который когда-то в детстве пекла мне очень милая кухарка. Ничего не предвещало беды, как говорится.
Но разве может все быть хорошо так долго? Правильно, нет, вот и мой малыш решил, что хватит ему сидеть внутри и пора появиться на свет, доставив маме еще больше хлопот. У меня отошли воды и начались схватки. Слава богам, Коллин не растерялся и быстро вызвал скорую помощь.
Рожать я не боялась, просто не знала, насколько это все будет мучительно больно. Мне принесли Джорджа на следующий день, и взяв своего малыша на руки, я сразу забыла обо всей боли, страданиях по его папочке, о том, что где-то там кто-то строит козни против моей семьи… Я просто прижала к себе этот маленький голубой сверток и поняла, что стала еще сильнее, ведь теперь мне точно есть за кого сражаться.