- Я думаю, было бы целесообразнее положить всё на депозит, - всё же настаивал я, - пятьдесят тысяч дадут неплохие проценты.
- Не говори глупостей, Дэнни, - глупое детское сокращение из маминых уст привычно резануло слух, - сейчас самое время для покупки предприятий. Пока остальные погрязли в долгах, мы можем выкупить что-нибудь по дешевке!
- И влезть в долги вместе с ними, - хмыкнул я, - нет уж, уволь.
- Этот пессимизм в тебе от отца, - вздохнула она. Я не мог её видеть сейчас, но знал, что она поджала сейчас губы, - Джордж отдает кондитерскую всего за каких-то тридцать семь тысяч. Давно собиралась свести счеты со старым мерзавцем. Сейчас лето, и до начала учебного года ты как раз успеешь этим заняться.
- Но почему именно я должен заниматься сведением счетов с твоими старыми конкурентами? – нахмурился я.
- Так ведь это твои деньги! – воскликнула мама в трубку.
«Да ты что» подумал я, но вслух, конечно же, не сказал. Выслушав положенную мне на сегодняшний день порцию нотаций и нравоучений я с чистой совестью отключил телефон.
Пожалуй, мне вообще не следовало говорить матери о деньгах – у меня были на них совершенно другие планы. Я собирался положить их в банк до окончания обучения, и потом, будучи уже совершеннолетним, прикупил бы себе дом, скажем, в Блуотер – сейчас пятьдесят тысяч уже не были сказочным состоянием, как ещё каких-нибудь сто лет назад, но обзавестись на эти деньги жильём {и, соответственно, независимостью от родителей} было вполне реально.
Однако, все мои доводы, как и следовало ожидать, разбились о мамин любимый ты-же-можешь-жить-с-нами аргумент.
«Посмотрим, будешь ли ты столь категоричной, когда я приведу Мету в нашу съемную квартиру» хотелось сказать мне. «Если, конечно, сама Мета на это согласиться» ехидно добавило подсознание. Дальше развивать мысль на эту тему я не смел.
****
- Тебе, наверное, нужна будет помощь? – спросила Исенара, засыпая в корм аквариум. Прожорливые твари едва только не кусали её за пальцы, - я буду свободна целое лето.
- Ты разве не едешь к семье? – удивился я. Исенара даже на выходные порой уезжала домой – провожаемая непонимающими взглядами Кая.
- Этим летом – нет, - мотнула головой та.
Я несколько секунд гипнотизировал её спину, раздумывая, спрашивать ли, в чём дело – но в результате счёл невежливым лезть в чужие дела.
- Мне не хотелось бы тебя напрягать, - вдруг замялся я.
Но мне хотелось сказать «да», и она это почувствовала.
- Ты вовсе не напрягаешь меня, Даниель, - она обернулась ко мне. Глаза её по-доброму светились, - я правда хочу.
Я не нашёл повода ей отказывать.
****
Родителям Исенара ожидаемо понравилась. Папа восхищённо тряс её руку, всё повторяя, как его сыну повезло с друзьями, а мама, уличив минутку, вывела меня за локоток на задний двор и доверительно сообщила, что будет не против, если я однажды представлю им Исенару в качестве своей невесты.
«У меня уже есть замечательная девушка» всё вертелось на языке, но так и не сорвалось.
Я знал, что будет непросто. Когда мой дед пытался поставить на ноги «Пиковую даму», он, порой, недели проводил в кофейне, заменяя сон десятью чашками кофе за ночь и проводя все необходимые гигиенические процедуры с помощью умывальника в общей уборной.
Но мама рядом светилась решимостью, Исенара энтузиазмом, а папа такой обреченностью, что мне, пожалуй, не оставалось иного выбора, кроме как просто взяться за дело.
Папа, впрочем, появлялся в кондитерской с дурацким названием «Пролитое молоко» до обидного редко, а мама, уже через пару недель совмещении политики, бизнеса и написания сценариев, совсем сдала.
- Вам нужно хорошо отдохнуть, - очень серьёзно говорила Исенара, провожая маму к поджидавшему её Отто, - при гриппе нужно воздерживаться от тяжелых физических нагрузок. И вам правда не стоит ехать в киностудию, пока не понизится температура!
- Что бы я делала без тебя, милая? – мама покорно села в автомобиль, как всегда на водительское сидение, - ты ведь понимаешь, что на мужчин в таких делах совсем нельзя положиться!
Папа уязвлённо хмыкнул, я же как всегда сделал вид, что речь вовсе не обо мне. И предупредительно сжал руку Исенары, собравшейся было возразить.
Какие-то тонкости нашей культуры ей ещё только предстояло постичь, но я мерзко, подло надеялся, что они никогда не станут её частью.
****
Таким образом, почти на весь август мы остались вдвоём.
И на этот раз мне лицом к лицу пришлось столкнуться с необходимостью лично встречаться с людьми и решать все важные проблемы. Оставшаяся было в прошлом боязнь заговорить с незнакомцем вновь расцвела пышным цветом, щедро сдабриваемая страхом ответственности.
В очередной раз не решаясь набрать номер, чтобы пожаловаться на качество продуктов поставщикам, или задерживая дыхание, увидев в окне приближающегося газетного обозревателя из «Торвилльских Вестей», я успокаивал себя мыслями, что всё, лотарио побери, к лучшему.
В конце концов, разве могла едва дышащая в условиях кризиса кофейня прокормить нас всех, не будь у нас ещё и кондитерской? И разве мог я так уж быть уверен, что найду хорошую работу в Торвилле, где персонал единственной больницы как огня боялся визитов из санэпидемслужбы? И даже если да – мог ли я поручиться, что моей зарплаты будет достаточно для уже моей собственной семьи, когда родители окончательно отойдут от дел и не смогут помогать нам?
К тому же у меня была Исенара. Совершенно бесстрашная в ведении дел и с то и дело вспыхивающим пожаром в глазах, когда она увлекалась чем-то по-настоящему.
И я совершенно по-детски радовался, когда этот огонь перекидывался и на мою абсолютно деревянную в вопросе эмоций психику.
Когда мы вчетвером в коттедже проводили вечер за просмотром какого-нибудь фильма, я уже на первых минутах переставал следить за происходящим на экране, целиком переключившись на наблюдение за её мимикой. Видя, как загораются злые огоньки в её глазах, когда влюблённая в простого рыбака Антония давала согласие на договорной брак с подлым Грюнлихом, я почти чувствовал, что огонь негодования загорался внутри меня.
Точно такие же огоньки плясали в радужках янтарных глаз, когда она погружалась в дела кондитерской.
Она то стояла за кассой, заменяя нашу пока единственную служащую Диану, то продавала посетителям кофе, разливая его либо в хрупкие фарфоровые чашечки, позволяя посетителям устроиться с парой пирожных где-нибудь на террасе, либо в одинаковые картонные стаканчики, желая им успешно провести очередной рабочий день.
Спустя время, когда я окончательно рассорился с поставщиками тех самых пирожных, Исенара решительно выбросила их остатки в ближайшую урну и дописала мелом на рекламной вывеске своим каллиграфическим почерком: «Только домашняя выпечка!».
Посетители радостно толпились у дверей кондитерской утром каждого дня, ожидая пока приветливая янтарноглазая хозяйка упакует им с собой хороший кусок ягодного пирога.
И уже к следующему визиту злополучного журналиста я нацепил на лицо добродушную улыбку, вместо привычной гримасы ужаса.
- Думаю, главный редактор согласится с тем, что отзыв следует поместить на главную полосу, - обозреватель дожёвывал пончик, совершенно забыв о том, что у нас до сих пор не докрашен кусок забора за террасой, а ещё о том, что у нас не работает электричество уже четвёртый день.
Огоньки в глазах Исенары всё равно могли осветить едва ли не целую улицу.
****
Глядя, как сестра наносит макияж, я всё думал, насколько разными бывают женщины. Юльхен с детства страдала от то и дело выскакивающих на лбу прыщей и с детства же мастерски научилась их маскировать тональным кремом, освоив вдобавок тысячу и один способ визуально увеличить глаза или подчеркнуть скулы. Мета могла похвастаться чистой, словно яичная скорлупа, кожей, однако в её сумочке рядом с членским билетом «Андер» и набором карточек с изображениями любимых футболистов не нашлось места для декоративной косметики.
Юльхен, едва поступив в старшую школу, ежедневно старалась придать более женственную форму своей фигуре «стиральной доски», путём засовывания дополнительных слоёв поролона в лифчик. Мета была счастливой обладательницей «песочных часов», однако не считала нужным носить что-либо кроме жутких бесформенных тряпок.
- Это женщины, Дэн, - в обычной своей презрительной манере пояснял Кай, - они никогда не знают, чего хотят. Привыкай.
Сделав последний штрих чёрным карандашом, Юльхен обернулась ко мне:
- Я иду гулять с Натаном. Буду поздно, ужин на меня можешь не готовить.
Я покосился на белобрысую макушку парня, что добрых четверть часа дожидался её за дверью.
- А Симус не будет возражать, что ты гуляешь с другими парнями, Юльхен? – усмехнулся я.
Та обернулась, подарив мне неожиданно злой и обиженный взгляд.
- Плевать я хотела на его возражения, - бросила она, резко дёрнув входную дверь на себя.
Ухмылка тут же сползла с моего лица.
Нет, Юльхен не рассталась с ним, как я ожидал. Напротив, их отношения развивались по той же синусоиде, что и у нас с Метой – то переживая он-обязательно-изменится подъем, то ужасный зачем-я-во-всё-это-ввязалась спад.
Я точно так же в своё время пытался флиртовать {хаха} с другими девушками в её присутствии, и допоздна засиживался в библиотеке, делано безразличным голосом говоря ей по телефону, что мы с Грейс вместе готовим презентацию по {брр} философии. Я как по инструкции делал всё, что давно рассорило бы меня с любой порядочной симлендской девушкой, но Мета {та самая, что могла вспылить из-за никак не открывающейся крышки пива или пятый раз за час звенящего мобильного телефона} только сонно зевала в ответ.
Позже, уразумев, что подобный стиль поведения не является частью мировоззрения Меты, я пытался привить ей его насильно, то и дело бросая «ты могла бы звонить чаще» или «мы совсем никуда не ходим» во время наших редких встреч. Мета лениво кивала в ответ, но никогда не выполняла обещаний.
И тогда я смирился. Пусть мы и виделись раз в две недели {не считая еженедельных собраний}, пусть наши встречи и ограничивались почти всегда распиванием слабоалкогольных напитков, поеданием чипсов и сексом, но это не мешало мне строить планы на будущее и коситься на золотые кольца в витрине ювелирного магазина.
Юльхен до стадии принятия пока было далеко.
****
- Я на кухню, что-то разыгрался аппетит, - улыбнулась Тамара, девушка Роберта Гроссривера и последний двадцатый член «Андер».
- У меня просыпается аппетит, когда я смотрю на тебя, - крикнул ей вслед Джереми, на что та игриво хихикнула.
- Послушай, друг, - Роберт нацепил на лицо улыбку, не предвещавшую, однако, ничего хорошего, - если бы моё отношение к тебе можно было обозначить числом от одного до десяти, то я пожалуй сказал бы, что ты безмозглый недоносок.
- А теперь давайте подведём итоги, - с нажимом сказал Кай, тем самым обрубив на корню грозившие вылиться в длительную перепалку разборки, - за три года существования «Андер» мы неплохо продвинулись, ребята. Двое из нас имеют членство в Совете Академии, что позволяет нам теперь выдвигать свои условия относительно положения рыжеволосых, с нами учатся тринадцать жертв дергийской агрессии, что получили гражданство и место в Академии именно благодаря нам, а ещё благодаря нашим совместным усилиям с Элисон Файт, главе СНП*, несовершеннолетние студенты университетов теперь имеют право голосовать на выборах – что, наконец, позволит нам оказывать влияние на политику государства. Однако, у нас остаётся одна проблема.
Кай сделал паузу, ожидая, когда все взгляды вновь будут направлены на него, и продолжил:
- Для большинства из нас, этот год – последний в Академии. И нам нужно подумать над тем, кто возглавит общество после меня, а также о том, где хранить информацию о деятельности общества. Передавать её из рук в руки опасно, и мне хотелось бы найти безопасное место для неё. Я надеюсь, что потребность в обществе отпадёт уже через пару десятилетий, но учитывая, как далеко зашла либеральная политика государства в наше время, я не стал бы на это всерьёз рассчитывать.
- Сойдёт компьютер Тайного Общества, - подала голос Мета, - они не меняют его уже двадцать лет, только иногда обновляют некоторые детали – это традиция. Мы вполне можем пробраться туда и оставить всю информацию там. Если хорошенько постараться, то даже члены Общества никогда её там не найдут.
- И насколько реально получить членство? – Джереми заерзал на месте.
- Шансов почти нет, Общество закрытое, - ответила та, - но я знаю, как пробраться туда незаметно.
- О, Мета, после того как ты случайно отформатировала диск с курсовой на моём компьютере, я сомневаюсь, что тебе можно доверить работу с информацией, - перебил её Кай, - но идея, пожалуй, неплоха.
- Может, ты доверишь это мне? – предложил Роберт, - я пока не успел себя зарекомендовать здесь, и мне не хотелось бы чувствовать себя здесь совсем бесполезным.
Кай нахмурился.
- Извини, Роб, но ты же не рассчитываешь всерьёз, что я отдам тебе диск со всей информацией касательно планов и достижений общества, когда едва тебя знаю?
Роберт пожал плечами, мол, поступай, как знаешь, но я видел, что его это задело.
- Дэн, займись этим, - кивнул мне Кай, протягивая диск, - а теперь предлагаю присоединиться к Тамаре, пока она не опустошила весь холодильник!
Я поднялся с пола, собравшись уже последовать на кухню за всеми, как вдруг заметил кассету на подоконнике. Мы нередко брали фильмы в прокат, но этой я, пожалуй, не видел - и взял её в руки, чтобы рассмотреть поближе. Витиеватая надпись «Уроки бильярда с Гамильтоном» красовалось в самом верху. Чуть ниже томно улыбалась блондинка в одном белье, устроившись на зелёной поверхности бильярдного стола.
- И как он, этот Гамильтон? – хохотнул я, обернувшись к Каю, - хороший учитель?
- Отдай! – зашипел он, мигом вырвав кассету у меня из рук, - как это вообще здесь оказалось?
- Если это найдёт кто-то, кто любит тебя чуть меньше чем я – тебе светит до пяти лет лишения свободы, друг, - я хлопнул его по плечу, - как законопослушный гражданин, рекомендую тебе завести живую девушку. Авось, и гормоны перестанут так отвратительно портить твой характер.
- О, с этим нет никаких проблем, Дэн, - заявил тот, - можешь быть уверен.
- В самом деле? – усмехнулся я, - и кто же она?
- Увидишь, - буркнул тот, - я как-нибудь обязательно приведу её к нам на ужин. А теперь марш на кухню, иначе, видит Мортимер, и я из-за тебя останусь голодным!
****
- Точно не открывается? – с надеждой спросила Исенара, заглядывая мне через плечо.
Мне жаль было её расстраивать, но мне только и оставалось, что расстроенно покачать головой.
С дверью в кондитерскую вышла весьма забавная штука – её можно было открыть только снаружи. Папа, очевидно, по рассеянности запер нас здесь с Исенарой, покинув кондитерскую на пару часов раньше. И, конечно же, мы оба именно в этот раз оставили дома телефоны!
- Может, через окна? – неуверенно предложила Исенара.
- На них решётки, - вновь пожал плечами я, - защита от воров.
Та обречённо рухнула на стул, тут же поёжившись. С отоплением в кондитерской пока было туговато.
- Замёрзла? – спросил я, ринувшись к камину, - ничего, сейчас я всё исправлю.
Исенара молчала несколько секунд, пока я зажигал огонь, а затем вновь подала голос:
- Может, Мартин вернётся за нами? – я хмыкнул. Предложение родителей называть их по имени было не без двойного дна, - как считаешь?
- Даже если так, мы всё равно не успеем на последнюю электричку, - я поднялся на ноги и устроился за столом рядом с ней, - поэтому, думаю, нам придётся переночевать здесь. Хочешь кофе?
Исенара с сомнением покосилась на старый кофейный аппарат – за целый день мы оба успели, пожалуй, и не по одному разу попробовать всё, что он мог предложить.
Тишину разбил звук лопнувшей лампочки – Исенара коротко вскрикнула, прижав ладони к лицу. Я моментально вспомнил разбитый фонарь на одной из улочек округа Махт и поёжился.
- Боишься темноты? – спросил я, кинувшись собирать осколки.
Исенара замотала головой.
- Нет. В детстве боялась, - он улыбнулась, - ну, ты ведь знаешь истории, которыми пугают детей, когда они плохо себя ведут? «Сейчас из шкафа выскочит полтергейст и превратит тебя в страшное чудовище, если ты не сядешь сейчас за математику».
Я подавил смешок. Мои родители определённо не обладали и сотой доли фантазии родственников Исенары.
- А потом перестала? – спросил я, просто чтобы поддержать разговор.
Исенара кивнула и замолчала. Я молчал тоже, с минуту раздумывая, стоит ли расспрашивать её об этом. Разговор грозился выйти из рамок невинной беседы о детских страхах и методах родительского воспитания.
- И...что послужило этому причиной? – всё же решился я.
Исенара передёрнула плечом.
- Ты слышал что-то об Argint Foc? – спросила она. Я мотнул головой, и она пояснила, - это болезнь. Вирус. Она была плохо изучена, когда случилась эпидемия у нас – наверное, около десяти лет назад. Я не знала об этом почти ничего, кроме того, что болезнь не смертельна, но вызывает приступы агрессии у заболевших. Когда они вышли из под контроля, их было уже слишком много, чтобы полиция могла с ними справиться. Тогда моего отца не было в городе, а мать была сильно больна – она изредка приходила в сознание, и обычно ненадолго.
- А сестра? – спросил я, когда она вдруг запнулась.
- А сестра оставила мне пистолет, велев стрелять в голову, и оставила меня там.
Исенара опустила голову, очевидно, пытаясь подобрать верные слова.
- В общем, в голову попасть так и не удалось, - сказала она, наконец, подняв на меня глаза, - когда один попытался проникнуть в дом, я выстрелила в окно. А потом забилась под стол и боялась открыть глаза до утра. С рассветом их активность упала, и всё успокоилось. Тогда же и пришла сестра.
- Она, наверное, пожалела тогда, что ушла? – снова разбил паузу я. Мой голос в полуночной тишине кондитерской звучал необычно глухо.
Исенара горько усмехнулась.
- Нет, она сказала, что «мне давно пора взрослеть», - Исенара передразнила сестринские интонации, - но добавила, что я умница. Несмотря на то, что из-за меня ей пришлось озаботиться срочной заменой окна до возвращения папы. И тогда я подумала, что она, наверное, тоже не всегда вовремя садилась за уроки в детстве. Потому что её полтергейст уже, наверное, превратил.
Я опустил взгляд, не зная, что сказать. Да и что я мог сказать? Что Сатин не оставила бы её, будь там реальная угроза? Или что напротив, поражён её безответственностью? Но она ждала от меня каких-то слов, лотарио побери, ждала, и я знал это, пусть даже и не смотрел на неё.
- Если бы я был там, я бы не ушёл, - сказал, наконец, я.
Знакомые огоньки вновь вспыхнули в её глазах, но я почему-то почувствовал холодок, пробежавший вдоль всего позвоночника. Не зная, куда себя деть от неловкости, я поднялся со стула.
- Я залезу на чердак, принесу ещё лампочку.
- Я с тобой! – Исенара подскочила следом.
Я не сдержал улыбки.
- Говоришь, не боишься больше?
Исенара покраснела, но взгляда не отвела. Я вдруг застыл, не решаясь, почему-то, и шагу ступить в сторону лестницы. Ноги будто приклеились к полу, стали тяжёлыми, чугунными – но в груди почему-то появилась сумасшедшая лёгкость.
Я знал это чувство, и знал, на что способен, испытывая его – пусть на меня и редко находила страсть к неожиданным поступкам. Но, очевидно, привыкшее к предсказуемости {«да по тебе часы сверять можно!» смеялся Кай} сознание порой требовало перезагрузки. Например, оно заставило меня в своё время швырнуть тетрадь в лицо учителю геометрии, что любил необоснованно ко мне придираться. Или на выпускном вечере заявить Кейлинн, что она никогда мне не нравилась и уже в печёнках сидит со своей навязчивостью.
Последствия таких поступков вовсе не всегда меня радовали, но в момент совершения их я всегда чувствовал себя едва ли не супергероем – своеобразное торжество постоянно сдерживаемой всевозможными разумными доводами психики.
«Я позже обязательно пожалею об этом» сказал я себе напоследок, и, осторожно убрав чёрный завиток волос со лба Исенары, приблизился к ней и поцеловал.
Янтарные глаза расширились от удивления – но я не позволил ей отстраниться, скользнув рукой по талии и притянув её ближе к себе. И спустя миг почувствовал, что она начала отвечать.
Торжество, восторг от самого факта, что она в тот же миг не отвесила мне пощёчину - и я вдруг позволил себе расслабиться и не думать.
В конце концов, я всегда смогу выкрутиться – сказать, что не хотел, что погорячился, что не знаю, что на меня нашло – но только не прямо сейчас, ещё всего пару секунд и...
Звон замка и скрип злополучной двери заставили нас тут же отскочить друг от друга. Слишком резко, чтобы не вызвать подозрений.
- Я помешал? – даже не пытаясь скрыть улыбку, осторожно спросил папа.
- Вовсе нет, - я смущённо поправил очки, - мы как раз ждали, когда ты за нами вернешься.
- О, я прошу прощения, - всё ещё улыбаясь, развел руками тот, - я в последнее время стал совсем рассеянным. Возраст, ничего не поделаешь!
Я мельком глянул на Исенару – та стояла словно потерянная, и вопреки обыкновению даже не стала убеждать отца в том, что он всё ещё юн и цветущ как в свои лучшие годы.
- Но вы забирайтесь в машину, я отвезу вас в Академию, - предложил папа, распахнув дверь.
Исенара птичкой выпорхнула в темноту, направившись к горящим фарам, и только сейчас меня догнало жуткое, обжигающее чувство вины.
«Поздравляю тебя, Даниель, ты просто осёл» сказал себе я, следуя за её хрупкой фигуркой к машине.
- Ну, трогаем! – хлопнул дверью папа и завёл мотор.
Всю обратную дорогу мы с Исенарой не сказали друг другу ни слова.
****
- Ну наконец-то, - выпалил Кай вместо приветствия, стоило ему открыть дверь, - заходите, я вас кое-кому представлю.
Заинтригованный, я перешагнул порог и вдруг застыл, ошеломлённо глядя в глаза стоящей в гостиной девушки.
- Это Элисон Файт, глава СНП, - выдохнул Кай, не сводя с неё восхищённого взгляда, - и моя невеста.
*СНП - Симлендская Национальная Партия
Техническое
1. Кондитерскую пока довели до 5 уровня. Куда-то дела скрин с покупкой - но она действительно стоила 37 с лишним тысяч.
2. Выгоды Кая.
Сюжет несколько запаздывает, и на то есть причины. Поэтому некоторые технические скрины будут позже.