В детстве Най была настоящим ангелом, но надеяться обойтись без серьезных ссор с дочерью при моем образе жизни было бы слишком наивно. Мне и так несказанно повезло: начались ссоры за считанные месяцы до первого совершеннолетия, а девушка пятнадцати лет от роду – это все-таки не то же самое, что семилетняя принцесса.
Разумеется, более самостоятельный возраст Найгис ни в коем случае не отменял ни того, что она оставалась той самой крохой, которую мы вытолкнули в этот мир, ни моей вины перед дочерью за регулярные отлучки, но внешнее впечатление все-таки очень важно. Получив такие обвинения от пятилетней крохи, я вряд ли нашла бы, как оправдаться, но вот как раз пятилетнюю Най все почти устраивало. Именно в пятнадцать начались скандалы чуть не с битьем посуды – и с массой взаимоисключающих претензий. Дочка то возмущалась из-за того, что я «вечно ее бросаю», то требовала «не лезть в ее жизнь». То обзывала черствой, то объявляла, что она «слишком взрослая для этих нежностей».
Пару раз мы даже приглашали целителей, но они только разводили руками: переходный возраст, осложненный видовыми особенностями и необычной ситуацией в семье (это про наши с Орниром отлучки), а так-то девочка здорова, перебесится.
Шепотки, разумеется, в это время были только громче – и тоже самые разные. Одни осуждали меня за излишнюю строгость к «бедной малютке» (если излишняя строгость – это следить, чтобы девочка не покалечилась, и знать о том, куда и на сколько она идет, то я была невероятно строга – монстр просто), а другие – осуждали за то, что я совсем распустила ребенка.
На самом деле, упрекнуть меня в излишней строгости было трудно: Най запрещалось только то, что грозило ей увечьями. Например, я ничего не имела против тренировок с оружием, но хотела, чтобы за развлечениями с боевыми игрушками наблюдал опытный инструктор (и, по возможности, рядом был целитель). И эксперименты со способностями проводить в одиночку ей тоже запрещалось.
Впрочем, силовые упражнения и ножевой бой увлекли Най не на долго. Орнир подозревает, что она вообще ходила в спортзал просто в пику изначально пытавшемуся ее отговорить отцу. Так-то Най предпочитает ровно два виде физических нагрузок: бассейн возле дома (именно этот, чтобы вокруг был родной кусочек леса – и никого чужого)
и танцы – когда угодно и где угодно.
Что еще она любила? Ну разве что компьютерные игры. Пробовала все, попадавшееся на глаза и скупила, кажется, все наименования в местных магазинах, но игру своей мечты пока так и не нашла (вот, к слову, еще один довод в пользу «распущенности» Най и царящей в нашем доме «вседозволенности»).
Иногда садилась за чертежный стол и часами что-то делала. Думаю, она пыталась хоть как-то конкретизировать образы «той самой» игры, но заканчивалось все очередной пачкой бумаги в шредере.
К мольберту она почти не подходила. То ли это было частью «подросткового бунта», то ли и правда надоело. Думаю, она и сама не смогла бы точно сказать, в чем именно было дело. Да она и не задумывалась особенно о причинах – просто старалась «быть собой». Как правило, это означало «не быть такой, как до первого совершеннолетия». Если все детство она носила длинные закрытые платья без рукавов, теперь нужно перейти на кофточки и юбки – и чем короче будут последние, тем лучше. В детстве обожала свои светлые, как у папы, волосы – теперь надо их сделать потемнее (попутно смешать пару оттенков) – и обкорнать неровными прядями, только самые длинные из которых будут прикрывать шею. На сколько я знаю, она и к контактным линзам присматривалась, чтобы цвет глаз сменить, и в солярий заглянуть пробовала, но ни то, ни другое ей, к счастью, не понравилось (а солярий еще и не дал эффекта). Каблуки и штаны тоже были опробованы – и убраны с глаз долой.
Я ей не мешала. В конце концов, кому мешает ее прическа? Да и «излишне вольную» одежду назвать «срамной» могли только отдельные личности, сверх меры озабоченные моральными устоями современной молодежи и забывшие, в чем сами ходили в этом возрасте. Они, конечно, ворчали, но я еще помнила, что у самой когда-то было платьице немногим длиннее любимой юбки Най. Точно так же я не видела катастрофы в увлечении Найгис играми: делать уроки и учиться на «отлично» ей это не мешало.
Даже помогало, ведь пренебрежительное отношение к учебе означало бы домашний арест и «отлучение» от компьютера.
Так что подростком Найгис была вполне обычным – и я не назвала бы ее избалованной. Если бы еще ссорились мы не так часто, но тут, наверное, все-таки виновата я с вечными отлучками.
В альбом (заголовочный скрин)
Просто потому что на нем видно лицо Найгис. Кажется, это первая симка в династии, которую взросление в подростка сделало краше. ))
Техническое
1. На самом деле, скандалить Най начала не в пятнадцать, а чуть раньше (15 – это и есть возраст «первичного совершеннолетия» в Фэйритауне), но разницей в пару месяцев Риана предпочитает пренебрегать.
2. Про увлечение Найгис играми и, в частности, мечту стать разработчиком автор тоже не врет.
3. К слову, стремление наследницы.
4. Жизнь собачья.
Ну Мухтара мы больше не трогаем.
А вот его дочка выросла
и активно работает (команды, кажется, выучила уже все).
5. Немного забегая вперед, скажу, что в следующем отчете Найгис будет уже взрослой. Подростковый возраст был сокращен привычным еще со времен Апокалипсиса методом: ждем, когда уровень стремления уйдет в зеленый сектор – и поим подростка эликсиром жизни.
Найгис, в отличие от некоторых (да, это кирпич в сторону третьего поколения династии, которое местами при зеленом или даже красном стремлении ухитрялось не только стареть с одной бутылки только на три дня (два положительных приема, три отрицательных), так еще иногда и в плюсе оставалось), сопротивляться не стала, за что и была вознаграждена досрочной вечной платиной.
Ну и еще автору стало просто обидно, что залежи ламп из подвала оказалось практически некуда использовать – вот он и разрешил Най загадать «мир в душе».
