Куда приводит страсть.
«Четыре месяца нормальной жизни. Целых четыре! Я даже привыкла к этому более чем пасторальному городку, черти его забери! И надо же было так все сломать…»
Такие мысли крутились в голове у Анжелы, когда она в очередной раз принялась вспоминать, как она оказалась там, где оказалась, с теми картами, что сдала ей судьба и собственная глупость.
Начиналось все более чем радужно – таинственный незнакомец с работой представился Томасом, и после пары проверок предложил Анжеле одно сомнительное дельце, которое служило бы для нее пропуском в подпольную жизнь соседнего города. Девушка согласилась не раздумывая. Подумаешь, прийти на званый вечер в качестве милой спутницы Тома (так она его называла только про себя – шеф, как никак), и пока последний отвлекает толпу, пробраться в кабинет хозяина, чтобы забрать одну крайне важную для заказчика кражи папку. Кто подумает на молоденькую шатенку, весь вечер смеявшуюся невпопад и хлопавшую неестественно длинными ресницами? Никто и не подумал. Так Анжела получила не самую честную и местами жестокую, но самую настоящую работу.
Два следующих месяца Анжела была полностью поглощена своей карьерой, кропотливо создавая репутацию и пробиваясь наверх. Ей нравилась ее работа – воровство и обман никогда не вызывали у нее трудностей, и были скорее интересным приключением, а не поводом для моральных сомнений или напряжения. Ей нравились окружавшие ее люди – жестокие, грубые, часто уголовники, с ними можно было не прикидываться пай-девочкой, все проблемы решались здесь же, на кулаках или словестно, а уж развлекаться они умели как никто.
Но все допускают ошибки, не обошло стороной это и Анжелу. На месте последнего ее задания – забрать из музея очень древнюю и очень дорогую картину (девушку не особо интересовало, что именно она потащит в огромном чехле) – Анжелу видел какой-то паренек, они практически столкнулись у калитки черного выхода с территории музея. Риск был огромным: было не известно, разглядел ли он чехол с картиной, видел ли ее лицо, был ли он пьян или трезв, в конце концов. Никто не хотел ждать развязки с копами и задержанием – если бы Анжелу схватили, она могла бы заложить всю корпорацию, на которую работала, за обещание скосить срок. Самой же девушке было банально страшно. Томас, добрый ангел, как тогда думала девушка, выбил у своих боссов разрешение временно пристроить девушку на бумажную работу в один из «официальных офисов» корпорации.
В то утро она безбожно опаздывала на свою скучнейшую в мире работу, где ей предстояло снова целый день перекладывать бумаги, мило улыбаться разновозрастным посетителям, приносить вовремя кофе и отвечать на звонки: «Здравствуйте, компания «Мейер». Меня зовут Анжела. Чем я могу вам помочь?». Вместо этого девушка нежилась в новенькой ванне, полной горячей воды и забавной пены.
Когда срок ее опоздания приблизился к часу, девушка нехотя вылезла из ванны, сделала себе высокий хвост, влезла в свое ярко-красное короткое платье (в первый же день работы ей ясно дали понять, что секретарши ходят здесь отнюдь не в костюмах), накрасилась и выпорхнула из полупустого домика.
Еще час спустя Анжела ничуть не удивилась, когда обнаружила, что пришла раньше Томаса, чьей секретаршей она и была. Обычно он приходил только к одиннадцати с половиной, и это знали все, кто имел с ним дело, а значит у нее было еще полчаса тишины, покоя, кофе и интернета.
Ее место работы представляло собой классический закуток секретарши, и служило буфером между кабинетом начальства и остальным миром. Видимо предполагалось, что она до последней капли крови будет защищать кабинет, Цербером которого ее сделали. Хах. Скорее уж Томас выпрыгнет из своего кабинета с полуавтоматом наперевес при первых же признаках беды. Стены в «буферной зоне» были выкрашены в зеленый цвет, который, тем не менее, отдавал желтизной, что совсем не радовало Анжелу: она не любила желтый. Мебели было немного – ее стол, стул, компьютер, шкаф с различной документацией, диван для посетителей и несчастный фикус, о котором девушка постоянно забывала – но закуток был таким маленьким, что три человека с трудом могли разойтись, не задев стола или не завалившись на диван.
Вскоре после прибытия Томаса на работу, в маленький кабинет почти одновременно чинно вплыли двое «очень важных деловых партнеров», что означало «просто люди, понятия не имеют с чем имеют дело, впускать последними». Те, кто бывал в офисе по делам корпорации приходили громко и быстро, «по делу», и обычно не спрашивали разрешения Анжелы на доступ к Томасу. Их всегда ждали. Работа же с обычными людьми была второстепенна, текла вяло, и одинаково докучала как Анжеле, так и Томасу, поэтому «важным партнерам» предстояло еще довольно много времени томится на старом зеленом диване, разглядывая миловидные коленки Анжелы, видные по ту сторону стола. Изредка они, конечно, хмуро поглядывали на часы и просили симпатичную секретаршу как-нибудь ускорить их встречу с Томасом, на что девушка неизменно мило улыбалась и обещала попытаться, не отрываясь от страниц очередного форума.
Часам к двенадцати Анжела, как и всегда, сходила в маленькую кухоньку, расположенную на этаже, и заварила шефу крепкий черный кофе без сахара. Ей не очень-то нравилось быть девочкой на побегушках, но какой у нее был выбор? Секретарша у обаятельного красавца, относившегося к ней весьма тепло или корм для рыб в ближайшем озере. Анжела отмела неприятные мысли – они заставляли ее грустить, что в свою очередь плохо сказывалось на ее цвете лица.
Когда она вошла в кабинет Томаса со свежим кофе в одной руке и папкой с корреспонденцией в другой, он сидел на диване перед самым настоящим камином (здание, где располагался их офис когда-то было особняком богатой и известной семьи, которая благополучно вымерла к началу века, а дом превратили в офисное помещение) и что-то читал. Читал он на удивление часто: от современной классики до подшивок старых газет, и за то немного время, что она тут работала, Анжела уже перестала проявлять живой интерес к читаемому, все равно вряд ли ее это заинтересует.
Утопая в ворсистом ковре на полу, девушка прошла к рабочему месту шефа и аккуратно поставила горячий кофе рядом с компьютером. Папка с корреспонденцией нашла свое место на клавиатуре выключенной машины.
-Анжела, будь добра, зажги камин. – Томас говорил уверенно и тихо, словно любовник, шепчущий заветные слова на ухо. От этой манеры речи у Анжелы то и дело бегали по спине мурашки.
-Сейчас, мистер Миллер. – Она обожала дразнить Томаса официальным обращением, хотя он и настаивал на «просто Томас».
-О, я смотрю, у тебя сегодня игривое настроение! – Он ухмыльнулся в книгу. – Это хорошо. Очень хорошо.
Девушка подошла к камину, взяла с полки специальную каминную зажигалку и наклонилась к поленьям. Ситуация получилась довольно пикантная – коротенькое платье приподнялось еще повыше, а филейная часть девушки чуть ли не упиралась Томасу в голову. Подумав о том, как это выглядит со стороны, Анжела не могла не хихикнуть, но в тот же миг остановилась – она могла поклясться, что ощутила мягкое прикосновение прохладных пальцев к тыльной стороне бедра, как раз там, где заканчивалось платье. Однако, когда она резко выпрямилась и повернулась к Томасу, он сидел, как и прежде уткнувшись в книгу, а лицо его выражало крайнюю сосредоточенность. Девушка списала все на лишнюю впечатлительность, отмахнулась от непрошенных мыслей и откашлялась.
-Что-нибудь еще, Томас?
-Да. – Он поднял на нее свои карие глаза и Анжеле сразу стало как-то теплее. – На столе папка, отнеси ее в подвал техникам. А затем вернись ко мне, нам нужно поговорить.
-Это о том парне? – Весь шаловливый настрой девушки улетучился в миг.
-Сначала папка, Анжи. – Судя по выражению его глаз, ему чертовски хотелось улыбнуться, широко и нагло, но инстинкт самосохранения еще его не покинул, а потому он сдержался.
Анжи! Он знал, как моментально ее разозлить, заставляя забыть обо всем остальном!
Удовлетворившись ребяческим показыванием языка опять уткнувшейся в книгу голове, Анжела схватила со стола папку и метнулась в подвал. Посетители на зеленом диванчике пытались что-то сказать, или спросить, девушка так и не поняла – ей было абсолютно плевать на них в данный момент.
Подвал. Официально там хранится разнообразный хлам вроде сломанных компов, вещей, ненужных документов и прочей разности, которая может годами копиться у фирмы средней руки, занимающий весь этаж. На деле же там можно было найти пару хакеров, связующих звеньев между корпорацией и этим вот небольшим филиалом (Анжела в тайне завидовала этим ребятам, сидящим на месте, а часто и дома целыми днями, и получающим за это в трое больше чем она, но стать одной из них у нее не было возможности. По крайней мере пока что), и внушительный местный склад украденного добра, этакий перевалочный пункт. К подвалу прилагался охранник, дотошный мистер Харрисон. Именно его сальную седую макушку наблюдала Анжела спускаясь по лестнице. Вероятно, опять гуляет по запрещенным сайтам с горячими девочками разной степени неодетости. Анжела глубоко вдохнула и нацепила на лицо самую приветливую из улыбок.
-Привет, мистер Харрисон! Мне нужно пройти к ребятам, Том просил отнести им папку, а вы же знаете, как он не любит, когда его приказы не выполняют! – На одном дыхании выпалила девушка.
-Так, помедленнее. Кто? Куда? К кому? – Мистер Харрисон, откровенный старик, так и не добившийся чего-либо в этой жизни, был явно не рад, что его оторвали от интересного занятия.
-Анжела Сот. Секретарша Томаса Миллера, и вашего начальника тоже, кстати, к Сем и Марку. – Черт. Черт. Черт. Ну почему он просто не может ее пропустить? Злобный старикашка!
-Ага, Анжела значит… - Он уставился в монитор и лениво пощелкал мышкой. – И зачем же тебе к ребятам?
-Том просил передать им папку. Лично. – Анжела специально сделала ударение на последнее слово, чтобы въедливый старик не спровадил ее: не раз и не два случалось, что он забывал передать важные данные, а получала за это Анжела.
-Хорошо, хорошо. – Он с прищуром посмотрел на девушку. – А пропуска у тебя, конечно же нет?
Тяжело вздохнув девушка манерно и аккуратно полезла к себе в декольте, и мгновенье спустя вытащила оттуда небольшую заламинированную карточку. Носить пропуск всегда с собой, даже если на одежде нет карманов, а под рукой сумки ее научил случай, когда охранник заставил ее бегать в офис и обратно за пресловутой карточкой.
-Отлично. – Мистер Харрисон внимательно вгляделся в пропуск своими подслеповатыми глазами.
-Теперь я могу идти?
Не дождавшись ответа, Анжела прошла в закуток программистов, бросив на прощание на охранника взгляд, полный раздражения.
Вообще-то, Сем и Марк были высококвалифицированными специалистами и любящими супругами, но, как рассказывали они сами, по большому секрету, в определенный момент любящая риск Сем свернула не туда, и ребята были вынуждены начать работать на корпорацию. Хотя с тех пор они вполне свыклись с этой участью и даже вошли во вкус. Тем более корпорация всячески поощряла толковых специалистов, и даже разрешила, через Тома, установить в подвале игровую площадку, где в данный момент и зависала Сем. Марк, более рассудительный в этой паре, сидел рядом с женой, за компьютером и кажется делал какую-то работку на стороне. Судя по непечатным словам, то и дело доносившимся от него, работка шла не так гладко, как хотелось бы.
Положив папку на свободный стол Сем, Анжела немного задержалась и разговорилась с ребятами. Оказалось, что они подумывают о том, чтобы завести ребенка, но для начала им не мешало бы перебраться в дом получше и найти менее оживленное место в корпорации, а не под крылом у молодого и амбициозного Томаса, который стремительно делал карьеру. О том, чтобы попытаться устроить куда-либо еще они даже не думали.
За интересной беседой время бежало стремительно и опомнилась Анжела только тогда, когда на электронную почту Марка упало письмо от Тома, с просьбой отправить девушку к нему немедленно.
Вспомнив, насколько это может быть важно, Анжела подскочила как ужаленная, и пулей вылетела из подвала, проигнорировав даже колкое замечание мистера Харрисона. Она расквитается с ним завтра. Однако, чем ближе к кабинету она подходила, тем спокойней становилась ее походка, так что она буквально проплыла мимо двух несчастных посетителей, кажется уже успевших подружиться, и скрылась за массивной дверью кабинета начальника, даже не удостоив их взглядом.
Войдя, она вдруг поняла, что абсолютно не знает, что ей надо говорить или делать. Томас стоял к ней спиной напротив одного из своих книжных шкафов, что-то там искал и абсолютно не обращал на девушку внимания. Переступив с ноги на ногу, как нашкодившая школьница, Анжела неуверенно откашлялась.
-О, ты наконец-то пришла! – Он был очень недоволен тем, что на выполнение двадцати минутного дела у нее ушел почти час. – Подойди, пожалуйста.
-Том, - она не заметила, что назвала его так, в отличие от шефа. В его глазах промелькнуло что-то странное, - они нашли его? Или он пришел в полицию? Неужели я так облажалась? И что теперь будет?
Говоря это она медленно подходила к Томасу, а в голосе ее росла паника. Когда до него оставалось каких-то два шага, он вдруг резко шагнул к ней, обхватил рукой за талию, уронил на свое колено и впился в ее губы долгим страстным поцелуем. От неожиданности у Анжелы перехватило дыхание, и на секунду девушке вдруг показалось, что она сейчас задохнется, но этого не произошло, она продолжила дышать, а вместе в воздухом пришли и ощущения. По ее телу прошла сладостная дрожь, а там, где к ней прикасался Том, казалось развели пожар, так обжигали его руки, умело гладившие девушку в самых неожиданных местах. Целовался он тоже отлично: страстно, настойчиво, умело. Его язык сводил девушку с ума, мысли покидали ее темноволосую головку, а внизу живота появлялось приятное ощущение желания.
Сказать по правде, Анжела не была шокирована таким развитием событий, она скорее не думала, что это случится так быстро и на работе. Они флиртовали, обменивались двусмысленными замечаниями и намеками, о боже, да она на работу ходила почти голая по его же настоянию. Глупо было бы думать, что все закончится только на этом. Но так или иначе, она хотела верить, что Томаса ведет не просто желание обладать красивой девушкой, а желание обладать ею, Анжелой. Похоже, она несколько ошиблась.
Когда Том наконец-то поставил ее прямо, в голове девушки царил полный хаос: с одной стороны, все ее тело кричало о том, что надо хватать парня за галстук и тащить к дивану, а с другой у нее была гордость и честь, и не пристало порядочной девушке отдаваться шефу на работе. Позволяя увлечь себя к дивану, Анжела заклинала себя придерживаться именно второй стратегии поведения, и напоминала, что через постель работают только неудачницы.
На диване он продолжил соблазнять девушку горячими взглядами, страстными речами (о, какая приятна хрипотца появилась в его голосе), и настойчивыми прикосновениями, от чего она таяла и заводилась еще больше.
Поняв, что одними увещеваниями себя не спасешь, и скоро ее защита рухнет, Анжела предприняла попытку бегства, но не смогла уйти дальше кресел.
-Милая Анж, - Томас мягко обнял ее со спины и зашептал на ухо, вызвав у девушки новый приступ мурашек по коже, - ты покидаешь меня?
-Эээээ… - Черт, надо ведь что-то сказать! – Там два клиента, они ждут тебя с самого утра… Не хорошо заставлять их ждать… Ох, прекрати целовать меня в шею!.. Ах… Томас!..
-Они подождут, поверь мне, а вот я нет! – С этими словами он обошел девушку, подошел к двери и запер ее на ключ, который положил в карман своих брюк. – Сможешь добраться до ключа, и он твой.
Он подмигнул ей, и Анжела задохнулась от приступа внезапного гнева. Да за кого он ее держит?! Он так не хочет выпускать ее отсюда? Отлично! Почему бы не забиться в кресло с ближайшей книгой? А еще лучше покидаться в его белобрысую голову этими самыми книгами. Осталось только выбрать полку поближе.
Видимо ход ее мыслей отобразился на лице, потому что Том перестал улыбаться и взял ее за руки, подойдя к ней.
-Анж, послушай, - он проникновенно заглянул ей в глаза, - я хочу тебя, ты хочешь меня, это очевидно. Между нами разве что молнии не сверкают. Я не хочу жить в постоянном напряжении, чего и тебе желаю, я хочу расслабиться. Если ты не захочешь, об этом никто не узнает, и мое отношение к тебе никак не изменится после.
Сказав это, он осторожно поцеловал ее ладони, потом запястья потом выше и еще выше, пока вновь не прижал девушку к себе, целуя в мягкую шею. Не встречая сопротивления, он стал настойчивее, вновь увлекая Анжелу на диван.
Именно в этот момент она поняла, что сдается. Она не хотела больше сопротивляться, бороться или волноваться. Она хотела растворится в этой страсти, что захлестывала ее волнами и сполна насладиться ею. И к черту гордость.
Следующий месяц Анжела помнила плохо: она что-то делала, куда-то ходила, работала, общалась с Томом, отношения с которым так и не получили продолжения. Оглядываясь тогда назад, она признавала, что эта разрядка была необходима, чтобы они могли и дальше работать вместе. Волнения по поводу картины почти утихли, а потому девушка предвкушала свое скорое возвращение к настоящей работе.
Все было перечеркнуто необычным поведением организма девушки и небольшим куском пластика, называвшемся тест на беременность. Она была беременна. От Томаса, своего шефа. Один раз и все. Один, блин, раз.
Анжела вновь вернулась к реальности, в которой перед ней стояли резко полюбившиеся макароны с сыром, в животе росло нечто под названием ребенок, у нее абсолютно не было денег на содержание этого ребенка, ей, черт возьми, было всего двадцать, а на работе ждал будущий папаша, который еще не знал, что он папаша и что ему еще работать и работать над системой предохранения.
Скоро ее начнет разносить как дирижабль, и скрывать свое положение больше не выйдет. Да и стоит ли? Ходить на работу с пузом, и делать вид, что все нормально, ловить на себе насмешливые взгляды и видеть, как люди перестают разговаривать, когда она заходит в комнату. Ей стало тошно и грустно. Как здорово было бы сейчас прибежать к маме и спрятаться в ее объятиях от всего плохого и несправедливого, что с ней происходит! Но мама была далеко, и не только в плане расстояния.
Оставался только Томас. В конечном итоге, он тоже приложил руки к этому комочку внутри ее, и не только руки, если быть честной.
Далее имел место быть не самый приятный разговор с отцом будущего ребенка. Сначала, отойдя от удивления, он предлагал сделать аборт, и дело с концом, но неожиданно для себя встретил просто бурю негодования со стороны Анжелы – мама с детства растила девочку ярой противницей прерывания беременностей, ведь именно это не позволило ей обзавестись братиком или сестричкой. Возможность аборта так расстроила девушку, что она закатила форменную истерику, с соплями и криками и Томасу пришлось потрудиться, чтобы успокоить расстроенную женщину в его кабинете.
Когда оба успокоились и отрешенно смотрели на огонь, сидя на злополучном диване, Томас вдруг сказал:
-Я не могу Анж.
-Что?
-Я не могу стать отцом этому ребенку. Давай начистоту, ты хорошая, милая, красивая, но все что между нами было это мимолетная страсть. Я не хочу ломать наши жизни из-за этого.
-Мою мы уже сломали. – Анжела невесело усмехнулась. – Мне не нужен «отец ребенка», крутящийся под ногами и тихо ненавидящий меня. Все что мне нужно это хоть какие-то гарантии и поддержка – мне двадцать лет, мое положение в корпорации весьма шатко, у меня нет денег на этого ребенка, в конце концов.
-Понимаю. Что ж, если это все, что тебе нужно, думаю, я смогу тебе помочь.
И как ни странно, он действительно помог. Да так, что Анжела чуть ли не радовалась будущему малышу и продвижению, которое он ей обеспечил. Девушка старалась не задумываться, на какие рычаги нажал ее бывший теперь шеф, но кроме оплачиваемого отпуска практически на всю длину беременности, она получила новую, куда более денежную и престижную должность небольшим начальником хакерского подразделения. Конечно, приступить к своим обязанностям она сможет только после рождения ребенка, но сейчас ее это волновало мало.
Куда больше ее беспокоило собственное тело и изменения, которые в нем происходили. Она постоянно росла в ширину, замучилась покупать совершенно бесполезную в будущем одежду, беспрестанно хотела есть, спать и в туалет, а еще плакать, смеяться, крушить все, мороженного, рыбки, чупа-чупс, клубнику, читать, бегать, а кроме того, ее вдруг потянуло на копания в различных несложных устройствах типа раковины или унитаза, которые потом частенько приходилось ремонтировать. Впрочем, этим тоже занималась Анжела.
Делать было абсолютно нечего, грустить и плакать она устала, в маленьком домике было все так же пусто, кроме того, ее режим дня сбился от слова совсем и плавно перетек в еже ночные бдения. Устав бродить по ночному городку, выступая чем-то вроде наглядного пособия для припозднившихся парочек подростков «что будет, если слишком громко шуршать в кустах», Анжела вспомнила о старой доброй речке как раз около дома и удочке, опрометчиво закинутой под кровать девять месяцев назад.
Так она и проводила целые ночи, недели за неделями, безмолвной фигурой на берегу реки в лунном свете. И только красноречивая округлость живота и странная палка из головы, сообщали случайному прохожему на той стороне реки, что это не мифическая нимфа пришла поиграть в прохладной воде, а вполне реальная странная соседка вновь вышла порыбачить.
Ближе к концу своего вынужденного бездействия, Анжела начала усилием воли выправлять режим дня, добившись в конце концов, того, что спать ее клонило не в семь утра, а часа в три дня. Главным двигателем этого прогресса стало одиночество – за три последних месяца единственная с кем она обменивалась хоть какими-то фразами была девушка из ближайшего супермаркета, и Анжела была готова уже на стенку лезть от желания поболтать хоть с кем-нибудь не о продуктах.
К счастью, днем у речки собирались рыбаки-энтузиасты, студенты, натуралисты, и прочие странные личности, так что проблем с тем, чтобы найти себе собеседника не возникало. Анжела положила глаз на молодого студента по обмену из Малазии, и уже скоро он был готов обниматься с миловидной и обаятельной, но увы беременной девушкой, так и не заметив пропажи некоторой суммы денег.
Что же до Анжелы, то она просто тренировалась в одной интересной технике карманной кражи, вычитанной на просторах интернета.
Там же девушка почерпнула бесценное знание, что камни, разбросанные вокруг ее участка, вовсе не камни, а различные исторические или минералогические артефакты, которые не стыдно и на полку поставить, и в институт продать.
Воодушевившись новым развлечением, и будучи на девятом месяце беременности, Анжела принялась дни на пролет носится по окрестностям с максимально возможной для небольшого дирижабля скоростью, круша и разбивая то один, то другой камень.
Так или иначе, вечно беременной быть невозможно, и вскоре Анжела на себе познала, что значит настоящая боль. Кажется, таких ругательств скромная городская больница не слышала давно. Молоденькая помощница акушерки так вообще стояла красная как рак и беспомощно хлопала глазами.
Примерно так же нецензурно ругалась Анжела, когда впервые увидела своего ребенка, а родила она девочку, на руках у медсестры. От громкого скандала на тему подмены детей больницу спасло только то, что ребенок только что родился, и Анжела отлично видела, что его только что вынесли из-за ее расставленных ног. На руках у медсестры заливисто кричала и сучила ручками девочка-негр.
Сказать, что это поубавило материнские чувства в Анжеле, коих и так было не много, ничего не сказать. Ребенок казался ей абсолютно чужим, наверное, она и инопланетянину бы меньше удивилась: там хоть понятно, почему ребенок выглядит как выглядит, а не иначе.
Точно было одно – этот странный ребенок ее (она даже тест ДНК сделала, на всякий случай) и Томаса. Он просто не мог быть чьим-то еще! Не могла же она пропустить ночь с неизвестным ей негром в неизвестном месте и начисто об этом забыть!
Именно поэтому, как только Анжела и ее Дочь (имя ребенку она так и не придумала), оказались дома, девушка принялась яростно названивать Тому, желая порадовать отца с наличием у него теперь целого одного отпрыска весьма нетривиальной внешности.
К счастью для всех, он явился тем же днем и после молчаливого предъявления Анжелой фотографии малышки (в дом она его не пустила, по понятным причинам), огорошил ее заявлением:
-О, не думал, что она пойдет в бабушку.
-Какую еще бабушку?!
-Мою. Родную. Дедушка привез ее из Эфиопии в далекие сороковые. Она вроде даже была не против. Отец был мулатом, я в мать пошел, аристократку, и не скажешь, что цветная бабушка была, цвет глаз разве что выдает, а вот дочери вдруг полный набор передался. Как ты ее назвала?
-Эйприл. – Это было уже имя бабушки Анжелы, и оно вдруг пришло ей в голову, после вопроса Тома. Если внешностью она пошла в одну бабушку, то почему бы имя ей не взять от другой?
-Эйприл. – Повторил Том и вдруг словно сдулся, стал меньше, поник и посерел. – Послушай, я правда не хотел, чтобы оно все вышло так. Наверное, я теперь по гроб жизни тебе обязан, что ты не тащишь меня под венец, не требуешь алиментов или еще чего. Если ей что-нибудь понадобится, неважно, через год или через пятнадцать, ты только позвони. Я…
Он окончательно сдулся.
-Ладно.
-Ладно?
-Ладно. Ты виноват примерно настолько же, насколько и я, тем более это действительно глупо, ожидать, что метровое в обхвате пузо заставит тебя меня полюбить. Да и не хочу я этого. У Эйприл есть я, - Анжела замешкалась на секунду, - мать, крыша над головой, какое-никакое будущее и даже отец, который хоть и не с ней, но поможет если что. Куда больше чем у многих. Я могла бы сейчас устраивать истерики, злиться на тебя, обвинять во всех смертных грехах, но мне это успело надоесть еще на третьем месяце беременности.
-Ты нечто. – Томас крайне удивленно.
-Я просто не люблю фарс.
Подумать только, она стояла там, такая сильная и независимая, и утешала отца ее необычного ребенка, зачатого в порыве безумной страсти прямо на рабочем месте. Жизнь воистину странная вещь.