106. Летела жизнь
Летело всё,
Набирая скорость,
Теряя счёт,
Вырывая с корнем,
Надеясь всё,
Повторится скоро
Снова и снова.
Летела жизнь ..
(c)
Осень в ГСУ всегда наступала быстро и неотвратимо, но в этом году мы едва заметили ее приход, очнувшись, только когда потускнела зелень газонов и раскрасились золотом деревья. В последние числа августа я сдал все оставшиеся предметы, а после мы даже успели вдвоем с Блейзом махнуть на недельку в Блуотер к родителям, Мэл осталась в кампусе из-за дополнительных лекций по юриспруденции и углубленного курса экономического права. Дни дома едва успели мелькнуть перед глазами, как вдруг уже начался первый семестр четвертого, последнего, курса, впереди угрожающе нависал дипломный проект. Преподаватели подобрались и сурово сдвинули брови, не уставая напоминать нам об этом - в ответ студенты синхронно закатывали глаза, испуская громкий слаженный стон.
Мне самому было немного боязно перед дипломом, но я с легкостью выкидывал это из головы, как и всегда абсолютно не зацикливаясь на оценках. Во главе всего сейчас стоял концерт, назначенный на двадцать третье сентября, заставляющий изрядно понервничать всю группу. Мы почти не разговаривали, в темпе работая над словами и музыкой, лишь изредка прерываясь на молчаливые перекусы пиццей, пронизанные напряженной атмосферой. Нам не нужно было говорить, чтобы понимать как важно выступление для каждого: это был момент, решающий наше будущее, в зависимости от того как мы покажем себя, станет ясно есть ли вообще смысл развивать группу дальше или мы так и останемся «гаражными музыкантами».
Двадцать третье сентября наступило намного быстрее, чем казалось поначалу, но огонь нетерпения уже разгорелся в наших сердцах. Вечеринка для первокурсников традиционно проходила на последней неделе первого осеннего месяца в университетском клубе «Кампус», администрация разорялась на приглашение какого-нибудь именитого музыкального коллектива (в этот раз популярные и модные «Mad Breaker»), а так же некоторое количество бесплатных напитков в баре, чтобы зал не пустовал. Разогрев публики, как правило, проводили именно такие ребята вроде нас или кто-то малоизвестный и недооцененный из близлежащих городков. «The Purple Grass» просто повезло, что у Сэма Райкса оказалась пара ниточек связей в Студсовете, который и занимался основной организаторской работой по вечеринке.
- Ну, один мой приятель как-то встречался с девчонкой, которая работала там секретарем на заседаниях, - Райкс плюхнулся на стул в импровизированной гримерке, которую нам предоставили перед выступлением, и сложил руки в замок на затылке, - правда она уже уволилась, но зато знала другую девчонку, которая состоит в комитете планирования праздников, а та общается с подружкой председателя этого комитета…
- Мда, та еще цепочка, - прокомментировал Пит, залезая с ногами в кресло.
- Главное, что сработала, - отозвалась Мэлон, устраиваясь у меня на коленях. Не смотря на элегантное платье, на голове у нее творился легкий хаос, в сочетании с узорами на щеке и нарочито-ярким макияжем, все это вполне легко доносило ее простую мысль – «мой парень вон там, на сцене», да и вообще образ отлично вписывался в наш стиль. Конечно, ничего особенного в нем не было – рваные джинсы, высокие ботинки на шнуровке и мрачные тона, но нам всем не хотелось ничего менять, мы планировали оставаться собой.
Приятная тяжесть Мэл на моих коленях успокаивала, тогда как Франсконни бродил из угла в угол, Питер помрачнел и слегка выпал из реальности, а Сэм отбивал ногой такт одной из наших песен. Помещение, конечно, не было настоящей гримеркой, это была просто какая-то глубоко приватная зона в клубе, с дорогой отделкой и мебелью, даже с бильярдным столом изящного силуэта. Тут просто наспех повесили зеркало и бра над ним, отгородив плотной ширмой арки проходов в другие секции зоны. Я тщетно пытался закрыться от волнения, разлитого в воздухе, но сам тоже не был достаточно спокоен, чтобы усмирить дар, эмпатия это не всегда удобно.
Конечно, ни один из нас и не подумал о каких-то возражениях по поводу «ненастоящей» гримерки, на самом деле все вообще просто радовались тому, что нам ее предоставили. Где-то за полчаса до выступления, в комнату заглянул парень с гарнитурой на ухе, одетый в светлый костюм с университетской эмблемой-ламой, он доброжелательно пригласил нас выйти на сцену, чтобы подготовить инструменты. Мы последовали за ним, Мэл поцеловала меня на удачу возле ступеней, я с сожалением убрал руку с ее талии, ощущая как волнение увеличивает свое давление на хрупкую перегородку, которую мне все-таки удалось выстроить между собственными чувствами и эмоциями других. Но выбора уже не было, поэтому я покорно поднялся на сцену и присоединился к парням, уже подключающим инструменты к соответствующим штекерам колонок.
Первокурсники, в большинстве пришедшие ради бесплатной выпивки, мало тянули на благодарную аудиторию, но мы всей группой все равно переживали, в ожидании сигнала к началу. И когда он прозвучал – началась магия, магия музыки. Волнение ушло, улетело с первыми аккордами, струны под вспотевшими пальцами были такими же послушными как всегда, я чувствовал, что в голове у Сэма остались только слова песен и больше ничего, холодная уверенность Пита и Лейдера сияла позади меня. Мы заиграли, как и всегда отдаваясь каждой ноте, забыв про одобряющий гул зала, просто делали то, что любили, то, что нас объединяло, первая песня вообще была сыграна как в забытьи.
Во время второй, я уже смог оценивать что-то вокруг, заметил Мэл, стоя совсем рядом со сценой она послала мне воздушный поцелуй, от которого разлилось по телу тепло. Оторвав взгляд от ее лица, я, наконец, увидел зал – толпа народа заполонила весь клуб, теряясь в темных уголках, и все они смеялись, свистели, кричали и танцевали в ритме нашей музыки. Эмоции, что шли от них, невозможно было разделить на отдельные, но все вместе я бы описал как сумасшедший восторг, не только от нашей игры, скорее дело было в обстановке вообще. К нм относился легкий одобрительный тон, а так же крики «ЕЩЕ!» когда мы уже уступали место ребятам из «Mad Breaker». До перерыва мы возвращались в гримерку, чувствовал себя немного пьяным, ноги едва не заплетались, но в голове было чисто, только одна мысль: я никогда не смогу отказаться от этого. Ощущение ревущей толпы, разделившей с нами музыку, покорило меня без боя.
После выступления, на меня накатила жуткая усталость. Оглянувшись, я понял, что снова испытываю не только свои эмоции – парни выглядели немного замученными и обалдевшими от впечатлений, но внутри каждого из них уже загорелся такой же огонек, как у меня – мы мечтали снова оказаться на сцене. Последовательно вспоминая все шесть сыгранных песен, я с удовлетворением отмечал, что все-таки мы были хороши, и это только подтвердил небольшой сюрприз в гримерке. На маленьком столике с гнутыми ножками стояла бутылка весьма недешевого шампанского, я узнал этикетку – несколько таких же обычно стояли в баре столовой «Форест Сайленс», на горлышке болталась бирка с запиской:
- «Классно играли, ребята! У вас есть будущее, не бросайте. Mad Breaker» - прочитал Франсконни, - ну, не распить ее будет просто преступлением!
Бокалы нашлись в небольшом буфете возле входа, пузырьки в светло-желтом напитке с шипением устремлялись вверх по стеклянным стенкам.
- Предлагаю первый тост за первый концерт, - высказался Пит, и мы выпили.
- А второй, - подала голос Мэлон, подойдя ближе и положив голову мне на плечо, - тогда за Сэма, который все это организовал.
- Поддерживаю! – я тут же поднял бокал, ребята ко мне присоединились, а Райкс смутился. Он вообще был довольно скромным человеком, - эй, ну это же правда!
- Да ладно, не так уж оно оказалось и трудно…
- Ну, - задумчиво протянул Питер, - тогда как на счет повторить?
И мы выпили в третий раз, пообещав друг другу сыграть на сцене еще не однажды.
Волей-неволей, но сесть за учебники все-таки пришлось и мне тоже. Понятия не имею, как бы выкручивался, если бы рядом не было Блейза и Мэл, терпеливо помогавших мне по самым разным дисциплинам. Все специальные предметы, вроде сценической речи или, например, раздел пластического воспитания, я освоил самостоятельно и весьма неплохо, может быть за исключением искусства гримировки, поскольку мои художественные таланты так и оставались на уровне пятилетнего ребенка. С общим курсом предметов, вроде экономики, истории и литературы дело было куда хуже, поэтому помощь была как нельзя кстати.
На последнем курсе заданий давали в разы больше, сами они стали труднее, а преподаватели больше не проявляли жалости, выставляя оценки недрогнувшей рукой, даже если до «удовлетворительно» там было как пешком до Эмбер Бэй. Мы часто втроем сидели за обеденным столом, завалив его книгами и тетрадями с конспектами, подготавливались к зачетам и контрольным. Ради справедливости, могу отметить, что даже прекрасно учившиеся все предыдущие годы Мэл и Блейз тоже были вынуждены сутками просиживать над учебниками. И если с Мэлон, сменившей специальность в последний момент, было все ясно, то Блейз меня порядком удивлял – он ведь всегда знал существенно больше университетской программы.
- Ректорат разработал мне отдельную программу аттестации, после того как я получил степень, - пожал плечами брат, в ответ на мой вопрос, - основываясь на уровне моих IQ-тестов и фактических знаниях. Не так уж там и трудно в результате, но мне хочется быть уверенным на все сто.
Жаль, что ректорат не разработал такую программу для меня, потому что при взгляде на учебник по основам экономики мой IQ явно падал ниже среднего значения, где-то до отметки «слабоумный» или «недоразвитый».
Никакая учеба и занятость, впрочем, не могли загрузить нас с Мэл настолько, чтобы мы не могли устраивать вечеринки. Отстрелявшись на последней сессии и приступив к дипломным проектам, мы активно пользовались временем, освобожденным от ежедневных занятий. Приходилось поднапрячься перед консультациями, но оно того стоило, тусовки гремели на весь кампус, на самом деле не только у нас – почти каждый выпускник старался оттянуться на всю катушку перед возвращением домой. Что касается меня, то я не испытывал жгучего желания поскорее сдать экзамены и приступить к работе, как Блейз, на которого уже сыпались предложения из научных институтов. Мэлон планировала после выпуска поступить в магистратуру в юридической школе, в чем я ее очень поддерживал, хотя сам ни за что бы не согласился на еще два года учебы – быть студентом было весело, но я чувствовал желание чего-то нового, хотелось уже покинуть аудитории навсегда. Думаю, буду скучать по всему этому: вечеринкам, кампусу, даже по лекциям и преподавателям, правда, совсем немного.
Я размышлял про уверенно приближавшиеся выпускные экзамены, разливая по стаканам напитки, которые тут же расхватывали пустившиеся в бешеный пляс девчонки-болельщицы, в основном новенькие – молодое поколение, призванное сменить выпускниц. Мэлон иногда снисходительно посматривала на них, болтая о чем-то со своими подружками, оккупировавшими диван, их голоса заглушали Роуз и Кастор, на повышенных тонах переругивающиеся между собой.
- Привет, Тео, - глубокий бархатный голос вырвал меня из мыслей.
- О, Рогнеда, - я поднял глаза от напитков и удивленно посмотрел на девушку, - не ожидал тебя тут увидеть.
- А почему бы, собственно, нет? – Ронни подмигнула, взяла один из коктейлей и сделала глоток, - хм, неплохо. Я люблю развлекаться.
- Ну, тогда развлекайся, - развел я руками, а потом тоже подмигнул ей, - в этот раз приставать не буду. Завязал с этим делом.
- В самом деле?
- Не без твоей помощи.
- Хах, надо же. А у меня просто не было настроения, - невинно похлопав темными ресницами, Ронни развернулась и влилась куда-то в толпу смеющихся и танцующих людей. Рогнеда во второй раз сумела меня обескуражить чуть больше, чем полностью. Наверное, я даже мог бы в нее влюбиться, если бы у меня не было Мэл.
Прозрачные капли соблазнительно стекали по соблазнительным изгибам тела Роуз Бирменсон, одетой только в соблазнительное бикини. Она только что вылезла из джакузи, где ее место тут же занял кто-то еще, и соблазнительно покачивая бедрами направилась в мою сторону:
- Отличная вечеринка, Тео – издалека начала она.
- Да, неплохо получилось, - улыбнулся я, оценив привлекательный вид девушки.
- Только очень шумно, - Роуз притворно вздохнула, откинув мокрые волосы с шеи, несколько капель воды прочертили дорожку между ее грудей, - может быть покажешь мне местечко поспокойнее?
- Извини, дом не такой уж большой, - я слушал ее краем уха, а сам наблюдал за подошедшей к бочке пунша Мэлон, она болтала с Карлой, обе то и дело хихикали, - может быть тебе стоит пойти домой, если тут слишком громко?
Роуз обиженно хмыкнула, дернула обнаженным плечиком и скрылась в доме. Совершенно не расстроившись, я протиснулся между Рогнедой, отплясывающей рядом с какой-то блондинкой, и заключил в объятия Мэлон.
- Тео? Что такое? – немного удивленно отозвалась она, сцепляя руки в замок на моей шее.
- Ничего, просто так, - я наклонился и поцеловал ее, прижимая к себе теснее.
Если бы кто-то мне год назад сказал, что я откажусь от секса, который подают на блюдечке и в шикарной упаковке… Наверное, у меня случилась бы истерика от смеха. Но сейчас я слабо понимал, почему был таким ослом и зачем искать еще кого-то, когда у меня есть моя прекрасная Мэлон.
Как и в любой другой раз, небо над Дворцом Вечного Света оставалось голубым и безоблачным. Из-за перелома мое обучение немного приостановилось, но выздоровев, я быстро нагнал упущенное, поэтому скоро предстояло продемонстрировать чему меня тут научили. Последний год я занимался уже не лично с Ксаной Светлой, а с группой из пяти других молодых магов и ведьм, в корпусе целителей, затерянном в обширных коридорах и залах Дворца. И мне на самом деле нравилось этим заниматься, хотя я проходил очень упрощенный курс первого уровня, в основном дающий только общие сведения.
Целительство, в результате, имело чертовски мало общего с медициной, которая была только одним из его разделов. Но сращивать кости, сшивать раны и удалять шрамы после, было относительно легкой задачей, тогда как справиться с травмами магическими было куда сложнее. Здесь играла роль и классическая психология, и физическое состояние пациентов – очень многое могло повлиять на уровень владения Даром, на магические каналы и способность воспринимать Силу. Мне лучше всего давались случаи, связанные с психологическими и эмоциональными травмами, оно и понятно – эмпатия тут служила отличным инструментом. Я вычитал в своей Книге, милостиво материализовавший именно необходимые мне записи, что существуют техники помогающие улучшить контроль над неклассическими способностями и расширить их возможности. Со вторым все работало ровно как необходимо, а вот с контролем я безуспешно бился, но пока возможность «закрываться» от внешнего мира давалась мне не часто.
Ксана пригласила меня посетить ее где-то за месяц до финальных испытаний, по результатам которых мне должны были присвоить ранг и выдать жетон мага, прошедшего курс обучения. Когда я прибыл, она усадила меня на диван и с улыбкой сообщила, что вполне довольна моими успехами.
- Но, вы же хотели о чем-то поговорить, наставница? – спросил я, улавливая легкое беспокойство, исходящее от нее лучами во всем стороны.
- Да, - кивнула она, - видишь ли… С тобой непростой случай, мы изучили твои действия в разных моделях ситуаций и так же течение Силы по энергопотокам в это время… Хм. В общем, есть там небольшая проблема с присвоением тебе ранга.
- Но что за проблема?
- Эмпатия делает твой дар нестабильным. И без нее ранг существенно понижается, поэтому в твоем случае от результата испытаний зависит очень многое.
Заверив, что отлично понимаю все ответственность, я распрощался с наставницей и отправился назад в кампус. По пути думал о рангах и волшебниках, а так же о том, какое мизерное значение цифра на жетоне имеет для меня самого, ведь я планировал играть в группе, а не колдовать.
Закончив репетицию, мы дружно развалились в потертых креслах и на престарелом диване, стоявших в углу студии. Сегодня мы впервые сыграли нашу юбилейную десятую песню, над которой работали почти три месяца, и теперь были крайне довольны собой, хотя там еще были мелкие шероховатости, требующие финальной обработки. Как только Сэм поднялся, с каким-то характерным для него выражением лица, когда он сообщал важные новости, мы мгновенно впились в него взглядом и обратились в слух.
- Эээ… Ребята… - протянул Райкс неуверенно.
- Ой, да не тяни кота за хвост, Сэм! – Франсконни пнул ящик, служивший журнальным столиком, внутри жалобно звякнуло что-то железное, - давай выкладывай, что там у тебя.
- Ну… На самом деле все очень хорошо, парни, - Сэмюэл хлопнул в ладоши, - возможно, скоро мы сможем записать альбом!
- ЧТООО?!
- И ты молчал! – обиженно протянул я, бросая на него укоризненный взор.
- Ну вот же, говорю! Но там есть несколько условий.
- Какие? – Пит с деловым видом положил руки на пояс.
- И где ты нашел такой вариант? – полюбопытствовал Лейдер.
- Ээээ, ну… В общем, я немного пошуршал связями и вышел на эту студию звукозаписи через троюродного кузена тети моей матери, который работает агентом по недвижимости и…
- Окей, мы поняли, - остановил я очередную запутанную цепочку связей Сэма, - а если ближе к делу?
- В общем, есть человек, который может нас по адекватной цене протащить в студию в Бухте, но для этого нам нужно не меньше одиннадцати песен и шесть публичных выступлений. Не важно коммерческие они или нет, но обязательно должны быть афиши, видеозаписи и фото для подтверждения.
Франсконни присвистнул:
- Не хило.
- Но шанс хороший, согласись, - мудро возразил ему Пит, - вот только где нам взять эти выступления?
- А теперь пора мне немножко потянуть за ниточки, - доставая мобильник из заднего кармана джинс, вздохнул я, вышел за дверь и набрал номер тетушки Терри.
Тереза Антония фыркнула, выразив этим свое отношение ко всей моей затее, но пообещала помочь в меру своих сил, это уже значило довольно много. В результате выступлений у нас было даже не шесть, а целых восемь, поскольку, будучи абсолютно непривередливыми, мы соглашались на все предложения, поступившие после горячих рекомендаций от Терри. Мы даже вышли далеко за пределы ГСУ, отыграв дважды в Центральном парке Долины Желаний, а так же просто выступая в близлежащих городках. А на длинный апрельский уик-энд поехали в Цветущие холмы, играть в одном из немногих, для тихого спокойного местечка, ночных клубов. Окунаясь в эту новую жизнь, летевшую перед глазами со скоростью света, мы ощущали себя настоящими музыкантами, с настоящими гастролями и концертами. Каждый выход на публику, уже начавшую узнавать «Пурпурную траву» в лицо, пьянил меня и заставлял желать оказаться на сцене снова. Я совсем перестал волноваться перед выступлениями, как и парни, почувствовав, что наша музыка нравится людям, мы обрели уверенность в себе, теперь искренне наслаждаясь каждым мгновением музыки, сыгранной под аккомпанемент ревущей толпы.
Поездка в Холмы стала знаменательной сразу по двум причинам: во-первых, именно там мы впервые сыграли наш одиннадцатый трек, необходимый для записи в студии, во-вторых, после концерта к нам подошел агент. Суетливый и нервно оглядывающийся по сторонам мужчина был маленького роста, несколько раз заверил в том, что мы «крайне перспективный молодой коллектив», а потом сунул свою визитку. Он не понравился нам сразу, однако отказались мы не поэтому – до сдачи дипломов (Питер, Лейдер и Сэм тоже учились на четвертом курсе) и экзаменов оставалось чуть меньше месяца, а все мы планировали получить-таки высшее образование.
Больше я не чувствовал себя странно, слушая как Мэлон и Блейз обсуждают свои планы после завершения учебы, потому что мог к ним присоединиться и рассказать, как собираюсь отправиться в Бухту Беладонны и строить там музыкальную карьеру. Брат, конечно, не одобрял, но это вообще для Блейза нормальное состояние, так что я пропускал мимо ушей речи о бесполезности собственных усилий. Скоро ему надоело, так что брат махнул на меня рукой, пробубнив «Тео, да делай ты что хочешь, все равно толку будет немного», но я вовсе не оскорбился – таков был Блейз, даже наилучшие пожелания в его устах звучали своеобразно. Мэлон, напротив, активно поддерживала меня в стремлении построить карьеру, поскольку сама тоже не собиралась сидеть сложа руки. И это было ценно для меня, в который раз убеждая в том, что я делаю все правильно, оставаясь с ней рядом. Наверное, стоило больше подумать, как пережить предстоявшую разлуку, если Мэл все-таки поступит в юридическую школу и не сможет поехать со мной в Бухту (я предложил, и она согласилась с оговоркой относительно магистратуры), но мы все слишком сосредоточились на экзаменах и дипломе, отодвинув все остальное на второй план.
Я с сожалением посмотрел на гитару, убрав нотную тетрадь в ящик, и придвинул к себе решебник по математике (обязательный базовый курс для всех специальностей), тоскливо перелистал страницы до нужного номера и принялся выводить столбцы уравнений. Но мысли и мечты мои все равно были далеко от иксов в степени «n».