В конце концов, Йозеф не выдержал – и банально сбежал. От вечного брезгливого презрения окружающих, старательно «не замечающих» его присутствия, от «жалостливых» шепотков за спиной («не знаю, что с ним стряслось, но я бы с таким лицом жить не стала» - не то что хочется услышать в свой адрес, особенно если брякнувшая такое – и сама не первая красавица). Ну и от грядок, видеть которые тоже уже не мог, но за которыми приходилось заботливо ухаживать, потому как иного источника дохода не было – и в ближайшее время не предвиделось.
С уходом за растениями был связан и приобретенный после превращения страх. Йозеф до смерти боялся прикасаться к емкостям с химикатами – и даже обычное мытье посуды жидким средством становилось для него нешуточным испытанием (Кара особенно подчеркивала, что в доме никогда не держали жидкого мыла: Йозефа нервировало даже просто наличие лишних емкостей с «химией», так что приходилось обходиться даже без шампуня).
К его великому сожалению, совсем без обработки растений обойтись было нельзя,
так что приходилось как-то справляться. Давать «эту дрянь» в руки любимой жене несчастный не желал.
К слову, именно о его семейной жизни я и хотела рассказать.
Итак, Йозеф сбежал. Не навсегда, разумеется. Да и куда ему было бежать? Здесь у него был относительно уютный дом, вполне налаженный быт и какой-никакой заработок, а в дальних странах что, все заново? С тем же лицом, но в чужом мире, где даже растения странные и незнакомые? Этого Йозеф не хотел. Он мечтал просто отдохнуть. Просто хоть несколько дней провести в райском месте. Райском, потому что не надо целыми днями возиться в огороде, а можно выйти прогуляться в город, пообщаться с людьми, которые – вот уж и правда сказка – будут приветливы и дружелюбны. Островитяне, почти поголовно живущие за счет туризма, вообще не особо обращали внимание на внешние уродства или «не ту» одежду. Твикки, кроме всего прочего, славится просто запредельной приветливостью своих жителей – и именно поэтому сохранил свою популярность по сей день.
Впрочем, рисковать селиться в гостинице Йозеф не стал. Купил небольшой домик (подальше от пляжей и, соответственно, от туристов) – и примерно раз в два года устраивал себе тропический отпуск. Завел кучу друзей среди местных (по большей части, торговцев, но лишенного нормального общения мистера Донадо меньше всего волновали причины приветливости этих людей), а однажды вернулся из отпуска не один.
Ее звали Тара. Понятия не имею, как они встретились (сама Тара об этом не писала, а Йозеф, видимо, даже не рассказывал). Я вообще не слишком много про нее знаю.
Она была замужем за неким Мигелем – и смертельно своего мужа боялась. Кажется, у нее на родине он был достаточно влиятелен – и бедняжка боялась даже обращаться в полицию. А на острове во время одной из экскурсий познакомилась с Йозефом – и решила, что это ее шанс.
Логика была проста: женским вниманием новый знакомый явно избалован не был – и для женщины, готовой составить ему компанию, пойдет на многое. Во всяком случае, увезти ее с собой наверняка согласится, а ей больше ничего и не нужно.
Если вспомнить, что она была второй женщиной за эти годы, проявившей к нему интерес – расчет более чем верный.
Первой была Мариса – юная (или казавшаяся такой) ведьма, помогавшая Йозефу восстановить хоть какие-то утраченные умения.
Странный ученик был ей любопытен – и она с энтузиазмом взялась за сложную задачу, но ни о какой романтике в их отношениях, разумеется, и речи не шло.
На первую (и последнюю) попытку намекнуть на свидание Мариса рассмеялась и, по словам самого Йозефа, сказала что-то вроде «Я и ты? Ты забавный мальчик, но без приворота – сам понимаешь.»
Йозеф понимал. А еще прекрасно помнил, что привороты ему не удавались и до проклятия, так что рисковать опасался. А тут вдруг - женщина, сама намекающая на возможные чувства! Да он был готов лично убить ее мужа, когда она, измученная, со свежими синяками, пришла к нему за помощью. Разумеется, он забрал ее с собой, подальше от Мигеля.
Больше никакой полезной информации в дневниках Тары найти не удалось. Она много сокрушается по поводу неудачного брака, много переживает, не доберется ли муж до нее и ее спасителя, иногда сокрушается по поводу убогого жилища,
но тут же сама в этом раскаивается – и говорит, что лучше здесь с Йозефом, чем на родине с богатым и красивым, но жестоким Мигелем. А лицо? На лицо, в конце концов, можно просто не смотреть.
Разумеется, официально она так никогда и не стала миссис Донадо, хотя ее портрет и висит рядом с портретом нашего родоначальника.