Понятия не имею как, но экзамены мы в итоге сдали.
Весенняя сессия третьего курса настолько прочно въелась в сознание, что не желала отпускать даже через две недели после её официального окончания. Экзамены были написаны, практическая часть пройдена, оценки за них выставлены, а я всё равно нет-нет, да ловила себя на фантомной мысли «пойти ещё чего-нибудь поучить», хотя имела полное право заниматься своими делами. Сидя на летней террасе одного из кафе, я пила через трубочку ледяной чай, укрытая от палящего июльского солнца Аризоны большим зонтом, и от скуки наблюдала за немногочисленными прохожими.
Летом Стренджтаун предсказуемо пустел: кто-то закончил обучение, кто-то уехал на каникулы домой, а кого-то просто отчислили – так или иначе, народу, по сравнению с учебным годом, оставалось очень мало. Мозг требовал информации для обработки и тщательно сканировал каждого проходящего мимо человека, а перекати-поле, принесённые из пустыни суховеями, вписывались в пейзаж ещё более органично, чем в старых фильмах о Диком Западе. Посмотрев вперед и заметив вдалеке знакомую фигуру, я отставила пустой стакан с тающим льдом на дне и откинулась на плетёную спинку стула, скрестив на груди руки.
Я имела представление, для чего Джеймс позвал меня именно сюда, почти на окраину и без того опустевшего города. Вариантов, как водится, было несколько, но по мере его приближения они отбрасывались как неправдоподобные. В итоге, когда Джеймс шагнул на террасу и направился к моему столику, версий оставалось всего две, одна лучше другой: он собирается либо сделать предложение, либо расстаться.
- Привет, - беззаботно поздоровался он, усевшись напротив и сверкнув белыми зубами. За пределами его квартиры, куда я на время сессии практически переселилась, мы, разумеется, никак не демонстрировали наших отношений. И даже когда экзамен по предмету Джеймса был сдан, а сам Джеймс уже не числился моим преподавателем, привычка шифроваться на публике никуда не делась.
- Что-то случилось? – приветственно кивнула я ему и снова поднесла почти пустой стакан к губам.
Джеймс повёл плечами, и в его исполнении этот жест мог значить «и да, и нет». Я напряглась.
- Ну, как сказать… Да, случилось. Я увольняюсь.
Джеймс отрицательно покачал головой, когда умирающая от жары официантка лениво двинулась в его сторону с меню в руках, и та, довольная таким поворотом событий, вернулась обратно в помещение. Увольняется? Вопрос, должно быть, отразился у меня на лице, и Джеймс улыбнулся. – По-моему, довольно предсказуемо, я же говорил, что никогда особо не хотел преподавать, и это был один из вариантов послеучебной практики.
Это было правдой, он рассказывал, как на несколько лет затянул с положенной по закону практикой, и в итоге оказался просто поставлен перед фактом, что помимо основной деятельности, несколько лет станет обучать новые кадры. Что-то не вязалось.
- Мне казалось, ты не можешь просто взять и закончить её раньше времени, - другая официантка подлила ещё холодного чая из бутылки в мгновенно запотевший стакан, и я машинально его поднесла к губам. – Тебе ведь ещё год преподавать, да?
- Полтора, - поправил он и снова улыбнулся. Почему он улыбался? – Прервать, действительно, не могу. А заменить, если найду что-либо подходящее – вполне.
Значит, он нашел… Заинтересованно подавшись чуть вперед, я подвинула к Джеймсу свой стакан, но тот его проигнорировал, просто сцепив пальцы перед собой на столе.
- Здесь недалеко, в Лос Анджелесе, есть место. Слышала, что говорят про отдел Лос Анджелеса?
Я кивнула. Круче был только вашингтонский. - Более того, они сократили время практики, и полноценно работать смогу уже через полгода. Но самое главное, знаешь, что?
Я не знала и отрицательно помотала головой.
– С такой зарплатой, как предлагается там, мы сможем позволить себе чуть ли не пентхаус снимать сразу.
Я чуть не подавилась от неожиданности и отставила чай почти на самый край стола. Мы были единственными посетителями этого кафе, и повисшая тишина разбавлялась едва слышным свистом пустынного ветра во флюгере на крыше. Расслабленный взгляд Джеймса мгновенно сменился внимательным, а мой – на виноватый. Никогда в жизни не думала, что умею смотреть виновато. Тишина затягивалась, и, наконец, он задал закономерный вопрос.
- Ты не хочешь со мной?
Нужно было уже давно сказать ему, но я не находила в себе сил для тяжелого разговора. Почему-то я была уверена, что разговор обязательно будет тяжелым, и тянула с ним с самого начала лета. Идиотка.
- Четвёртый курс у меня будет полностью практическим, Джеймс. По сути, это будет полноценная работа под началом какого-нибудь старшего агента, - собравшись с силами, я посмотрела ему в глаза и выпрямила спину, припечатывая последнее, - по месту проживания.
Это означало, что в конце августа я должна была возвращаться обратно в Цветущие Холмы. Джеймс прекрасно этот момент понимал, но ни ошарашенным, ни разозлённым отчего-то не выглядел, хотя имел на это полное право. Задумчиво пожевав губы, он спросил:
- В Миннесоте? Думаешь согласиться?
Очень запоздало я подумала, что ни разу не видела, чтобы Джеймс злился, и вдруг ощутила укол совести. Наверное, если бы он пришел в ярость и наорал, пусть и необоснованно, я бы чувствовала себя не так паршиво, как сейчас.
Он не обвинял меня в принятии такого важного решения в одиночку, никак его не комментировал и вообще ничего не говорил. Просто смотрел этим своим спокойным и тёплым -«я всё понимаю»- взглядом, от которого хотелось удавиться.
- Посмотрели успеваемость, вспомнили случай в самолёте и пообещали отдел убийств.
Брови Джеймса взлетели удивленно-высоко, и он уважительно поджал губы, качая головой. По-прежнему, никакого упрёка.
- Джеймс.
- Нельзя упускать такой шанс, - легко прервал меня он, и я послушно замолчала. – В отдел убийств никогда не набирают вчерашних студентов, Миа. Я, во всяком случае, не помню, когда такое случалось в последний раз.
Я не слышала эмоций в его голосе, словно он намеренно маскировал их. В то же время, сухим и светским тон тоже назвать было нельзя. Он звучал просто ровно и немного тише обычного, и в какой-то момент я поняла, что просто слушаю его интонации, не разбирая слов. Ободряющая чуть грустная улыбка резала хуже ножа. Ему ведь было куда больнее сейчас, чем мне. Разве можно было сравнить мое чувство стыда с его… чем? Я не знала наверняка, но глубину и масштабность этого чувства ощущала интуитивно. Джеймсу было хуже, но он всё равно держал лицо.
- Разве мог бы я жить с мыслью, что ради меня тебе бы пришлось отказаться от мечты?
Нет, конечно. Конечно, нельзя, и он понял это сразу. Конечно, он был прав во всём, но я всё равно не могла подобрать нужных слов, чтобы ответить ему. Как-то вернуть долг и тоже дать понять, что всё в порядке. Не дав неловкой паузе снова возникнуть между нами, Джеймс поднялся из-за стола. Шаг вперед – и он легко коснулся губами моей макушки. После чего направился прочь.
- Джеймс, - он уже сошел со ступенек кафе, когда я нашла в себе силы его окликнуть. На самом деле, я бы не удивилась, если бы он не услышал или же сделал вид, что не услышал, списав всё на свист ветра. Но агент Джеймс Моррисон просто обернулся через плечо. – Спасибо.
Мелькнувшая на загорелом лице лёгкая улыбка принесла облегчение.
***
Дэвид и Арон обнаружились в коридоре общежития. Подходя ближе, я поймала себя на мысли, до чего же странно наблюдать, как они проводят время просто вдвоем, без Хелен. Арон, конечно, никогда не был настроен так категорично, как Дэвид, но и особого рвения для того, чтобы подружиться с братом своей девушки не проявлял. Казалось, ему было совершенно всё равно, какое впечатление он производил на Дэвида. Я, по правде говоря, была уверена, что упрямиться Дэвид будет ещё очень долго чисто из принципа, но он, расставшись с Эмили, неожиданно, поднял белый флаг первым.
Кроме того, эти двое сильно сблизились за последнюю сессию, негласно работая в тандеме. Вулканическая энергия Дэвида не давала никому из нас впасть в уныние. В особо тяжелые моменты он будто бы вдыхал в нас силы подниматься и двигаться дальше. Арон же, в свою очередь, делал то, что по-настоящему не выходило ни у кого из нас. Настолько легко и ненавязчиво, словно это и не требовало никаких ментальных усилий, он сворачивал все возникающие на пустом месте ссоры, не давая нам срывать усталость и раздражение друг на друге.
И, тем не менее, видеть этих двоих мирно играющими в «Американку» я пока не очень привыкла. Арон опирался на кий, пока Дэвид склонился к бильярдному столу настолько низко, что почти казался зелёного сукна подбородком.
- Не попадёшь, - подала голос я, встав напротив и сцепив на груди руки. – Угол слишком острый для центральной лузы.
Дэвид никак не отреагировал, даже не моргнул от неожиданности, когда услышал меня. Только немного прищурился и лёгким движением стукнул концом кия белый биток. Откатившись, тот ударился о противоположный борт, самым краем задев красный шар и отправив его в лузу. Выпрямившись, Дэвид медленно поднял руки параллельно полу, словно для оваций. Мы с Ароном немного похлопали.
- Не учите папу детей делать, - весело добавил он, натирая кий кусочком синего талька. – Как дела? Где ты была?
Я махнула рукой, не желая снова вспоминать то, о чем перестала думать только недавно. Дэвид внимательно посмотрел мне в лицо, но настаивать, на удивление, не стал, и я была ему благодарна. А обойдя стол, он снова склонился над шарами, пытаясь предсказать траекторию их движения при следующем ударе.
- Ты всё сделала правильно.
Арон неотрывно наблюдал за движениями Дэвида, скосив на меня взгляд только на секунду. Я вздохнула и посмотрела в потолок. За всё время знакомства я так и не смогла толком привыкнуть к его проницательности, иногда смахивающей на телепатию в зачаточной стадии. Проще было думать, что индеец - какой-нибудь шаман.
- Я не сделала ничего.
Его тёмный взгляд, удивительно напоминающий другой тёмный взгляд - тот, что до сих пор стоял перед глазами, слегка потеплел. Так смотрят люди, либо твёрдо уверенные в своей правоте, либо располагающие каким-либо тайным знанием. Арон вполне мог относиться как к тем, так и к другим.
- Иногда лучше и не делать ничего. Так ты не вмешаешься в естественный ход событий, и всё точно пройдет как надо. Всё пройдет, пройдет и это.
Хелен рассказывала, что в последнее время он сильно увлекался мировыми религиями и учениями. Видимо, настало время буддизма.
- Прокрастинация – наше всё, да, Арон? – подал голос Дэвид, как выяснилось, слушавший наш разговор. Сделав удар, он стоял, опустив кий. – Это тебе духи тотемных животных нашептали?
Бесстрастное лицо Арона на секунду потеряло свою бесстрастность, а уголки губ поползли вверх. Окинув нас слегка насмешливым, но, в общем-то, беззлобным взглядом, он, наконец, изрёк:
- Вот неучи. Это же притча о царе Соломоне.
И поставил ладонь на бортик стола, примеряясь к удару.
***
Совместный ужин нашей небольшой компанией вызывал острое чувство дежа вю. На первом курсе, преследуя цель перезнакомить Дэвида и Хелен с пассиями друг друга, я привела их сюда же. Интересно, помнила ли об этом Хелен, бронируя стол сегодня? Правда, тогда мы сидели в противоположном конце помещения, и я заранее попросила убрать со стен тяжелые литые подсвечники. Мало ли. Сегодня же я довольно символично явилась последней.
Сидевшие за небольшим столом друзья о чём-то переговаривались вполголоса. Голос умерил даже Дэвид, хотя обычно такой привычки не имел, из-за чего слышно его было, как правило, сразу во всех концах нашего общежития. Он был одет в чёрное, на пару с Ароном потягивая красное вино из широких бокалов на тонких ножках, а сидевшая между ними Хелен пила совершенно безалкогольную розовую воду. Тихая и умиротворённая обособленность этих троих от внешнего мира бросалась в глаза так сильно, что только на полпути к столу до меня дошло: это ведь наш последний совместный ужин. На ближайшее время точно.
Три пары глаз синхронно уставились снизу вверх, когда я остановилась у стола, задумчиво положив пальцы на спинку стула. Интересно, они представляют, насколько кинематографично смолк разговор в этот момент? Настолько, что чуть более мнительный человек обязательно бы решил, что речь всё это время шла о нём.
- Э.. Миа? – позвала Хелен через несколько секунд, и я подняла голову. – Может, ты..эм.. присядешь?
Не выдержав, я криво улыбнулась, и беззвучно рассмеявшись, села рядом с Дэвидом.
- Конечно, а то всё это неуловимо начало напоминать интервенцию.
Усмехнувшийся Дэвид накрыл мою ладонь своей и делано-заботливо по ней похлопал.
- Мы беспокоимся о тебе милая, потому очень любим!
Я ткнула его в бок локтем, но всё-таки улыбнулась. Да, их, определённо, будет не хватать, но, если думать об этом, станет ещё тоскливее. Не глядя ткнув в какие-то позиции в меню, и дождавшись, пока официант отойдет, я окинула друзей взглядом.
- О чем шушукались?
- О будущем, - туманно, хотя и мгновенно отозвался Арон, подливая Хелен ещё розовой воды. Розовые лепестки и лимонная цедра в прозрачном кувшине закружились в водовороте. – Ты ведь уезжаешь осенью домой? Как это будет?
- Это экспериментальная программа. Чтобы не посвящать ещё один год теоретической подготовке, последний курс переработали и сделали полностью практическим. Нас разделили на специализации, исходя из способностей и предрасположенностей, и весь следующий год мы будем, считай, полноценно работать.
Дэвид согласно кивнул, подтверждая мои слова. Он был одним из немногих на нашем курсе, чью специальность определили почти сразу, не раздумывая. Думать там, и правда, было не над чем. Я не знала никого, кто бы больше подошел для работы силовиком, в отделе по борьбе с терроризмом, если не Дэвид.
- А как быть с дипломом, защитой, и всем таким? – Подала голос Хелен, обращаясь к брату. – Они что, считают, у вас будет время на теоретические бредни и оформление библиографии с такой работой?
- По всей видимости, да, - ухмыльнулся Дэвид, откидываясь на спинку стула. – А, с другой стороны, за год можно найти время на задание в 30 страниц.
- Можно подумать, ты хоть раз что-то такое писал, - вполголоса отозвалась я из-за меню.
Академические предметы, лишенные практической части, всегда проходили мимо Дэвида. Он вообще учился очень избирательно, не желая тратить время на что-то, что, по его мнению, никогда ему не пригодится. Было довольно забавно слушать их с Хелен дискуссии на эту тему. Ни ей, ни ему не приходило в голову, что спор этот можно вести до Второго Пришествия, но так ни к чему и не прийти, а всё потому, что Хелен училась добросовестно и обстоятельно, а Дэвид был сам себе министром образования.
- Ещё я постоянно забываю, куда тебя определили. – Подошедший официант ловко расставил перед нами тарелки с едой и так же ловко удалился. Хелен расправила салфетку, положив её на колени. - С Мией всё ясно, а тебя куда? В Европу?
- Да, - немногословность Дэвида объяснялась просто. Он просто был очень голоден и говорил в перерывах, пока не жевал. – В Тотенбург. У них там какой-то ад и чуть ли не военное положение.
- А тут ты со своим дипломом, - с улыбкой встряла я. Дэвид на улыбку ответил, но вмиг посерьезнел и перевел взгляд на сестру и её парня.
- А вы что?
Хелен и Арон переглянулись чуть более синхронно и с чуть более беззаботным видом, чтобы не обратить на это внимания. Они сидели очень близко, почти вплотную. Одной рукой Арон обнимал Хелен за талию, держа ладонь на боку и поглаживая кончиками пальцев живот, а другой – бережно касался колена. Хелен, в свою очередь, обнимала себя руками, сцепив их на животе в позе Наполеона. Я нахмурилась. Что-то было не так. Взгляд упал на бокал розоватой воды рядом с бокалом красного вина, потом обратно на «закрытую» и «защищающую» позы друзей, потом опять на бокалы. А потом я услышала собственную мысль голосом Дэвида:
- Ты что, беременна?!
Над столом повисло настолько густое и настолько тяжелое молчание, что официант, шедший спросить, всё ли в порядке в заказом, развернулся на полном ходу и направился в другую сторону, от греха подальше. Хелен и Арон молчали какое-то время, а потом разразились таким смехом, каким не смеялись вообще никогда.
- Вот поэтому Миа будет детективом, а не ты, Шерлок! - вытирая уголки глаз салфеткой, хихикала Хелен. Я улыбнулась.
- Вы что, специально это провернули? С водой, позой и всем этим?
- Да, - довольно подтвердил Арон, усаживаясь нормально и теперь уже наливая Хелен вина. – Хотели посмотреть, как скоро до вас дойдет. Где мы прокололись?
Не успевший отойти от произошедшего Дэвид осушил свой бокал залпом, словно и не вино пил, а что покрепче, а я не выдержала и захихикала.
- Ну, если судить по Дэвиду, то сработали отлично. Но вообще, умилённой пасторальности через край хватанули и сидели оба, как под Валиумом.
Хелен красноречиво пнула Арона в бок, как бы говоря «я же говорила!», на что последний просто повел плечами, безмолвно же отвечая «ну что уж теперь?».
- На самом деле, у нас и правда есть для вас новости. – Мы с Дэвидом синхронно обратили взгляды на Арона, когда тот снова заговорил. Поднеся пальцы Хелен к губам и легко поцеловав их, он молча постучал по светлому ободку на её безымянном пальце. – Мы решили пожениться.
Я много раз представляла себе этот момент и всегда думала, что шокированной до крайности мумией застыну в пространстве, не в состоянии произнести ни слова. Но время шло, и чем дольше Арон и Хелен встречались, тем яснее становилось, что эти двое встретились друг другу не просто так. Аналогичным образом я думала, наблюдая за собственными родителями или за Анной с Андреем. У Хелен и Арона было что-то, что делало их неуловимо похожими на две самые счастливые и гармоничные пары из всех мне известных. Поэтому я не удивилась, а улыбнулась.
- Когда?
- Когда закончим здесь, - только сейчас я обратила внимание на слабое и очень тёплое сияние, идущее от Хелен. Хелен была счастлива, и это было видно невооруженным взглядом. – Доучимся до интернатуры здесь, а через год приедем домой и поженимся.
Что чувствуют люди, когда их лучшие друзья объявляют о помолвке? Я чувствовала, что никогда ещё не была так рада. А кинув взгляд на Дэвида, поняла, что наши мысли, в очередной раз, сходятся. Хелен же обратила на молчащего брата внимательный взгляд. Молчание не показалось ей подозрительным или удручающим – не могло показаться, потому что своего брата Хелен чувствовала так, как одному близнецу полагается чувствовать другого.
- О чем ты думаешь?
Ответ не заставил себя ждать слишком долго. Дэвид покачал головой, и широко улыбнувшись, поднял руку, подзывая официанта.
-О том, что по такому случаю принято открывать шампанское, а не загадочно пить красное вино. В конце концов, Хелен, ты же девочка! Где визги, восторженные вопли и демонстрация кольца с разных ракурсов?
- Сам ты девочка! – возмутилась Хелен, и, скомкав салфетку, кинула ею в брата.
- Я так вообще. Самая девочковая из всех девочек!
Мы с Ароном понимающе переглянулись, как переглядываются родители прекрасных, очень умных, очень добрых и очень активных, но никогда не вырастающих детей.
И ни он, ни я даже на секунду не задумались об этом, как о чем-то плохом.
***
Зачем я училась? Для чего три года провела в развед-школе в пустыне? На кой чёрт углублённо изучала криминалистику, уголовное право, работу под прикрытием, не говоря о навыках рукопашного боя, боя на ножах и стрельбы? Чтобы стать федеральным агентом и расследовать убийства? Ха. Ха-ха-ха. У более опытных товарищей было свое мнение на счет того, к чему можно приспособить «юного и пороха не нюхавшего» агента женского пола в моём лице. Привычным жестом поправив микрофон в виде розовой пуговицы, я толкнула розовую дверь розовой кондитерской.
Так или иначе, все задания, требовавшие маскировки и прикрытия (проще говоря, самых разных переодеваний) доставались мне. Через несколько месяцев разнообразнейшего фансервиса (а кем меня только ни наряжали) коллегам на радость, я, наконец, начала различать операции по степени их серьезности. Тогда-то и пришла в голову невероятная догадка, что черти-коллеги попросту развлекаются, и никакой необходимости в столь серьезной подготовке для простых заданий, куда меня брали, не требовалось. Но делать было нечего.
- Принцесса – Башне, приём, - произнесённые в пуговицу позывные отозвались слабым шебуршанием микроскопического динамика в ухе. В кондитерской было полно народу, и никто не обратил на меня никакого внимания. Рассматривая выложенный на витрине ассортимент тортов и пирожных, я медленно направилась в сторону расположенного у противоположной стены стола.
-Приём. – наконец, отозвался динамик голосом агента Теда Броуди. Именно за ним я оказалась закреплена, когда только поступила на работу. Теду было 58, и ему давно уже следовало выйти на пенсию. Так, во всяком случае, любил повторять он сам, каждую фразу подобного толка неизменно сопровождая элегантным пассажем, вроде: «Ей-Богу, Миа, я уже стар для всей этой херни». Коллеги втихаря сообщили, что «уходил» Броуди уже лет как восемь, но каждый раз неизменно оставался, когда возникала такая необходимость. А она возникала всегда. – Видите цель?
- Цель на восемь часов, белый мужчина. Подтвердите.
Несколько секунд динамик молчал, пока я, как ни в чем не бывало, указала на чизкейк, а улыбчивая продавщица принялась укладывать его в фирменную цветочную упаковку.
- Приём, Принцесса. Цель подтверждаю, ждите приказа.
Расплатившись, я взяла сверток одной рукой и опустилась за стол у окна, откуда открывался хороший обзор на «клиента».
Клиент отчётливо нервничал. Чайная ложечка выпадала из пальцев, по меньшей мере, два раза за последнюю минуту, но он упорно смотрел перед собой, и не думая отводить взгляд. Этот человек упорно не производил впечатления злостного нарушителя закона и одного из действующих крупных наркодилеров, находящегося в розыске в двух штатах. Если бы не фотороботы и огромное досье, я бы приняла его за незадачливого соучастника – из тех, что первый раз в деле. Чуть склонив голову, я перевела взгляд в окно, стараясь не смотреть в упор. Как выяснилось – вовремя, потому что в тот самый момент преступник вскинул голову, резко оглядевшись по сторонам. Я напряглась. Почему он медлил, и где его собственные клиенты?
- Башня, приём, у него пистолет. Повторяю, пистолет. - было очень сложно умерять голос и говорить монотонно, когда этот кретин, в следующую секунду, запросто мог перестрелять ничего не подозревающих людей в кондитерской. Наркодилер шевелился очень медленно, а его рука во внутреннем кармане двигалась как в замедленной съемке. Подчеркнуто медленно достав пистолет дрожащими пальцами, он положил его на розовую скатерть и откинулся на спинку стула. – Башня, приём.
- Подтверждаю задержание. Как поняли, Принцесса?
- Поняла, приступаю.
Первое, что мы усвоили на практических занятиях в Аризоне: люди важнее. Обеспечить безопасность гражданских в большем приоритете, чем обезвредить преступника. Если не было возможности обойтись без жертв, не упустив цели, то целью в конкретный момент следовало пренебречь во благо оказавшихся на месте происшествия людей. Рисковать людьми я не намеревалась, упускать преступника – тем более, поэтому, вместо того, чтобы выхватить из-под юбки ствол и пару раз выстрелить в воздух, жестом подозвала двух убирающих посуду официанток.
- Мы можем вам помочь, мисс?
От продемонстрированного удостоверения их глаза расширились почти синхронно, придавая сходство с героинями японских мультиков. К счастью, верещать ни одна, ни другая не стали.
- Ты, - я кивнула первой, не повышая голоса. Ни к чему стимулировать панику, - выведи на улицу весь персонал, используй служебный выход. А ты – клиентов, через парадный. Ничего не объясняйте, говорите, что важно.
Официантки стояли на месте, так и продолжая глупо таращиться, и я подавила желание закатить глаза. Вместо этого напряженно улыбнулась одними губами.
- Быстро.
А сама направилась в сторону не двигающегося наркодилера. Подозрительно напоминающего статую и не делающего никаких попыток выяснить, что творилось за его спиной. Ровно до того момента, пока я не оказалась позади.
- Не дёргайся, - рука дёрнулась в сторону пистолета больше инстинктивно, чем в попытке его схватить, и вернулась на колено. Сбросив небольшой кольт на пол и откинув его ногой в противоположный угол помещения, я достала собственный пистолет из крепления на бедре. – Дёрнешься – выстрелю в плечо, будет очень больно.
- Я не двигаюсь, - неожиданно тусклым голосом человека, уже приготовившимся встретить неизбежное, отозвался преступник, не делая никаких попыток ни развернуться, ни пошевелиться вообще. Ловушка?
Показательно перезарядив пистолет и показав, что действительно держу его на мушке, я опустилась на соседний стул, игнорируя предупреждения из динамика в ухе.
- Вот так просто? Ты бегал от полиции и Бюро в двух штатах, чтобы просто сдаться сейчас нам? В чем дело?
Преступник равнодушно смотрел перед собой, будто бы изучая ажурный узор розовой скатерти, судя по всему, и не думая отвечать.
- Ну? – «Три минуты, Томпсон! Заканчивай болтовню».
- Он так сказал. Быстро подняв и тут же опустив взгляд, в котором всего лишь на мгновенье мелькнул испуг, наконец, ответил наркодилер. – Сказал, если я не сдамся вам, то он… сделает кое-что.
- Кто «он»? И что сделает? – с каждой секундой всё сильнее казалось, что преступник валяет дурака, пытаясь сойти за невменяемого.
-Не могу сказать, иначе он... Слушайте, отправьте меня в тюрьму уже, что вы тянете?! Только не делайте это тайно, обязательно дайте огласку. Я умоляю вас.
За совсем небольшое время работы это был первый по-настоящему нетривиальный случай. Человек умолял, чтобы его посадили в тюрьму. Откашлявшись, я сильно изогнула и опустила бровь.
- Мужик, да тебе с твоей историей четвертак светит, как клятва бойскаута. Ты нормальный?
- Я в себе! – мгновенно ощетинился, но тут же снова сник дилер. - Он сказал, что если я не окажусь за решёткой через три дня, то убьет всю мою семью, до единого человека! Поэтому, вашу мать, грёбаные федералы, отправляйте меня в вашу долбаную тюрьму, хоть в Гуантанамо! Прямо сейчас!
Поднеся пуговицу к губам и неотрывно глядя на преступника, я сказала всего два слова:
- Объект задержан.
И кафе наводнили полицейские.
***
Несколькими часами позже, когда преступник был задержан, оформлен, как полагается, и уже отправлен в камеру предварительного заключения, в коридоре Бюро я наткнулась на Теда Броуди. Бравый агент, не заметив моего присутствия, пинал ногами и ругал непечатными словами автомат с едой, не желавший выдавать вожделенное шоколадное печенье. Шоколадное печенье агента Броуди давно уже стало притчей во языцех – есть он его мог в совершенно диких количествах и режиме 24\7 нон-стоп. Странным было то, что почти разменяв седьмой десяток, Тед выглядел не в пример лучше многих молодых коллег, кому годился в отцы.
- Сэр, он не работает, - наконец, не выдержав, подсказала я. – С утра.
- О, здарово, мелкая, - ничуть не смутившись несолидного поведения, Тед обернулся ко мне, на всякий случай ударив автомат последний раз. – Чего шатаешься тут как неприкаянная? Шла бы домой, хорошо поработала сегодня – имеешь право.
- Я как раз по этому поводу. Этот дилер..
Оглядевшись по сторонам, Тед, вдруг опустился перед автоматом с шоколадками на колени и просунул руку под крышку. Я замолчала, безмолвно наблюдая, как заслуженный сотрудник ворует печенье, ничуть не опасаясь быть обнаруженным. Выслуга лет…
- Я тебя слушаю, продолжай, - через несколько секунд отозвался Броуди, слегка покраснев от натуги. Пальцами он почти доставал до обёртки, но та никак не желала падать на ладонь и цеплялась за бортик. – И следи, если кто-нибудь пойдет.
Сделав несколько шагов к основному коридору и убедившись, что он пуст, я заговорила снова.
- В общем, вы слушали, что говорил этот мужик до того, как мы его задержали? Нёс какую-то околесицу про то, что ему срочно-пресрочно нужно в тюрьму, иначе случится что-то ужасное. Как думаете, это может хоть отдалённо быть правдой?
Тед не отвечал некоторое время, с его стороны доносилось напряжённое сопение, какой-то скрежет и тихие-тихие ругательства. Наконец, издав победный клич, Броуди выпрямился и открыл новую упаковку.
- Знаешь, Миа, - откусив от печенья, он в удовольствии закатил глаза и только потом продолжил. Я понимающе ждала. – Я поступил на эту работу, когда был чуть старше тебя: в 23 года. И за 35 лет навидался и наслушался такого, чего иным не привидится и под веществами. И если бы каждый раз, когда какой-нибудь умник пытался сойти за невменяемого в день ареста, мне давали по симолеону, он бы у меня уже был самый длинный. Симолеон, в смысле. - Не сдержавшись, я беззвучно рассмеялась, а Тед, пожав плечами, откусил от печенья ещё. – Так что, советую не забивать себе голову. Сначала они продают наркотиков на сумму бюджета африканского государства, а когда оказываются схвачены за одно место, прикидываются дурачками. Знакомая история.
- Я понимаю. Но тот выглядел очень убедительно, не было похоже, что врал. Я чувствую такие вещи, - но старший агент только отмахнулся, и, поискав взглядом урну, выбросил в неё пустую упаковку.
- Кто угодно окажется красноречивее Демосфена, когда ему грозит двадцать пять лет федеральной тюрьмы. В следующий раз сообщит, что является родственником Далай-ламы, а потом – что пришельцем с планеты Татуин. Выброси из головы и займись чем-нибудь полезным.
Я закатила глаза, заранее представляя, что именно подразумевается от «полезным». В последнее время все темы, так или иначе, сводились к написанию моей дипломной работы, сдавать которую нужно было через пару месяцев, но в которой, довольно закономерно, никакой конь даже не валялся. Сложно заставить себя отвлекаться на академическую чепуху, когда участвуешь в реальных заданиях и реальных же, а не придуманных операциях. Но Теду такие мелочи были что сосной об сову, что совой об сосну – абсолютно безразличны. Роль одного лишь наставника юного падавана его явно не устраивала, и с началом весны он переквалифицировался ещё и во Фрекен Бок. Домоучительницу.
- Не закатывай мне тут глаза! Сколько уже написала?
- Немного, - со смертной скукой в голосе соврала я, понимая, что он не отстанет. Теперь, когда любимая тема снова была поднята, бравый агент мог ездить по ушам аж до самого вечера. – Введение написала, теперь думаю над содержанием теоретической главы..
- «Немного» - значит «нисколько», Томпсон, не заговаривай мне зубы.
Я вздохнула и снова посмотрела в потолок. Что за несносный человек? Не говорить же ему, что меня даже собственные родители никогда не пытались так контролировать?
- Я напишу, напишу. Просто сейчас куча дел, сами видите, мне некогда.
- Чтобы начала писать диплом сегодня, или не видать серьезных операций, как своих ушей! – Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что агент Броуди в этот чем-то неуловимо напоминал Дэвида. Вот только Дэвид моим начальником не был, и мгновенно бы за такие выходки получил. В отличие от Теда. – Поняла меня?
- Поняла.
- Не слышу, Томпсон!
- Так точно, сэр! Есть, сэр! – и прищёлкнув каблуками на одном месте, приложила к голове руку. -Писать диплом, сэр!
Броуди с трудом, но удержал выражение лица серьезным и даже сильнее нахмурился. Впрочем, глаза его оставались весёлыми.
- Отставить паясничать! Шагом марш домой, исполня-ять!
По-солдатски развернувшись на одной ноге, я строевым шагом направилась к выходу, как снова была окликнута уже совершенно нормальным тоном.
- И пирог свой не забудь в холодильнике.
***
С того момента, как пять месяцев назад я вернулась домой, наш огромный, как до этого казалось, дом, будто бы сжался в размерах. Было ли дело в трёх котах, умудрявшихся мастерски кидаться под ноги, когда кто-то нёс в комнату кружку с чаем, либо я просто отвыкла от общества родителей, но первое время машинально уходила к себе сразу, как только приходила с работы. Родители меня не трогали и общения не навязывали, и, как следствие, через пару недель получили меня обратно. В отличие от Дэвида и Хелен, негласно решивших снимать квартиры самостоятельно, я даже мысли о том, чтобы съехать, не допускала.
- Мааам!
На крик из комнаты явилась Нэнси, а за ней Секс. Папа рассказал, что после того, как они три раза раздавали бело-рыжих котят всем своим знакомым, котов было решено стерилизовать. В этом был здравый смысл: родители с возрастом научились ответственности, а знакомых, не имеющих котов, уже не осталось даже у папы, знавшего, казалось бы, каждого горожанина чуть ли не в лицо.
- Мы наверху, Миа!
Родители обнаружились в коридоре на втором этаже. Мама стояла на табуретке, придерживая сантиметр с одного конца, а папа, стоя на полу, с другого. Судя по не слишком счастливым лицам, замерами они занимались довольно давно и порядком утомились.
- Чем это вы тут занимаетесь?
Папа, кинув на меня быстрый взгляд, задержал внимание на коробке из кондитерской и страдальчески возвел глаза к потолку.
- Вопрос, достойный настоящего детектива, Миа. Температуру меряем, не видно?
Я покачала головой, соглашаясь на порцию сарказма в свой адрес. Вопрос и, правда, вышел так себе.
- Перепланировку решили устроить? – снова предположила я, и на этот раз сосредоточенно считающая что-то мама просто кивнула. Хорошо иметь в хозяйстве архитектора. – А что, денег лишних много?
- Да нас просто достало, что одна комната стоит без дела, - наконец, отозвалась мама и легко, как девочка, спрыгнула со стула. – Я думала, перенести туда твою спальню, а в твоей комнате сделать кабинет, чтобы освободить место внизу.
- Одобряю, делайте. – подытожила я, и вручив чизкейк маме, поскольку именно ей его и купила, направилась к себе писать ненавистный диплом. – Только не сейчас, а ближе к осени, я думаю. Мне как раз зарплату поднимут.
Краем уха услышав папино довольное и тихое: «Слышала? Она одобряет! Ну всё, значит, можно», я тоже улыбнулась и прикрыла за собой дверь. Броди ведь и правда жизни не даст. Дверь скрипнула, и в комнату следом проскользнула Нэнси, с самого моего возвращения ходящая за мной везде и всюду хвостом.
- Ну что, давай напишем эту муть, как считаешь? – открыв ноутбук, я торжественно создала файл с названием «Диплом чтоб его три тысячи раз» и мысленно сделала пометку не забыть сменить его на нечто более приличное попозже. Нэнси уселась рядом на столе, внимательно посмотрев сначала на чистый лист программы, а потом на меня. – Вот только ты меня не осуждай, ладно? Сама, небось, в жизни ничего не написала, смотрит.
Понятия не имею, как, но диплом я написала за 72 часа чистого времени с редкими перерывами на сон и еду. Разумеется, до высшего балла там было как до Луны, но я была слишком рада, что, наконец, избавилась от этой повинности. А с сентября, как раз в свой двадцать третий день рождения, получила значок и официально заступила на службу в должности младшего агента ФБР.
***
Место преступления выглядело точь-в -точь как в полицейских сериалах. Местность рядом с лесом была огорожена жёлтой полицейской лентой. Мигалки на единственной машине скорой помощи и многочисленных полицейских машинах горели так ярко, что ночная темнота рассеивалась, и, казалось, что на улице день. За лентой было не протолкнуться, но каждый занимался своим делом: полицейские своим, криминалисты своим, медики своим.
Тед поднял желтую ленту, пропуская меня вперед, и отточенным жестом показал значок направившемуся к нам полицейскому.
- Федералы.. – не слишком удивлённо протянул тот, окинув нас взглядом и пожал плечами. - Зачем вас вызвали? Здесь ничего необычного. Пацан просто не вписался в поворот и разбился. Вот, собираем. И его, и мотоцикл.
- У нас есть распоряжение проверить место преступления, офицер. Если вы не против. – Не дожидаясь ответа, Тед кивнул мне вправо, а сам пошел в противоположную сторону.
Я не совсем понимала, что именно мы искали. Пару часов назад Тед явился ко мне и, толком ничего не объясняя, велел собираться. Как выяснилось уже по дороге к злосчастному месту, два аналогичных случая произошли ранее - три и пять недель тому назад. Статистика ДТП не казалась подозрительной, а схожий сценарий напрягал ещё как. Трём парням разом отшибло инстинкт самосохранения, что они гоняли ночью на мотоцикле по плохо освещённой трассе?
Остановившись посреди дороги, где криминалистки на асфальте обрисовали предположительное место, куда должен был приземлиться человек, если бы приземлился целиком, я задумалась. Чтобы разбиться так, как это сделал он, нужно гнать больше сотки.
- Эй, - я обратилась к сматывающему желтую ленту полицейскому, не сходя со своего места и опустив руки в карманы куртки. – Где следы от шин?
Полицейский пожал плечами и предложил обратиться к криминалистам. Лысоватый дядька в тёмной майке, обтягивающей пивное пузо, вполне конкретно ответил, что следы если и были, то теперь их не найти, потому как чтобы очистить дорогу, её пришлось сначала залить кока-колой, а потом помыть шлангом.
- Просто прекрасно.
- Ну, прости, красавица! – не искренне улыбнулся дядька и окинул меня маслянистым взглядом. - Специально ради тебя, конечно, стоило оставить всё это месиво здесь. Я б посмотрел, как бы тебе понравилось, тут же чистая мясорубка была! Скривила бы свое милое личико и быстренько убежала в кустики!
К счастью, Тед подоспел раньше, чем я открыла рот, и мы отошли в сторону вдвоем. Вид у него был азартно-злой, и я нахмурилась. Это не предвещало ничего хорошего.
- Есть что сказать? Помимо нецензурщины об этих кретинах, помывших дорогу раньше времени.
Помедлив, я кивнула.
- Мне кажется.. не знаю, я не уверена, но, по-моему, это не был несчастный случай. Слишком много неувязок и недосказанностей. Либо им в принципе лень что-то делать, либо кому-то очень нужно, чтобы это выглядело как несчастный случай. Но почему?
Тед мрачно повёл плечами. Он был солидарен, но точно так же как и я, не имел ни малейшего представления.
- Лучшим исходом, конечно, были бы разборки какой-нибудь местной банды. Тогда переловить их будет не очень сложно, справимся до конца месяца. – Он говорил странно. Будто бы не до конца веря в собственные слова. От человека, всегда разговаривающего с видом, будто знал абсолютно всё на свете, слышать неуверенные нотки было странно. И неуютно.
- Но ты как-то не очень в это веришь, да?
Тед помолчал, пожевав губы. В итоге, выбирая между «не сказать, чтобы не травмировать новенькую» и «сказать партнёру правду», он выбрал последнее.
- У меня очень нехорошее чувство на этот счёт, Миа. – медленно и с расстановкой, наконец, произнёс он. – Очень нехорошее. Как бы не оказалось серийного убийцы.
Я широко распахнула глаза. Он что, серьезно? Серийный убийца здесь – в Цветущих холмах? Тед был абсолютно серьезен, и списать всё на неудачную шутку не получилось.
- Ладно.. Может, это у меня паранойя на старости лет взыграла. Завтра съездим расспросим знакомых и всё выясним.
- Агенты Броуди и Томпсон? – вдруг раздался голос совсем рядом. Синхронно обернувшись, мы увидели женщину-полицейского с телефонной трубкой. – Это вас.
Трубку взял Тед, и выражение его лица с мрачного в долю секунды сменилось до крайности ошеломленным. Словно, на том конце провода вдруг очутился его давным-давно потерянный брат. Вернув трубку женщине, он направился в сторону машины, бросив через плечо короткое «быстро», и я поспешила следом.
- Кто это был?
- Тебе о чем-нибудь говорит имя Джейкоб Норман? – оставив в непонятках полицейских, Тед спешно вёз нас прочь по ночной трассе обратно в город.
- Специальный агент? – имя явно было знакомым, но я не могла вспомнить, откуда.
- Супер-специальный. Это начальник всех специальных агентов Бюро. Есть идеи, зачем мы с тобой понадобились ему, да ещё и так срочно?
Подумав ещё немного, я вспомнила, что мельком упоминала о Джейкобе Нормане в своем дипломе. Этот человек был широко известен в очень узких кругах тем, что более десяти лет жил под вымышленным именем и чужой личностью, за это время смог втереться в доверие крупной террористической группировке, широко раскинувшей свои сети по всей стране – с севера до юга, с запада на восток. И в итоге, спустя десять лет кропотливой работы, в которой всего один неверный шаг мог повести за собой крах всей операции, ему удалось совершить невозможное. Джейкоб Норман нашел единственное слабое место хорошо отлаженной преступной системы и ударил по ней изо всех сил. Он был одним из немногих людей, чья деятельность напрямую повлияла на развитие и благополучие страны. И я не имела ни малейшего понятия, на кой чёрт ему, практически небожителю, оказались нужны мы.
Кабинет начальника всех специальных агентов оказался неожиданно аскетичным и блеклым. Я ожидала чего-то более подходящего Норману по статусу: дорогущей мебели, серванта с коллекционным алкоголем, панорамный вид из огромной окна за спиной. Но реальность оказалась не такой предсказуемой. Кабинет Джейкоба Нормана, куда нас запустили после тщательной проверки документов, очень соответствовал своему хозяину. Впервые взглянув на человека, стоящего рядом с письменным столом, я почти физически ощутила, как взгляд, против воли, соскальзывал с его лица. Единственное определение, приходившее в голову при взгляде на него – неприметный.
Ни единой внешней особенности, абсолютно незапоминающиеся тусклые черты бесцветного лица. Закрыв глаза, его образ невозможно было снова воссоздать в памяти, он рассеивался, как пыль на свету. Перед нами с Тедом стоял настоящий шпион – профессионал своего дела, человек без лица. Тот, кто может быть любым. И это было самое жутким зрелищем в моей жизни.
- Спасибо, что явились так быстро, агенты. Присаживайтесь, это надолго. – бесцветный негромкий голос Джейкоба Нормана ослушаться было невозможно, и мы сели. Подойдя к нам, Норман протянул какие-то листы с двумя ручками в придачу. – Боюсь, я вынужден настаивать на подписке о неразглашении.
- До того, как введёте нас в курс дела?
- Именно так, агент Томпсон. - наверное, нерешительность отразилась на наших лицах сильнее, чем должна была, и по лицу Нормана, не затрагивая холодных глаз, скользнула тень улыбки. – Не беспокойтесь, это для нашей безопасности.
«И вашей», - пронеслось в голове рефреном. Чувствуя себя грешником, подписывающим контракт на душу с дьяволом, я поставила подпись в нужном месте, краем глаза видя, что Тед сделал то же самое. Мгновенье, и Джейкоб Норман переменился. Я не знала, была ли это маска, но выражение лица знаменитого агента стало куда приветливее.
- Прошу прощения за холодный приём. Дело действительно важное, и я должен был убедиться, что вы настроены серьезно.
А обведя нас с Тедом цепким взглядом ещё раз, он выудил из-за спины две совершенно идентичные красные папки, и они одноврменено легли нам в руки.
- Вам что-нибудь известно о человеке, по имени Ричард Фьюри?
Мне не было известно решительно ничего, и я отрицательно помотала головой. Тед, в свою очередь, прищурился, пытаясь вспомнить.
- Бизнесмен?
- Можно сказать и так, - мягко согласился Норман, усаживаясь в своё кресло и сцепляя пальцы на животе в странном жесте. – А можно иначе. Будьте добры читать очень внимательно, это важно.
Я неотрывно смотрела на прикреплённую к делу чёрно-белую фотографию самого обычного на вид мужчины. Фотография была мутной и нечёткой, а человек стоял на ней вполоборота и смотрел куда-то мимо скрытой камеры наблюдения, на которую был снят. Оставалось только удивляться, насколько ревностно он охранял границы своего личного пространства, раз даже в архивах ФБР не нашлось ни единого изображения с ним в приемлемом качестве. И главное – как?
Чем дольше я рассматривала фотографию, тем явственнее ощущала, как откуда-то из глубины медленно поднималось чувство смутной тревоги.
- Кто это такой? – спросила я негромко, перелистнув первую страницу.
Негромкий же Джейкоба Нормана в глухой тишине прозвучал как удар хлыста.
- Теперь – ваша работа.