[EvilChild]

С Днем Святого Валентина!
Предисловие и предупреждения >>

~1600 слов рóманса, жестокого и беспощадного.
Первый рассказ бородат - написан в июне прошлого года в порыве радостного и мимими настроения. Отсюда - флафф, специфический юмор и альтернативная реальность, в которой Данте и Брина счастливы. Мимимиметр малясь зашкаливает, поэтому читать на свой страх и риск.
Ахтунг! Данте бородат. Я не несу никаких последствий за психические травмы полученные после лицезрения Данте с бородой, всю ответственность взяла на себя Venera D. :Р
Второй рассказ - томная романтика под соусом опять же специфического юмора и очень непривычного для меня стиля написания. В этот раз уже не альтернативная реальность, поэтому я там показала немного свою жестокость. Читать тоже на свой страх и риск.
Полный размер иллюстраций и историю их создания можно будет в скором времени найти в моей галерее.

Часть I

- Я не думаю, что это лучшая идея… Ай! – возмущенный оклик отдался эхом в горах, когда искра от ярко вспыхнувшего костра попала женщине на обнаженное предплечье. – Данте, ты хотя бы поостерегся выполнять эти эксперименты, пока дети рядом! – возмущенно воскликнула Брина, в непритворном жесте ужасе всплеснув руками.
- Да не пищи ты, у меня все под контролем. К тому же, ты ведь не хочешь разбудить соседей? – мужчина подошел к жене и заговорщически закрыл ей рот одной рукой, другой прижимая к себе за талию. – В конце концов, это весело! Пойдем, попробуешь сама.
Брина поморщилась, но покорно, пусть и неохотно, двинулась к костру, который горел уже равномерно.
- Твое веселье когда-то спалит всю деревню! – недовольно проворчала она.
- Ну так ты радуйся, что у тебя муж такой весельчак с таким искрометным юмором! – Данте тихо рассмеялся. – Причем буквально.
- Да ну вас, месье ДеСота, с таким юмором, - осуждающе глянула на мужчину Брина.
- Ну почему же ты так груба, свет моих очей? Боюсь, мне придется обернуть тебя в занавеску, чтобы ты так сильно не колола мои глаза…
- Белую.
- Белую, - поддакнул Данте.
- И положить в деревянный ящик.
- Естественно. Я буду тебя регулярно из него доставать и проветривать, не бойся; зато ты будешь исключительно моим сокровищем.
- А когда-то ты чуть ли не клялся мне в вечной любви, бессовестный!
- А ты еще скажи, что это не проявление вечной любви. До гроба, после гроба… Да большинство о таком только мечтает! – усмехнулся мужчина, но возразить жене не дал, но вложил в ее ладонь горсть необычного серого песку. – На, кинь в костер, попробуй, каково это.
Брина недоверчиво посмотрела на руку, которая мгновенно окрасилась в темно-серый из-за едкой пыли. Она совсем не одобряла это увлечение мужа, но думала, что уж лучше пусть так, чем как было пятнадцать лет назад. Женщина занесла дрожащую руку над костром и разжала пальцы. Огонь вновь полыхнул, в этот раз ярче, и всполох тот был подобен яркому взрыву солнца перед рассветом.
Искры опять полетели во все стороны, и Брина пугливо отвернулась от костра и прижалась к мужу. Впрочем, тому тоже стоило бы поостеречься – одна из искр попала ему на бороду и, пусть он успел ее смахнуть, слегка припалила несколько волосков. Женщина подняла голову.
- Ты бы бороду поберег, что ли. Как-никак рекорд, раньше ты выдерживал меньше и состригал ее быстрее.
- Ты сама хотела, чтобы я ее отрастил и был похож на Синюю Бороду, - притворно нахмурился Данте.
- А ты не был против.
- Только из-за тебя, - мужчина слегка наклонился и подарил жене легкий, быстрый поцелуй, исполненный умильной нежности. – А теперь надо затушить костер и я побегу к тому чудаку в таверне.
«Тем чудаком» Данте называл уже порядка двух лет квартирующего в близлежащей таверне ученого. Эти двое постоянно делали что-то такое, из рамок вон выходящее, но народ терпел – и из уважения к ученому мужу, и из уважительного страха перед Данте, который с возрастом не растерял своих специфических навыков. Но эта работа, несмотря на неудобства, была хорошо оплачиваемой и приносила мужчинам удовольствие, так что почему бы и нет?
- Даже позавтракать с семьей не останешься! – пожурила мужа Брина.
- Ну ты же знаешь, не хлебом единым сыт человек.
- Вот не буду я тебя кормить неделю, посмотрим, как ты запоешь…
- Э, я не это имел ввиду! – состроил жалостливую мину Данте.
Громко щелкнула дверная ручка, и раздались дразнящие оклики и топот по мощеной дорожке. Брина с Данте переглянулись, и в глазах их промелькнуло понимание и немая, шутливая поддержка. На площадку за домом, где и стояли оба их родителя, подобно вихрю ворвались два мальчугана: старший, Вильгельм, поразительно похожий на отца, подскочил и обнял мать, младший, Эллиот, в котором без труда угадывалась Брина, как котенок прильнул к отцу. Они так делали каждое утро, когда заставали родителей вместе, словно сговорившись.
- А кое-кто меня обещал сегодня научить обращаться с мечом, - вкрадчиво начал Вильгельм, своими пронзительными медовыми глазами глядя на отца. Данте поморщился – он совсем забыл о пророненном давеча обещании, и теперь отцовский долг стоял перед ним и красноречиво махал огромной палкой, словно намекая.
- Сегодня не лучшая погода, очень жарко, солнце будет бить в глаза. Давайте лучше пойдем к озеру, м? – ответила за мужа Брина, полностью зная свое дело: альтернативу мальчики восприняли с удовольствием. Одним взглядом женщина указала мужу в сторону видневшейся невдалеке деревни и одними губами шепнула «Беги». Данте не стоило просить дважды и он, благодарно улыбнувшись, словно растворился в воздухе. – Только давайте сначала затушим этот отвратительный костер, - поморщилась Брина, торжествуя в душе: ведь наконец-то можно будет с сыновьям закопать этот отвратительный, щиплющий глаза, костер!

Часть II

- И это была их главная ошибка, ибо настоящий мужчина остается при оружии даже без штанов.
Смех.
- И где же настоящий мужчина хранит свое оружие, находясь в исподнем?
- Ты действительно уверена, что хочешь знать? – здоровый глаз смотрит на девушку с насмешкой. Хихикнув, Брина делает глоток вина и только сейчас понимает, что, несмотря на открытое окно, в комнате слишком душно: во рту пересохло.
- Теперь твоя очередь, - Данте опирается локтями о колени и катает горлышко полупустой бутылки меж ладоней.
Девушка на пару секунд задумывается; ее бокал с глухим стуком становится на столик.
- Я тебе никогда не рассказывала о том, как воровала у хозяйки борделя?
- Воровала ли? – язвительный тон, хитрый прищур, из-за которого вокруг глаза возникает тонкая сеть морщинок. Ей бы гордо фыркнуть и испепелить взглядом, но она хохочет.
- Зачем мне ходить по борделям, когда у меня есть ты?
Брина ловит на себе взгляд «Я тебе это припомню».
- Так ты хотела рассказать о том, как воровала у хозяйки борделя...
- ... которая – ты не поверишь! – оказалась хозяином. И у которой... которого по всей комнате были развешаны иконы. Значит, прокрадываюсь я в этот оплот разврата в виде судомойки...
Спустя пару минут в комнате опять звучит смех, звонкий девичий и хриплый мужской.
- Что ж, за бордели! – бутылка звенит о бокал и Данте прижимается к горлышку губами. Девушка фыркает, но молча делает глоток.
Она чувствует, как разливается тепло по телу и туман в голове; еще одна история, и предел ее организма будет достигнут. Брина пытается найти компромисс:
- Может, хватит? Поздно уже.
- То есть ты сдаешься? – голос кажется излишне самодовольным, но резонирует в ее организме, отчего по позвоночнику поднимаются мурашки.
Вздох. Собрать мысли в клубок.
- Ладно, я сдаюсь, - девушка кидает на собеседника взгляд из-под ресниц. – Ты победил только из-за того, что ты старше.
Он облокачивается на спинку стула, вытирая губы тыльной стороной ладони; но этот жест не стирает довольной ухмылки с его лица.
- Ой ли?
Брина недоуменно смотрит Данте в лицо, скользит взглядом по шраму поперек левого глаза.
- Своими неприличными секретиками делилась только ты, моя дорогая. Я же победил исключительно благодаря своей богатой фантазии.
Девушке требуется несколько секунд на осмысление сказанного. Она бледнеет; краснеет; открывает рот, намереваясь что-то сказать, но слова становятся поперек горла. Наконец, Брину начинает переполнять праведный гнев. Действительно, как она не догадалась? Этот вкрадчивый тон Данте, когда он предлагал ей поспорить, кто расскажет больше забавных историй из жизни... Она должна была почуять неладное.
Гнев мешается в ней со смущением, и она отворачивается, скрещивая руки на груди в детском жесте.
Данте встает; от резкого движения слегка распахивается наполовину расстегнутая рубашка, обнажая шрамы на груди. Он садится рядом на кровать и ставит бутылку на пол. Мужчина приобнимает девушку за плечи одной рукой, а другой берет за подбородок и поворачивает лицо к себе. Брина чувствует его шершавые пальцы на своей коже, его винное дыхание на своих устах. По здоровому глазу видно – он пьян. Она, впрочем, тоже.
- Правда сейчас, - начинает он с придыханием, и у девушки вздрагивают руки, - моя богатая фантазия подкидывает мне картины несколько иного характера.
Данте проводит языком по пересохшим губам, а Брина заворожено смотрит за каждым его движением. Но она все-таки отстраняется, неловко выпутываясь из стальной хватки, и встает, гордо фыркает и идет к окну. На улице пахнет дождем, а лица касается влажный, прохладный воздух. Это немного отрезвляет. Сзади раздается тихое недовольное сопение, и девушка пытается спрятать улыбку. Она чувствует на своей спине взгляд Данте – как всегда тяжелый – и неловко поводит плечами. В комнате тишина.
«Я обижена», - напоминает себе Брина, но его дыхание все никак не желает выветриваться: она до сих пор чувствует его на своих губах. Девушка закрывает глаза и облизывает их, затем оборачивается.
Данте лежит на ее кровати, как ни в чем не бывало, закинув руки за голову и вытянув свои длинные ноги, и словно бы спит. Ему наверняка неудобно: кровать короче его самого, и голова опирается о твердый наголовник. Шея же затечет.
- И долго мы так стоять будем? – тихо спрашивает следивший за всем, прикрыв глаза, мужчина.
- И что мы забыли на моей кровати? – девушка идет в ответное наступление и пытается придать своем голосу ту суровость, с которой обычно Данте раздает приказы, но у нее не получается. Он приподнимается на локтях, изображая на лице недоумение.
- Собираюсь спать.
Брина прищуривает глаза и садится на краешек кровати.
- А где мне тогда прикажешь спать?
Данте снова откидывается на спину, раздвигая руки в приглашающем жесте. Брина благоразумно забывает о том, что обижена, и прижимается щекой к плечу мужчины. Он нежно растирает ее похолодевшую от сквозняка ладонь; девушка же вдыхает запах вина и гари, исходящий от его рубашки, чуть ли не заворожено разглядывая его застывшее лицо. Она не знает, действительно ли он собирается заснуть или нет; ей видно только черную повязку на изувеченном глазу.
- Ты обязательно снова расскажешь мне ту историю про книги, когда я протрезвею, - Данте поворачивает лицо к Брине. – В мельчайших подробностях. Когда состарюсь, буду вспоминать ее долгими вечерами и она будет греть мне душу.
Девушка фыркает.
- Не дождешься, - шепчет она и прижимается губами ко рту мужчины, предупреждая любые попытки возмутиться.

Просыпается девушка с жуткой головной болью.Глаза слипаются, дерет горло. Ей вообще не стоит пить.
Возможно, тогда перестанут сниться мертвые любовники.