Налейте крови - бокалы синие пусты
Давайте выпьем за обаяние борьбы
За идеалы – мы их ковали на огне
За ваших дочек, которых я возьму себе!
Агата Кристи «В интересах революции»
Ричарду Фьюри было 33, и для своих лет он добился впечатляющих успехов в жизни. По-хорошему, из его жизни бы получился отличный сценарий для сопливого фильма с сюжетом: «Жил был никому не известный мальчик, который много-много работал, и в итоге стал жутко уважаемым человеком». Проблема была в методах. В выданном агентом Норманом досье не было ничего о том, как именно Ричард Фьюри достиг таких высот, и, судя по всему, именно в этом и заключалась основная проблема. На мой закономерный вопрос, как же вышло, что даже спецслужбы толком не располагают этой информацией, Джейкоб Норман скривил губы и пояснил.
- У нас есть все отчёты о финансовой деятельности мистера Фьюри. Однако мы имеем серьезные подозрения по части их подлинности, агент Томпсон.
И нельзя сказать, что они были совсем уж беспочвенны. Ситуация казалась подозрительной даже мне, не имеющей экономического образования. Именно поэтому причина участия в странном деле до сих пор оставалась неизвестной. Джейкоб Норман же с поразительной стойкостью игнорировал все вопросы на этот счёт и выдавал информацию очень дозировано.
Настолько дозировано, что с каждой новой порцией данных, количество новых вопросов возрастало в геометрической прогрессии. Я никогда не считала ни терпение, ни бездумное послушание своими сильными сторонами, но, в конечном итоге, ничего другого не оставалось. Я была не тем человеком, перед которым специальный агент, небожитель, принц-регент, серый кардинал и просто мечта-мужчина Джейкоб Норман отчитывался и кому бы пояснял причины своих поступков. Во всяком случае, на данный момент. Поэтому гонор приходилось засовывать подальше, зубы сцеплять посильнее и приказам следовать молча.
- В его квартире, машине и на работе установлены камеры. Предупреждая ваш вопрос, оперативным путём, агент Томпсон. И это закрытая информация. – В своей обычной и очень сжатой манере объяснял Джейкоб Норман. – Ваша задача – наблюдать за жизнью мистера Фьюри, изучить его привычки и иметь представление о его вкусах, предпочтениях, взглядах и всём, что может каким-либо образом характеризировать его личность. Вопросы?
Вопросы были, и много. Но я, уже успев пообщаться с Норманом некоторое время, знала, что с таким же успехом можно задавать их стене напротив.
- Стоит обратить внимание на что-то конкретное?
- Обратите внимание на всё, - незамедлительно прилетело в ответ, и я подавила желание закатить глаза. Подумав, что аудиенция, по-видимому, подошла к концу, я поднялась, но была внезапно остановлена тусклым голосом специального агента. – Но в большей степени на то, как именно он общается с людьми, и как бы с ним общались лично вы.
- Вы что, планируете нас познакомить? – Странно, что гениальная догадка поразила меня только сейчас.
Красноречивое молчание послужило наилучшим ответом.
***
Место, где предстояло провести некоторое неопределённое время (точного ответа о сроках этого задания никто, довольно ожидаемо, не дал), представляло собой нечто среднее между бункером на случай ядерной зимы и убежищем маньяка-преследователя. На каждой стене висело по нескольку экранов самых размеров и форм, а «стол» представлял собой настоящий пункт слежения нового поколения. Вполне вероятно, что недоумение, написанное на моём лице, было настолько физически осязаемым, что агент Норман даже счёл нужным сделать короткую ремарку:
- Вы не военнопленная, агент Томпсон, и можете покидать пределы кабинета, когда посчитаете нужным.
«Но лучше бы вам оставаться здесь, для успеха операции и вашего же блага», - можно было закончить его мысль. И в этом, конечно, был свой смысл. Чтобы изучить чьи-то повадки, лучше всего полностью подстроить собственные биоритмы под биоритмы изучаемого. Я понятия не имела о режиме дня Ричарда Фьюри, поэтому, первое время логичнее всего, действительно, было оставаться в «бункере».
- Я покажу, как включается, пойдёмте. Если возникнут вопросы, позвоните по этому номеру. - В руки перекочевала визитка с коротким номером. – Технический отдел, добавочный код 0719.
За многочисленные экраны я уселась в десять вечера, потому что именно в это время Фьюри вернулся домой. Судя по количеству задействованных для наблюдения мониторов, его квартира, занимавшая весь пентхаус дома-новостройки, по площади превосходила мой дом раза в полтора. А учитывая, что жил он один, такая гигантомания лично мне была не вполне понятна. Впрочем, у богатых свои причуды, как ни крути.
Нажав на кнопку увеличения и подавшись ближе к монитору, я не без удивления всмотрелась в лицо того, в ком ФБР всерьез видело прямую угрозу финансовой безопасности страны. Теперь, в хорошем качестве и «живьем» Фьюри оказался вовсе не таким впечатляющим, как на фотографии в деле. Внешность этого человека настолько не соответствовала описанию в досье, что на какой-то момент мне показалось, будто слежку установили не за тем, кем нужно. Но отбросив глупую мысль, я сделала глоток газировки через трубочку и нахмурилась.
Ричарду Фьюри было 33 года, но выглядел он значительно моложе своего возраста. Моложавое лицо, яркие глаза и длинные волосы делали его похожим на солиста бой-бэндов, сильно популярных во времена молодости моих родителей. Он молча остановился посреди коридора, прямо напротив японских дверей, держа телефон и уха и то ли слушая, то ли дожидаясь, пока кто-то поднимет трубку. А когда он открыл рот, я поняла, что забыла про настройки микрофона и полезла под стол.
-… сказал. И правда, зачем меня слушать, да, Мадлен? – наконец, его голос раздался в наушниках. Не выбравшись толком из-под стола, я просто слушала интонации и пришла к выводу, что голос Фьюри не подходит ему точно так же, как и его внешность.
Довольно высокий, хотя и без звонких ноток, он звучал непривычно мягко и вкрадчиво. Такой голос бы подошел молодому парню, только недавно вышедшему из подросткового возраста, но никак не взрослому мужчине. Должно быть, я слишком привыкла к более низкому тембру у Дэвида и спокойной манере изъясняться у Арона. Речь Ричарда была и эмоциональнее и стремительнее. Хотя менее отчётливой от этого не становилась. Ему, наверное, хорошо удавались скороговорки.
- Да мне всё равно, что они говорят, так и передай. А лучше, нет! – он взмахнул рукой, и я усмехнулась. Экспрессия. - Ничего не передавай, сам позвоню им завтра. Дождутся, кретины, точно дождутся…
Я не знала, о чем шла речь, но раздраженным он совсем не выглядел. Напротив, слово «кретины» прозвучало едва ли не умилённо, словно речь шла о парочке не очень умных щенят. Наконец, Фьюри тронулся с места, а я поспешно переключилась на следующую камеру, следуя по пятам.
- Ой, да хватит нудеть. Никакая это не проблема, а так.. на один зуб. – Пройдя мимо бильярдного стола, он направился на кухню через столовую, где открыл холодильник. – Долго ты ещё собираешься там дурака валять?
Невидимая собеседница, судя по всему, была кем-то вроде помощницы. Или «помощницы», пока нельзя было сказать наверняка. Но последняя фраза наводила на определённые мысли.
- Да-а. – со смертельной скукой в голосе протянул он, закатив глаза. А зажав телефон между ухом и плечом, взял в руки какую-то небольшую банку из холодильника. Черная икра? Ну конечно.
- Я в курсе, что ты-то, в отличие от меня, рабо-отаешь. Стара-аешься, нервы себе мотаешь. Кто виноват, что толку никакого? – Трубка едва не выпала, когда он резко повел плечами, но вовремя опомнившись, перехватил телефон свободной рукой. - Я? Я?! Я сразу сказал, что этим вообще не стоит голову забивать! В смысле, почему не отговорил? Потому что париться по пустякам - право каждого человека, и было бы неправильно самовольно лишать тебя такого опыта! В следующий раз будешь слушать.. – его манера разговора, включавшая в себя резкие переходы от мягкого и вкрадчивого голоса к эмоциональным окрикам со взмахами руками, и обратно – к почти полушепоту вызвала у меня легкий приступ головной боли уже минут через десять. Потерев переносицу, я поискала взглядом аптечку, внутренне надеясь, что такая реакция просто с непривычки. Почему-то от не менее эмоционально разговаривающего Дэвида голова не болела никогда. Или я просто не помню?
- Но давай, заканчивай там с ними, в самом деле, и приезжай. Я соскучился.
И либо Мадлен кочевряжилась просто из принципа, либо полуприказной, хотя и мягкий тон последней фразы, действительно, окончил их разговор странно резко. Словно аудиенция кончилась по прихоти заскучавшего монарха. Я откинулась на спинку стула, жуя чизбургер и наблюдая, как «монарх» ест икру прямо ложкой из банки, не утруждая себя приготовлением еды.
- Приятного аппетита, чего уж, - я чокнулась колой в пластиковом стаканчике с монитором, когда Фьюри откупорил бутылку вина из коллекции на стене.
***
Мадлен так и не явилась, несмотря на недвусмысленное приглашение, и Фьюри просто занимался своими делами. Как назло, ни одной из камер не удалось приблизить изображение настолько, чтобы разобрать, чем именно он был занят за компьютером, поэтому некоторое время я просто наблюдала его сидящим за письменным столом со всех ракурсов. А потом вырубилась, случайно проснувшись часов через пять. Вполне бодрый Фьюри как раз выходил из ванной, накинув рубашку на плечи.
Потерев уставшие глаза, я только диву далась, насколько свежим и отдохнувшим он выглядел. Будто не четыре часа проспал, а все четырнадцать. И даже учитывая, что мне не нужно было никуда с утра пораньше идти, такая энергичность раздражала. Он что, не человек? Насвистывая себе под нос что-то очень знакомое, Фьюри застёгивал пуговицы на манжетах напротив красочного плаката, изображающего Катрину Калавера.
Насколько я успела заметить, он был большим поклонником мексиканского Дня мёртвых: множество разноцветных «Катрин» было раскидано по всей огромной квартире, а одна, не менее яркая, чем остальные, в венке из роз, виднелась на внутренней стороне предплечья. На сленге татуировщиков у Фьюри был «забит рукав»: левая рука от плеча и до самых косточек на запястье была покрыта цветными татуировками в едином стиле, образующими целый сюжет. А когда он вдруг отвернулся от камеры, я обратила внимание, что сквозь рубашку проглядывает очертание другой татуировки: тоже цветной, во всю спину.
Потянувшись до хруста позвонков, я ещё раз зевнула и посмотрела в сторону выхода из бункера. Не мешало бы пойти позавтракать. И в душ, определённо. Благоухающий чуть ли не через экран Ричард явно бы поддержал такое решение. В конце концов, за несколько минут случиться не могло.
Когда я вернулась, он успел переместиться в столовую и стоял за барной стойкой. Вчера ночью Фьюри не пил, и вариант опохмела с утра пораньше я отбросила, понимающе усмехнувшись. Судя по всему, славная традиция бытового пьянства, пришедшая откуда-то с юга, находила отклик в его душе. А в том, что потянулся он не за вином, а за виски, угадывалась регулярность. Сделав пометку «квасит от скуки», я потянулась за чизбургером в коробке, но остановилась на полпути, заметив движение на одном из мониторов.
Одна из камер холла засекла, как разъехались в стороны двери лифта, приехавшего в пентхаус, оповестив о незваном (или званом?) визитёре характерным и довольно громким звонком. Находившийся в столовой Фьюри никак на это не отреагировал, продолжая заниматься своими делами, хотя я была уверена, что звук до его ушей, определённо, донесся. Откусив, наконец, от чизбургера, я приблизила изображение гостьи и вновь замерла, перестав жевать.
Женщина, на секунду остановившаяся в холле, посмотрела по сторонам и безошибочно направилась направо. Мимо бильярдного стола в столовую, а я следовала за ней по пятам, поспешно переключаясь с камеры на камеру. Когда она, наконец, остановилась, я снова приблизила изображение и пораженно откинулась на спинку стула. Эта женщина была безусловно, безоговорочно и просто умопомрачительно красива. Никакие другие эпитеты не подходили, чтобы в полной мере дать определение её внешности, и я просто смотрела.
До сих пор мне казалось, что на свете нет женщины красивее матери Дэвида и Хелен. Рассматривая старые фотографии молодости родителей и их друзей, я намеренно задерживала взгляд на прекрасном в своей холодной красоте лице Анны Фарбер, пытаясь обнаружить хотя бы тень несовершенства, и каждый раз терпела поражение. Теперь я занималась тем же самым, со всех сторон рассматривая неожиданную гостью Ричарда Фьюри, и всё чаще ловила себя на кощунственной мысли, что эта женщина была красивее даже Анны. Как Моника Беллуччи в молодые годы.
От неё было физически невозможно отвести взгляд. Секс никогда не входил в список моих приоритетов, но я знала наверняка: разгуливай такая женщина в непосредственной близости, я бы затрахала её до изнеможения, пока не попросит пощады несколько раз. А Фьюри просто продолжал смешивать коктейль, никак не реагируя на присутствие и даже не поднимая головы.
- Я связалась с финансовым отделом в Осаке. И тебе не сильно понравится, что они мне сказали.
Задумчивый взгляд, которым он её окинул, был нечитаем, но явно что-то значил. А я слишком недолго наблюдала за ним, чтобы понять, что именно.
- Красивое платье. То самое? – спросил он невпопад, опираясь локтями о барную стойку и прерывая женщину на полуслове.
В тот момент мне вдруг пришло в голову, что это вполне могла быть та самая Мадлен, с которой Фьюри говорил по телефону. Вчера разговор тоже шел о японских партнёрах, да и на роль постоянной любовницы богатого человека эта женщина более чем подходила. Продолжая жевать, я с интересом приблизила изображение, не особо вслушиваясь, а скорее всматриваясь в происходящее на экране. Фьюри медленно поднялся на руках, напоминая наблюдавшего за жертвой гепарда, и медленно же приблизился, обойдя Мадлен кругом и встав за спиной. Я наблюдала за странным действом, не понимая до конца, что оно должно значить. Мадлен зачитывала какие-то данные с планшета, снабжая их комментариями, но Фьюри, судя по отсутствующему виду, финансовая политика сейчас была до фонаря. Он сказал что-то совсем негромко, но ресницы Мадлен дрогнули, и она подняла голову. Они так и стояли: она ровно, а он у неё за спиной, почти вплотную, но не касаясь. Откинувшись в кресле, я грела руки о стаканчик с кофе.
Интересно, он всегда вот так с людьми общается? Присмотревшись внимательнее, я не обнаружила ни страха на красивом лице Мадлен. Происходящее было ей не впервой, и не пугало. Будоражило, скорее. Да, верно. Губы слегка приоткрылись, и с них сорвался свистящий вдох. Ричард сделал шаг вперед, теперь стоя напротив. Невозможно было понять, о чем он думал, глядя на красивую Мадлен затуманенным взглядом. А потом вдруг поднял её на руки.
Почему-то именно этот жест поразил меня сильнее всего этим утром. Не потому что Фьюри не выглядел слишком уж сильным. Хотя он, и правда, не выглядел. Он не был ни высокой и широкоплечей машиной-убийцей, как Дэвид, ни чрезвычайно выносливым мышечным сухостоем, как Арон. Нет, по комплекции Фьюри явно уступал им обоим, но энергия в нём била ключом. Он весь был как порыв – даже сейчас, расслабленный, у себя дома. Именно таких, как он, старшее поколение умилённо называло: «живчик, посмотри на него!».
Но меня поразило вовсе не то, что Фьюри практически без усилий поднял на руки женщину модельных параметров. Она вряд ли весила много, и суть была не в этом.
Я всегда считала, что умела ощущать и оценивать внутреннюю силу человека. Указать на это могла каждая мелочь, достаточно было некоторое время понаблюдать. И сейчас, наблюдая, как спокойно и уверенно одна рука Фьюри обвивает острые колени снизу, а другая, покрытая татуировками, поддерживает за спину, пришла к выводу, что сильно его недооценивала. В том, как спокойно он поднял на руки женщину - так, словно имел на это полное право – чувствовалось что-то, чему я пока не могла дать определение. Но это было очень показательно.
Мадлен, конечно, не относилась к числу потенциальных противников Ричарда Фьюри, но интуиция подсказывала, что поступать аналогичным образом он склонен и на регулярной основе. Даже не думая спрашивать разрешения или мнения, и это было уже больше похоже на характеристику из досье. Единственным, что пока оставалось не до конца понятным и слегка настораживало – зачем было такому человеку стремиться создать о себе противоположное впечатление?
Сделав пометку в блокноте и вернув взгляд к экрану, я обнаружила, что парочка не теряла времени даром. Мадлен оказалась посажена прямо на барную стойку, а Ричард стоял напротив, держа пальцы на разведённых в разные стороны острых коленях. Намерения предельно ясны. Пальцы скользнули вверх, слегка обнажая края чулок. Понятия не имею, что я хотела увидеть, следя, как подается ближе Мадлен, обнимая за шею, и как скользят вверх и сжимают её бёдра сильные пальцы. Стоило заняться своими делами, пока представилось несколько свободных минут, но я отчего-то медлила.
То, каким будничным жестом Фьюри извлек из кармана презерватив, наводило на определённые мысли. Надорвав край темной упаковки, он виртуозно раскатал его по всей длине и резко притянул Мадлен к себе одним движением. Мадлен вздрогнула, сдавленно простонав и содрогнувшись всем телом, но вместо того, чтобы отстраниться, скрестила щиколотки за его спиной, отрезая пути к отступлению. Я фыркнула и потянулась за стаканчиком. Будто бы он собирался.
Не могу сказать, что считала себя поклонницей жанра, но наблюдать за ними сейчас было… интересно. Дэвид бы точно закатил глаза от определения «интересно», применённого к хоум-видео, а поборники морали – справедливо, в общем-то, изошлись криком о падении нравов и попытались линчевать. Но практический смысл в просмотре, всё же, был, и много.
Глядя на Ричарда и Мадлен сейчас, я могла сделать совершенно определённый вывод об их отношениях. Они явно были знакомы достаточно давно и любовниками тоже были далеко не первый месяц. В слаженности их движений, в том, как естественно – как одно целое – смотрелись в этот момент, в уверенных касаниях и едином темпе, который они, не сговариваясь, поддерживали, угадывалось совместное прошлое. И совсем не символичное. Мадлен слабо вскрикнула, и я снова кинула взгляд на экран. В тот самый момент Ричард развернул её спиной к себе, я пронесла стаканчик с кофе мимо рта, теперь глядя и вовсе неотрывно.
Когда эти двое, наконец, угомонилсь, я поймала себя на том, что просидела всё это время неподвижно. А когда Мадлен очень медленно и на негнущихся ногах направилась в сторону ванной, испытала жгуче желание покурить. Безмолвно согласившийся по ту сторону экрана Фьюри прикурил сигару и выдохнул дым прямо в камеру.
***
И всё-таки оставалось непонятным, почему имя Ричарда Фьюри вызывало широкий резонанс в узких кругах. Понимание здорово тормозил тот факт, что в финансовой сфере и банковском деле я понимала чуть менее чем ничего. Поэтому, когда один из подручных агента Нормана - такой молчаливый и такой же безликий, как и начальник – приволок несколько талмудов отчётов конкретно о финансовой деятельности сиятельной персоны под наблюдением, я повздыхала-повздыхала, но принялась раскуривать матчасть.
А раскурив, обнаружила следующее: во-первых, холдинг Rational Group Фьюри не принадлежал, как об этом любили упоминать в прессе. Во всяком случае, единолично. Принадлежали ему 40 процентов акций, в то время как остальные 40 были распределены между четырьмя членами правления, а ещё 10 принадлежали государству. Это, по сути, делало его крупным акционером, но никак не магнатом-собственником. Каким образом ему удалось заиметь контрольный пакет акций, история умалчивала. Был какой-то невнятный договор-документ, но я сильно сомневалась в его подлинности, и ФБР в лице агента Нормана было со мной в этом вопросе солидарно. Всё это только предстояло выяснить. Кроме того, я обратила внимание, что Фьюри жутко любил инвестировать во всё, что шевелится. Одной только финансовой сферой дело не ограничилось. Действовал он с размахом: черная металлургия, информационные технологии, фармакология, и это – не говоря о краткосрочных «сезонных» инвестициях в драгметаллы и нефть.
Сегодня я должна была впервые наблюдать его за работой. Какими бы человеческими качествами он не обладал, и какие бы злодеяния ему ни приписывались, умалять таланты Фьюри к ведению бизнеса никто, разумеется, не думал. Многоступенчатая и очень сложная в воплощении и жутко дорогостоящая слежка, устроенная Федеральным Бюро, эту мысль только подтверждала. Не будь этот человек так очешуительно талантлив – давно бы сидел в федеральной тюрьме с двумя пожизненными без права амнистии. Поэтому появления Ричарда Фьюри в зале переговоров Rational Group я ждала с очень большим нетерпением. Профессионалы своего дела завораживали меня всегда.
Впрочем, приходить на встречу вовремя «профессионал» не то что бы сильно торопился. Предстояло совещание по пролонгации договора с фармацевтической компанией Fahrenheit, занимавшейся изготовлением препарата нового поколения. Из-за немыслимо зелёного цвета и трудно произносимого официального названия в народе лекарство именовалось «Эликсиром жизни» и было жутко дорогим, но спектр действия имело широченный. Три представителя уже заняли своим места по одну сторону стола. По другую устроилась Мадлен (да, она всё-таки оказалось той самой Мадлен «из телефона») с планшетом в руках. Время ожидания уже давно перевалило за учтивые пять минут и стремилось к очень невежливым пятнадцати. Люди за столом ощутимо занервничали. Мадлен сохраняла спокойствие, лишь изредка машинально поглядывая в сторону. Его Величество изволили задерживаться.
Я задумчиво пожевала губы. Либо он намеренно усложняет себе задачу, заставляя партнёров нервничать, либо лежит где-то мертвый. Мысль, что Фьюри мог просто проспать или забыть и тут же отмела, как не рациональную. В это утро он уехал из дома с утра пораньше, взяв другую машину, которых у него (сюрприз-то какой) оказалось больше, чем одна. Камеры и микрофоны на неё установить пока не успели, но, как сообщил Норман, они «работали над этим». Оставалось ждать.
- Мисс Ройс, вы уверены, что мистер Фьюри совершенно точно не перепутал время нашей встречи? – неприятным тоном осведомился у Мадлен один из представителей Фаренгейта. Красота первой помощницы не производила на него ровно никакого впечатления. Мадлен стоило отдать должное, лицом она владела мастерски. Красиво очерченные губы сложились в учтивую улыбку.
- Разумеется. Он никогда ничего не путает.
Конечно. Не мужик, а господь б-г. От внезапного откровения я чуть не подавилась пончиком. Фьюри, с его длинными каштановыми волосами и выражением вселенского умиротворения на лице жутко напоминал Иисуса! Подумав об этом всего секунду, я больше не могла отделаться от навязчивой ассоциации.
Камеры наружного наблюдения, тем временем, засекли активность прямо у парадного входа. Фьюри собственной персоной вышел из машины несколькими секундами позже. Вот так – даже без охраны и шофера, как самый обычный человек в распрекрасном настроении. Вокруг для пущего колорита не хватало жизнеутверждающей музыки и поющих птичек. На выходе он придержал дверь мальчикам-курьерам, пропустил вперед какую-то женщину, и только тогда шагнул в помещение, энергично пересекая холл. Секретарь на ресепшене подпрыгнула, как ошпаренная, но, получив отмашку-салют, вернулась к своим делам.
- Дамы и господа! - звучный голос после нескольких минут почти полной тишины обрушился на присутствующих в переговорной едва ли не громом небесным. Синхронно обернувшись к дверям, обе стороны имели удовольствие лицезреть Фьюри собственной персоной. Церемонно кивнув людям из Фаренгейта, он прошествовал к креслу во главе стола и только тогда коротко, но вполне искренне улыбнулся своей помощнице. – Прошу прощения за опоздание – возникли срочные дела. Бизнесмены вашего уровня должны понимать.
Приблизив изображение и захватив в кадр лицо, я не обнаружила на нём ни смущения, ни тени раскаяния. Зато ощутимый сарказм последней фразы никто, кроме Мадлен, коротко улыбнувшейся самой себе, не уловил. Или сделали вид, что не уловили. В любом случае, чванливое выражение не без усилия, но всё-таки покинуло лицо самого старшего представителя фармацевтов. Это удивило. Пару минут назад дед раздувался от негодования, как большущая жаба, а сейчас не сделал «мальчишке», который легко годился ему в сыновья, даже замечания.
Фьюри нетерпеливо побарабанил пальцами по подлокотнику кресла и окинул людей таким же нетерпеливым взглядом. Опоздав, он имел наглость торопить участников переговоров от оппозиции.
-Начнём, я думаю, - недвусмысленно предложил он. Прохладная атмосфера совещания, как и глухая оборона, в которую мигом ушли представителями Фаренгейта, на Фьюри никак не действовала, и в кресле он восседал с той же непринуждённостью, с какой сидел в своей столовой несколькими часами ранее.
- Мы рады, что Вы в рабочем настроении, - спокойно и с достоинством произнесла молчавшая до этого женщина. Фьюри лучезарно улыбнулся ей, на этот раз без сарказма.
- У меня не бывает другого.
- Сотрудничество Rational Group и Fahrenheit всегда было выгодно обеим сторонам, мистер Фьюри. С момента начала нашей совместной работы, ежегодная прибыль стабильно увеличилась в полтора раза, а ежемесячный прирост дохода почти в три. - хорошо поставленным голосом продолжила женщина. – Аластар, приведите нам цифры, будьте любезны…
Из-за стола поднялся вертлявый паренёк – третий представитель Фаренгейта, служивший для первых двух кем-то вроде презентатора. Занимался он тем, что скакал вокруг графиков, тыкал указкой в какие-то показатели и зачитывал вслух статистические данные. Я не до конца въезжала, но звучало всё это не слишком интересно. А кинув взгляд на Фьюри, поняла, что он был солидарен. Скользнув мимолётным взглядом по всему графическому материалу всего раз, видимо, фиксируя что-то в голове, он слегка отвернул голову, больше не слушая. Пальцы же продолжали отбивать ритм на подлокотнике.
- Мистер Фьюри, скажем прямо, у нас нет никаких сомнений в необходимости пролонгации договора. Rational group так и будет продолжать получать стабильную прибыль от вложений, это мы можем гарантировать уже сейчас, - вкрадчивым тоном продолжила женщина, по-матерински мягко глядя в лицо Фьюри. – Но мы бы хотели обсудить возможность незначительного снижения выплат в будущем году. В форме прогрессивной, так сказать, дружеской скидки в 10%.
Повисшая тишина была недолгой. Словно «вынырнув» из себя, Фьюри обвёл присутствующих странным взглядом и остановился на женщине. Она выдержала взгляд, не отводя глаз. И тогда он заговорил. С расстановкой.
- Я правильно понимаю: сотрудничество у нас взаимовыгодное, прибыль растёт как на дрожжах, но платить вы хотите на десять процентов меньше, так? Где логика?
- Прошу вас, не стоит воспринимать это в штыки, мистер Фьюри. - снова, и тем же вкрадчивым тоном заговорила женщина, - Мы работаем вместе не первый год, и мы подумали…
- Джена, вы прекрасно понимаете, что мне нет дела до вашей скидки. Ни в десять, ни в пятнадцать процентов, - отмахнулся он, даже не удосужившись извиниться за то, что перебил. А потом протянул. – Волнует причина. Всему есть причина. Если прибыли растут и всё так замечательно, как рассказывал этот чудесный юноша с графиками, зачем вам скидка?
Я не успела только заметить, когда именно из его позы исчезли леность и нега. Сидя в кресле сейчас, Фьюри был максимально сосредоточен, пронизывая оппонентов неожиданно тяжелым и очень неприятным проницательным взглядом.
- Я читал технологический процесс приготовления «Эликсира жизни» и не вижу, на чем там можно экономить, без ущерба производству. А вы – не идиоты, чтобы намеренно ухудшать качество уникального препарата. Из этого напрашивается простой вывод: всё вовсе не так радужно, как вы стремитесь показать. Да, Аластар?
- Ч-ч-что? – Побледнел парнишка, а самый старший из представителей закатил глаза, негромко приказав ему заткнуться.
- Так что, Герберт, мне уже начинать волноваться? - пронизывающий взгляд Фьюри, из которого успели исчезнуть все смешинки, снисходительная мягкость и беззлобный сарказм, теперь был направлен на старика. Он подался вперед и поднялся на ноги, словно хищник перед прыжком, и даже я, сидящая на другом конце города с чашкой чая в одной и пончиком в другой руке, невольно напряглась. – Или стоит усомниться в платежеспособности Фаренгейта и лично заняться проверкой вашей финансовой отчётности?
- Мистер Фьюри.. – снова начала женщина, но тот даже не взглянул на неё.
- Да или нет? Я помогу. Откройте рот и скажите: «нет, мистер Фьюри, вам не стоит волноваться».
- Нет. – Ответил Герберт через несколько секунд напряженного молчания. – Нет, мистер Фьюри, волноваться вам не стоит. Давайте забудем об этом разговоре и более возвращаться к нему не станем. Аластар, будьте любезны принести копии договоров, как планировалось…
Фьюри упал обратно в кресло, вернув себе безмятежное выражение лица и ободряюще улыбнувшись Мадлен, как бы говоря: «меня тоже это достало, но осталось недолго». Остаток переговоров прошел без происшествий, но я всё ещё была под впечатлением от его метаморфозы, чтобы сразу отметить один простой факт, говорящий очень о многом. А подумав об этом, тут же записала мысль в блокнот.
При всём своем, мягко говоря, прохладном отношении к Rational Group, как к инвестору, и Фьюри лично, никто из представителей Фаренгейта даже голос ни разу на него не повысил и не обратился иначе, как «мистер Фьюри» и на «вы». Фьюри же, в свою очередь, периодически сбивался с учтивого «дамы и господа» на панибратское «друзья», а людей вдвое старше себя называл по имени. Оставалось понять, почему компания, занимающаяся производством уникального, в своем роде, препарата, не могла отказаться от сотрудничества, если была чем-то недовольна. В конце концов, желающих инвестировать в производство «Эликсира жизни» должно быть вагон и маленькая тележка.
Всё это утомляло. Вопросов с каждым днем наблюдения за Фьюри возникало всё больше и больше, а ответы не спешили валиться с неба. Устало потерев лицо рукой, я откинулась на спинку кресла. А подумав, переместилась на постель и притянув к себе пачку конфет. Голове срочно требовался отдых – я почти физически ощущала, как изнутри пульсирует коктейль из гигантских объемов необработанной информации и запредельной усталости. Желая полностью следовать режиму дня Ричарда Фьюри, я не учла одного факта: судя по всему, он когда-то давно продал душу Сатане, из-за чего мог обходиться практически без сна, в среднем, тратя на отдых около четырех часов в сутки. Как, при таком раскладе, можно было оставаться дееспособным и, фигурально выражаясь, выкручивать строптивым партнёрам все выступающие части тела - я не знала и знать не хотела.
Глаза слипались. Я почти уснула, как рядом с ухом раздался звук новой смс-ки. Уже собравшись проигнорировать, я вдруг вспомнила, что Норман никогда не предупреждал о своем визите, и поднялась на локтях. Номер незнакомый. «Привет, а мы прилетели! Не стала звонить, вдруг ты на серьезном задании =) Перезвони, как освободишься. Хелен». Взгляд машинально упал на календарь, и с кровати я уже скатилась. Точно! Со всей этой шпионской свистопляской я пропустила начало июля, а с ней и защиту дипломов у Хелен и Арона.
Я не сомневалась, что они окончат учебу с отличием. Иного ни от старательной Хелен, ни от вдумчивого Арона даже не ожидалось. Натягивая через голову толстовку, я кинула мимолётный взгляд на экраны. На одном из них Фьюри непринужденно разговаривал с одной из девиц с ресепшена внизу, а та хихикала в ответ с выражением мечтательной глупости на миловидном личике. Надеюсь, он найдет, чем занять и себя, и её.
Для июля погода стояла прохладная. Циклон, пришедший откуда-то из Канады, портил всю малину: температура воздуха еле-еле поднималась выше 20 градусов по Цельсию, и школьники, оставшиеся без купания в не успевшей нагреться воде Миссисипи, маялись от безделья во дворах и на лужайках. Проходя мимо площадки, я машинально поймала почти улетевший на проезжую часть футбольный мяч.
- Тёть, отдай мячик!
Обращение позабавило. Обступившим меня малявкам было что-то около девяти-десяти лет, и в таком возрасте все, кому за двадцать, автоматически превращались в «дядь» и «тёть». Все такие разные: кто-то пополнее, кто-то вообще как кузнечик, кто-то в веснушках, пара детей в очках, одна девочка-пацанка в бандане и камуфляжных шортах, у неё за спиной двое внушительных ребят постарше на пару лет – их всех объединяла одна черта. Все до единого, они казались странными и непонятными. Кто вообще придумал считать детей милыми?
- Вы бы не играли у дороги, - протянув мяч мальчику, я убрала руки в карманы толстовки. – Машина собьет.
- Не собьет! – Самоуверенно заявили дети, отмахнувшись от предостережения. «Взрослые же такие тупые», - наверное, подумалось им. – Мы ни разу не видели, чтобы кого-то сбили!
Я собиралась идти дальше, но неожиданно для себя обернулась.
- Весной рядом с лесом на трассе разбился мотоциклист. И от него даже кусочка не осталось, а вся дорога была в кровище. Представляете?
- Совсем разбился? – серьезно спросила девочка в бандане.
- Насмерть, - так же серьезно подтвердила я, наивно полагая, что впечатлительные мелкие испугаются и уберутся восвояси, но те отреагировали непредсказуемо.
- КРУТО! Давайте играть в мотоциклистов!
- Я чур мотоциклист! И я тебя собью!
- Нет яяяя!
- Я первый сказал! Давай сначала я, потом ты!
Жуткие создания, одним словом.
***
- Хелен, Арон! – позвала я друзей, подходя ближе к дому близнецов. Хелен не уточняла, где именно они остановились, поэтому логично было предположить, у родителей. Вряд ли бы они успели снять квартиру за день. Ни Хелен, ни Арон не отозвались, зато отозвался тот, кто о своем приезде предупредить не удосужился.
- Вот и нет! Последняя попытка.
На пороге, в позе Супермена – уткнув кулаки в бока, стоял Дэвид собственной персоной. Увидев его, я широко улыбнулась и преодолела оставшееся расстояние почти бегом.
- Почему ты не сказал, что приехал?!
- Я полчаса назад как с самолёта, - обняв меня, он улыбнулся. Выглядел Дэвид… как Дэвид. Существенных изменений за почти годовое отсутствие не наблюдалось. Внешних, по крайней мере.
- Как Тотенбург?
Дэвид натянуто улыбнулся и неопределенно повел плечами, а я мысленно сделала пометку расспросить его попозже. На пороге уже появилась Хелен – красивая и сияющая, и распахнула руки для объятий.
- Вот это скорость, Миа! Я же минут пятнадцать назад тебе написала! – тоже обняв меня, она окинула взглядом мой прикид и тактично промолчала. В этом была вся Хелен – ни словом, ни взглядом не дала понять, что за год проведённый в пустыне, она сама выглядела куда лучше меня, жившей дома.
- Скорость – её второе имя, - поддакнул Дэвид. Его выразительный взгляд, скользнул по моим заметно раздавшимся бедрам вверх и задержался там, где ещё несколько месяцев назад была талия. Само собой, конспирация с толстовкой его не обманула. – Ты что, одними гамбургерами питалась?
- Дэвид! – Хелен нахмурилась, а я захихикала. Ничего в этом мире не менялось.
- Не только гамбургерами. Ещё пончиками и газировкой. И конфетами. И всё на ночь, представляешь?
Дэвид «пораженно» покачал головой. И он, и я отлично представляли, что теперь, когда он дома, с пищевым развратом покончено. И это было очень кстати. Теперь я знала наверняка, что в форму приду не позже, чем через пару недель. Иначе он просто не отстанет.
- Куда вы дели Арона? – наконец, спросила я всё ещё укоризненно молчавшую Хелен.
- Он узурпировал всё мясо и занимается им сам, - с улыбкой ответила она, а по её спокойному тону и поняла, что к национальности её жениха Анна с Андреем отнеслись непредвзято. В принципе, ничего другого от них и не ожидалось. – Пойдемте, уже скоро должно быть готово!
- А родители дома?
- Где им ещё быть? – пожал плечами Дэвид. – Отец с Ароном во дворе, а мама салат свой делает. Она же не может без него, ты помнишь.
Только усевшись вместе со всеми за стол, я поняла, как сильно мне этого не хватало последний год. Я никогда не испытывала неудобства от недостатка общения и была способна промолчать несколько дней подряд. Но сейчас – сидя между живо обсуждающим что-то с отцом Дэвидом и Анной, накладывающей салата всем, кто не успел наполнить тарелки, я понимала, что лучше и гармоничнее, чем с этими людьми, не буду чувствовать себя ни с кем.
- Кстати, - обратился вдруг ко всем присутствующим уже успевший доесть Арон. – Мы определились с датой свадьбы.
- Ровно через месяц, - согласно кивнула Хелен. – 2 августа. Ничего особенного не хотим, просто распишемся и поужинаем.
- Уверены? – с сомнением отозвался Андрей с противоположного конца стола. – Я почему-то всегда думал, что ты захочешь свадьбу-праздник, милая. Подумайте, возможности ведь есть.
- Ты меня с Дэвидом перепутал, - ехидно отозвалась Хелен, покосившись на брата, а я беззвучно рассмеялась с его выражения лица. – Но нет. Мы думали об этом, и пришли к выводу, что неразумно тратить столько денег на один вечер, когда впереди столько трат.
- Ну, допустим, на дом мы вам денег подкинем, - задумчиво начал Андрей, остановив желавшую возразить дочь поднятой ладонью. – Что ещё?
- Не нужно «подкидывать» нам денег, - уже без пыла возразила Хелен, переглянувшись с Ароном. Я хорошо понимала их чувства, но не могла не согласиться с Андреем и Анной. Тот факт, что они согласились работать на общих условиях с остальными выпускниками, невзирая на наличие светилы-отца, уже было впечатляющим. Андрей с Анной окинули взглядом нас с Дэвидом, ища поддержки.
- Хелен, они правы, - наконец, произнесла я, а Дэвид кивнул. – Самостоятельность – это круто, но и меру тоже нужно знать. Ничего плохого не случится, если вы будете жить в нормальной квартире сразу, а не через пятнадцать лет.
- Спасибо, Миа, - улыбнулась мне Анна, положив ещё салата в тарелку, и снова обратилась к дочери и её жениху. – Если при наличии огромного полупустого дома, вы всё равно намерены самоотверженно снимать квартиру, пусть это лучше будет хорошая квартира, да?
- Можно подумать, вы с отцом бы поступили иначе в аналогичной ситуации, - фыркнул с улыбкой Дэвид, на что Анна пожала плечами.
- Не поступили, конечно. Я и не сказала, что это неправильно. Самоотверженно и недальновидно – да. Но жениться, чтобы жить с родителями – ещё глупее.
Идиллию прервало тихое треньканье телефона, сообщившего о новой смске. «Возвращайтесь, агент Томпсон», - скрытый номер – это ведь тоже своего рода определитель.
- Мне пора на работу, - я поднялась из-за стола, - извините.
Как ни странно, никто не удивился. И в самом деле, все люди за этим столом не понаслышке знали, что такое – ненормированный рабочий день, и отнеслись как к должному.
Возвращаясь в «бункер», я не думала ни о чем серьезном. Напряжение как рукой сняло, и мысли в голове не задерживались подолгу. Стоило, конечно, занять голову чем-то полезным, но не по-летнему холодный ветер выдувал все мало-мальски важное. И я поддалась. В конце концов, кто-то совсем недавно говорил, что чересчур много думать – вредно для нервной системы. Звучало похоже на правду.