[Serenity]

Пол рабочей смены переставили на другой день, и на радостях, что так рано вернулась домой, я доделала скрины)
Отчет состоит из одной сцены разговора с Севеном, переплетенной воспоминаниями. Воспоминания будут выделены фиолетовым цветом, надеюсь, не запутаетесь)

О чем думает вампир



- Скажи-ка мне, кузен, где сегодня витают твои мысли?
- Здесь, где же им еще быть.
- И поэтому ты пропустил уже седьмой удар? Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить, что ты сосредоточен на бое. – Севен окончательно потерял интерес к нашему уроку и отошел к стене, достал сигарету и с упоением затянулся. – Не желаешь? – Протянул мне пачку.
- Ты же знаешь, я не курю эту гадость. – Презрительно кошусь на дорогие сигареты.
- Точно, ты у нас фанат Шерлока Холмса и предпочитаешь трубки. – Хохотнул кузен. Я посылаю еще один презрительный взгляд в сторону Сева. – Вот только в майке и драных джинсах и с трубкой в зубах ты выглядишь клоуном.
- Твое-то какое дело. – Кузен сегодня меня раздражает.



- О, видишь ли, глядя на тебя, девушки могут подумать, что я тоже с прибабахом, и не упадут в мои объятия.
- О, уверен, ты сможешь соблазнить их, даже если сам будешь разодет клоуном. – Кузен рассмеялся.
- Ты прав, конечно, никто не устоит передо мной. Но мы говорили о тебе и твоих тяжких думах. Они как-то связаны с тем, что твоя очаровательная сестра бросила очередного мужа?

С момента последней свадьбы Анны Терезии прошло полгода, сестра приехала домой на рождественские каникулы. Тогда-то мы и обнаружили в коридоре чемоданы.
Долго гадать, что же в них не пришлось, потому что дверь в комнату Терри сотрясалась от криков супругов. И если вчера крики больше походили на стоны, то сегодня это была самая настоящая брань. Что впрочем не мешало ей закончиться стонами, но пока это были всего лишь ругательства.



- Потаскуха! Я видел, как ты целовалась с ним! – Кричал Гарри.
- Так промой хорошенько глаза, это была всего лишь репетиция! Я актриса, если ты забыл!
- Это не было похоже на репетицию, это был очень даже настоящий поцелуй!
- А ты что же думаешь, что поцелуи в кино всего лишь умелый фотомонтаж?! Я, знаешь ли, прекрасная актриса, и сыграть страстный поцелуй мне раз плюнуть! И раз ты в него поверил, то я действительно замечательная актриса, а ты плохой муж! Зачем мне муж, который устраивает скандал после каждого поцелуя на съемочной площадке! Выметайся вон!
Хорошо, что маман нет дома, а то я бы давно прекратил эти вопли, незачем травмировать ее, достаточно и того, что дочурка собирается расстаться с очередным муженьком. Но комедия довольно забавная, так что я с усмешкой слушаю этот спектакль.



Когда твоя сестра актриса, любой разговор превращается в спектакль. Вот и сейчас я воображаю, как она за дверью размахивает руками и обиженно поджимает губки. А судя по запаху гари, она еще и что-то подожгла. Надеюсь, дом не спалит. Хотя этот самый дом я все равно собираюсь продать. Нашему разросшемуся семейству здесь стало слишком тесно. Я даже уже присмотрел новый дом со звуконепроницаемыми стенами и шикарной комнатой в подвале, где спектакли Анны Терезии никому не будут мешать. Немного жаль Гарри, неплохой парень, я даже привык к нему, и с маман он поладил. Опять мать расстроится. Остается уповать лишь на то, что заботы на новой работе ее отвлекут от распутства дочери.

- Ага, бросила. А через две недели начала встречаться с его лучшим другом. – Вот он мерзкий тип, пытался подкатить к Ванессе на свадьбе друга.



- Судя по выражению твоего лица, ты этого самого друга с удовольствием бы прикончил. – О, как ты прав. Но обещал матери не трогать кавалеров сестры, и даже если это будет всего лишь несчастный случай, она поймет. А расстраивать мать я не люблю.
- Что я, убийца, по-твоему? – Возмущенно осведомляюсь я, вызывая смешки у нас обоих.
- Ладно, - протягивает Сев, - значит, дело не в сестре. Строишь козни Снейку, который рискнул покуситься на одну из твоих многочисленных кузин? – Не так уж у меня их и много, всего четыре, кажется.

Жаркий летний денек больше подходил для поездки на озеро, или, в крайнем случае, для похода в бассейн, но нет, они собирались обливаться потом на боксе. Хотя почему они? Вампирам это незнакомо, к счастью. А вот яркое летнее солнце вампирам тоже неприятно. В Бриджпорте оно, конечно, не такое жгучее, но холодные, снежные предгорья Альп манят меня куда больше.



- Не морщись ты так, мы почти пришли. Еще пять минут и ты попадешь в овеваемый прохладой кондиционера холл спорткомплекса.
- Дел, по-моему, ты сейчас сама себя успокаиваешь.
- Ах да, у тебя же в жилах течет жидкий азот и жарко тебе не бывает.
С такими перепираниями мы и дошли до спорткомплекса, миловидная администратор за ресепшеном залилась краской и, заикаясь, поприветствовала нас.
- Мистер Бернс-Ренкольн, мисс Ренкольн, добрый день. – Улыбаюсь девушке, и щеки ее уже не просто розоватые, теперь они скорей напоминают помидоры. – Ваши ключи от раздевалок. – Протягивает ключи, и руки ее дрожат.
Еще раз улыбаюсь администратору и направляюсь вместе с Делайлой в сторону раздевалок. Кузина тормозит возле женской.
- Знаешь, дорогой кузен, пора тебя проучить, сколько можно издеваться над бедной влюбленной девушкой?
- А что я такого сделал? Всего лишь улыбался. Но раз тебе так не терпится меня побить, до встречи на ринге.



Вот уж поистине удивительная девушка, моя кузина. Идти против правил, доводить Ванессу до инфаркта – вот ее главные жизненные кредо. В двенадцать проколола нос, в пятнадцать выкрасила волосы в зеленый, в двадцать покрыла все тело татуировками. Хотя последнее уже не так ново, не первая в нашей семье, но в таком количестве все же первая. И вот теперь она занялась боксом, совсем не женственное занятие, но удар у нее покруче многих мужчин будет. Побить меня ей, конечно, никогда не удавалось, что безумно злит кузину. Разве может какая-то девчонка, пусть даже такая сильная, побить потомственного волка. Это был бы нонсенс.
Приняв душ и одевшись, выхожу в холл, где мой взор тут же падает на целующуюся парочку. Делайла и Снейк. Человек и волк.

- Мне даже не придется строить ему козни. Он еще пожалеет о своем увлечении, когда моя добродушная кузина своим тяжелым ударом покусится на его солнечное сплетение лишь за то, что он бросил взгляд на ноги другой девушки.
- Тогда нам нужно подумать, как его спасти от твоей кузины-боксерши. – Смеется Севен.
- Вот еще, сам ввязался, сам пусть и выпутывается, а меня это очень даже забавляет. – Особенно, в какую ярость приводит Ванессу мысль о таком эфемерном, почти невозможном родстве с еще одним волком. Собственно, почему невозможном? Чем больше Ванесса и остальные родственники будут противиться, тем больше вероятность, что Дел пойдет до конца. И я ей в этом помогу.



- Уж не о женщине ли ты думаешь? – Можно и о женщине подумать. - Хотя нет, о женщине ты не способен так долго думать. – Резюмирует Сев.
- Ну не скажи. Все зависит от женщины. – Например, о Ванессе я могу размышлять бесконечно. Хотя как раз этого делать нельзя. Прочь. Прочь из моей головы.
- Ты так кривишься, будто я не прав. Твоих многочисленных родственниц я к категории женщин не причисляю. – Тогда, да. Ванесса же моя прабабушка, будь она неладна. Она должна быть сгорбленной, морщинистой старухой, а не чертовски сексуальной молодой женщиной.
- Зато в моей семье есть масса экземпляров для обдумывания. Взять хотя бы мою бабушку, которая, наконец, соизволила со мной познакомиться.

Самое потрясающее, что есть в нашем новом доме – это мой кабинет. Отсутствие окон, прохлада подземелья – ничто не проясняет ум лучше. А я еще хотел отдать подвал Анне Терезии. Хорошо, что передумал. Если бы еще не этот чертов зуд спины. Супрастин и прочие ему подобные препараты давно перестали помогать. Но когда твоя фамилия Бернс-Ренкольн, ты можешь достать куда более сильнодействующие средства. Правда, они наркотические…



- А вот твоя мать не прибегала к наркотикам. – Прерывает мой процесс лечения незнакомый женский голос.
Кто, и самое главное, что может делать в моем кабинете без моего на то разрешения. А я совершенно точно уверен, что не приглашал никаких шрамированных красоток в латексе.
- Просто она тогда еще не носила фамилию Бернс. – Парирую я, начиная догадываться, кто так бесцеремонно нарушил мой покой.
- И была бы намного здоровее, если бы так и не познакомилась с представителями этой фамилии. А мне говорили, что ты джентельмен. – О, теперь она мне намекает, что я сижу в присутствии дамы. И это после ее неприкрытого презрения к Бернсам.
- А мне говорили, что ты бессердечная. Чтож, мне, по крайней мере, не соврали. – Минуту смотрим друг на друга с презрением, потом, не дождавшись приглашения, она садится в кресло.



- Вероятно, ты меня с кем-то путаешь. Если бы я была бессердечной, тебя бы и на свете не было. Позволь представиться, меня зовут Коко, я верховная валькирия и твоя бабушка.
- Уж прости, с объятиями кидаться не буду. Надеюсь, теперь с прелюдией покончено, и ты перейдешь к делу, из-за которого явилась сюда. А потом уберешься восвояси. – Хамство – не мой стиль, но терпеть здесь эту женщину я не намерен.
- Ты не можешь меня убить. – Как мило с ее стороны донести до меня сей очевидный факт, сам бы я, конечно, не догадался.
- Только это и заставляет меня сидеть на месте. – Хотя руки так и чешутся свернуть одну валькирью шею.
- Даже с твоим отцом было приятнее разговаривать. – А вот это уже перебор.



- Не смей говорить о моем отце. Ты убила его. Ты хладнокровно его убила. – Огонь бурлит в моей крови, готовый вырваться наружу, позвоночник нестерпимо чешется, а она сидит как ни в чем не бывало.
- Это сделала Глория! – Она что, оправдывается?



- И она за это ответит сполна. Но ты была там, это ты решала, кому жить, а кому умереть. И это ты выбрала смерть для моего отца. Из-за тебя мать выпила антивампирин, из-за тебя она угасает. Это ты погубила их обоих.
Внезапно слезы брызнули из глаз валькирии.
- Ты думаешь, я не жалею о своем решении? Думаешь, я бесчувственная, и мне наплевать на страдания дочери, наплевать на ее ненависть ко мне? Да, я выбрала смерть для твоего отца, потому что он убийца, он уничтожил огромное количество людей и вампиров, он заслужил эту участь. О, если бы я знала, что ты станешь еще более хладнокровным убийцей, я бы лучше позволила Глории умереть! Но я была слепа, я не разглядела демона под маской любящего сына и заботливого брата. Надеюсь, крылья убьют тебя, и ты не сотворишь тех бед, о которых мечтаешь. Как жаль, что у тебя уже родился сын. Надеюсь, он погибнет до того, как станет твоей ухудшенной копией.



Выдав всю эту тираду, она исчезла, оставив меня наедине с моим гневом.

Кулаки сами собой сжались, что не укрылось от зоркого глаза друга.
- Вид у тебя воинственный. Я бы предложил вернуться на ринг и выплеснуть твою злость в бою, но что-то мне подсказывает, что ты все равно проиграешь.
- Эй, да это же вызов!
- Да ладно? Оказывается, ты меня слышишь. Я уж было подумал, что ты вышел за пределы разума. – Севен уже откровенно ржал.
- Ладно, пойдем, я надаю тебе по волчьей шкуре. – Никто не смеет угрожать моему сыну.




За последние шесть месяцев родильное отделение стало для меня чуть ли не вторым домом. Беременность Лиссы протекала не совсем гладко, а точнее сказать, совсем не гладко. Маленькая, худенькая Алисандра оказалась совершенно не пригодной для рождения детей. Первый триместр ее мучили ужасный токсикоз, головокружение, боли в пояснице. Потом начали отекать ноги. Пока живот был небольшим, она держалась, продолжала быть изысканий, заботливой, радушной хозяйкой. Но живот неумолимо увеличивался. Лиссе становилось сложно ходить, не говоря уже о домашних делах, но ее это не останавливало. Когда на очередной консультации врач сообщил, что велика возможность преждевременных родов, я решил запереть жену в больничной палате. Она не сопротивлялась, понимая, что дома по-прежнему не сможет тихо-мирно лежать на кровати, а причинять вред сыну она не хочет. Да, у нас будет мальчик, как Лисса и обещала. Малыш развивается хорошо, только маму мучает. Ну а я, как хороший муж, все свободное время провожу в больнице с женой. Уже и не помню, когда в последний раз уходил в загул с Севеном. Вот родится сын, наверстаю упущенное. Так и случилось.
Как примерный муж, я ждал за дверями родильной палаты. Внутрь меня не пустили по настоянию Алисандры, которая не желала, чтобы муж видел ее кричащей, мучающейся и вообще некрасивой. Женщины. Никогда им не понять, что косметика и красивые платья не способны сделать их более желанными и привлекательными чем беременность. Женщина, которая носит под сердцем твоего сына – самая красивая. А уж появление этого самого сына на свет делает ее еще прекрасней. Но нет, стой в коридоре и наблюдай белый потолок. Наконец, появился розовощекий доктор, сообщивший:
- Поздравляю, мистер Бернс-Ренкольн, у вас мальчик. Настоящий богатырь – 4 кг. Роды прошли не совсем гладко, но с вашим сыном и женой все в порядке, им нужен отдых, поэтому сейчас я вас к ним не пущу.
Я даже не убил его на радостях. В конце концов, у меня будет еще полно времени, чтобы посмотреть на сына. Позвонил маме и Терри, сообщил о сыне, они тут же захотели примчаться в больницу, но я их отговорил. Если уж меня не пустили в палату, то им и подавно придется созерцать закрытую дверь. Остальные родственники узнают и без моей помощи, а вот Севу позвонить стоит:
- Привет, дружище, угадай, кто стал отцом.
- Это дело надо отметить. Мы со Снейком будет ждать тебя на обычном месте.
Сначала мы действительно отмечали мое отцовство, но скоро пили уже за женщин, наркотики, секс и рок-н-ролл.



Было еще много разных тостов, пока кто-то из парней не ляпнул:
- За татуировки.
Тут-то все и началось.
- Ваниру нельзя пить за татуировки.
- Это еще почему?
- У тебя их нет.
- Есть, с волком.
- Она не в счет.
- Есть еще от крыльев.
- Это вообще не тату.
- И что же делать?
- Такой тост накрылся.
- Даже у Делайлы есть татухи.
- Ты мою кузину сюда не приплетай.
- Да даже у Ванессы есть тату.
Это было уже лишним. Я встал и, пошатываясь, направился к выходу, скомандовав парням, идти следом.
- И куда мы идем?
- Делать мне тату.
Не помню, как мы набрели на мужичка с домашней тату-студией, помню, что он наотрез отказался с нами сотрудничать:
- Я не делаю татуировки пьяным. Простите, парни, возвращайтесь, когда протрезвеете.
Наивный мужик попался, думал, можно просто взять и отказать трем волкам. Дальше все вообще было как в тумане.



Помню, что совместными усилиями мы выбрали мне рисунок на левое плечо, попутно сделав тату-рукав на правую руку. Сейчас я понимаю, почему пьяным нельзя делать тату. Нет, не потому что они могут неадекватно себя повести, а потому что разве можно выбрать приличный рисунок на пьяную голову? Хорошо хоть догадались не спаивать татуировщика.
Когда с руками было покончено, я решил, что мне просто необходимы крылья на спине. В смысле тату с крыльями, потому что рисковать жизнь ради валькирьих крыльев я пока не готов.



Видимо, татуировщик все же был немного не в себе, потому что умудрился залезть крыльями на волка. За это он поплатился. Хотя ладно, не за это. Потому что после рук и спины он разошелся и перешел на грудь с животом. Ни я, ни Севен, ни Снейк не могли догадаться нататуировать мне на косточках пистолеты, а на груди птичек! Да еще и эта надпись «Stay strong», никто из друзей меня не мог так подставить. Поэтому на одного тату-мастера в Бриджпорте теперь меньше.
Не знаю, сколько мы проторчали в этой тату-студии, но когда я вернулся в больницу, оказалось, что жену с сыном уже выписали. Более того, я умудрился позвонить Лиссе и сказать, что сына нужно назвать Варис. Видимо, за игру престолов мы тоже пили.
- Надо же было так нажраться, чтобы назвать сына в честь евнуха. – Язвительно сообщила сестра, когда я вернулся домой. Это она еще не видела мои татуировки.
- Зато он умен, хитер и знает, за какие ниточки дергать. – Гордо сообщил я, направляясь в спальню, где пока было решено разместить детскую кроватку.
Лисса ничего не сказала, только с улыбкой протянула малыша, которого как раз пеленала. У него оказались фиолетовые глаза.



- Ого, да ты воспрял духом. – В очередной раз вырвал меня из воспоминаний Сев. – Недурно.
- Недурно? Да я тебя сделал. – Усмехаюсь я.
- Я поддался. – Этот жук совершенно не умеет признавать поражение. – Так о чем ты думал на этот раз?
- О Глории. Я видел ее в больнице с новорожденным.
- Обзавелась внуком?
- Нет, дочерью. А значит, время пришло.