[Холодок]

|к прочтению|

Друзья!
Этот отчет получился довольно-таки тяжелым. Максимум текста, минимум картинок. Кроме того, он немного сложный для восприятия, поэтому надеюсь, что вы сможете дочитать его до конца.
В отчете присутствует упоминание однополых отношений и курение. Я не пропагандирую ни то, ни другое.
Техничка в следующем отчете.
Приятного прочтения!

Неделя четвертая
"Гвоздики"

Для кого-то ночь темна и полна ужасов, кому-то она не кажется подходящим временем для бодрствования, кого-то она пугает своей неизведанностью и таинственностью. Но не Мередит. Только ночью она чувствует вдохновение, и только ночью готова творить. Лунный свет подходит ей больше солнечного, он манит своей мягкостью и блеском, привлекает своей загадочностью. Только при полной луне получаются самые красивые картины, только тогда выходят наружу самые глубинные чувства.
− На самом деле, когда ты сказала мне, что в спальню пока еще не завезли всю мебель, и ты хочешь пригласить меня на ночь, чтобы попробовать кое-что с креслом, у меня даже мысли не возникло, что ты собираешься меня нарисовать, − Аста сидела на полу и держала в руке сигарету, табачный дым клубами разносился по комнате и туманом оседал в воздухе. − А когда ты сказала мне надеть красное белье и туфли на шпильках, так я и вовсе перестала сомневаться в твоих намерениях. Но, как оказалось, твои действия невозможно предугадать.

− Аста, перестань двигаться, я не могу сосредоточиться на тенях, − сказала Мередит, пропуская мимо ушей Астыну фразу.
− Хорошо, мамочка, − сымитировала детскую интонацию Аста.
− Кстати о мамочке, − девушка опустила кисть и повернулась к Асте. − Завтра приезжают родители.
− И ты говоришь мне это тогда, когда я сижу полуголая на полу твоей спальни? − Аста подняла бровь и иронично добавила. − Ну, ты даешь, дорогая.
− Прости, я бы предупредила раньше, но я сама только недавно об этом узнала. Родители уже едут по трассе и будут в Уиллоу завтра к полудню, − Мередит продолжила рисовать.
− И что мы им скажем?
− Скажем как есть.
− О, я уже это представляю, − Аста улыбнулась. − "Мама, папа, знакомьтесь, это Аста, она старше меня на шесть лет, и мы встречаемся уже три месяца. И да, совсем забыла, мы с ней одного пола".
− А что ты предлагаешь? Умалчивать? Врать? − девушка кинула на Асту укоризненный взгляд. − Ради чего?
Мередит звучала уверено, но на самом деле она была в ужасе от того, что придется объясняться перед родителями, в особенности, перед матерью. Отец безмерно любил Мередит и принял бы любой ее выбор, не важно, живопись это или отношения с девушками. А вот на счет матери-аристократки, которая с детства воспитывала в ней строгие семейные ценности, она не была до конца уверена, точнее, совсем не была. Ее реакция могла быть любой, вплоть до полного разрыва отношений. Но, честно сказать, такой вариант Мередит даже нравился, хотя она себе в этом и не признавалась.
− Нет, ты все правильно хочешь сделать. Просто удивлена твоей смелости, Мерри, − Аста одобрительно кивнула.
− Это они еще не знают, что я бросила интернатуру, − Мередит улыбнулась, хотя изнутри ее медленно душил страх. − Вроде бы все, подойди, посмотри.
Аста встала и подошла к мольберту.

− Девушка, да у вас определенно талант, − с выражением скептически настроенного критика сказала Аста. − Нет, правда, Мередит, очень здорово. Не бросай живопись, это явно твое, − уже серьезно добавила она.
− Спасибо, но с чего ты взяла, что я собираюсь ее бросить? − глаза Мередит широко раскрылись от удивления.
− Ну, знаешь, после того, как ты спелась с Дарелом и стала на него работать, я начала сомневаться в твоей творческой самостоятельности, − Аста отошла от мольберта и подошла к шкафу-купе.
− Глупости, он просто учит меня тому, чему я не смогла научиться самостоятельно. Ты сама говорила мне, что он − профессионал своего дела, − Мередит села на кресло и посмотрела на картину. − Мне кажется, благодаря его урокам, я сделала огромный шаг вперед.
− Да, это так, но я уже давно не видела, чтобы ты проявляла собственную инициативу и рисовала по желанию. По-моему, ты только и делаешь, что выполняешь его задания. Я волнуюсь, что ты так и останешься зависимой от него и от его взглядов на искусство, − рука Асты шарила по шкафу в поисках какой-то одежды. − Поэтому предлагаю тебе открыть собственную студию живописи. Сначала снять небольшое помещение в Магнолии Променейд, потом расшириться на весь штат: открыться в Уиллоу Крике, Оазис Спрингсе, можно даже попробовать сделать бизнес в столице, не говоря уже о всевозможных выставках и презентациях. И вскоре тебя уже знает весь мир: твои картины стоят наравне с великими художниками всех времен и народов, тебя изучают в школах, ставят в пример своим детям, тебя − такую нежную и женственную − обожает СМИ, феминистки создают лозунги на плакатах с твоими фотографиями, ты становишься почетным гостем на вечерних шоу и, в конце концов, тобой гордятся родители.
Наконец Аста достала с полки черный вязаный кардиган, надела его, закрыла дверцу шкафа и, ожидая ответа, повернулась к Мередит. Та изучающим взглядом смотрела на картину.

− Мередит, ты меня слушаешь вообще?! − Аста щелкнула пальцами перед ее лицом.
− Прости, Аста, я задумалась.
− Прекрати витать в облаках, я только что расписала план твоего становления великой художницей, а ты все прослушала, − она села на пол рядом с Мередит и положила голову ей на колени. − Ты о родителях думаешь, да?
Девушка кивнула:
− Не то, чтобы я их боялась, просто никогда нельзя предугадать, как на такое отреагируют, − Мередит накручивала прядь Асты на палец.
В соседней комнате раздался настойчивый звон.
− Стационарный, − Мередит хотела встать, но Аста остановила ее.
− Я возьму, всегда хотела попробовать себя в роли сексуальной секретарши, − Аста стала в кокетливую позу, широко улыбнулась и взяла трубку. − Добрый день, резиденция Мередит Рассел. Нет, я − ее секретарша, она сейчас занята, ей что-нибудь передать?
Вдруг улыбку на ее лице сменило выражение тревожности.

− Секунду,− она подошла к девушке и протянула ей телефон. − Мередит, тебе лучше самой поговорить.
Мередит непонимающе посмотрела на Асту и взяла трубку.
− Алло.
− Мередит Рассел? − голос в трубке звучал слишком безэмоционально.
− Да, это я.
− Ваши родители около часа назад погибли в автокатастрофе. Послезавтра вам нужно будет прийти в городской морг Бриджпорта на опознание. Примите мои соболезнования, − Мередит сбросила.

***

Гостиная дрожала от всхлипываний: тряслись стены, осыпалась новая штукатурка, и трескался деревянный паркет. По крайней мере, так казалось Мередит. Ее душевная боль в совокупности с обидой на весь мир, сожалением, растерянностью и тоской доводили девушку до истерики. Но, как ни странно, вместе с этим она чувствовала и облегчение, за что ненавидела сама себя, всхлипывала еще больше, еще сильнее сжимала Астыну руку и прижималась к ней.

Аста сидела молча. Успокаивать Мередит не было никакого смысла: такую боль нельзя заглушить словами. Поэтому она ждала, пока девушка успокоится самостоятельно. Ждать пришлось долго. Состояние Мередит из истерического переросло в полуобморочное, теперь она просто сидела и смотрела в одну точку, все так же по инерции прижимаясь к Асте.
− Он сказал быть в Бриджпорте послезавтра. Приехать на опознание, − Мередит с силой выжимала из себя слова. − Это значит, что нужно выехать сегодня.
− Я могу отвезти тебя на машине, − Аста посмотрела на Мередит, оценила ее состояние и снова прижала к себе.
− Нет, я поеду сама. Просто, понимаешь, − девушка всхлипнула, − это то, что я должна сделать сама. Но, ты можешь помочь мне тут. Завтра привезут оставшуюся мебель, сможешь проконтролировать?
− Конечно, Мерри.
− И еще. Меня, скорее всего, не будет несколько дней, − она посмотрела на аквариум. − Покорми, пожалуйста, Леонарда.
− Не волнуйся, с Леонардом все будет хорошо, дорогая, − Аста поцеловала Мередит в лоб.
− Надеюсь, − девушка отодвинулась от Асты и вытерла слезы. − Потому что еще одной смерти я не переживу.
Мередит встала и пошла в ванну. Она посмотрела на себя в зеркало и чуть не заплакала опять: макияж ужасно растекся и размазался, лицо опухло, на голове был натуральный бардак. Девушка за несколько минут привела себя в порядок и пошла собирать вещи. Аста предложила помощь, но Мередит только отрицательно помахала головой. Вскоре вещи были надеты, а сумка сложена, но Мередит никак не могла собраться с мыслями. Она ходила по гостиной из угла в угол и вытирала слезы.
− Иди ко мне, − Аста лежала на диване и курила.

Мередит села на диван и прижалась к ней.
− Держи, − Аста протянула девушке сигарету.
− Ты же знаешь, я бросила, − Мередит посмотрела на сигарету, и в ней проснулось жуткое желание.
− Сегодня можно, − тихо ответила Аста. − Возьми, поможет.
Мередит молча взяла сигарету и затянулась. Не помогло. Увы. Потому что сейчас девушке подошла бы любая помощь. Мередит отдала сигарету Асте обратно, та ее потушила.
− Мне пора, через полчаса поезд.
− Тебя точно не нужно провести? − Аста спрашивала это в сотый раз и в сотый раз Мередит отказывалась.
− Пожалуйста, останься сегодня у меня, хорошо? − ей казалось, что если Аста сейчас выйдет из дома, то с ней непременно произойдет что-то плохое, и она потеряет еще одного близкого человека.
− Как скажешь.
Девушки подошли к двери, и Аста на прощанье поцеловала Мередит в щеку.

− Все будет хорошо, Мередит, я верю, что все непременно должно быть хорошо, − Аста посмотрела на Мередит и на секунду замялась. − Я люблю тебя.
Мередит отвела взгляд и молча вышла из дома.

***

Станция "Бриджпорт". Опять этот ужасный город, который Мередит ненавидела всем сердцем. Эти отталкивающие серые здания, бетонные дороги, грязь, дожди, отсутствие растительности. Увидев это все вновь, девушка удивилась, как смогла прожить тут двадцать один год своей жизни.
Было поздно. На перроне редкие пассажиры ждали своего поезда, в мусоре рылся бомж. Девушка мысленно сравнила себя с ним, судя по ее размышлениям, у него дела шли куда лучше. Она достала сигарету и закурила. Снова. Через полгода воздержания. На самом деле, она курила лет с пятнадцати. Родители не знали. Они даже не догадывались. По сути, они ничего о ней не знали: отцу застилала глаза любовь, а матери − сильное желание воспитать дочь в самых лучших своих представлениях. Теперь было понятно, что они оба опоздали.

***

Солнце уже практически село. Мередит стояла на кладбище перед могилами родителей. Она с иронией заметила, что кладбище − это единственное место в этом городе, которое не полностью залито бетоном и в котором есть хоть какая-то растительность. В этом городе о самочувствии мертвых заботились лучше, чем о самочувствии живых.
Сил плакать уже не было, но слезы все равно душили Мередит. Она замолчала и посмотрела на два бетонных креста. Это все, что осталось от ее родителей.
− Мам, я принесла тебе гвоздики. Красные. Твои любимые, − она посмотрела на фотографию ее матери, там ей было около тридцати, затем повернулась к отцу. − Папа, я знаю, что ты не любишь срезанные цветы, но ничего другого не придумала.

− Знаете, а ведь вы были ужасными родителями. Но я вас любила, и я знаю, что вы любили меня. А теперь вы меня бросили. Теперь я вас никогда больше не увижу. Вы никогда не давали мне свободы, теперь же ее слишком много, − она стала на колени. − Спасибо вам за все, что вы для меня сделали. Теперь я начинаю новую жизнь. Такую, какая нравится мне.