Солнце нещадно слепило глаза, отражаясь от изрезанного острым металлом льда. Неустойчивые лезвия как назло прекрасно катились по гладкой поверхности, вынуждая балансировать.
– Дилан, мне страшно! – вырвалось из горла после очередной неудачной попытки взять ноги под контроль.
– Не бойся, все же хорошо, сначала одной ногой, потом другой, вот так, умничка. Просто тихонько двигайся мне навстречу.
Дилан стоял в метрах десяти, протянув ко мне руки, но эти жалкие несколько шагов по замерзшей воде казались невозможными, а цель такой жизненно важной, словно мне нужно было пройти по гнилому веревочному мосту над пропастью.
Одна нога, потом другая…
Правая, теперь левая…
Пять метров, три…
– Ну вот видишь, какая ты у меня молодец, – подхватывает меня, уже не осознающую, что пропасть осталась позади. Тяжело выдыхаю.
– Спасибо тебе огромное, я бы одна не справилась.
– Глупости, скоро будешь лучше меня кататься. А хочешь новый элемент покажу? – вижу, как в небесно-голубых глазах засверкали искры. Может, это солнце баловалось, но я, загипнотизированная этими бликами, просто киваю в предвкушении. Дилан отпускает мои руки и отъезжает немного назад.
После дорожки он вскакивает на зубец и закручивается в винте, заставляя все мое естество трепетать от подобного зрелища. Весь окружающий мир перестает существовать для меня, здесь есть лишь он и никого больше. Мелкие осколки льда, разлетаясь во все стороны, падают, переливаясь в закатных лучах, словно бриллианты. О, Максис, эта картинка слишком прекрасна, чтобы я могла оторвать от нее взгляд. Силуэт темнеет на фоне заходящего солнца, и кажется, что это сейчас не Дилан, а нечто призрачное, до боли недосягаемое и несуществующее, придуманное моим воображением.
Глухой стук.
– Сел, вставай, а то в школу опоздаем.
– Фредерик, ты как всегда умеешь все испортить, – протянула я, потирая глаза. Снова сон. Да сколько можно мне уже сниться? Хорошо, что хоть не кошмар. Хотя, кошмары быстрее забываются, чем подобное.
– Прости, красавица, но сегодня первый день после каникул, лучше не пропускать.
– Тебе хорошо, ты в выпускном классе.
– Даже как-то не верится, я бы еще на годик в школе задержался. Собирайся давай, надо приехать пораньше.
– Почему ты так туда спешишь? Стелла же еще не приехала.
«Если она вообще приедет».
– Мама там уже завтрак приготовила, поспеши.
– Вот всегда ты уходишь от ответа…
Опять они поссорились.
С трудом отрываю свое тело от уютной и мягкой кровати и дохожу до ванной. В голове все еще вертятся четкие картинки из сна, никак не желая покидать разум. Вообще спать не буду. Вот везет тому, кто сны не запоминает.
Умывшись и почистив зубы, беру в руки тушь и нещадно начинаю толстым слоем замазывать жуткие белые ресницы. Длинные белые, словно седые, волосы завязываю сначала в хвост, а потом заплетаю в тугую косу. Мама никогда не разрешала мне их обрезать, говорила, что такую красоту прятать нельзя. Да какую такую красоту, из зеркала на меня смотрит ошибка природы с генными дефектами.
Раньше я часто задумывалась, какой бы была, если б родилась нормальной. Наверное, у меня были бы темные волосы, как у мамы. Как и папа, я любила бы музыку, возможно, играла бы на фортепиано. Но нет. Все свое детство я провела в подвале, перечитывая пыльные и разваливающиеся алхимические книжки. Мама обучала меня заклинаниям, варке зелий, советовала, что и как лучше сделать, пусть и не всегда была права. Она и представить не могла, что я это давно уже знаю. Все было при мне с рождения: я все понимала, знала, что значит быть ведьмой со всеми тремя видами магии, знала, на что я способна и что для меня уготовлено коварной судьбой в будущем. Даже не знаю, каково это – быть ребенком без проблем и забот. «Магической зрелости», как ее называют (хотя всего лишь банальное достижение определенного уровня волшебства), я достигла в десять, но мама до сих пор об этом не знает. Ей всегда доставляли удовольствие наши уроки, а я была и рада видеть ее такой счастливой и увлеченной, словно у нее смысл жизни появлялся. Она хоть как-то отдыхала во время этих занятий. Ее главной проблемой оставался папа, его зависимость и неконтролируемое поведение. Я очень горжусь ею, ведь она не бросила его и приняла решение помочь ему выкарабкаться. Я предлагала пару раз свою помощь, но мама отказывалась, аргументируя тем, что папа терпеть не может все, что связано с магией, и не согласится на подобное лечение. Он уже давно продал свою часть бара за бесценок и на эти деньги купил еще несколько доз. На работу его нигде не принимали. Он дважды (после маминой взбучки, разумеется) лечился в специализированных местах, но тщетно – хватало на год, не более. Единственным его доходом были кое-какие вознаграждения от авторских прав, так как он продал все свои старые песни, за которые и стал получать пару тысяч симолеонов в месяц. Весь груз нашей семьи лег на плечи мамы. Сначала она устроилась на работу в научный институт лаборанткой, но потом ей предложили место в городской больнице, где она и работает до сих пор. Сейчас вот как раз с ночного дежурства пришла, наверное, решила проводить нас в школу, обычно она сразу спать ложится.
Спускаюсь на кухню, где все уже с аппетитом уплетают мамины вафельки с вишней.
– Доброе утро, – хором раздалось, стоило мне только появиться в проеме.
– И вам доброе.
Я подвинула тарелку поближе к себе и откинулась на спинку стула, ковыряя вилкой несчастные вафли. Мои любимые, но аппетита совершенно нет.
– Милая, ты чего не ешь? Не вкусные? – взволнованно спросила мама. Она всегда расстраивалась, когда я плохо ела. На то были причины, но я ей их не рассказывала, ни к чему ее еще больше нагружать своими проблемами.
– Нет, мам, все хорошо, просто в школу не хочется.
– Да немного осталось, – вступил в разговор Джордж. – Я ее тоже терпеть не мог. Скоро закончишь уже.
– Легко говорить, еще целых два года учиться.
На оконное стекло брызнули косые прозрачные капли. Отлично, только дождя мне еще не хватало. Надеюсь, это не я его вызвала, а то обычно дождь идет, когда у меня нет настроения. Не знаю, не могу это контролировать.
– Все мам, я поехал, как доеду – позвоню, – Джо чмокнул маму в щеку.
– Будь осторожнее, – мама обняла его, а он, как всегда, ответил, что все будет нормально, и вышел, схватив рюкзак.
Мы только слышали звуки сигнализации и уезжающей машины. Ну вот, опять его несколько недель не будет.
Когда Джордж закончил школу, в его голове прочно засела идея стать охотником на вампиров. Со временем жажда найти нашу тетю и отомстить за маму как-то утихла, и это странное занятие стало просто увлечением. Не знаю, чем он зарабатывал себе на жизнь, но сразу после совершеннолетия он заявил, что не хочет финансово зависеть от родителей, учитывая, что в семье такое непростое положение было. Джо ездил по разным городам и закалывал кровососов одним старым магическим кинжальчиком, который когда-то принадлежал Александре. Мама же сначала была в ужасе от этого, но потом смирилась, потому что поняла, что ей никак не переубедить его. Конечно, она очень за него переживала, ночами не спала, но в глубине души гордилась тем, что у нее такой храбрый сын. В этот раз он снова поедет в Бриджпорт, кажется, опять вышел на след кого-то, кто приведет его к Люции. Короче, у моих братьев насыщенная и интересная жизнь, а что у меня?
Я снова иду в школу, чтобы терпеть насмешки одноклассников.
Машина Фреда остановилась на парковке.
– Волнуешься? – спросил он, когда заглушил мотор.
– Немного, – неуверенно ответила я, выдавая как раз-таки сильное волнение.
– Не бойся, все нормально будет, пошли.
Двери школы негостеприимно распахнулись, обдав мои уши волной шума и суеты. Слишком много голосов. Все общались с одноклассниками, с которыми давно не виделись, рассказывали, как провели лето, хвастались новыми нарядами и вещами, девчонки сплетничали о парнях и модных тенденциях. После того, как Фред кинул мне обычное «ладно, увидимся позже» и понесся к своим друзьям, я побрела за угол, к фотографиям школьной футбольной команды, где обычно встречалась с девочками. Они меня уже ждали.
– Лина! – радостно вскрикнула Хиллари и начала махать, пытаясь обратить на себя мое внимание. И как ее можно не заметить?
– Привет, девочки.
Друзей у меня никогда не было, да и кто будет дружить с такой странной и нелюдимой девчонкой, когда вокруг куча других интересных личностей? И вот только четыре года назад меня каким-то невероятным образом смогли принять в свою компанию две одноклассницы: Хиллари и Клэр. Думаю, из жалости. Первая была «мозгом» нашего маленького клуба, круглая отличница, веселая, даже временами дерзкая, Хил с самого начала относилась ко мне более-менее по-доброму. Хотя бы не называла «белой вороной», как это уже вошло в привычный оборот других учеников. Клэр же была более скромной, училась хорошо и никогда не позволяла себе прийти в школу неухоженной. Всегда на ее лице был ровный макияж, всегда безупречная укладка, маникюр, мини-юбка и каблуки. Дело было в том, что она никак не могла найти себе парня и очень из-за этого переживала. Опять все упирается в парней. Зря вспомнила, образ Дилана снова был у меня перед глазами. Когда я уже перестану вспоминать о нем?
Мы подошли к своим шкафчикам, чтобы положить вещи.
«О, и неудачницы здесь».
– Эй, ворона, как лето? – кидает в мой адрес Френсис. Я же делаю вид, что не слышу, хотя громкие слова и мысли врезаются в спину и со всей силы ударяют по позвоночнику. Началось.
– Ты опять за свое? Мы, кажется, договаривались уже, – заступается за меня Фредерик, но это, кажется, уже давно на нее не действует.
– Френсис, отвали, – Хиллари подается вперед и встречается с задирой взглядом. Я же на мгновение бросаю взор на такие любимые голубые глаза еще одного стоящего рядом человека, но, испугавшись, опускаю ресницы. Нельзя было туда смотреть, глупая, мало тебе было снов и связанных с ним фантазий.
– И что ты мне сделаешь? Интеллектом задавишь, умничка?
– Это будет достаточно просто сделать, готова поспорить, ты даже не сможешь сформулировать, что такое «интеллект», – фыркает Хил и картинно закатывает глаза.
Френсис училась в нашем классе, но при этом тусовалась в крутой компании будущих выпускников: моего брата, Терренса Бейтса и Дилана Мейсона. Да, того самого Дилана. Обычно с ними была еще Стелла Миллард, девушка Фреда, но сейчас она отдыхала с родителями в Испании, куда уехала еще месяц назад и явно там задержалась.
Стелла хоть как-то развлекала Френс, а сейчас, когда ее не было, однокласснице стало совсем скучно, вот и решила оторваться на мне. Ее даже не волновало, что я сестра ее друга. Я ведь внешне отличаюсь от обычных людей, значит, я не от мира сего и на меня можно набрасываться как на беззащитное животное, которое сдачи не даст. Но я уже слишком привыкла к подобным выпадам, это было всегда, сколько себя помню. Как только я переступила порог твинбрукской школы, сразу поняла – мне здесь не рады. Училась я средне, но старалась, за что меня учителя и хвалили, а это еще больше бесило Френсис.
– Не обращай внимания на нее, Сел.
– Да, правильно вот Клэр говорит, забудь, что взять с этой крашеной, у нее же мозги вместе с волосами несколько раз химической реакции подвергались, – пытались успокоить меня девочки, но зачем, если это стало нормой?
– Пусть издевается, раз ей заняться нечем.
Уже давно я научилась сдерживать свои эмоции, тем более негативные, потому что знала, чем все это может закончиться, и знала, какая во мне находится сила.
В магии вообще очень много плюсов. Но и минусов тоже не меньше.
Например, владея магией природы, можно управлять погодой, чтоб в какой-нибудь особенный день волосы не намокли, прическа не испортилась, макияж не потек. Как сегодня, например. Можно поджигать что-нибудь, лечить животных и людей, за секунду заставлять цвести или плодоносить растения. Еще можно из воздуха бабочек делать, когда становится грустно.
С магией духов меньше возможностей, но зато можно не просто разговаривать с призраками, но и даже оживлять людей, переселять душу в другое тело. Сама не пробовала, правда, просто знаю, что такое есть. Можно за мгновение лишить жизни что угодно, высосать жизненную силу и впитать ее в себя. Это самый страшный и опасный вид магии, поэтому я практически никогда ею не пользуюсь. Себе дороже. Но хуже всего, что раз в год наступает время, когда духи древних ведьм, а именно они являются источником магии, требуют принести жертву в их честь, чтобы задобрить. И это не самое лучшее время для меня, поэтому я и не люблю эту силу.
А вот имея психомагию, можно действительно весело жить. Во-первых, слышишь мысли других людей. Когда я была маленькой, то частенько в местах большого скопления народа просто сходила с ума. Их мысли рвали голову изнутри, звенели в ушах, били по вискам и оглушали, затуманивая разум. Сбегала с уроков поначалу и закрывалась в туалете, чтоб никто не видел, как лицо искажает гримаса боли. Со временем и практикой это прошло. Во-вторых, можно внушать что-нибудь. Полезно, но я этим тоже не пользуюсь, совесть как-то не позволяет обманывать. В-третьих, с легкостью вызывать головную боль у других. Тоже забавно, но жестоко.
С Хранителями я встречалась крайне редко и далеко не со всеми, но имела о них кое-какое представление. Чаще видела, конечно, Анну, Ареалу и Еву, раз они были покровительницами моих видов магии, но и с парочкой других тоже познакомилась. Все смотрели на меня как на мессию, словно я послана небесами ради их спасения, а что я? Мне были противны их разговоры о том, что я должна стать Хранителем. Все ругали маму, мол, это она навязала мне такую точку зрения, но все было совершенно не так, у меня ведь все-таки своя голова есть на плечах. Я даже слышать об этом не желала. Заманчиво было, конечно, иметь возможность больше не переживать ужасных приступов и не бояться, что поджаришь кого-нибудь заживо, но я не могу так облегчить себе жизнь ценой потери собственной семьи. Мне придется отказаться от них, а им страдать от утраты, чего я никак не могу допустить, я слишком люблю их и никогда не пойду на это. Мир до этого пятьсот лет жил без магии, проживет и сейчас. Кому нужно волшебство, от него же одни проблемы…
– Селина, ты не должна постоянно жертвовать собой ради того, чтоб другим было хорошо! – вспыхнула Хил. – Нельзя позволять ей говорить все, что она хочет!
– Девочки, мне все равно, правда, ее громкие фразочки меня совершено не тревожат.
Ага. Кого я обманываю? Все это лишь крепость, защитная оболочка, потому что нужно себя контролировать. Во мне сидит слишком много зла, и если я позволю ему выйти наружу, кто знает, что может произойти? Нельзя поддаваться этой темной стороне. Злость, ненависть, гнев, ярость, обида – все это для меня под запретом.
Как же я держусь, спросите вы?
Когда мне было шесть, Фредерик привел к нам домой своего друга Дилана. Он тогда всего лишь посмотрел на меня и сказал скупое «привет», после чего они с Фредом пошли вместе делать уроки.
А я влюбилась без памяти. Раз и навсегда.
Я шла в школу, лишь ради того, чтоб мельком увидеть в коридоре среди других учеников его рыжую взъерошенную макушку, старалась не срываться, чтобы завтра снова иметь хоть какую-то возможность видеть его. Он никогда не воспринимал меня как девушку, я всегда была лишь сестрой Фредерика, и даже не догадывался, что для меня он – целый мир, огромная вселенная, недостижимое счастье, любовь, которая бывает только раз в жизни. Конечно, я могла бы рассказать ему о своих чувствах, но зачем? В этом не было бы никакого смысла. В одном случае из двух возможных я обреку себя на страдания от его отказа и окончательно потеряю навсегда, а в другом обреку его на ненужные отношения с бездонным сосудом для магии всей планеты. Так он будет со мной хотя бы в моих снах и мечтах. Ему не нужна жизнь, в которой будут мои способности и частые ночные кошмары, ему нужна нормальная девушка, которая сможет отдавать всю себя ему всецело, а не та, которая вечно ссорится с Хранителями, пытающимися убедить ее, что она избранная. Лучше я буду страдать, чем он. Мне не привыкать.
Я даже не знаю, почему мое сердце выбрало именно его. Мягкие рыжие волосы всегда были растрепаны, а взгляд голубых глаз бесконечно холоден. Он был отзывчивым, верным другом, который всегда приходил Фреду на помощь, когда у того что-то не ладилось со Стеллой, был деликатным и умел поддержать. Недавно от Фреда я случайно узнала, что Дил расстался со своей очередной девушкой, которую, кажется, звали Мелисса. «Сел, это твой шанс», «Сел, ну ты же ему подходишь больше других», «Селина, хватит, он должен знать, что ты чувствуешь». Девочки в голос твердили, что пришло время мне ему все рассказать, как-никак последний год учится, но я была непреклонна: он не должен знать обо мне. Не хочу для него жизни рядом с такой, как я. Ему так лучше будет.
Прозвенел школьный звонок, возвещающий о начале урока. У нас должна была быть биология. Все с кислыми лицами разбредались по классам, и коридор постепенно опустел.
«Селина…».
О нет, только не сейчас. В голове раздались сотни голосов, настырно зовущих меня. Я быстро велела Клэр и Хиллари идти в кабинет, сказала, что позже догоню, а сама, понимая безуспешность своих попыток унять беспокойных нарушителей внутреннего порядка, помчалась в женский туалет. Врываюсь в одну из кабинок и, защелкнув шпингалет, оседаю на холодный кафель рядом с унитазом.
«Селина!» – все настойчивее зовут меня голоса. Почему сейчас? Подождите немного, уйдите из моей головы!
Виски разрывает дикая головная боль, уши закладывает, зрение мутнеет и белеет, я ощущаю, как теряю смутную реальность, она уже больше напоминает нечто мнимое, нежели настоящее, словно я ухожу в мир иллюзий, растворяюсь в этих криках, становясь туманом. Ну или просто умираю.
«Селина, нам нужна кровь… Больше крови».
Я должна держаться, я не могу поддаться этому. Вы никогда не получите то, что хотите!
«Ты же сама знаешь, что мы всегда берем то, что нам нужно. Ты можешь получить небывалую силу, стоит лишь…».
Нет! Прекратите! Я не пойду у вас на поводу! Никогда не сделаю то, о чем вы просите…
Чувствую, как бренное и бессознательное тело ударяется о ледяную плитку.
«Твоя жертва будет щедро вознаграждена».
Я никогда не сдамся…
«Ну это мы еще посмотрим».