Глава 5. Contritum
Поставить на повтор
- Всего пятеро, - Людвиг задумчиво постучал пальцем по подбородку. – Маловато.
- Мне кажется, или ты сейчас привередничаешь?
Людвиг усмехнулся и пролистнул пару страниц, снова всматриваясь в скрывающие записи пятна крови.
- Возможно. Мне не дает покоя то, что мы не можем узнать, что здесь было написано.
Глубокой ночью Людвиг с Паулем сидели и копались в трофейных записях. Фитцпатрик, видимо, не любил расписываться, и все товары называл кратко и лаконично. Вот и вышло, что «распятий» было продано штук десять-одиннадцать. Половину монах отсеял из-за слишком низкой суммы. Он был уверен, что за такую вещь торгаш запросил много денег. Ну, если и не был уверен, то хотя бы надеялся на это.
- Будем надеяться, что там ничего важного, - Пауль тоже склонился и всмотрелся в записи. – Если тебе станет легче, мы можем попробовать как-то очистить кровь... Но признайся, ты же знаешь, что это бессмысленно.
- Бессмысленно, знаю, - согласился Людвиг и захлопнул книгу
- Ладно, пошел я спать. День какой-то выматывающий выдался, - Пауль потянулся и встал из-за стола. Людвиг улыбнулся.
- Да что ты знаешь о выматывающих днях?
- Уж действительно. Сам-то отдохнуть не хочешь?
- Пойду поменяю бинты, а там уж посмотрим, - мужчина передернул плечами.
И они разошлись по своим углам. Пауль растянулся на кровати и зевнул, Людвиг тихо приоткрыл дверь и вышел в соседнюю комнату. Этой ночью им очень повезло с ночлегом, особенно учитывая довесок в виде девушки. У нее не спадал жар – весь путь она провела в бессознательном бреду на руках, иногда открывая глаза и бормоча что-то. Пауль недовольно бурчал что-то по поводу новой головной боли, но, только заметив, что монах начинает уставать, брал девушку и нес некоторое время. Она действительно была легкой, с сильно выпирающими костями и впалыми щеками, словно после долгого голода.
В ближайшем селении им указали на дом местной врачевательницы.
Старушка, наверное, сильно удивилась, когда вся их развеселая компания выросла в ее дверях.
Может именно из-за удивления она и разрешила им остаться у нее на ночь. Или из-за умоляющих глаз Пауля – кто знает.
Врачевательница – представилась она как Рут – стояла у кровати и вытирала лоб девушки влажной тряпочкой. Людвиг подошел к ней, некоторое время беззвучно стоял и смотрел на твердые, выверенные движения старушки. Раствор, которым была вымочена ткань, приятно пах какой-то травой.
- Ей очень повезло, что вы оказались рядом. Ей был необходим уход, - Рут кинула тряпку в миску и покосилась на Людвига.
- Что же послужило причиной этой болезни? – поинтересовался мужчина, всматриваясь в бескровное острое лицо в обрамлении медных волос. Болезненно выделялись веснушки на бледной коже.
- Да что угодно. Скорее всего, голод с непогодой сделали свое дело, - и неожиданно ласковым жестом старушка погладила девушку по голове. – Бедная девочка, наверняка попала не в свою среду. Гляньте на ее руки, они же работы не знали.
Людвиг перевел взгляд на лежащие вдоль тела руки. Кожа на запястьях была фарфоровой, нежной и гладкой. Особенно сильно она контрастировала с морщинистой загоревшей кожей на руках Рут. Эти маленькие ручки принадлежали, несомненно, даме высшего света.
- Что же она делала на улице в таких лохмотьях? - тихо спросил мужчина.
- Мне ли вам рассказывать, почему такие девушки оказываются на улице, - Людвиг понимающе кивнул, а Рут взяла миску с раствором и отошла от кровати. – Впрочем, вы что-то хотели.
- Да, я хотел попросить миску с чистой водой, - встрепенулся мужчина и отвернулся от девушки. – Мне бинты бы сменить и постирать, - он кивнул на свои замотанные руки.
- Садитесь за стол, я вам помогу.
Людвиг помедлил пару секунд, прежде чем послушать. Рут села рядом и начала разматывать бинты. С каким-то почти детским любопытством она осматривала на места, где с рук была содрана кожа. Мужчина поморщился от неприятного ощущения, когда ран коснулся холодный ночной воздух. Женщина размотала предплечье, откинула запачканный свернувшейся кровью бинт и принялась за запястье.
- Значит, вы путешествуете? – обратив внимание на удивленный взгляд Людвига, Рут пожала плечами: - Ну имеет же старушка право поболтать?
Мужчина улыбнулся и снова опустил глаза к рукам.
- Пока да, путешествуем.
- Откуда вы?
- С юга. Оттуда, где монастырь святого Патрика располагался, - Людвигу не хотелось пояснять, что он – выходец этого монастыря.
- Слышала что-то о таком, - женщина кивнула. – А зачем? Извините, конечно, за праздное любопытство, но мужчины в вашем возрасте в большинстве своем ведут оседлый образ жизни. Особенно такие обаятельные. У вас же есть семья?
Людвиг рассмеялся.
- Нет, у меня нет семьи, да и идти, в общем-то, некуда. Вот и слоняюсь. Пока ищу одну вещь, которую... потерял очень-очень давно, а потом... – мужчина задумался на секунду. – Что ж, путь в Рим долог, вот и займу себя им.
- Если вдруг увидите понтифика, то передайте ему привет от старушки Рут, - Рут закончила бинтовать руки Людвига и, заметив, что мужчина потянулся к лежащим в стороне грязным бинтам, быстро сгребла их в охапку и поднялась. – Нет-нет-нет, я их постираю, идите спать. Нечего вам руки мочить, а у меня как раз завтра стирка. Вы же не собираетесь спозаранку уходить? Думаю, вам будет любопытно поговорить с нашей неприкаянной, - женщина кивнула в сторону постели.
Людвиг посмотрел в ту же сторону. Разглядеть можно было только белую руку над простыней и рассыпавшиеся по подушке волосы.
- Мы и не собирались рано уходить. Если вас это, конечно, не затруднит, - сразу добавил Людвиг, вспомнив о приличии.
- Нисколько, - Рут встала. Мужчина встал следом за ней. - Доброй ночи вам, Людвиг.
Монах кивком попрощался и вышел из комнаты.
Роза лежала и смотрела в потолок.
Она уже давно проснулась и теперь наслаждалась тишиной в побаливающей голове. Она не помнила того, как оказалась здесь, не знала даже, где это «здесь» и кто ей помог. В воспоминаниях мешалось все: испепеляющая жара, жгучий холод, и чье-то лицо с нереальными синими глазами. Это лицо и было последним отрывком, который она помнила. Кажется, она просила кого-то о помощи... Или это были шутки ее помутневшего от болезни рассудка? Таких глаз не бывает
Девушка повернула голову и апатично осмотрела освещенную предрассветным небом комнату. Белели занавески на окнах, скатерть на столе, висящие на стуле полотенца; пахло полевыми травами. Роза улыбнулась. Приятно было находиться в чистоте, чувствовать себя в кои-то веки чистой. Из груди помимо воли вырвался вдох.
- А, ты проснулась! – дверь открылась и в комнату вошла опрятная пожилая женщина. Девушка сразу поняла, что это – хозяйка дома, до того органично она смотрелась в окружающей обстановке. Старушка сняла передник, и подошла к кровати. Она была простоволоса, обрамленное седыми волосами морщинистое лицо улыбалось. – Ранняя же ты пташка.
Роза приподнялась на локтях. Голова от движения заболела.
- Я Рут, - женщина придержала ее и помогла сесть. – А тебя как зовут, девочка?
- Роза, - прохрипела девушка и, испугавшись собственного севшего ото сна голоса, прокашлялась.
- Похожа, похожа, - кивнула Рут. Роза смущенно улыбнулась и убрала волосы с лица.
- Как я здесь оказалась? – поинтересовалась она.
- Ты ничего не помнишь? – девушка покачала головой. – Мне тебя поздно ночью принесли два путешественника. На руках притащили, сказали, что ты прямо среди дороги упала. Я тебя в порядок привела, - Рут на секунду замолчала. – Тебе, девочка, очень повело, что ты наткнулась именно на этих мужчин. Все могло бы закончиться для тебя очень печально.
- А они уже ушли? – спросила Роза, а сама подумала: «Кто знает, может и не повезло вовсе». Но радовало, что те двое, у кого она просила помощи, не были бредом.
- Нет, заночевали у меня, спят сейчас. У тебя еще будет возможность их поблагодарить, если ты об этом волнуешься, - Роза кивнула и понуро опустила голову. Ей было за что волноваться и помимо благодарности. Старуха взяла ее лицо за подбородок и подняла его. – Ну-ну, девочка, не вешай нос. Давай лучше приведем тебя в порядок. Негоже молодой леди являться перед мужчинами в таком виде. У меня есть прекрасное платье, цвет будет тебе не к лицу, зато на фигуру оно ляжет хорошо.
Рут придержала девушку за локоть, помогая встать. Роза постояла некоторое время, борясь с головокружением, затем опомнилась:
- А что с моей одеждой?
- С той рухлядью? Я ее выбросила, это же отвратительные тряпки. Я тебе отдам то платье, мне-то оно уже давно не нужно...
- Боюсь, - смущенно начала девушка, - мне нечем будет вас отблагодарить. У меня совсем нет денег.
- Об этом можешь не волноваться, мои расходы на твое лечение покрыты.
- Как? – удивленно прошептала Роза, широко открыв глаза и уставившись на Рут.
- Скажешь «спасибо» своим благодетелям, - пожала плечами старушка.
Девушка недоумевала. Она теперь была многим обязана этим людям. Неужели именно на это и был их расчет? Роза нахмурилась. Она даже не помнила их лица, только эти ясные невозможные глаза и отблеск заката в них.
Расчесываясь у окна, девушка погрузилась совсем уж в невеселые мысли. Не может быть, чтобы ей помогли бескорыстно, такого не бывает, она ни разу с таким не встречалась. Она не верит людям. Ни этим, ни каким-то другим. И вряд ли уже поверит... От этих мыслей Розе стало тошно, и ее голова снова разболелась, напоминая о пережитой болезни, да и слабость не отпускала. Даже говорить девушка пыталась короткими фразами, потому что каждое слово отдавалось неприятным гудением в голове. Решив, что стоит хоть немного отдохнуть от того омута безысходности, из которого ее вытянули, она отошла от окна. За ним всходило солнце.
Почуяв запах свежего хлеба, девушка невольно потянула носом и осознала, насколько же она голодна. Сколько она нормально не ела? Несколько дней точно. Живот противно забурчал.
- Садись, поешь. Правда, будем еще завтракать, но все равно. Тебе надо хоть немного сил набраться, а то стоишь и шатаешься. Бледная вся... – продолжила бурчать себе под нос Рут, никак не отреагировав на краткое «спасибо». Роза села за стол и отломила кусок хлеба, чуть не обжигая себе пальцы, и довольно откусила небольшую часть, хотя хотелось запихнуть себе в рот весь кусок. Объедаться, подобно свинье, после продолжительного голода – не лучшая идея. И дело даже не в манерах.
Немного утолив голод, девушка действительно почувствовала себя лучше. И голова перестала гудеть после каждого громкого звука, и чувствовала она себя не такой слабой. До нормального состояния ей еще далеко, но уже хоть какие-то улучшения.
Правда, от раздавшегося в доме испуганного крика, голова заболела снова.
- Пауль! – раздалось, когда крик замер. С хитрой улыбкой на лице из одной из дверей выскочил юноша, и было кинулся к выходу, но карающая длань нагнала его в виде насквозь мокрого Людвига, схватившего за ворот рубашки. С волос, с рубашки, с лица мужчины капала вода и на полу мгновенно образовалась лужа. Пауль попробовал вырваться, но Людвиг приструнил его пылающим негодованием взглядом. Бард покрутил головой, ища возможность выкрутиться, и наткнулся взглядом на сидящую за столом Розу и отвлекшуюся от печки Рут.
- Ой, - неловко проговорил он.
Людвиг проследил за взглядом напарника и тоже замер в некотором недоумении. Пауль заметил, что мужчина отвлекся и снова попытался вырвать рубашку из цепкой хватки монаха, но не смог. Людвиг снова перевел на него свой взгляд, буркнул какое-то извинение дамам и втолкнул юношу в ту комнату, откуда они вышли.
- Людвиг, Людвиг, ты только не кипятись, я же помочь тебе хотел, это все от чистой души... – оправдания Пауля были слышны, пока не закрылась дверь. Рут с Розой обменялись удивленными взглядами и внезапно обе рассмеялись. Головная боль забылась. И те глаза... она увидела их. Пересеклась взглядом на пару секунд, но этого хватило.
Бывает же.
Людвиг ничего не имел против раннего пробуждения. Абсолютно. Хоть ранней пташкой он себя и не считал, но вполне мог встать засветло по делам и даже не возмущался.
Но не возмущало его это до тех пор, пока он просыпался сам, а не от ушата холодной воды на голову.
- Потрудись объяснить, - рыкнул недовольный Людвиг, кидая Пауля на стул и нависая над ним.
Бард некоторое время заворожено смотрел на капающую с подбородка мужчины воду – капля за каплей – но вовремя отвлекся и перевел виноватый взгляд на Людвига.
- Ну, - юноша прокашлялся, - проснулся я, значит, а за окном темно. Ветер завывает, скрипит что-то на улице, собака лает. Ну вот, проснулся я и лежу, потому что рано. Ну и думаю: не поспать ли еще немного? И тогда я перевернулся на другой бок и улегся поудобнее, а сон все не идет. А собака-то лает...
С каждой фразой выражение лица Людвига менялось, пока он не сел напротив Пауля на кровать. Глаза его смотрели со смесью удивления и безысходности.
- Да ты смеешься надо мной.
Пауль помолчал пару секунд и возмущенно возразил:
- Да как ты вообще мог такое подумать! Ты, с которым мы через столькое прошли вместе! – после еще одной паузы бард откинулся на спинку стула и расхохотался. – Впрочем, ты прав, - отметил он сквозь смех. – Но твое лицо абсолютно того стоило!
Людвиг молча ждал, пока пройдет приступ смеха Пауля, не сводя с него глаз. Юноша перехватил этот взгляд, и смех сразу стих.
- Да ладно, не хмурься ты так. Ты во сне начал что-то бормотать, разбудил меня. Ну я посмотрел – по кровати мечешься, словно сон дурной снится, вот и решил разбудить. А спишь ты, надо сказать, крепко, вот и пришлось пойти на радикальные меры, - Пауль пожал плечами.
- Не мог разбудить меня нежнее? – все еще строго поинтересовался Людвиг, но было слышно, что он уже не особо-то и сердится на Пауля. Ему действительно что-то неприятное снилось, что-то такое, что забылось почти сразу же после пробуждения.
- Нежнее тебя будут девчонки в борделях будить, - хмыкнул бард. Людвиг усмехнулся и встал.
- Но тебе все равно придется самому убрать всю ту сырость, что ты тут развел, - отметил Людвиг, стягивая влажную рубашку и ища глазами свою сумку.
- Вот так вот, помогаешь людям, помогаешь, а потом еще и разгребай то, что помог, - Пауль грустными глазами посмотрел на то, как Людвиг надел сухую одежду и подошел к двери.
- А ты помогай так, чтобы потом ничего не пришлось разгребать, - усмехнулся Людвиг и вышел к дамам, оставив барда наедине с работой.
- А, Людвиг, - Рут сразу заметила, что он вошел. – Доброе утро. Ну что, вы разобрались со своим спутником?
- Утро. Да, разобрался, - мужчина повернулся к сидящей за столом девушке и склонил голову, заложив руки за спину. – Рад видеть вас в добром здравии. Надо признать, вы здорово нас напугали вчера.
Девушка как-то затравленно глянула на него и попыталась встать ради приличия, но Людвиг не дал ей этого сделать, положив руку на плечо и тихо сказав «Не стоит». Тогда она заговорила:
- Я сожалею, что принесла вам неудобства, - монах обратил внимание, на пробежавшую между ее бровей морщинку, когда она произнесла последнее слово. – И большое вам спасибо.
Людвигу стало жаль ее. Он заметил, с каким трудом дается каждое слово, как слегка подрагивают руки, как она еще неуверенно двигается и с какой смесью отчаяния, страха и боли она смотрит на него. Он не хотел, чтобы она боялась его. Мужчина сел напротив и дружелюбно улыбнулся.
- Меня зовут Людвиг, как вы уже, наверное, слышали, - монах многозначительно глянул на дверь, за которой регулярно что-то скрипело, падало или капало – то есть, за которой убирался Пауль.
- Роза Виолетта, - выпалила девушка, но, заглянув в глаза Людвига, смутилась и смягчилась: - Просто Роза.
- Красивое имя, - улыбнулся Людвиг и тут же посерьезнел. – Роза, скажите, вам есть куда идти, когда вы вылечитесь?
Мужчина решил не задавать лишних вопросов. Ему хотелось знать, как такое существо оказалось в таком положении, как она со всем этим справилась и почему она выглядит такой затравленной, но за этими вопросами последовал бы долгий разговор, который утомил бы больную. Да и не доверяла она ему – Людвиг чувствовал это – и не рассказала бы всего.
Девушка нахмурилась и опустила глаза. Вопрос застал ее врасплох.
- Нет, - наконец, выдавила из себя Роза. – Мне некуда идти.
Людвиг обратил внимание на то, как девушка крепко сцепила ладони в замок при этих словах и сильно побледнела. В глазах ее, однако, была пустота. Мужчине было хорошо знакомо это состояние. Она сломана. Как бы она не боролась, в ее душе уже поселилось то ужасающее чувство, которому нет названия, которое хуже безысходности и которое убивает радость жизни. Людвиг прожил достаточно, чтобы научиться находить это чувство в людях. Он сам его испытывал.
Осторожно накрыв своей ладонью запястье девушки, он тихо сказал ей:
- Все будет хорошо.
Рука Розы дернулась, словно она хотела ее отнять, но замерла. Девушка медленно подняла глаза на Людвига и пристально посмотрела в его лицо, затем робко улыбнулась. Поверила.
Пауль вышел из комнаты и захлопнул дверь. От былого недовольства из-за уборки не осталось и следа. Ослепительно улыбнувшись Рут и пожелав ей доброго утра, он, как ни в чем не бывало, сел за стол рядом с Людвигом и Розой.
- Рад знакомству; Пауль, - отрекомендовался бард, решив не тратиться на вежливые фразы о самочувствии, погоде и религии.
- Роза, - кивнула девушка. Рут как раз подошла к столу с миской чего-то очень аппетитно пахнущего.
- Я была бы отвратительной хозяйкой, если бы вас не накормила, - старушка села вместе со всеми за стол, и обратилась к мужчинам: - Мне было бы интересно узнать, когда вы собираетесь уходить.
- После обеда, - ответил Пауль, с кивком принимая предложенную ему ложку. – Мне надо найти гонца и отправить знакомому одно послание. Ты же не против? – бард посмотрел на Людвига.
- Нисколько, - монах покачал головой и отломил себе хлеба.
Роза молчала, потупив глаза. Она с удивлением обнаружила, что есть уже не хочет и ограничилась только парой ложек похлебки. А вот мужчины на аппетит явно не жаловались.
Когда все закончили есть, девушка подняла глаза.
- Я слышала, вы путешественники. Вы куда-то направляетесь или просто путешествуете по миру?
- Я вообще слоняюсь по всему миру, но конкретно сейчас помогаю Людвигу в его поисках, - Пауль кивнул головой в сторону монаха.
- А я ищу одну вещь, которую потом подумываю тащить на горбу до Ватикана, - усмехнулся Людвиг.
- Вы хотите пойти с нами? Или вас куда-то отвести? – бесхитростно поинтересовался бард.
Роза опустила глаза и сжала губы, под столом нервно теребя ткань платья. За столом повисла тишина. Даже Рут заинтересованно смотрела на девушку, ожидая, что же она ответит. Определенно для Розы идти куда-то с незнакомыми мужчинами было безрассудством, как для любой хорошо воспитанной девушки, но с другой стороны – это единственная пока ниточка, за которую она сможет зацепиться ради выживания. Да и они помогли ей единожды, что мешает им сделать это второй раз? И Пауль, и Людвиг выглядят достаточно искренними в своей заботе. Выбор был сложным.
- Можете не спешить с ответом, - Людвиг обратил внимание на душевные метания девушки и пожалел ее. – Просто знайте, что вы можете воспользоваться нашей компанией, пока не найдете себе подходящее место для жизни. Мы проследим за тем, чтобы вчерашний случай с обмороком не повторился.
- Вы действительно намереваетесь сделать это... - Роза задумалась, подбирая нужное слово, - бескорыстно?
- Почему бы и нет, - Людвиг пожал плечами.
- Нам как раз не хватает третьего человека, который спасал бы меня от Людвига, когда он на меня сердится, - Пауль поймал удивленно-насмешливый взгляд монаха. – А что? У меня до сих пор плечо болит после твоей хватки. Но, Роза, если у вас есть какие-то другие планы, то мы все поймем.
- Нет-нет, я просто, - девушка слегка зарделась, - чувствую себя немного неловко. Это очень... непривычное для меня предложение.
Мужчины не нашлись, что ответить на это откровение. От очередной волны неловкости всех спасла Рут, как-то подозрительно громко хмыкнувшая и забравшая со стола похлебку.
- Совсем заморили бедную девочку разговорами. А ну кыш отсюда, дайте ей отдохнуть!
Надо сказать, все трое были рады такому повороту событий.
Пауль, как и говорил, сразу же отправился в центр поселка – искать гонцов, Роза вышла из дома глотнуть свежего воздуха, Людвиг же зарылся в карту. После памятного инцидента, когда из-за Пауля им пришлось пройти несколько лишних миль, мужчина почти с ней не расставался. Барда даже начала раздражать эта карта, и он грозился выкинуть ее где-то незаметно, на что Людвиг только посмеивался, потому что у него был и второй экземпляр.
Вдобавок, это было какое-никакое, а занятие, при этом вполне полезное. Монах не любил сидеть без дела. В монастыре его от скуки выручали книги, сейчас же читать ему было нечего; а так он хоть окрестности хорошо изучит. И почему он не сделал этого раньше, когда только перебрался сюда?
Пару раз Людвиг выходил из комнаты, чтобы посоветоваться с Рут относительно того, как лучше добраться в то или иное место, но на третий раз он ее не застал. Зато застал Розу, которая сразу подошла к нему и встала напротив, твердо глядя ему в глаза.
- Вы готовы взять в компаньонки девушку, о которой вы ровным счетом ничего не знаете? – спросила она.
- Вы тоже о нас ничего не знаете, так что, думаю, все справедливо, - Людвиг слегка наклонился, чтобы нивелировать разницу в росте.
- Действительно, - Роза улыбнулась. – А кто вы?
- В последний раз, когда проверял, я был человеком, - рассмеялся мужчина. – Вы засомневались в моей человеческой сущности, Роза?
- Я не об этом спрашивала, - девушка тоже подавила смешок. – В смысле, чем вы занимаетесь, чем живете, чем дышите? Не скитались же вы всегда по свету.
- Ваша правда. А попробуйте угадать. На какую роль я гожусь?
Роза стушевалась.
- Я... даже не знаю.
- У вас полно времени, чтобы угадать, - Людвиг развернулся, намереваясь выйти на улицу и поискать Рут, тем самым положив конец разговору, но девушка остановила его, легко коснувшись плеча.
- Подождите. Возможно, утром я вела себя несколько скомкано, и у вас сложилось неверное впечатление. Вы не заслуживаете такой сухой благодарности, но я испугалась, да и... – Роза резко прервалась и схватила своими маленькими ручками ладонь Людвига и пожала ее. – Я действительно вам благодарна за все. Я рада, что вы оказались на моем пути.
- Не стоит, - немного смущенный таким жестом мужчина мягко улыбнулся. – Я просто сделал то, что должен был.
Девушка отпустила его руку.
- Я тоже.
***
Этим вечером судьба занесла их в очередную таверну – наверняка худшую из всех, в которых они до этого останавливались. В самом помещении невозможно было дышать из-за духоты и смрада многих тел, да и просто находиться было неприятно из-за встречающихся там и сям людей сомнительного вида и пьяниц. Впрочем, особого выбора не было – темнота застала их на подходе к Маркхаму, и идти дальше было опасно – дороги вокруг этого города пользовались дурной славой – вот и пришлось заночевать в первой попавшейся таверне, чтобы ранним утром снова выйти в путь. Двигались они по направлению к Кардиффу, но их цель находилась значительно ближе. Им осталось идти совсем немного, почти вся дорога уже была позади.
Уже второй день мужчины путешествовали с Розой, и очень приятным открытием для них была стойкость этой девушки. Она не требовала к себе повышенного внимания, шла наравне со всеми и не жаловалась ни на что. Иногда она даже давала втянуть себя в разговор, но редко и неуверенно, словно до сих пор то ли боялась, то ли не доверяла им. Сразу же, как только они вышли, Роза твердо сообщила им о намерении как можно скорее найти себе место и перестать висеть у них на шее мертвым грузом, на что Людвиг с Паулем только переглянулись и пожали плечами.
- Знаешь, а ведь у меня есть в Кардиффе знакомый. Доктором работает. Если отправимся туда, то можем остановиться у него, - сказал Пауль, облокотившись о фонарный столб. Фонарь светил тускло, а лампа была вся в копоти – видимо, за ночным освещением тут не следили, или фонарщик очень халатно выполнял свою работу.
- Посмотрим, - уклончиво ответил Людвиг, вдыхая ночной воздух, особенно приятный после удушающей атмосферы таверны. – Ты вот мне лучше скажи, где ты Розу потерял.
- Я тут, - послышался голос девушки. В тусклом свете фонаря можно было едва различить ее приближающуюся от входа таверны фигуру. – Меня никто не терял, я просто немного отстала от вас.
- Все в порядке? – поинтересовался монах.
- Да, все хорошо, - Роза села на грубую скамейку рядом с ним. – Гувернер?
- Опять, - Пауль закатил глаза. Догадки Розы он время от времени выслушивал на протяжении всего пути, и если вначале затея казалась забавной, то теперь она успела поднадоесть. – Людвиг, не мучай девушку, скажи уж.
- Нет, - ответил мужчина одновременно и Розе, и Паулю, хитро улыбаясь. Девушка нахохлилась и стала сверлить глазами землю под ногами.
- Втянул же ты меня в эту историю с распятием, - внезапно усмехнулся бард и покачал головой. – В жизни бы не подумал, что меня будет так интересовать подобная вещь.
- Я тебя не втягивал, ты сам в это ввязался, - напомнил Людвиг.
- Ну, ты мог бы не поддерживать мои благородные порывы души, и я бы не ввязался, - Пауль фыркнул, его собеседник рассмеялся. Одна Роза не понимала, о чем речь.
- Распятие? – переспросила она.
- Да, - Людвиг кашлянул, прикрыв рот кулаком. – Ты ни разу не поинтересовалась, что же я ищу, а между тем это именно распятие.
- Оно же какое-то необычное, да?
- Естественно. Иначе зачем мне его искать?
Повисла тишина, наполненная стрекотанием сверчков и тихим шелестом листвы. Роза ковырнула землю носком сапога.
- Коллекционер? – с какой-то безнадежностью в голосе спросила она.
- Да монах он, монах, - не выдержал Пауль.
Людвиг недовольно шикнул на барда, но его слова уже возымели действие. Роза сидела и смотрела на мужчину, как громом пораженная.
- Правда?
- Да, - подтвердил Людвиг.
- Как же тогда...
- Я все расскажу вам, Роза, но не сейчас, - монах поднялся и предложил девушке ладонь. – Уже пора спать.
Роза безропотно приняла руку и поднялась, затем все трое последовали ко входу таверну. У входа Людвиг споткнулся о слишком высокий порог, недовольно буркнул что-то и закашлялся. А когда он поднял глаза на Пауля, то испугался. Бард побледнел, глядя куда-то в толпу, лицо его вытянулось, а глаза широко раскрылись. Мужчина проследил за его взглядом, но так и не понял, что вызвало такую реакцию. Роза, видимо, не обратила внимания на такую резкую перемену в спутнике и побежала наверх, к комнатам, пожелав обоим мужчинам доброй ночи. Людвиг растерянно проследил за девушкой, потом дернул барда за рукав.
- Ты как призрака заметил, - мужчина перевел взгляд на Пауля и заметил, как тот на кратное время покосился на него и снова уставился в толпу.
- Возможно, - юноша сглотнул, - так и есть.
И только тогда Людвиг заметил направляющуюся к ним женщину с ребенком. В нескольких шагах она остановилась, шепнула что-то на ухо девочке и ласково подтолкнула. Монах удивленно наблюдал за тем, как девочка подошла к Паулю, а тот опустился на колени и тихо прошептал:
- Анна.
И тогда он все понял.
Людвиг хорошо помнил тот свой разговор с Паулем. Он помнил, как тот называл Анну ошибкой и высказывался о ней хладнокровно и пренебрежительно, но стоило мужчине увидеть объятие отца и дочери, как те слова показались жестоким абсурдом. В нем не было фальши. Не было фальши в том, как крепко прижимал ребенка к своей груди Пауль, как девочка вцепилась в него своими маленькими ручками; в том, какую боль и другие непонятные Людвигу эмоции выражали лица обоих. Монаху сложно было представить Пауля в роли семьянина, но сейчас... он открылся перед ним с другой стороны. Вероятнее всего да, семьянином он не был, но ребенка своего определенно любил.
Женщина робко подошла к их компании. Жена Пауля, вероятно, или кем там она ему приходится...
- Кора, - бард поднялся. Анна нервно вцепилась в руку отца, не желая его отпускать. – Что вы здесь делаете?
С женщиной он держался, надо сказать, довольно-таки сдержанно и прохладно; она же смотрела на отца своей дочери с явной нежностью в глазах. Людвиг решил, что ему здесь не место, и сделал было шаг назад, но Пауль заметил это и схватил его за рукав, взглядом прося не уходить.
- И никаких слов о неожиданности встречи? Никаких фраз о том, что скучал? – усмехнулась женщина. – Мы переезжаем. Мой кузен – вряд ли ты с ним встречался – забирает нас к дяде, который великодушно предложил нам работу, кров и еду, - Кора помолчала. – Нам было тяжело без тебя последние годы, Пауль.
- Сожалею, - кинул бард.
- Не сожалеешь, - мягко улыбнулась женщина. – Может, пойдем присядем? Думаю, Анне есть, что тебе рассказать.
Пауль поколебался, прежде чем ответить:
- Надеюсь, ты не будешь против, если мой друг присоединится к нам? – бард кивнул на Людвига.
- Не буду. Друг Пауля – мой друг, - Кора посмотрела на монаха. Тот сдержанно улыбнулся и кивнул. Он чувствовал себя неуютно, он был здесь лишним; почему же Пауль настоял на его присутствии, особенно в такой личный момент?
Они подошли к дальнему столику, за которым сидел один мужчина, судя по словам Коры – ее кузен. Мужчины пожали друг другу руки и расселись. Анна уселась поближе к отцу и начала что-то оживленно ему рассказывать, но Людвиг не прислушивался. Сколько же лет прошло с тех пор, как она не видела отца, что она так хорошо его помнила и до сих пор любила? Пауль не говорил, когда он расстался с семьей. Девочке на вид было лет семь, и этот факт смутил монаха. Вероятнее всего, она не видела отца год-два, вряд ли больше; особенности детской памяти. Людвиг думал, что Пауль сбежал спустя пару лет брака, может чуть больше... Но пять лет? Мужчина удивился своим выводам. Нужно потом будет осторожно порасспрашивать барда на эту тему, если представится такая возможность.
Пауль ласково улыбнулся дочери, когда та замолчала, чтобы сделать глоток воды, и Кора накрыла его ладонь своей.
- Нам тяжело без тебя, - тихо повторила она. – Мы скучаем без тебя.
Бард посмотрел на женщину, и улыбка сползла с его лица. Выражение глаз переменилось, он словно был в забытье и только сейчас вынырнул из него. Пауль отдернул руку.
- Нет, - почти шепнул он и качнул головой.
- Пауль...
- Нет, - пробормотал он и встал. Казалось, что с каждой секундой в его глазах отражался все больший и больший ужас.
- Папа?
- Нет-нет-нет... Черт! – Пауль дернулся, резко развернулся и кинулся прочь, к лестнице. Людвиг с Корой встали одновременно.
- Пауль! – крикнул монах, но его голос потонул в гуле толпы. – Что с ним произошло?
- Я не знаю, - отозвалась помрачневшая Кора и повернулась к Людвигу. - Прошу вас, узнайте все; боюсь, мое появление может все испортить.
Он посмотрел в полные мольбы глаза женщины и кивнул. Стараясь больше не смотреть в сторону Коры с Анной, он продрался через толпу и поднялся по лестнице. Дверь в комнату Пауля была приоткрыта, и через эту щель свет проникал в коридор. Людвиг постучал, раз, второй, и, не дождавшись ответа, вошел.
Бард сидел за столом, спрятав лицо в ладонях. Он никак не отреагировал, когда монах взял табуретку и сел рядом с ним. Ни один из них не спешил прерывать тишину.
- Я не могу вернуться туда, Людвиг, - наконец, раздался приглушенный из-за ладоней голос Пауля.
- Все в порядке, - мужчина положил ладонь на плечо друга. Ни черта не было в порядке, и ничего не было понятно, но бард казался таким... сломленным, что хотелось его успокоить.
- Ты удивлен, - в голосе слышалась грустная усмешка.
- По правде сказать, да.
- Знаешь, это как помутнение, как дурной сон. С одной стороны – я действительно по-своему соскучился по... семье, но с другой, я знаю, что ничего не выйдет. Зачем же мучить себя и их? Да даже если и выйдет, то я не хочу. Черт, я просто не могу! – Пауль ударил кулаком по столу и поднял глаза. Людвиг отшатнулся – то ли от удара, то ли от выражения глаз.
- Если дело в ...
- Нет, ты тут не при чем, - перебил его бард, точно предугадав вопрос. – Я очень, очень плохой человек. Это не то, как все должно быть. Я... Господи, - Пауль снова спрятал лицо в ладонях. – Прости меня.
Людвиг так и не понял, просил ли бард прощения у него или у Бога. И понять, в чем же причина такой реакции, нельзя было; Пауль говорил как помешанный, резко обрывая слова и словно вслух отвечая на свои мысли.
- Семья для меня – тяжелая тема, - наконец, выдавил из себя бард. – Я не понимаю ее основ. Это все мои ошибки, дело во мне... Два года назад я не был готов дальше жертвовать свободой и диким ветром ради нее, сейчас же готов, но... черт. Все изменилось. Я изменился. Я не могу. Во что же я влез, - Пауль вздохнул и выдержал паузу. – Это она тебя попросила, да? Скажи ей, пожалуйста, что все по-прежнему. Этой встречи не было; встреч больше не будет. Оставь меня, пожалуйста.
Людвиг послушался и встал, но уже у двери его окликнул бард и кинул мешочек с деньгами.
- Отдай им. И, Людвиг... – Пауль поколебался. – По поводу вчерашнего утра. Не думай ни о чем превратно, я действительно заметил, что тебя мучает кошмар и решил разбудить. Подействовал только такой метод, что поделать. Я просто обратил внимание, что ты отвратительно спишь и потом ходишь, как в воду опущенный, и я надеялся, что внезапное пробуждение... не даст тебе снова впасть в такое настроение. Не держи на меня зла за мои выходки. Я не желаю тебе ничего плохого.
- Я не держу на тебя зла. Я никогда не сердился на тебя по-настоящему, - улыбнулся Людвиг такому неожиданному признанию. Пауль отвернулся.
- Просто... оставь меня.
Монах помедлил и вышел. Кора расхаживала у лестницы, нервно сминая ткань платья в кулаке и кусая губы, только Людвиг вышел, она кинулась к нему, но тот лишь разрушил все ее надежды, отрицательно покачав головой.
- Это, конечно, мое мнение, - мужчина вложил кошелек в ладонь женщины, - но мне кажется, что Пауль добрый малый. Не стоит сердиться на него.
- Я знаю, - грустно улыбнулась Кора, и на душе Людвига стало тошно от этой улыбки. Он проследил за тем, как женщина развернулась и начала медленно спускаться вниз, затем, подавив вздох, пошел в снятую для него комнату.
Он даже не сразу заметил ночного гостя, а когда заметил, его передернуло от испуга.
В комнате сидел тот самый рыжий вор, которого он видел третьего дня.
Вор указал рукой на стул перед ним, приглашая присесть.
***
«Я Вами недоволен».
Алистер пробежался глазами по письму покровителя и снова вернулся к тем самым словам в конце. Естественно он недоволен Мавелем – у него у самого были виды на ту землю, что барон получил в результате авантюры с монастырем. Но ссориться нельзя – Мавелю необходим такой сильный союзник. Мужчина задумчиво постучал пальцем по подбородку. Из этой ситуации надо выкручиваться.
Барон Мавель потянулся за пером и медленно вывел «Ваше сиятельство». Дальше обращения дело не шло, и Алистер стал на отдельном листе бумаги записывать свои обрывочные мысли, чтобы потом оформить их подобающе. Тишину в комнате прерывал только скрип пера, часто прерывавшийся и в итоге замерший окончательно. Алистер закупорил чернильницу и откинулся на спинку кресла. Он напишет это письмо завтра, на свежую голову. Пока надо тщательно взвесить все слова.
Дверь открылась, и слуга объявил о приезде барона Алингтона. Алистер улыбнулся и велел привести барона к себе, а заодно принести вина.
- Адам, рад встече! Какими судьбами? – Мавель встал, чтобы поприветствовать вошедшего в комнату не в меру полного мужчину.
- Да по делам все, по делам, - вздохнул барон, падая в кресло и вытирая лицо платком. – Отвратительная погода, в этом году как-то необычайно холодно.
Алистер удивленно посмотрел за окно, словно впервые узнав, что существует внешний мир. Дорогое прозрачное стекло позволило ему рассмотреть лужи и грязь на улице. Возница проехавшей мимо упряжи зябко кутался в плащ – что, в общем-то, подтверждало слова Адама.
- Впрочем, пока не будем о деле, - Алингтон налил себе вина и хорошенько приложился к бокалу. – Я слышал, что ты купил землю, раньше принадлежавшую святого Патрика?
- Да, - барон Мавель улыбнулся, обошел стол и прислонился к нему. – Это была забавная трагикомедия, с этим монастырем. Зато я нашел там весьма и весьма интересный экземпляр, - Алистер выдержал паузу. – Аббат, надо сказать человек пресквернейшего характера, все надеялся отговорить меня от намерения присвоить его землю. Правда, вместо себя посылал парламентера – и правильно делал. Что это был за оратор! Я даже сам пару раз усомнился в своих действиях, - Мавель рассмеялся и налил себе вина. Алингтон присвистнул.
- Надо же. Печально, если он погиб с остальными монахами. Мне бы пригодился в услужении человек, который смог заставить барона Мавеля посомневаться.
- О, он не погиб, - Алистер пригубил бокал и закрыл глаза, наслаждаясь вкусом вина. – Я за ним даже присматриваю сейчас. В последний раз он ответил резким отказом на мое предложение о работе, вот мне и интересно, сможет ли жизнь за пределами монастыря сломить его настолько, чтобы он согласился. Я даже сам лично приготовил ему несколько сюрпризов, чтобы ускорить процесс.
- Все схвачено, да? – Адам рассмеялся. – Как это похоже на тебя.
В комнате повисла тишина. Алингтон прислушивался к моросящему на улице дождю, Мавель задумчиво крутил в руках полупустой бокал.
- Ты пришел по какому-то делу? – наконец, заговорил Алистер, пристально глядя на товарища. Адам глотнул вина, прокашлялся, поставил бокал на стол и поднял глаза на Мавеля.
- Ты помнишь наш уговор о наших детях?
Мавель невольно поморщился и тоже поставил вино на стол.
- Алистер, ты же знаешь, ты мне как брат и я безгранично тебе доверяю и верю тому, что ты сдержишь свое слово, но Авелин уже девушка и пора бы объявить о помолвке, - мягко заметил Алингтон.
- Ты же знаешь, мой сын сейчас далеко и я не планирую в ближайшее время вызывать его сюда; у меня есть внешний конфликт, в результате которого он может пострадать, а я этого не хочу. Не думаю, что брак будет возможен без его присутствия.
- С браком пока можно повременить. Я просто хочу сделать официальное заявление о помолвке наших детей. Можно без всех этих визитов и глупых традиций – черт с ними, переживем их отсутствие. Я хочу быть уверенным в будущем дочери, - Адам помолчал. – А что за конфликт? Опять барон...
Конец фразы утонул в громком вопле. За дверью раздались шаги и взволнованные голоса.
- Какого черта там произошло? – Мавель подошел к двери и резко открыл ее. Прямо в коридоре стояла куда людей, какая-то служанка плакала в углу. Алистер заметил испуганного управляющего и, проследив за его взглядом, опустил глаза вниз.
Он стоял в луже крови.
Стража, которая охраняла вход в его кабинет, лежала на полу. У одного было перерезано горло, и кровь небольшим фонтанчиком била из него, у второго кровь текла из бедра. Оба были мертвы, но тела их были еще теплые – убили их только что. Кто-то бесшумно уничтожил его стражу в паре метров от барона, пока тот разговаривал с другом, и, возможно, был все еще в поместье.
Мавель наклонился и взял меч одного из мертвых стражников.
- Прочесать все поместье, - ледяным тоном приказал он, обводя взглядом всех собравшихся. – Обыскать все комнаты и доложить. Быстро! – рявкнул барон, заметив, что все стоят в оцепенении. Крик подействовал и прислуга сорвалась с места выполнять приказание. Алистер осмотрел опустевший коридор, прислушался к зазвучавшим поместьям шагам и переговорам и вернулся в кабинет. Положив меч рядом на стол, так, чтобы взять его можно было без промедления, он обратился к Алингтону.
- Тебе лучше сейчас уйти, Адам. У меня тут появились некоторые... бытовые проблемы, которые требуют срочного решения.
- Это к-кровь? – спросил Адам, со страхом глядя на лежащее на столе оружие.
- Кровь-кровь. Тебя проводить к выходу? – барон Алингтон поднял глаза на Алистера и энергично закивал, вставая. – Только осторожно, - предупредил Мавель, снова беря меч, - не запачкайся там.
Очередная волна страха и отвращения исказила лицо Алингтона, когда оба мужчины вышли в коридор. Осторожно, стараясь обходить все растекающуюся лужу крови, Адам двинулся по коридору. У Алистера подошва все равно уже была запачкана, смысла обходить трупы у него не было, и он просто перешагнул через растянувшиеся тела. Шли оба в молчании. Мавель прислушивался, а у его друга все еще стояла перед глазами та отвратительная картина.
- А ты, - Адам кинул взгляд на Алистера, - не боишься тут расхаживать?
- Я оружие не для красоты взял, Адам. Я могу постоять за себя, - Мавель задумался на секунду. – Да и сдается мне, что если бы кто-то хотел моей смерти, я был бы уже мертв. Ты же видел – он убил двух хорошо тренированных людей без единого шороха прямо под моим носом, он явно профессионал. Тут что-то другое...
Подозрения барона только подтвердились, когда к нему подбежал запыхавшийся управитель и сбившимся голосом отчитался:
- Вся стража мертва, милорд. Мы даже не можем понять причину смерти некоторых, такое ощущение, что они просто взяли и умерли во сне. В поместье пусто, мы все прочесали и не нашли убийцу. Словно какие-то демонические проделки...
Лицо Мавеля изменилось. Сначала на нем отразилось удивление, потом – злоба, а потом – какая-то странная уверенность, смешанная с восхищением.
- Мне плевать, как вы найдете убийцу, но я обязан его увидеть. Поймайте его, договоритесь с ним, принесите ему кровавую жертву – мне все равно, но чтобы он вскоре стоял передо мной.
Управитель невольно поморщился от такого приказа и сдержанно кивнул. Этот диалог происходил уже в дверях поместья.
Неприметная тень отделилась от стены и двинулась вниз по улице. Ее бы никто не заметил, как не заметил бы улыбки игравшей на ее лице. Он знал, что барон Алистер Мавель не сможет устоять перед такой рекомендацией. Он знал, что барон наймет его, и он даже знал, что барон ему поручит.
Он знал и мог сделать все.
Он же, черт возьми, лучший.
Contritum - сломленный