Дебил. Идиот. Тупица. Долбо… Так. Кроме бессмысленных ругательств в сторону самого везучего в мире человека, этому человеку надо было ещё и что-то делать. И ключевым словом здесь явно было «что-то» а не «делать», ибо ситуация становилась с каждой минутой всё абсурднее.
Проснулся я на следующий день с адской головной болью и вообще с трудом соображая, кто я, зачем я существую и почему я сейчас чувствую себя так, как будто меня разрезали на сто кусочков, а потом по ним ещё проехали асфальтоукладчиком. Вопрос «где я?» в мою умнейшую голову поначалу даже не пришёл – какая, к чертям, разница, в каком месте валяется моя пьяная туша, если в этом месте есть подушка (почему-то воняющая плесенью) и матрас (жесткий, с торчащей в ногах пружиной)?
Мои высокоинтеллектуальные раздумья прервал требовательный стук в дверь. Какого дьявола кому-то понадобилось от меня в месте, где я девять лет не был, да и вообще не должен был быть больше никогда, было непонятно, и я решил притвориться мёртвым. Стук дополнил наглый мальчишеский голос:
- Эй, я знаю, что здесь уже второй день живут! Ежедневная бесплатная газета «Хиллсвиль ньюс», откройте!
Газета. Счастье-то какое, будет, чем подтереться в туалете.
- Клади под дверь и проваливай! – ответ мой, конечно мало был похож на дружелюбный, но, клянусь, моральное состояние мальчишки-курьера волновало меня в тот момент меньше всего.
Однако, когда он ушёл, газету я, всё же, забрал с порога и открыл. Лучше бы я этого не делал.
Взрыв на главной железнодорожной станции Олд-Варка. Десятки погибших, сотни раненых
Олд-Варкская городская больница захвачена террористами: в живых не планируют оставить никого.
Ультрарадикальная религиозная группировка захватила столицу Юга: за сутки взорваны три объекта; в городе введен комендантский час.
Нет. Нет. Я до сих пор сплю, и мне снится кошмарный алкогольный сон. Я вглядывался в газету добрых два часа, пытаясь отыскать там хотя бы малейшее упоминание о том, что это всё розыгрыш. Ну не могло за сутки всё настолько встать с ног на голову. Особенно в столице.
Да, этих чокнутых религиозных фанатиков в последние годы в Олд-Варке становилось всё больше и больше – власти сквозь пальцы смотрели на приток иммигрантов, считая их «беженцами» и «жертвами режима». А тем временем эти несчастные жертвы требовали всё больше, устанавливали свои правила, абсолютно наплевав на наши законы и культуру. Всё чаще можно было услышать или прочитать их заявления о том, что тех, кто не верен их религии, не должно существовать, что смерть таких людей не считается преступлением. Но наша добрая мэрия не воспринимала их угрозы всерьёз – кому придёт в голову рубить ветку, на которой сидишь? А вот – срубили же. Одним махом.
Что в этом аду оставалось делать мне – было ещё более непонятно, чем до того, как я прочёл газету. Два часа назад я ещё был счастливым дураком, единственной проблемой которого был сушняк, вертолёты и как-меня-сюда-занесло. Теперь же я был дураком осведомлённым, и от этого – ещё более загнанным в тупик.
К вечеру я прошёлся по городу и обнаружил, что обе мои кредитки были заблокированы. Наличную валюту я старался при себе не иметь, поэтому всего, что я выгреб из карманов, хватило лишь на позорную пачку чипсов. Засунув их в холодильник – для пущей, видимо, сохранности, - я упал на кровать и уставился в потолок. Моё благополучие рассыпалось в одночасье, как карточный домик, и даже сил доказывать себе обратное не было.
Следующую неделю я помню плохо. Кажется, я всё время провалялся на кровати, изредка вставая на пару минут – либо по нужде, либо попить воды из-под крана, либо почитать очередную газету – их исправно носили каждое утро, – либо съесть пару чипсинок из холодильника. Потом чипсы закончились. Мысли почти что тоже. Я успел перебрать в голове, кажется, всё, чем я жил в Олд-Варке и о чем в ближайшее время, видимо, я не буду даже мечтать.
Возвращаться на работу мог сейчас только самоубийца – несмотря на то, что всему городу требовалась медицинская помощь, врачей, судя по газетным статьям, убивали первыми. Выслеживали и убивали. От больниц и поликлиник остались руины, дорогой район, в котором я жил, за неделю разгромили, банки разграбили… гуманитарная катастрофа, в общем. Риту, девушку, с которой я в последние полгода встречался пару раз в неделю, чтобы снять физическое напряжение, я и вовсе вспомнил лишь день на третий. Погибла, не погибла – какая разница. Если да – то и к лучшему, выжившим в катастрофе всегда хуже, чем умершим.
Потом я снова пошел на вокзал. Не знаю, зачем – просто сидеть дома без еды было уже невозможно. В эту ночь тут было так же пусто, как в самую первую, но теперь меня это совсем не пугало. Мало что может испугать человека, в одночасье потерявшего всё. Брать у меня было нечего. Промелькнула даже мысль о том, что не жалко, если убьют – путей выкарабкиваться из этой ямы я по-прежнему не видел, силы уменьшались, и…
Я проснулся от яркого света и громких голосов. Сначала подумал, что вот тебе и ничего страшного, да и спать под открытым небом весьма неплохо.
- Быстро поднимайтесь! – вдруг раздался мужской голос над моей головой. – Ваши документы?
Судя по официальному костюму и бейджу, разговаривал со мной сам начальник вокзала. Я наскоро попытался объяснить ситуацию – хотя, не всё ли равно, что со мной сейчас сделают. Посадили бы в тюрьму – так там хоть еда есть.
Но, вопреки худшим опасениям, дядька попался нормальный. Сочувственно выслушал мою историю, похлопал по плечу и посоветовал отправиться в городской парк – там как раз сейчас проходила неделя благотворительных пикников.
Ещё неделю назад я находился по ту сторону баррикад – в больнице мы часто проводили благотворительные дни – ярмарки и другие события, выручка от которых шла на нужды больных, раздачи еды и вещей бездомным и неимущим… Мда, причудливо тасуется колода. Кто бы мог подумать, что на месте этих неимущих когда-то снова окажусь я…
- О, Мэтт, иди к нам! Мой отец готовит самые вкусные хот-доги во всём Хиллсвиле, ты просто обязан попробовать!
Кто бы мог подумать. Джой. И снова здрасьте.
Как ни прискорбно было осознавать, что эта дева в розовом уже во второй раз спасает мою задницу, хот-доги были и вправду вкусными. Отец Джой оказался не только искусным поваром, а ещё и неплохим собеседником. Мы просидели в парке часа четыре, в течение которых я был подвергнут тщательному допросу на предмет моей девятилетней жизни в столице и предупреждён о том, что, если я таки соглашусь смириться с судьбой и остаться – хотя бы на год – в Хиллсвилле, на прежнюю карьеру врача я могу не рассчитывать. Оно и было понятно, местные – чиновники ли, врачи ли, – держались за свои места как можно крепче.
– Поэтому, Мэттью, если ты так хочешь работать врачом – иди на скорую. У них всегда нехватка. Телефончик их дать?
Моё внутреннее я вовсю протестовало. Я, Мэттью Келлер, замзавотделения в Олд-Варкской больнице – и мальчиком на скорую? Но, кажется, другого выбора не оставалось. Там, в столице, судя по газетным статьям, моей работы уже просто не существовало, да и я сам, не получи тогда это письмо о наследстве, давно отправился бы на небеса вслед за тётушкой Мэдлин.
***
Ну, и я остался. Жизнь не то, чтобы сильно приобрела смысл, но двенадцатичасовые смены каждый день кроме воскресенья, еженедельные походы в какую-нибудь забегаловку в мой единственный выходной, спортзал два раза в неделю – всё это давало мне иллюзию существования, которое так продолжалось уже почти год. Война в Олд-Варке продолжалась, острые конфликты поутихли, сменившись привычными новостными сводками о, например, «ещё одном погроме на автобусной остановке», но мне уже было наплевать. Мне уже, по сути, было на всё наплевать. Я был жив, у меня была крыша над головой, приобретенная за год кое-какая техника, и пища. Остальное было не так уж важно.
А ещё у меня появился друг, и звали его, как можно догадаться, Джой. Именно с ней мы проводили почти каждый мой выходной – ездили в походы, ходили в бары, бильярд и боулинг. Со временем я даже перестал воспринимать Джой как девушку – она стала, скорее, идеальным товарищем, с которым можно было поделиться всем без исключения. Она и сама нередко звонила мне даже среди ночи, чтобы пожаловаться на очередного ухажера, который подарил ей не те цветы, могла зайти ко мне в гости в любую минуту – перекусить, поболтать или даже воспользоваться моим компьютером, когда приходил срочный заказ, а ее ноутбук, как назло, сел -Джой работала удалённым веб-дизайнером.
***
– Джой, если хочешь забить красный, ты берешь неправильный угол. Сделай шаг влево и больше прогнись.
– Мэтт, если тебе так будет удобнее пялиться на мою задницу – так и скажи.
Мы с Джой сразу договорились, что наша дружба – это только дружба, но от подкалывания друг друга на околозапретные темы, все же, удержаться не могли. Она была привлекательной девушкой, я, чего скрывать, тоже кое-чем мог похвастаться… Окружающие часто смотрели на нас, как на пару, когда мы вместе появлялись то в кино, то в боулинге и мило перешёптывались, но мы-то знали, грань мы переходить не будем – глупо было бы из-за случайной страсти потерять хорошего друга...
...Поэтому я был искренне рад за Джой, когда она однажды зашла ко мне после моей смены и объявила, что через три месяца выходит замуж.
