Увы, девушке было не с кем посоветоваться. Мать «устраивала личную жизнь» (которая и раньше, к слову, была вполне устроена), и постоянно пропадала с каким-то юнцом.
Но тот уже примелькался, а теперь появился новый, Итан-Джеймс. Похоже, у мужчины были на редкость оригинальные вкусы, раз он увлекся старухой с причёской из листьев.
+
Тётушка Илария была человеком, и вполне могла бы просветить племянницу в вопросах физиологии. Но сейчас у неё были проблемы поважнее.
Поднявшись на вершину, будь готов упасть. Илария Кресцентио никогда не отличалась осторожностью, а потому допустила ужасную оплошность. Оплошность, которой ждали все её конкуренты.
Падение оказалось болезненным. Илария никогда не умела проигрывать, и теперь рыдала на развалинах мечты.
***
Так Ирида оказалась предоставленной самой себе, и эта компания вряд ли была хороша для девушки. Непривычные и оттого пугающие ощущения, страх перед будущим, неизвестность... Прибавьте сюда гормональные бури и типичный дискомфорт беременных, умножьте всё на два — и поймете, что испытывала Ирида.
Растениям незнаком материнский инстинкт, и поэтому будущая мать не испытывала тёплых чувств к зародышу. Он был для Ириды главным источником дискомфорта, а следовательно, опасностью.
Опасностью, от которой нужно либо сбежать, либо уничтожить.
В ведьмовских закромах хранился пузырёк, назначение которого Ирида не до конца понимала. Знала лишь одно: для неё содержимое безопасно, для людей — нет.
Девушка никогда бы не взяла чужую вещь, тем более настолько опасную, без необходимости. Но теперь необходимость была.
Закрывшись в ванной, Ирида в раздумьях разглядывала зелье. Не повредит ли оно ей самой? Можно ли осушить всю бутылку? И как, в конце концов, произойдёт избавление от плода? Ирида с ужасом вспомнила описание родов. Если ребёнок выйдет из неё до того, как полностью разовьётся, вдруг его часть останется внутри, как корни вырванного сорняка?
На этом моменте её едва не стошнило.
Пузожитель Ириды, видимо, понял намерения матери, и весьма ощутимо толкнул её изнутри. Тут она словно очнулась.
Ирида слабо представляла, что такое смерть для человека. Лишь догадывалась, что это необратимо. Дерево может заново вырасти из пенька, а человек — нет. Если сейчас она выпьет зелье, то утратит что-то важное и неповторимое. И оно уже не возродится по весне.
Неосознанно Ирида обняла живот. Теперь ребёнок не казался раздражителем. Наконец она осознала его частью себя. Поняла, насколько он беззащитен без неё.
***
Это зимнее утро было самым тяжёлым в жизни Ириды. В щели окон задувал колючий ветер, холод пробирал до костей, а тут ещё и ребёнок рвался наружу. И надо ж было ему родится именно в такую мерзкую погоду!
Без помощи родственниц она бы не справилась. Ивонна читала заклинания, Илария поддерживала жизнь в теле племянницы, а самой Ириде только и оставалось, что тужиться и кричать.
Ирида не помнит, как всё происходило. Очнулась, лишь услышав детский плач.
Роженица с трудом нашла в себе силы приоткрыть глаза, чтобы взглянуть на новорожденного. У мальчика были глаза Тео — значит, муки были не напрасны.
Она не успела заснуть, как ощутила новый приступ боли.
- Что, неужели двое? - Илария выругалась. - Я не смогу так долго её держать.
Но то ли случилось чудо, то ли Ирида оказалась сильнее, чем думала... В общем, через некоторое время рядом с мальчиком лежала его сестра, очень похожая на Ивонну в молодости.
Фаэтон и Фотиния — так Кресцентио нарекли двойняшек. То и другое означает свет.
техничка В кои-то веки нечем похвастаться, кроме мазни по холсту
Примерно так Ирида и провела всю беременность.
бонусы Ивонна с кавалерами. Первого угадаете?
И все дееспособные Кресцентио:
