Карина
Узнав о беременности, я не была шокирована, не была удивлена, зла или растеряна, я просто впала в прострацию. Наличие в теле ребёнка, переводящего меня в статус счастливой матери с упоением сюсюкающей над розовым младенцем вызывало у меня странное чувство, нечто среднее между брезгливостью и ужасом. Я с огромным пузом, заботливо выбирающая чепчики со слюнявчиками, я разъезжающая в самый прайм-тайм с коляской, в которой счастливо попискивает нынешний зародыш, я, занятая варкой кашки, глажкой белья, задумчиво выбирающая детскую присыпку в магазине… Тьфу!
Дёрнулась в сторону, чуть не свалившись при этом с кровати, и сильно-сильно замотала головой. Полноте, обо мне ли это? Я – мама? Не смешите мои ягодицы. Да и что с Жани-Шелтем, заданием, неужели на моей шпионской карьере только что вырос огромный жирный, как моя будущая задница крест? Две полоски складываются именно в него? Что-то мне подсказывает, как только сиятельный узнает о моей беременности, то плакала моя карьера. Нет, вряд ли он меня выгонит, конечно, но что потеряет интерес, к гадалке не ходи. Даже не потому, что для него есть что-то святое, а просто я стану слишком обычна, похожа на тех счастливых овуляшек, которые только спят и видят как бы половчее подцепить какого-нибудь недалёкого мужичка, поскорее залететь и разжиться орущим чадом – подлинным смыслом бытия стандартной человеческой самки. Уверена, что он пожелает мне счастливо разродиться, переведёт на какую-нибудь мелкую должность, лишь бы перед глазами не маячила и тут же забудет о моём существовании.
А теперь, Карина, вот и подумай хорошенько, нужна ли ты будешь славному шпионскому центру в качестве провалившей операцию и связавшей руки Линноэрту? А ему самому это нужно? А тебе, родная, тебе, нужен этот ребёнок или нет?
По-моему, ответ очевиден.
Послав много ласковых и нежных проклятий на голову изготовителей контрацептивов, я отправилась на работу.
Возле лифта столкнулась с Цини-Санть, которая вдохновившись будущим семейным положением, так задрала нос, что мне тут же захотелось выписать ей со склада табуретку, чтобы сподручнее было свысока смотреть на челядь, а то мается сердешная на каблуках, а они всего лишь десять сантиметров, говорить не о чем.
Перед тем как двери лифта закрылись, чтобы снести меня в мрачные подземелья, пардон, учебный корпус, я успела заметить сиятельного, упоённо присосавшегося к размалёванным губищам счастливой невесты.
Надо послать ему мешок влажных салфеток в качестве свадебного подарка.
«Ну как я тебе в роли жениха» - пришло сообщение на пожертвованный ноут.
«Весьма убедительны» - хмыкнув, ответила я. Интересно, он пытается вызвать во мне ревность или что?
«Знаешь, я решил не спать с ней до свадьбы».
«Похвально», - откликнулась я и через пару секунд добавила, - «и умно, тем сильнее ожидания и тем горше будут разбитые иллюзии».
«Да ты садистка», - и злорадный смайлик.
Я хмыкнула и оставила выпад без ответа. Достопочтенный лин, мне крайне интересно с какого это, позвольте спросить, перепугу вы вздумали со мной любезничать и делать вид, будто мы с вами заговорщики? Может он хочет убедить меня в том, что мы стали духовно близки, а потом как-нибудь совсем хитроумно в этом разуверить? Или продолжит сработавшую тактику: приближение – захват – истерика? Блин, вот бы Лин побыстрее разродился своей помощью, а то сама, чувствую, не справлюсь.
Недовольно поморщилась от слова «разродился».
Больше сиятельный мне не писал, а на новом ноуте неплохо пошла RPG, за что я через полчаса огребла от своего престарелого наставника. Но ничего страшного, я даже не расстроилась, ведь часом ранее успела незаметно плюнуть ему в кофе.
- Слушай, до меня только сегодня дошло, что я между двух линов, - заявила по приходу своему куратору, - только один с большой буквы, а другой с маленькой.
- И тебе здравствуй, - машинально отозвался Линноэрт что-то старательно выстукивающий по планшету.
Я пошла переодеваться, задумавшись, когда лучше всего осчастливить его сногсшибательной новостью и стоит ли вообще это делать. Хотя, наверное, стоит, после аборта нужно, чтобы он какое-то время меня не трогал.
- Жозефина, - после ужина он так серьёзно глянул мне в глаза, что я почти решила, что у него по аппарату УЗИ в каждом зрачке и моя несвоевременная беременность видна ему как на ладони, - я долго думал над твоей проблемой.
Когда это он успел долго подумать? Я вообще об этом только утром узнала, - мысленно вскинула бровь я, а потом вдруг дошло, что мы с ним говорим совершенно о разных вещах.
- Как сделать меня терпимей к насилию? – уточнила почему-то пересохшими губами я.
- Да. Помнишь тот вечер, когда ты не хотела готовить ужин и я применил к тебе силу.
- Ну, - мрачно буркнула я, скажите пожалуйста, «применил силу», а не вероломно скрутил меня в узел.
- Ты же не впала в бешенство, не испугалась и вообще была адекватна. А помнишь, когда вы целовались под дверью и я закатил тебе пощёчину, ты ведь тоже не обозлилась.
- Похоже на то, - а ведь действительно. Я была чертовски зла, но зла от того, что он вообще себе такое позволяет, а так всё было вполне адекватно, - и что из этого следует?
- Подумай, какая между нами разница. Точнее, какая разница между мной и всеми остальными.
Я фыркнула и презрительно скривила губы. Не ждёт же он, что я произнесу это вслух.
- Почему ты не истерила и не двинула меня в ответ?
- Ну я же знала, что ты ничего мне не сделаешь.
- Вот, - он поднял палец так назидательно, что тут же сделался похожим на университетского профессора, пусть я никогда их и не видела, - потому что ты мне доверяешь. Нужно, чтобы ты доверяла ему.
- Ага, как же, - почти негодующим голосом хмыкнула я, - такому доверишься, он тебе руку по колено откусит.
- Сыграй доверие. Когда играешь, рано или поздно начинаешь верить, что так оно и есть.
Да? Вот круто. Линчик, дорогуша, а давай ты поиграешь в то, что любишь меня больше жизни, а я посмотрю, как у тебя это получится.
- Не понимаю, как можно играть доверие.
- Расслабься и…
- Получай удовольствие, - не смогла не съязвить я.
- Не перебивай, - отмахнулся он, - расслабь мышцы и глубоко дыши. Тело подчиняется эмоциям, но и эмоции подчиняются телу, скриви губы и ты почувствуешь отвращение, расслабь их и можно мыть унитазы без капли брезгливости.
Мне всё равно слабо верилось. Пусть я и собиралась попробовать на досуге, но сейчас просто обязана была высказать всё, что думаю о таких загадочных методиках, правда не успела, у Линноэрта зазвонил телефон.
- Да, родная, - внезапно мягким, воркующим голосом произнёс он в динамик, а я ощутила укол зависти, со мной-то он ни разу так не говорил, - что случилось? Не переживай, рассказывай всё по порядку.
Ну, хвала небесам, ей тоже достаётся порция занудности.
- Ими-Мин, успокойся… так, мне надо подумать… поезжай к Санжилан, она тебе поможет, а я постараюсь вечером приехать.
Я чуть не подпрыгнула. Санжилан это же я, сестра возлюбленного Ими-Мин, странной зажатой перепуганной девицы. Куда-куда там ко мне поезжать?
- Жозефина, - отключившись, встревоженно глянул на меня Лин, - она сбежала от отца, значит у меня проблемы. Очень большие проблемы, прикрой, пожалуйста, поговори с Ими-Мин, успокой, нужно выиграть время и не дать ей наделать ещё больших глупостей.
- Ну хорошо, - медленно проговорила я, попутно пытаясь вспомнить какой там парик я надевала для встречи с любовницей моего любовника, - только я не поняла про восемнадцатый квартал.
- Здесь недалеко, - он принялся вытаскивать из шкафа какую-то сумку, да, у него все парики, очки, усы и прочий антураж были чётко расфасованы по образам, - по легенде это твой дом, от которого у меня есть ключи, мы там с ней встречались.
- Круто, - я всё-таки вспомнила, какие у меня были волосы и какие очки, тьфу, хорошо если она не заметит, что они без линз, просто стеклянные, - а она меня не поймает на том, что я не в курсе что где лежит?
- Там всё стандартно, - он уже открывал дверь, я пошла за ним на улицу, - даже немного еды есть в холодильнике, но лучше закажите суши, она их любит.
Скажите пожалуйста, суши она любит. Я сузила глаза, шагая за Лином, он это помнит и учитывает, значит. А слабо ему сказать, что я люблю? Хотя если по-честному, то у меня вообще нет предпочтений в еде, что-то сжевала и ладно, он, кстати, относится к пище ровно так же. Да, вот подобралась пара шпиков.
Идти действительно было недолго, через десяток минут мой куратор уже доставал из кармана ключи.
Домик был небольшой, под стать нашему с ним обиталищу, разве что без второго этажа. Внутри было довольно чистенько и я бы так сказала, по-девичьи, но без перебора.
- Какая там легенда у Санжилан? – оглядываясь, осведомилась я, - Что ты рассказывал о сестре, что я там люблю, кем работаю, с кем встречаюсь? Живу одна видимо и не замужем.
- Ты работаешь секретарём в компании, которая производит игрушки, у меня небольшой бизнес – продажи через интернет. Родители наши далеко, в Русалеме. О твоей личной жизни я ничего не говорил, придумай сама, если зайдёт речь. Жозефина, - он внезапно стал совсем уж серьёзен, - постарайся сделать так, чтобы она отключила телефон, а ещё лучше, вынь из него батарею. Можешь даже разбить, лучше всего так и сделать. Всё, осваивайся, она с минуты на минуту приедет, а я пошёл. Вечером приду.
- Стой, сколько там у тебя детей, я забыла? – крикнула ему вдогонку.
- Двое, мальчик и девочка.
«И третий в перспективе», - мрачно подумала я и со стоном уселась на диван. Мда, прекрасное мне грозит времяпрепровождение – развлекать лжевозлюбленную моего лжебрата, ах да, ещё и вывести из строя её девайс, наверное, для того, чтобы влиятельный папочка не запеленговал дочурку.
Минут через пять в двери робко поскреблись, я скривилась, но впустила заплаканную девушку, которая тут же принялась многословно извиняться прерывающимся голосом и пытаться хватать меня за руки из благодарности.
- Люн Санжилан, спасибо вам огромное, что согласились дать мне приют.
- Да ладно тебе, - отмахнулась я, - давай в санузел, умоешься, видок у тебя, ещё брата напугаешь.
Она ещё больше переполошилась, захлопала длинными своими ресницами и бодро потрусила в ванную, хорошо, что она и так тут всё знает, не придётся судорожно соображать, где взять полотенце или наличествует ли на рукомойнике мыло. Я уж было собралась озаботиться чаем, вопрос о котором рано или поздно будет поднят, а мне не хотелось предстать хозяйкой, которая не в курсе, где у неё сахар, но вовремя вспомнила о злосчастном мобильнике, который нужно расколотить как можно скорее. М-да, как бы это сделать, сыграть в неуклюжесть, уронив аппарат на кафель или пихнуть её прямо в душ и открыть воду? А может просто загипнотизировать её и внушить, что телефона вовсе не существовало.
Впрочем, я пока что ограничилась тем, что вошла в ванную, «случайно» столкнулась с Ими-Мин задницами и тихонько вытащила телефон из кармана её джинсов. Да, казарменный наставник мог бы мной гордиться, дочь хирурга, это вам не баран чихал.
- Ой, прости, я не привыкла, что у меня тут люди, сама-то могу рассекать как хочу, - не испытывая ни тени вины, извинилась я и отправилась в комнату, не глядя на ещё больше смутившуюся девицу.
Вытащила симкарту, расковыряла её ножницами, а сам телефон сунула в посудомоечную машину, загрузив её для пущей убедительности несколькими чашками. Тому, что останется от незадачливого телефона предстоит упокоиться в саду под деревом и никто не будет оплакивать его чудесные розовые бока, ах, какая жалость.
Тем временем девушка, справившаяся с омовением верхних конечностей стеснительно ёжась, выползла в комнату.
- Люн Санжилан…
- Блин, зови меня просто Сан, - поморщилась я, к Жозефине никак не привыкну, а тут ещё одно неподъёмное словечко, - падай на диван и рассказывай, что там у тебя стряслось, Рон мне так ничего толком и не объяснил.
Лучшая защита – нападение, чтобы не спалиться на незнании каких-нибудь деталей нашего славного братско-сестринского прошлого и его настоящего, пусть лучше она сама трещит, заодно информацией разживусь, можно будет потом поиздеваться над Лином.
- Я… - она робко и осторожно приземлилась на диван и бросила на меня исполненный страха и несмелой надежды взгляд, - папа узнал о том, что у меня кто-то есть, требовал подробностей, имя и адрес, - она всхлипнула и закрыла лицо руками.
Я похолодела. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – отец этой притрушенной не самый последний человек Сари-Ная, значит, если вдруг вскроется шпионский интерес Лина, тому крайне не поздоровится. Либо цесарки, либо ему придётся уехать из Азиевры, а мне ни то ни другое не улыбается.
- И что ты ему сказала? – я изо всех сил пыталась сохранять спокойствие и не стукнуть эту незадачливую дурочку по темечку, не могла скрываться получше, никаких проблем бы не было.
- Ничего, - она подняла на меня заплаканные глаза, - он… он умеет спрашивать так, что я бы не смогла молчать, поэтому когда ему пришлось срочно ехать на службу я сбежала.
Так, ладно, уберём пассаж про дурочку, тут она поступила более-менее сносно, знает же небось о том, что папаше проиграет в два счёта. Эх, такая расколется перед кем угодно. И что нам остаётся? Только ждать Линноэрта, ничего не попишешь.
- Ну, успокойся, сейчас Рон приедет и всё будет в порядке, - без особой искренности и заинтересованности в конечном результате произнесла я.
- Да-да, конечно… Сейчас я ему позвоню.
После чего незадачливая гостья принялась растерянно рыскать по карманам джинсов, а я встала и пошла к собственному телефону, было интересно, что за штучка этот самый мистер Мин.
- Я ещё и мобильник потеряла, - заскулила подопечная моего любовника, а я, глядя в экран, чуть было не присвистнула.
Надо же, милый Линноэрт, а папашка нашей замечательной девочки никто иной как лин Сана-Мин – глава Сари-Найской ЦСА. Обалдеть, низко не летаем, да, мой дорогой возлюбленный? Не завидую тебе, ой не завидую, такой точно расколет кого угодно, тем более, собственную дочь.
Стукнула дверь и в доме появился Линноэрт, он же Ронжилан, принеся с собой пакет с лейблом известной суши-кафешки, а также хорошо ощутимый запах опасности.
- Доигрался, братец? – вполголоса поинтересовалась я, забирая у него еду и тревожно пялясь в глаза.
- Прорвёмся, - одними губами прошептал он и тут же кинулся к крошке Ими.
- Ро-он, - ныла она, - я так испугалась. Ты, конечно, ни в чём не виноват, но если папа узнает о том, что ты женат, то может очень сильно навредить.
Да нет, милочка, женатость якобы Рона это ерунда, а вот шпионство это да. Интересно, насколько крепка его легенда и сможет ли выдержать столь пристальную проверку. В любом случае, даже если ЦСА его отпустят, карьера Лина рухнет, центр ни за что не станет так рисковать.
- Успокойся, малышка, - ласково бормотал мой любовник, словно и впрямь ничего сверхествественного не произошло.
Я же, сервировав столик принесенной едой, бесцеремонно уселась на диван и принялась наблюдать за голубками. А что, сам виноват, раз не снял для своих шпионских целей двухкомнатный дом, не в туалете же мне обитать.
Я почти не ревновала, хотя дорого бы отдала за то, чтобы сказать эту фразу без «почти».
Он говорил с ней гораздо более нежно, чем со мной, легонько гладил подушечками пальцев, невесомо дотрагивался губами до волос, и она буквально расцветала от его ласк. Вот кроткая улыбка тронула её рот, она задышала ровнее, кокетливым жестом откинула волосы со лба и уже сама коснулась его лица.
- Всё будет в порядке, Ими-Мин, - убаюкивающе монотонно говорил Лин, - идём ужинать, я принёс твои любимые роллы.
- Я не хочу, не уходи, - вздыхала она.
А я незамеченная обоими зачем-то в упор пялилась на воркующую парочку, ощущая в сердце ежесекундно увеличивающуюся в размерах иглу.
В итоге она так и не соблазнилась обожаемыми своими суши, обессиленная разговорами, слезами и переживаниями, легла ничком на кровать, да так и уснула.
Едва она задышала совсем глубоко, мой куратор встал, технично убрав с лица остатки былой нежности и спокойствия, и твёрдым шагом отправился ко мне на диван.
- Что будем делать? – шёпотом поинтересовалась я, на сердце, если честно, отлегло, слишком уж было понятно, что в соперницы эту наивную дурочку не запишешь.
- По-хорошему от неё следовало бы избавиться, но я не хочу терять этот контакт, - пожал плечами он.
Избавиться?
Бросила беглый взгляд на мирно дрыхнущую, ничего не подозревающую девушку и только сглотнула. Вот так просто. Значит, он спал с ней, только что ласкал при мне, утешал, и всё это время мог взять да и придушить её подушкой?
- Тебя это пугает? – всё так же спокойно поинтересовался он, наблюдая за моей реакцией.
- Но… но как ты собираешься выпутываться? – чуть громче чем нужно взвизгнула я, инстинктивно отгородившись местоимением «ты», вместо «мы», словно заранее открещиваясь от всей этой истории.
- Успокойся, я не буду её убивать.
- А кто будет?
- Никто не будет, я лишь сказал, что это был бы наиболее простой вариант. Я был осторожен, ничего ей не дарил, нас нигде не могли видеть вместе. Она скажет, что влюбилась, но дальше этого не пошло, утром отвезу её к врачу, он восстановит ей девственность. Сбежала потому что испугалась, потеряла телефон, а ночь провела в мотеле под чужим именем, наш гипнотизёр убедит её в этом и проверку она выдержит, папа ведь не станет её пытать.
Я молчала, сосредоточенно разглядывая ворсинки ковра, который, похоже, давно не пылесосили.
- Какое-то время мы с ней вообще не сможем видеться, - продолжал Лин, - но потом когда всё утихнет, возобновим. У неё очень строгий отец, который совсем её загнобил контролем.
- Но это не помогло, - еле слышно сказала я, а потом смело глянула Лину в глаза, - мне бы тоже к врачу. Меня тут угораздило залететь.
Пристально уставилась в его лицо, было жутко интересно, что же там отразится? Всё та же бесстрастность, как от рабочего момента, недовольство из-за новой проблемы, что же?
В его глазах на долю секунды мелькнуло что-то очень похожее на человечность, будто бы он и вправду живой, а не мумифицированный мертвец, мелькнуло и исчезло, придавленное опустившимися веками.
- Жозефина, - ненастоящее имя резануло наотмашь, - ты же понимаешь, что сейчас не время.
- Что не время? Разбираться с глупостями, когда у тебя легенда трещит? – сузила глаза я и плюхнулась на спинку дивана.
- Не время заводить детей. Ты ещё не полностью вошла в Сар-эр-Май, не сблизилась с Жани-Шелтем. Может быть потом, через несколько лет, когда всё устаканится, мы родим совместного ребёнка, но сейчас это слишком рано и не к месту.
- Ладно, иди спать, потом поговорим. Отведёшь меня к вашим врачам, аборты в Азиевре ведь запрещены, - я мрачно глянув на него рухнула назад и демонстративно закрыла глаза.
Диван, доселе придавленный его весом распрямился, щёку обожгло дыханием, а потом его губы принялись путешествовать по моей коже. Я молчала. Ладонь скользнула по волосам, а в уши вкрадчиво вползло «спокойной ночи… Карина».
И ушёл. К ней на кровать.
Перевернулась на живот и со всей силы ткнулась лицом в жёсткую диванную подушку, только бы не застонать в голос от острого желания схватить его за плечи и прижать к себе. Чёрт, Лин, какая же ты всё-таки сволочь.
Через два часа я проснулась от судороги, скрутившей мою плохо уложенную ногу, поморщилась, встала, нашла в шкафу одежду, в которой можно было бы спать, расплела волосы на парике, чёрт, так неудобно в нём лежать. Глянула на голубков, которые мирно мирно спали, причём Лин был в одних только трусах, а Ими в какой-то затрапезной комбинации. Хотя вполне вероятно, что она якобы принадлежит мне.
Чёрт, вроде бы ничего особенного, но внутренности словно наворачивало на блендер. Да, она всего лишь задание, да, её между прочим только милостью небес решили всё же оставить в живых, да, она просто недалёкая дурочка со слишком строгим отцом, но он, проснувшись, нежно заглядывает ей в глаза, она счастливо ему улыбается, а я беременная пытаюсь притворяться спящей.
Спустя пару часов беспрерывного созерцания разводов на потолке я не выдержала и отправилась в ванную, охладиться. Открыла кран и с непривычки чуть не сунула под струю голову в парике, но вовремя одумалась и просто недобро зыркнула своему отражению в глаза.
Карина Мирославовна, давно ли ты думала о том, куда катится твоя долбанная жизнь? Сейчас ничего, сделаешь аборт, всё пойдёт по-старому, а вот потом? Что будет потом? Он сказал «родим совместного ребёнка» а хочешь ли ты этого? Я ведь прекрасно понимаю, зачем нужен этот совместный ребёнок, вовсе же не потому, что куратор вдруг воспылал ко мне чувствами, а исключительно затем, чтобы он стал шпионом второго поколения. Я, к примеру, будучи иностранкой, не смогу работать в правительстве, он, несмотря на легенду тоже, а вот рождённый на этой земле ребёнок – запросто. Замечательная перспектива, да? Круто, быть инкубатором во славу нашей замечательной родины, здорово, жить с бесчувственной колодой, обалденно, убивать агентов, если те накосячат. Завидная карьера, да, Карина?
Глухо щёлкнула дверь, и за спиной образовался Линноэрт, я резко развернулась, недобро уставившись на него, напугать вздумал или опять нужно посекретничать, чтобы не дошло до ушек нежной крошки?
- Тебе сложно, да? – вполголоса спросил он. – Просто так совпало, твоя беременность и Ими-Мин.
- Нет, не сложно, - закрыла глаза я, чтобы не видеть его дурацкого парика, дурацких очков, не думать, что пока он Ронжилан, то вообще не мой.
Это просто гормоны. Обрадовавшееся тело перестраивается на новый лад, отравляя мне мозги стремлением свить гнездо и заполучить надёжного партнёра, с которым можно построить более-менее сносное будущее.
- Я не хочу, чтобы тебе было больно, - почему-то его голос вовсе не был ровным и, как обычно, бесстрастным.
Я не ответила, так и осталась стоять истуканом. Не хотелось отвечать, что мне вовсе не больно, просто неуютно и некомфортно в чужом месте и в странном состоянии, а ещё не хотела облегчать задачу тому, кто в кои-то веки озаботился моими чувствами.
Сделал шаг ближе.
От прикосновения руки к спине я непроизвольно прогнулась и тонко вздохнула.
16+
Ресницы задрожали, но глаза не открылись, я чувствовала его запах, почему-то сейчас он стал пахнуть как в тот день, когда мы познакомились – иссеченной дождевыми каплями листвой.
Он застыл, не дойдя пару миллиметров до моих раскрытых ждущих губ, не дошёл, заставив сердце резче колотиться о рёбра.
Согретый его лёгкими воздух тёплой струёй ложился на мою кожу, а я всё дышала, дышала и ждала.
Раз секунда, два секунда, три…
Чёрт, Лин, я могу так стоять с тобой вечность.
Дыхание стало горячей и ближе, я сглотнула.
Поддерживающая мою спину ладонь напряглась и стала надёжней, я слегка качнулась вперёд.
Кровь стала бежать быстрее, неприкаянная, утомлённая ожиданием левая рука сжимала и разжимала пальцы.
Когда его губы, наконец, дотронулись до моих, я не выдержала и жарко выдохнув, вцепилась в него со всей нерастраченной страстью, которую только могла сгенерировать. Я целовала его, он целовал меня, впивалась в его кожу ногтями, кусала за нижнюю губу, дышала, дышала, задыхалась от рвущейся наружу силы. Его руки жили своей жизнью, подчиняясь моему темпу, сметающей всё на своём пути лавине, рвали на мне рубашку. Мы боролись, я из чувства противоречия отталкивала его, больше всего на свете желая, прижаться поближе, а он не отпускал.
Небеса, Лин, неужели ты хоть раз хочешь меня так же, как я тебя?
Исступлённо выпуская воздух через ноздри, всё так же не открывая глаз, присосалась к его шее, но он резким движением развернул меня к себе спиной.
Упивалась его хриплым, даже через парик опаляющим затылок дыханием.
Жарко, жарко, внутри дрожит огромный, начинённый тротилом шар, ещё секунда и мы взлетим на воздух.
Ещё секунда…
Ещё…
Чтобы не вскрикнуть, изо всех сил впилась зубами в левую кисть. Лин, Лин, Линноэрт, я же тебя
- Люблю, - невнятно выдохнула слабеющим голосом, а он подхватил моё обмякшее тело.
Камилла
- А мне плевать, что они там делают и чему я могу помешать, они уже достаточно наделали, - рявкнул кому-то Мирослав и распахнул двери.
Я инстинктивно прижалась к Джеймсу с которым мы, кстати, не делали ничего такого, да и что мы совсем животные что ли, всего лишь шесть часов вечера и Майки ещё не спит.
Вслед за Миром вбежала встревоженная мама, пытаясь схватить мужа за руку.
- Камилла, - его лицо было злым, и я испугалась, - можно тебя на два слова?
- Нет, она никуда не пойдёт, - нахмурился Джеймс, начиная раздувать ноздри.
Я глубоко вдохнула, но лучше не стало, только закашлялась, что заставило не самое радужное настроение Мирослава упасть ещё на несколько порядков.
Вообще когда по приезду родители застали меня в больнице с резко обострившимся муковисцидозом, то Мир сильно разругался с Джеймсом, они чуть не подрались и лишь мамиными стараниями ситуация разрешилась без телесных повреждений. Но что случилось сейчас, ведь я уже выписалась, всё же в порядке?
- О чём вы думали, что ты, что он? Ну не по пятнадцать же лет обоим, почему не предохранялись? Ты думаешь, с какого перепугу у тебя пошёл такой рецидив? Организм от одной беременности ещё должным образом не оправился, а тут ему следующую впаяли.
- Как? - я изумлённо захлопала глазами, поворачиваясь к Джеймсу, это же невозможно, он же...
- Мне тоже интересно "как", - его лицо ежесекундно меняло выражения, сначала это был шок, потом испуг, потом сожаление и в конце вновь зарождающийся гнев, - каким образом можно забеременеть от стерилизованного мужчины? Это невозможно, значит...
- Так, стоп, - взмахом руки Мир прервал предыдущего оратора и вплотную подошёл к моему любимому, - молчи, пока не наговорил того, от чего потом не отмоешься. Сколько лет назад была операция?
- Одиннадцать, - мрачно буркнул стреноженный ответчик.
- А, ну тогда всё возможно. В одном проценте случаев протоки восстанавливаются, поэтому до того как сдашь анализ даже и не думай обвинять Камиллу.
- Подождите, - жалобно пролепетала я и даже руку выставила вперёд, словно отгораживаясь от нагромождения слов, значения которых всё никак не могла применить к себе, - подождите, я не могу так сразу. Я беременна?
- Ну да, о чём я уже битый час толкую.
- Но… но как, я же ничего такого не чувствовала…
- А как бы ты почувствовала, дорогая, - видя мою растерянность, Мирослав и сам потихоньку успокоился, - ты же кормишь, менструаций и так нет, грудь и так увеличена, такое бывает сплошь и рядом.
Я удивлённо опустила глаза на живот, даже приложила к нему ладонь, но ничего не почувствовала, только недоумение. Когда я забеременела Майком, то знала практически сразу, а здесь ни намёка, ни снов, ни ощущений.
- А как ты узнал?
- Анализы крови были непонятные, поэтому я прогнал через наиболее вероятные причины.
- Даже если она беременна, то зачем было так вопить? – а вот Джеймс всё ещё не успокоился.
- Да потому что верх безответственности – не предохраняться, - похоже, скандал вновь набирал обороты, - ты думаешь с её муковисцидозом можно выдержать две беременности подряд?
- А если на неё как следует поорать, то всё рассосётся?
- Я не на неё орал, а на тебя, хоть где-то должна быть польза от твоего возраста, головой должен был думать.
- Ты у нас врач, а не я, откуда мне было знать…
- Так я ещё и за это должен отвечать? – сжал кулаки Мир.
- Хватит! – подала голос мама, - Развели тут бои без правил, Мирослав, пошли, поговорите завтра, пусть они в себя придут. Да и я тоже.
Когда родители ушли, я жалобно глянула на Джеймса, а потом снова принялась рассматривать живот, как будто бы могла проникнуть взглядом сквозь ткани.
- Камилла, - он встал с кровати и принялся ходить туда-сюда, - это точно мой ребёнок, ты уверена?
- Конечно, - удивлённо глянула на него, а какие ещё могут быть варианты, если исключить партогенез, который всё равно документально не подтверждён.
- Нет, ты точно уверена? Я же стерилизован.
- Знаю, - пожала плечами, - точно уверена, я ни с кем кроме тебя не спала.
- А тот блондинчик? Ах да, вы же расстались, когда ты ещё не родила. Но ладно, в любом случае можно сделать тест…
Мне не понравилось такое отношение ни ко мне, ни к будущему ребёнку. Почему он мне не доверяет, неужели одного моего слова недостаточно? Зачем нужны тесты? По-моему, унизительно устанавливать отцовство таким способом, будто бы я переспала с половиной района и понесла непонятно от кого.
- Джеймс, я ни с кем кроме тебя не спала, - звенящим от обиды голосом произнесла я, с трудом сдерживая подступающие к горлу рыдания.
- Тогда и из-за теста не должна переживать, - внимательно глянул на мой живот он, будто бы тоже мог проникнуть взглядом через ткани.
Я съёжилась и свернулась на кровати клубочком. Всё не так, неправильно, так не должно быть, вместо того, чтобы говорить о ребёнке мы ведём какие-то глупые разговоры о тестах, отцовстве, будто бы он от этого перестанет быть.
- Извини, мне нужно пройтись. Прости, - он дежурно поцеловал меня в щёку и оставил растерянную меня одну.
Так старательно сдерживаемые слёзы всё-таки прорвались на волю.
Джеймс
Да, он сбежал. Позорно покинул комнату, чувствуя, что сейчас не выдержит распирающих изнутри эмоций, взорвётся, накричит, обвинит её в чём-нибудь и сделает только хуже. Нужно было выплеснуть энергию на что-нибудь менее взрывоопасное, поэтому он выбежал из её дома и быстрым-быстрым шагом понёсся дальше по улице.
Чем дальше он удалялся от дома, тем быстрее успокаивался, уже не так терзали сомнения, да и возможная её измена казалось гораздо менее вероятной. Вообще-то врач, делавший ему вазэктомию предупреждал о необходимости проверяться через каждые пять лет, но он, как водится, поленился это делать. У Синди начались какие-то то ли спайки, то ли ещё что, в общем, она бы и так не забеременела, а в случайные связи он никогда не вступал незащищённым, там, собственно, можно получить нечто посерьёзней беременности.
Значит она беременна от него. С одной стороны это прекрасно, потому что говорит о её верности, но с другой...
Беременна.
Да уж, Джеймс, постарался ты, конечно, будет у тебя внук и ребёнок одного возраста, просто замечательно.
Ребёнок. Второй. С дочерью двадцать шесть лет разницы, обалденная перспектива. Когда пойдёт в школу, его папаше стукнет пятьдесят три, а когда окончит институт, то и все шестьдесят восемь.
Если честно, Джеймсу отчаянно не хотелось возиться с младенцем, он слишком хорошо помнил как это непросто, как меняется женщина после рождения ребёнка. Камилла, конечно, тоже молодая мать, а это не слишком отражалось на их отношениях, но Джеймс был убеждён, что так будет до поры до времени, потом, заполучив его на постоянной основе, она определённо изменится. Сейчас, да, он просто приходящий ухажёр, а вот с рождением их общего ребёнка, он будет навеки привязан и от забот о малыше не отобьётся. Чёрт, он уже не молодой парень, способный ежедневно не досыпать, укачивая младенца, ему сорок шесть чёртовых лет!
А с другой стороны, ну какая свобода? Впереди маячит полтинник, а он будет приходящим папой? Какую такую жизнь ему помешает строить ребёнок? Торчать дома и напиваться от одиночества? К тому же, она всё равно найдёт себе мужчину хоть с двумя, хоть с тремя, хоть с пятью детьми, такие как она на дороге не валяются, он сам совершенно случайно вклинился в непроходящую очередь.
Возле неё крутилась уйма мужиков, а он у неё всего лишь второй. Да, он верил в это, конечно, он же сам видел какими глазами она на него смотрит, куда здесь вклинить ещё кого-то, она беременна от него. А так глупо высказанные сомнения были скорее от растерянности, попытки откреститься, вроде как ребёнок не может быть моим, значит это не моя проблема. Камилла умна, образована, начитана, с ней так классно обсудить что-нибудь. Она обеспечена, не нужно покупать ей машину, дом, бутик и так далее. Она хозяйственна, у неё всегда ухоженный чистый сын, она готовит на всю семью, причём готовит неплохо, как он и сам имел возможность убедиться. Она заботлива, верна, сдержана и не истерит.
Она красивая, до одури красивая, молодая, с упругой гладкой кожей, длинными стройными ножками, не выцветшими ещё глазами,
И он любит её, ну правда же любит, пусть в его возрасте наличие чувств не так обязательно как в молодости, ибо ко всему можно привыкнуть, но они есть и это тоже нужно учитывать.
Ну будет у них совместный ребёнок, он только сильнее свяжет их друг с другом и уже незачем будет ловить холодящую мысль, что она найдёт себе другого помоложе.
Джеймс вскочил со скамейки, где последнние полчаса предавался размышлениям, махнул проезжающему такси и помчал обратно к Камилле, надеясь, что не смертельно обидел её своими закидонами и всё ещё можно уладить. Хотя она же беременна от него – простит, куда денется.
По дороге заехал в круглосуточный супермаркет, купил ей килограмм вишен и отправился извиняться.
Дом был погружён в темноту, все давно спали, интересно, сколько же времени он прошагал по городу, пару часов что ли. Вымыл руки, выложил ягоды на тарелку и тихонько, не хватало ещё разбудить этого неуёмного Мирослава, поднялся по лестнице наверх.
- Ками? – тихонько приоткрыл двери в спальню.
Горел свет, а Камилла, переодевшаяся в обычную ночнушку, а не какой-нибудь соблазнительный пеньюарчик, прижав руки к лицу плакала.
- Девочка моя, - виновато засопел Джеймс, - прости меня, пожалуйста. Прости, моё солнышко, - он поставил тарелку на тумбочку и сел перед кроватью на колени, - прости, я растерялся, ты растерялась. Я обидел тебя, да?
- Да, - всхлипывая, отозвалась она, - но всё намного хуже. Из-за беременности обострился муковисцидоз и моё улучшение пропадает с каждым днём, поэтому мне было так плохо и это ещё не предел, всё может вернуться в полном объёме и я… я могу умереть.
Джеймс даже задержал дыхание. Столько новостей за вечер сложно переварить, одно дело ребёнок, а другое – опасность для жизни. Да что за чёрт, не может она умереть, она молодая девушка, какая смерть, в самом деле, просто перенервничала и теперь лепит из мухи слона.
- Не переживай, всё обойдётся, - он встал с пола и сел рядом с ней.
Ками замотала головой.
- Ты не понимаешь. Муковисцидоз это слишком густая слизь, которая образуется в лёгких, закупоривает бронхи так, что становится невозможно дышать. У меня было улучшение, получалось бороться с этой дрянью, а теперь всё только прогрессирует, - она всхлипнула, - Мирослав говорит, что это из-за того, что вторая беременность наступила так быстро после первой. Говорит, что нужно делать аборт, - больше не могла говорить, захлёбываясь рыданиями, потянулась к нему и он с готовностью обнял её подрагивающие плечи.
- Успокойся, Камушка, - ласково гладил её волосы Джеймс, - а если сделать аборт, то всё вернётся как было? Твоя болезнь не будет прогрессировать?
- Этого никто не знает. Может да, может нет. Может, я избавлюсь от ребёнка, а это не поможет, - она снова зашлась в плаче.
- Тихо, тихо, моя девочка, - он осторожно покачивал её в сторону, баюкая, - тебе, наверное, лучше не плакать. Если это поможет, то лучше сделать аборт, ну что поделаешь, Кам. Ведь можно будет родить позже, - небеса, что он такое несёт, кошмар, - когда ты поправишься, тебе станет лучше. Первая беременность ведь нормально прошла. И третья пройдёт хорошо, ты родишь ещё одного малыша и всё у нас будет замечательно, а этот… этот ребёнок просто не вовремя пришёл, он придёт ещё раз, но попозже.
Джеймс сам не понимал, что он такое говорит, бездумно рассказывал всё что приходило в голову, сейчас главное, успокоить её
- Завтра на свежую голову мы всё обдумаем и примем правильное решение, а сейчас нужно поспать. Успокоиться и поспать.
- Да, - слабо согласилась она, - раздевайся и ложись ко мне.
Он с облегчением кивнул, поцеловал её мокрые от слёз веки, прижал к себе и тихонько покачивал, пока её дыхание не стало глубже и ровнее.
Но у него самого заснуть никак не получалось.
Давным-давно у него уже была такая ситуация, испуганная Синди показывала ему тест с двумя полосками и они приняли решение, что рожать сейчас слишком рано. Да, они оба учились, впереди маячили трудности, не было ни жилплощади, ни средств к существованию, какие уж тут дети. Они решили и она вроде бы согласилась, сказала, что сделала аборт, а потом выяснилось, что соврала. Пришлось жениться и сполна испытать на себе все предрекаемые трудности, но… но он тогда неожиданно так прикипел к маленькой Глории, что много раз холодел от мысли, что её вообще-то могло не быть.
Сейчас тоже самое, маленький ребёнок, мальчик или девочка, которого они так легко и просто пустят под нож. Он никогда не улыбнётся, не схватит его за палец, не будет пищать ночью, он никогда не возьмёт его на руки. Неизвестно, что будет потом, удастся ли ей ещё зачать, а ведь потом он будет ещё старше.
Он не спал, перед глазами по очереди проносились все детские фотографии дочери, улыбающаяся Синди, пусть и синяками под глазами. Как смешно она коверкала слова, как деловито пыталась помогать маме на кухне, но лишь всё рассыпала. Собственная гордость, когда Глория пошла в школу и стала приносить оттуда одни пятёрки. Не хотевший и слышать о ребёнке в начале вечера теперь он уже почти страстно желал его рождения. Только как всё это увязать с её здоровьем, не такой же ценой.
Потом картинки стали страшными, бледная Камилла с огромным животом, её слабый голос и полузакрытые глаза, небольшой холмик с памятником… Тьфу! Нет, нет! Он резко дёрнулся и тут же тревожно принялся вслушиваться в дыхание Ками, вроде не проснулась.
Нет, она не должна умереть это же ясно, может этот психический Мирослав перегнул палку и переборщил с предостережениями, должно быть всё вовсе не так страшно, она не может умереть и не умрёт.
Уснуть так и не получилось и Джеймс встретил рассвет совершенно истерзанным и разбитым. Полежал, бесполезно закрыв глаза, пока подавленная Камилла возилась с Майки, потом встал и после посещения душа приобнял сзади девушку, прошептав:
- Ну что, поедем в больницу, узнаем подробней что да как.
Она не успела ответить, потому что отвлеклась на вошедшего Мирослава, пока Ками была в больнице, он всё-таки соорудил дверь из детской в коридор, чтобы входить к внуку не через спальню влюблённых.
- О, вернулся, что ли? - недобро зыркнул на Джеймса, - Дошло, что оставил девушку в сложный момент? Не иначе совесть проснулась.
- Перед тобой отчитываться не собираюсь, - сквозь зубы процедил тот.
- Ну на секунду оставить нельзя, снова поцапаются, - недовольно треснула мужа полотенцем по плечу Полина, - марш на кухню завтракать и поедете. При Ринате не ругаться, понятно? И при Камилле тоже, приду проверю.
- Командирша ты стала, это вообще что-то, - проворчал Мир и не оглядываясь вышел из комнаты.
Тихая, бледная, растерянная Ками почти не принимала участия в происходящем, шла, куда вели, ела, что положили в тарелку и только почему-то всё время прикрывала живот левой рукой, то ли защищала плод, то ли пыталась нащупать. Честно говоря смотреть на это было так невесело, что Джеймс даже не отреагировал на какую-то очередную подколку её отчима, да и тот тоже острил скорее по инерции, тревожно поглядывая на приёмную дочь.
- Поедем, Кам, - взял её за руку и она встрепенулась, будто очнулась от сна, с надеждой глянула ему в глаза, но потом снова потухла.
- Да, конечно, сейчас, - встала из-за стола и отправилась переодеваться.
- Слушай, тебе самому не надоело ко мне цепляться? - Джеймс, пользуясь случаем решил прояснить ситуацию напрямую.
Мирослав смерил его внимательным взглядом и скривился.
- Я бы посмотрел, как бы ты запел, если бы твоя дочь нашла себе сорокапятилетнего разведённого мужика, который сам не знает чего хочет и психует при любом намёке на что угодно.
- Но Камилла его нашла, нравится тебе это или нет.
Джеймс встал и отправился вслед за своей девушкой. По большому счёту ему были безразличны нападки Мирослава, злили, да, но не более того. Нашёл Ками в их комнате, она уже одетая растерянно сидела на кровати и смотрела в одну точку.
- Пойдём, уже пора, - потянул её за руку, но она так затравленно на него глянула, что он осёкся.
- Я не хочу делать аборт, - еле слышно прошептала она, - всё понимаю насчёт риска, но не хочу. Как я буду потом с этим жить?
- Ками, -он присел рядом с ней и обнял одной рукой, она с готовностью прижалась, будто только и ждала этого, - Ками, я если честно тоже не хочу, но ещё больше не хочу, чтобы тебе было плохо, - он подбирая слова уговаривал её, как раньше уговаривал дочь надеть шапку или выучить уроки, - Давай поедем в больницу, может Мирослав недосмотрел, развёл истерику, а на самом деле всё не так страшно.
Она покачала головой.
- Мир никогда бы не сказал, как следует всё не проверив, но да, поехали, может сдам какие-нибудь анализы и появится надежда? Хотя я даже не знаю, какие анализы могут это показать, - она закашлялась, безучастно глянула на бледно-розовые пятна на ладони и потянулась за салфеткой, - Ты со мной поедешь?
- Конечно.
Камилла
Я не хотела делать аборт, совсем не хотела, несмотря на все риски. Мирослав, воспользовавшись отсутствием Джеймса, потратил вчера целый вечер, чтобы объяснить возможные последствия, напоминал про Майка, о том, что у меня уже есть ребёнок и каково ему будет остаться без матери. Он был убедителен и говорил правильные вещи, если думать логически, то и впрямь другого выхода не существовало, но как только я представляла острые, стальные инструменты которыми будут доставать из меня ребёнка, внутри всё переворачивалось, рука инстинктивно ложилась на живот, а я изо всех сил скрещивала ноги, будто бы это могло помочь.
Я не хотела убивать малыша, если было бы можно достать его из моего тела и заморозить на то время, которое мне понадобится, чтобы оправиться от первой беременности, я бы это сделала, но, к сожалению, наука пока не изобрела такого способа.
Инстинктивно жалась к Джеймсу, рядом с ним было спокойнее, пусть вчера он и говорил мне много обидных слов, но все они напрочь стёрлись перед огромной неразрешимой дилеммой - я не хочу убивать ребёнка, но в то же время не хочу умирать сама.
Нет Вереен, которая смогла бы поправить собственные магические заклинания наложенные на моё тело, но нет никаких гарантий, что как только я прерву беременность защита восстановится. Может быть всё нарушено окончательно, ничего не исправить и я всё равно умру, но так хоть ребёнок останется жить.
Мне было страшно, больно и безнадёжно.
А потом я его увидела. Девушка, специалист по УЗИ водила по моему животу прибором и на экране я увидела своего малыша. Такого большого. Жалобно посмотрела на Мирослава и сжала Джеймсову ладонь.
- Ничего себе, - Мир наклонился к экрану, стараясь рассмотреть подробнее, - недель десять-двенадцать.
- Скорее двенадцать, - покачала головой девушка.
- Тринадцать, - тихо выдохнула я, - это было тринадцать недель назад.
- Ничего себе, - тоже негромко отозвался Джеймс, - получается, что в самый первый раз...
Девушка рассказывала о сердцебиении, о чём-то ещё, но я не слушала, какая разница, всё равно моему ребёнку предстоит умереть, нашему ребёнку.
- Камилла, срок большой, аборт лучше всего сделать прямо сегодня, максимум, завтра, твои анализы все есть, давай назначим процедуру, я сам не сделаю, но буду присутствовать и всё проконтролирую, не волнуйся.
- Мир, - с надеждой глянула на него, - а можно его оставить? Я думала он совсем маленький, несколько недель, но он большой, не так много осталось, больше четверти срока пройдено и мне не так уж плохо, - и тут лёгкие устроили мне пакость, я закашлялась, причём в этот раз сильно и надолго.
- Камилла, нет, так не получится, - он печально покачал головой, - состояние ухудшается, кашель прогрессирует и мокрота отходит всё хуже.
- Тогда сегодня, - всхлипнула я.
Готовили к операции меня недолго, какой-то час, который я провела, увещеваемая Джеймсом не плакать и вот Мирослав, коротко кивнул и бросил "Пора, сейчас за тобой приедет кресло".
- Он ведь большой уже, большой, - шевелила губами я, - он может двигаться, понимает светло или темно, он чувствует боль, понимаешь? Когда его вытащат из меня ему будет больно.
- Камилла, перестань, - слегка встряхнул меня за плечи Джеймс, - не думай об этом. Ещё вчера ты не подозревала о его существовании, ты не знала о нём все эти месяцы. Забудь, ты просто не знала и не знаешь теперь.
- Ты наверное рад, что его не будет, да? - тихо спросила я его, - В глубине души, рад? Не будет проблем, не нужно будет ничего менять.
- Нет, - я вцепилась взглядом в его лицо, но он и правда был невесел и неспокоен, - нет, я бы хотел, чтобы у нас был ребёнок. Но ты же, чёрт возьми, важнее! Я хочу, чтобы у меня была ты, слышишь?
Я кивала, но слышала другое... он сказал, что хотел бы ребёнка, он тоже хотел бы его оставить. Может вместе у нас получится, отстоять малыша у Мирослава.
Но когда Мир вошёл и глянул на меня таким больным и вместе с тем решительным взглядом, я поняла, что не получится. Наверное, мне и вправду нельзя сейчас рожать. Ничего не сделать.
Когда меня везли по коридору, я не плакала, просто безучастно смотрела перед собой.
Но когда укладывали на стол, я уже не могла сдержаться и от всей души рыдала, скрестив ноги и закрыв ладонями лицо.
- Камилла, перестань уже плакать, - устало сказал Мирослав, - так будет только хуже.
Я постаралась успокоиться, но только увидела маску с наркозом, как поняла, что не могу. Я не могу этого сделать, слышите? Пока будет хоть один шанс, что смогу выносить ребёнка я его не упущу. Нет, я не сделаю аборт, никогда, понятно?
Стало легче, когда решение принято всегда проще, теперь нужно только отстоять его.
- Я отказываюсь от аборта, - хмуро бросила я, слезла со стола и мигом кинулась из этой страшной, наполненной смертоносными инструментами комнаты.
- Я не сделала, я не позволю, не могу, понимаешь? - слёзы снова заструились по лицу, когда я уткнулась носом в Джеймсову грудь.
- Хвала небесам, - выдохнул он, - Я... я не знаю, как тут можно помочь, но мы постараемся сделать для тебя всё, только бы всё прошло нормально.
Из операционной вышел очень бледный, и очень мрачный Мирослав.
- Выполнять всё, что я скажу, даже если нужно будет поселиться в больнице. Следить за состоянием и при малейшем, слышишь, при малейшем ухудшении сразу сообщать мне. Всё понятно?
Я часто-часто закивала головой.
- С вами совсем поседеешь, - он снял с головы медицинскую шапочку и изо всех сил прицельно швырнул её в ведро.