Серия 2.
Роберт спал неспокойно: ворочался с боку на бок, что-то бормотал.
Наконец он застыл, уткнувшись лицом в подушку. Ему снился кошмар. В последнее время страшные сны всё чаще посещали мужчину. Снилось ему постоянно одно и то же: мёртвая Джеки. Каждый раз Роберт просыпался в холодном поту, а потом долгое время лежал, слушая биение собственного сердца.
Уилсон перевернулся на спину, тяжело дыша, сел на кровати и оглядел свою комнату.
Был рассвет, и луч солнца, заглянувший в щёлку между тяжёлыми тёмными шторами, выхватывал из полумрака книжный шкаф с рядами запылившихся энциклопедий с золотыми буквами на корешках. Роберт нащупал на тумбочке очки и пристально вгляделся в темноту. Его не отпускало ощущение, что здесь находится кто-то живой. И оно его не обмануло. На чёрном кожаном диване рядом с книжным шкафом сидела Лорейн, с туго заплетёнными, несмотря на раннее время суток, косами, в длинной белой ночной рубашке. И девочка не просто сидела: она читала солидный тяжёлый фолиант, в котором, как определил Роберт, знавший всю свою библиотеку почти наизусть, описывались самые гениальные хирургические операции прошедших времён, начиная от Гиппократа.
Дочка была явно увлечена чтением, она щурила глаза, пытаясь в полумраке разобрать мелкий шрифт, совсем не обратила внимания на отца, когда тот сел на кровати и потянулся за очками. Книга была непропорционально велика для девочки: её пальцы, сжимавшие светло-коричневую кожаную обложку, побелели от напряжения, но тёмные внимательные глаза бегали по строчкам.
- Лорейн… - шёпотом позвал Роберт.
Девочка чуть заметно вздрогнула, взглянула из-под упавших на лицо прядей тёмных волос на отца, осторожно положила тяжёлую книгу на пол и тихо выскользнула за дверь.
- Лорейн, - опять позвал мужчина. Он не хотел напугать дочь, не хотел, чтобы она считала, что ему не нравится её новое увлечение. Но девочка, вероятно, сочла именно так, потому что сама Лорейн приходила в ярость, когда Роберт без разрешения трогал её личные вещи. Мужчина устало откинулся обратно на подушку и закрыл глаза. Он слышал, как Лорейн хлопает дверьми, чем-то шуршит, что-то передвигает. Роберт задремал под эти тихие, однообразные звуки, а когда проснулся, первым делом взглянул на тот участок пола, покрытый тёмно-зелёным ворсистым ковром, куда Лорейн положила книгу. Фолианта там не было. Уилсон посмотрел на шкаф, из которого дочь достала том. На том месте, где раньше стояла книга, между тонким пособием по брюшной хирургии и последним томом энциклопедии, зияла пустота. Роберт ухмыльнулся, встал с кровати, оделся и вышел в коридор.
- Лорейн! – позвал он, заранее зная, что дочь не откликнется.
Так оно и случилось: ответом ему была тишина. Мужчина прошёл в столовую. На тёмно-синем диване, вытянувшись в струнку и положив руки на колени, сидела Лорейн, уже полностью одетая, как всегда хмурая и серьёзная.
Она не обратила на вошедшего отца никакого внимания, всё также смотрела на картину в массивной тяжёлой раме, висевшую на противоположной стене.
- Доброе утро, - поздоровался Роберт с дочерью, раздёргивая шторы на окнах.
В столовую ворвались утренние солнечные лучи, и яркие блики заиграли на лакированной поверхности тёмного, очень большого для двух человек, обеденного стола. Мужчина что-то говорил Лорейн, кажется, описывал прекрасный пейзаж, который видел, когда они с Джеки проводили медовый месяц в горах. Роберт старался как можно больше общаться с дочерью, в надежде, что она когда-нибудь заговорит, но пока всё было бесполезно. Распахнув шторы на последнем окне, Уилсон обернулся и увидел, что Лорейн в комнате нет. Роберт сокрушённо пожал плечами: ему опять не удалось наладить контакт с дочкой. Так начиналось каждое утро, и каждый раз внезапное исчезновение Лорейн в середине разговора огорчало мужчину. Уилсон постоял некоторое время посередине комнаты и направился на кухню готовить завтрак.
Вечером Роберт зашёл в комнату дочери. Лорейн спала, раскинувшись на тёмно-серой кушетке.
Рядом, на полу валялась та самая книга, которая утром пропала из шкафа в спальне мужчины. Уилсон улыбнулся и провёл рукой по тёмным растрепавшимся косам дочки, поднял книгу, раскрытую на описании первой операции на головном мозге, и положил её на стол, а затем собрался уходить. Он положил ладонь на холодную ручку двери, но вдруг услышал странный звук. Роберт резко развернулся. Он не ошибся. Лорейн говорила во сне, причём говорила на латыни.
- Abin` an non?.. - расслышал мужчина. Но девочка явно говорила не с ним, она спала. – Non tangere mei…
Впрочем, Роберт почти не обратил внимания на её слова, он был поражён голосом. Это был голос Джеки. Такой же глубокий, с такими же смешными, тягучими, напевными интонациями. Мужчина придвинул стул и сел рядом со спящей Лорейн, вслушиваясь в её неясное бормотание, вслушиваясь в голос Джеки, который он никогда не надеялся услышать ещё раз…
