Рождество было решено отмечать в скромной компании: мы с Дарк и Бен. Последний, конечно, пытался крутить носом, мол, где это видано, чтобы потомственные вампиры отмечали праздники в компании людей, которые не станут их обедом, но быстро сдулся под натиском аргументов и напоминаний, что и у его дорогой невестушки в роду не самая аристократическая кровь. Весь вечер жених вел себя сдержано, хотя по сжатым челюстям становилось очевидно, что он злится от такого напоминания. Самое забавное - меня это ничуть не трогало. То есть не поведение Бена - оно откровенно раздражало, - а тот факт, что я не чистокровный вампир, и моя мать была и остается человеком. Переболело, перегорело. Наверное, именно знакомство с Лорен заставило меня взглянуть на "человечность" под другим углом, найти в ней свои плюсы, и перестать злиться на маму за ту гордость, с которой она говорит о собственной природе.
Дарк не заваливала экзаменов, не проваливалась на зачетах. Ей просто совершенно не хотелось ехать домой к матери, и она не собиралась этого делать. И хотя в ее устах это звучало задорно и по-бунтарски, я-то знала, что на самом деле каждая поездка в родной город или даже мысль о ней делает ее глубоко несчастной. Решение составить подруге компанию, на сутки стать ее семьей, далось на удивление просто, и казалось самым правильным и благородным поступком в моей жизни. Так что Бен мог хмурить брови сколько ему вздумается - отказываться от данного обещания я не собиралась.
Селена, Барт и Джимми поздравили нас еще с вечера и поспешили в аэропорт на ночные рейсы. Мы же немного посидели за бутылкой вина и британским ситкомом, после чего завалились спать перед долгим днем. Двадцать пятое декабря в этом году выдалось прохладным, и утренний, еще непрогретый воздух, обжигал кожу Дарк, отчего ее щеки забавно розовели. Первым делом мы отправились в ближайший супермаркет - Даркнесс горела множеством кулинарных идей, и ее даже особо не смущало, что все эти изыски ей придется слопать одной. Я до последнего надеялась, что она понимает, что и готовить ей придется в одиночку, но слинять от домашней работы не удалось: пришлось покорно встать к плите и научиться взбивать яйца и чистить картошку. Не сказать, чтобы это было неимоверно сложно, но как по мне, чересчур монотонно и скучно. Я буквально отсчитывала минуты до приезда Бена чтобы запрячь его украшать елку, а самой завалиться на кровать с книжкой и банкой пива, когда внезапно раздался звонок в дверь.
- Неужто на рождество Санта подарил твоему мужчине чувство такта? - подкалывает Дарк, и идет открывать.
Нет, не подарил, а если и подарил, то Бен его не принял. Несмотря на не слишком большой опыт отношений, мне ясно как максисовский день: я могла сломать Адама под себя, но с мужчинами, возраст которых давно перевалил за полтинник, мне не тягаться. Их привычки закостенели как тела умерших, безмолвные и неподвижные. И эти мужчины ждут лишь чтобы я прогнулась под них. Бен никогда не научится звонить в дверь. Бен никогда не перестанет чувствовать себя моим хозяином - во всех аспектах нашей жизни. И Бен никогда меня не полюбит.
- Вы... - доносится голос Дарк из коридора сразу после звука открываемой двери. - Я... офигеть! Ой! Проходите.
Ее голос настолько радостный и обескураженный, что все сразу становится очевидным.
- Я Хантер, - представляется дедушка.
- Я вижу... - Дарк переходит почти на шепот, и я спешу отложить нож для шинковки и выскочить в гостиную, чтобы как-то сгладить неловкость ситуации. А заодно и броситься дедуле на шею... потому что я безмерно соскучилась!
- Хант!
Как любая медийная персона, Хантер всегда следил за собственной внешностью, и менялся пусть редко, но метко. Я еще пешком под стол ходила, когда он отказался от своего предыдущего имиджа светловолосого милашки, и сделал ставку на длинные черные волосы с налетом сатанинского стиля. Таким я его знала, таким запомнила, и теперь с крайним подозрением рассматривала средней длины фиолетовый ирокез и выбритые почти под ноль виски.
- Понятия не имею, что ты с собой сотворил, но я чертовски рада тебя видеть.
- А, по-моему, очень стильно, - возразил голос из-за моей спины. Даркнесс наконец собралась с духом, чтобы что-то сказать, надо же. - Я Лорен.
- Моя подруга, - зачем-то комментирую я, вероятно, решив примерить на себя роль капитана Очевидность. - Она как раз собиралась дорезать картофельный салат.
- Рад, что знакомство все же состоялось, - усмехнулся Хант, мельком скользнув взглядом по специфическому виду Дарк. И это он еще не видел ее ночнушку со спанч бобом. - Надеюсь, тебе понравился концерт в Твинбруке.
- Очень, - с готовностью отвечает Дарк, выпучив и округлив глаза.
Я незаметно пихаю дедулю локтем под ребра. Тоже мне, решил, раз жена не видит, можно позаигрывать с молоденькой девчонкой. И запоминает ведь всех этих девчонок, льющих слезы на концертах у самой сцены.
- Даже не думай, - предупреждаю я, когда мы все-таки сплавляем абсолютно счастливую Лорен дорезать салат. Конечно, я шучу. Но в каждой шутке ведь есть доля шутки. Конечно же, он тоже шутит, и до сих пор без ума от Берн. Но мало ли что. - Я за тобой слежу.
Я подаю ему характерный знак, и Хант с легкостью прижимает меня к себе, сгребая в охапку, и кружит на месте. До какого бы роста я ни вымахала, на какие каблуки бы ни взобралась, я всегда останусь для него маленькой девочкой. В этом определенно есть что-то милое, но...
- Ну Хаааант, - канючу я, не в силах вытерпеть того факта, что меня не воспринимают всерьез, и веду себя совсем как маленький ребенок. - Ну прекратииии...
Дедушка лишь рассеянно улыбается, сосредоточенным взглядом скользя по обстановке - темным стенам и тяжелым портьерам, книжным полкам и картине с Нью-Йорком на стене. Сердце падает куда-то вниз, когда я понимаю: они знают. Моя семья прекрасно осведомлена, кому принадлежит квартира, в которой я живу. Я не сказала. Они не задали ни единого вопроса. И все же без адреса, звонка или предупреждения безошибочно нашли нужный дом.
- Привет, милая, - металлические набойки лабутенов неизменно цокают по кафельной плитке.
Мамины губы растянуты в приветливой улыбке, но уголки все же подрагивают; в глазах разливается настороженность, перетекающая в тяжкую поступь, читаемую в каждом движении. Конечно, она была здесь, ведь их с папой роман завязался еще в студенческие времена. Конечно, она не в восторге. Не в восторге и я.
За маминым плечом маячит Крис. Он наоборот расслаблен, прокручивает на указательном пальце брелок от машины, и ведет тихий разговор с Джо. Она, разумеется, тоже здесь.
Во мне борются смешанные чувства, образуя гремучий коктейль, в котором никак не определить ингредиенты. Не то чтобы я не рада их видеть, это безмерно приятно, что несмотря на то, что я не смогла вырваться к ним, они собрались и навестили меня сами. Однако... Сложно объяснить, но... Наверное, я просто ненавижу когда в четко распланированный день врываются непредвиденные обстоятельства. А еще я совершенно не представляю их встречу с Беном.
Пока я обдумываю ситуацию, мамина быстрая поступь настигает меня, и худые - после выписки из больницы она так и не смогла набрать потерянные четыре кило, - но крепкие руки обхватывают мою талию.
- Во что ты вляпалась, Хоуп? - тихо спрашивает она, и тут же отпускает и отстраняется, словно неготовая услышать ответ.
Сорок минут спустя приготовления были закончены, и старшее поколение, переругиваясь на тему политики, в которой не могли найти общую точку зрения даже представители единых убеждений, осталось на кухне следить за шкворчащими сковородками и подходящим тестом, мы же с Дарк поспешили улизнуть в гостиную чтобы нарядить елку. Мама ненавидит этот обычай, ей куда больше нравится естественная красота дерева, а вот я с детства обожаю завешивать мохнатые ветки разноцветными шарами и крылатыми фигурками. Некоторое время мы с ажиотажем разбираем елочные игрушки в разные кучки по цветовому признаку и решаем, в какой же гамме создать украшения сегодня.
Все это сопровождается клацаньем клавиш: младшая сестрица с фанатизмом маньяка-убийцы сенсорных экранов, ловко печатает одно сообщение за другим. Дарк косится на нее, словно что-то хочет сказать, но стесняется ее присутствия. Что совершенно не в стиле подруги.
Джорджиана - одна из немногих, кто не изменился за то время, что мы не виделись. Не сменила цвет волос или стиль одежды, не выбрила виски, и даже, казалось, не вытянулась ни на дюйм. Малюткой была, малюткой и осталась. Смотря на нее даже не верилось, что моя младшая сестра меньше чем через год заканчивает школу. Она была просто шестнадцатилетней девчонкой, поглощенной своими школьными и любовными проблемами. Ее нельзя было назвать красоткой, но внешность Джо не была лишена изюминки. И все же меня душило желание хотя бы одним глазком увидеть эту самую Миллу.
- Севену привет, - зачем-то кидаю я, порабощенная секундной слабостью, и тут же отвожу взгляд и сжимаю губы в нитку, чтобы не ляпнуть еще чего глупого и неуместного.
Ну и зачем мне нужно передавать ему привет? Зачем вообще теребить Джо? Вот сейчас ведь я не удержусь и непременно ляпну что-нибудь про эту его подружку.
- Передам, когда увижу, - в тоне сестры таится легкий налет смущения, почти скрытый и незаметный за куда большей долей удивления. - Он сейчас не отвечает на звонки и сообщения.
Я уставилась на Джо в попытках понять, что же скрывается в этой хорошенькой белокурой головке, какие мысли, какие чувства. С кем она переписывается и что за цели преследует? Мне только сейчас пришла в голову мысль, что я даже не знаю, кто она такая и чем живет. Всегда казалась святой, ангелом во плоти, но кто знает, что таят в себе эти невинные голубые глаза. Не зря ведь, ох не зря, Севен связался с ней.
Пока я размышляю над демонами, что надежно спрятаны за ангельским личиком, Даркнесс решает напомнить о себе, в свойственном только ей безмятежном тоне:
- Мужчины часто не отвечают на звонки и сообщения. Переходи на женщин.
Что?!
В жизни Дарк случался далеко не один неудачный роман. От последнего ее ухажера, по которому девушка вздыхала до сих пор, ей часто доставалось - в прямом смысле этого слова. Напившись, этот недоносок начинал распускать руки и дело частенько доходило до синяков и ссадин. Однако хоть подруга и говорила, что все парни одинаковы и не заслуживают излишнего внимания, говорила она отнюдь не в отрицательном ключе.
И все же... Она только что посоветовала моей шестнадцатилетней сестре переключиться на женщин?
Судя по виноватому выражению лица - она стала похожа на нашкодившего котенка - Лорен и сама поняла, что сболтнула лишнего.
- Ну а что? - она повернулась ко мне всем корпусом и выставила руки вперед ладонями, словно в оборонительном жесте. - С ними гораздо проще.
Она переводит взгляд с меня на Джорджиану и обратно, но сестра лишь улыбается, откладывает мобильник и усаживается рядом с нами разбирать игрушки.
- Возможно, ты права, - губы Джо тронула легкая улыбка, которая тут же затухла под моим недоуменным взглядом. - Но меня интересует мужчина, один и вполне конкретный.
Надо же. А ведь всего минуту назад я готова была поставить вторую бровь на то, что она переписывается с другим парнем. Так может просто с Кэтлин?
Неприятный трескучий звук на тумбочке возвестил о новом сообщении, однако Джорджи успешно его проигнорировала.
Несколько секунд я тревожно смотрю в сторону новейшей модели айфона, и силком заставляю себя остаться на месте. Я могла бы сделать вид, что иду на кухню проверить тыквенный пирог, и незаметно прихватить почти плоский аппарат с тумбочки - меня можно назвать мастером в этой области, в старшей школе я меняла местами именные таблички даже с противоположных столов лишь на школьных мероприятиях оказаться рядом с Адамом. И все-таки я остаюсь на месте, оставляя за сестрой право на личную жизнь. Я удержала бы себя даже если бы переписка велась с Севеном, ну а если не с ним - то мне и подавно нет до этого дела.
Как оказалось, у Джо и Дарк нашлось множество общих тем для разговора - две болтушки сцепились языками, сначала обсудив китайскую культуру эпохи Минь, затем древнегреческую мифологию, а после и вовсе нашли интерес в тайной любви к гитаристу группы "BlackSunday". На этой душещипательной ноте я предпочла их и покинуть, даже пожертвовав собственной любовью с украшению елки. И "правда же Франц лапочка?" - было последним, что я слышала из их диалога.
- Нет, неправда, - на кухне с удовольствием отозвался Хантер, передразнивая волнительные нотки в голосе Джо. - Франц - обдолбанный придурок.
- Пап!
...но укоризна в мамином голосе тонет во взрыве нашего с Крисом и Хантом хохота.
Здесь, в университете, время течет совсем иначе. Меньше года назад я сходила с ума, отстукивая минуты до окончания уроков, и каждый день еле досиживала до трех часов, мечтая побыстрее сбежать домой. За четыре месяца жизнь кардинально изменилась, заставляя поверить, что все это было даже далеко не цветочками. Затяжные пары, задания на дом и неприступные нормативы, постоянные недосыпы, пьяные вечеринки и общая нагрузка, с которой тяжело справиться без предварительной подготовки - все, что происходило в кампусе походило на совершенно иную жизнь. Вдали от дома, от собственной семьи, родилась совершенно иная Хоуп, более взрослая и самостоятельная, готовая принимать решения и брать ответственность за них. Я практически забыла о наличии у меня семьи, и совсем не осознавала, как я по ним скучаю, но... Отношения на расстоянии нравились мне куда больше. Когда ты живешь в семье, каждый день видишь одних и тех же людей, тебя рано или поздно начинают раздражать их привычки и любимые выражения, одни и те же замечания встают поперек горла, и каждый из вас оказывается не таким уж белым и пушистым, способным поддаться простым человеческим эмоциям: раздражению, злости, унынию.
Каждый из четырех месяцев прошел будто за школьный год и принес бесконечное множество перемен. Во мне и в тех, кто сейчас сидел рядом со мной. И даже в тех, кого рядом не было.
- Так где Берн? - вопрос вырвался сам собой, и был до ужаса логичен: Хант и Берни могли работать не покладая рук весь год, но день святого Валентина, годовщина свадьбы и рождество всегда оставались священными днями для их союза.
Мы остались в комнате только вдвоем: Дарк и Джорджи с азартом первоклассниц усвистели на улицу лепить снеговиков, а мама с Крисом облюбовали диван в гостиной и бутылку французского вина. Хантер никогда не уходил от ответа, но и никогда не стремился рассказывать о проблемах в личной жизни. Разумеется, и у них с Берни должны были быть какие-то неурядицы, столько лет выдерживать рядом с собой одного и того же человека не так-то просто. Пристально высматривая что-то за окном, дедуля совсем не спешил с ответом, вероятно, ожидая, что я позабуду о заданном не вскользь вопросе. Я пристроилась рядом на подоконнике, якобы увлеченная хороводом снежинок за стеклом.
- Все еще куришь? - со вздохом поинтересовался он, заставив меня хмыкнуть. - Шифроваться ты никогда не умела. Да и пачку парламента вечно забывала в заднем кармане джинсов, экономка всегда на тебя жаловалась.
Он протянул мне сигарету - пафосный Мелбоу с дорогущим табаком; цена пачки в Бридже колебалась от 21 до 35 долларов. В студгородках таких сигарет не водилось, разумеется. Вкус оказался соответствующим терпкому божественному аромату, погружающему в воспоминания о детстве. Только теперь меня официально признали взрослой, и этот табак нес в себе куда больший подтекст чем просто "покури, только оставь меня".
- Я ведь не отстану, - предупредила я, чтобы игра была честной.
- Я знаю, - между бровей Ханта пролегла морщинка, которая появлялась при каждой глубокой затяжке. - Ну... Берн в Бриджпорте. Там сейчас много дел. К тому же Фернанда приболела, и мы решили, что неразумно будет тащить ее в Саммерхолд.
Его тон оставался спокойным и безмятежным, но как бы он ни был призвал меня обмануть, у него не вышло. Нутром чую: у этой парочки не все гладко.
Кладу голову ему на плечо, и заглядываю в глаза. Мы похожи. Сказать по правде, я практически полная его копия, только подбородок и тяжелая челюсть достались мне от папы. Когда я смотрю в глаза Ханта, я вижу частичку себя. Когда Хант смотрит в мои глаза... Я понятия не имею, что он видит.
- У вас не все в порядке, да?
- К чему тебе забивать этим голову? - точная копия моих зеленых глаз смотрит безо всякого сарказма, даже с легким налетом грусти.
- Ну меня ведь никогда не подпускали так близко.
На несколько секунд он замолкает, смотрит в упор, будто проверяя, не издеваюсь ли я.
- Ты правда так считаешь? - искренне удивляется он. - Это ты всегда держала нас на расстоянии. Ты так рано повзрослела, что в двенадцать предпочитала давать советы, а не получать их. Думаю тебе стоит попросить прощения у сестры: мы ведь опекали ее за вас обеих.
Его губы трогает легкая улыбка, и брови - бровь - непроизвольно ползут вверх. Я понимаю, что это шутка, но предыдущие признания повергают в шок. Вот же... Черт.
Глаза виновато утыкаются в пол, стараясь не смотреть на любящих родственников. Я дико злилась на то, сколько внимания всегда уделялось Джорджи и ее успехам, но я на самом деле не думала, что сама как-то отталкивала собственную семью. Да, я третировала Криса, я была обижена и зла - он не пустил меня в горящий дом забрать Тоя. Да, я закрывалась в комнате и запрещала входить кому-либо кроме дяди Энджела, развлекавшего меня забавными историями и игрой в приставку. И да, я раздавала советы направо и налево, порой дерзкие, а порой откровенно грубые и нетактичные. Но ведь это был лишь период... Длиной в три года. Хорошо, я никогда не слыла примерным ребенком. Но...
Хант продолжает смотреть в окно, опираясь на раму, и я украдкой могу смахнуть набежавшие злые слезы. Мне обидно, я разочарована и разбита. И я могу до скончания века выискивать и даже находить себе оправдания; однако в большинстве своем он прав. Не все обладают терпением Конфуция, и согласны ждать пока кто-то сменит гнев на милость. Разумеется, я все еще обижена. Но, возможно, после этого откровения я смогу отпустить эту боль. Рано или поздно. Все проходит. И это - тоже.
Он молчит, не собираясь больше поднимать тему прошлого. И я решаю, что самое время рассказать о будущем.
- Вообще-то мы ждем еще одного гостя.
- Вот как? - не слишком искусно имитирует удивление Хант, и я всем видом стремлюсь продемонстрировать недоверие к подобной реакции. - Я весь во внимании. Кого же мы ждем?
- Бена, он...
Я замолкаю: судя по резкому холоду в глазах, можно не продолжать - жених не нуждается в представлении.
- Бенджамин? - дедушка понижает голос, но все равно оглядывается назад, на неплотно прикрытую дверь, за которой оставалась мама, а затем оборачивается ко мне с совершенно мальчишеским недоумением. - Ты что, прикалываешься? Ты кто и куда дела Хоуп?
В полной растерянности хлопаю глазами, силюсь выдавить хоть пару слов или даже звуков, но безуспешно. Какого-то черта я робею. Возможно, мне стыдно. Я имею ввиду по-настоящему стыдно. Не за прошлое. За будущее.
- Ты же... Максис, я даже не думал, что это может стать проблемой, - Хантер ерошит рукой ирокез, тут же спохватывается, и машинально поправляет его, возвращая в исходное положение. - Ты ненавидела даже овсяные хлопья, если тебе пытались их навязать. Я был уверен, что ты даже не станешь терпеть рядом какого-то парня, если кто-то его тебе сосватал. Не узнаю тебя, Хоуп Брайс.
Вот теперь мне стыдно. На самом деле, а не на каких-то предчувствиях не самого радужного будущего. Здесь нет ничего такого, я выбрала его сама, я сама захотела, вот только отчего щеки предательски горят огнем?
Мне есть что сказать и возразить, но язык приклеен к небу. И - хвала небесам - в этот самый момент в замке поворачивается ключ.
- Бен! - я срываюсь с места, вылетая из комнаты, и почти моментально падаю в объятья жениха, к сожалению, успев заметить его потемневший тяжелый взгляд.
Вечер был окончательно испорчен. Трудно сказать, в какой именно момент, возможно, сразу после того, как Бен появился в комнате, возможно, сразу после скомканного знакомства и рукопожатия, больше похожего на армрестлинг или попытку сломать оппоненту пальцы. Такого провала я не могла себе даже вообразить.
Гробовая тишина за столом разбавлялась лишь мерным почавкиванием Дарк и шумными мамиными вдохами. Весь рождественский обед она старалась не смотреть на Бена, а если жених и заговаривал, нехотя привлекая внимание к собственной персоне, ее взгляд из-под опущенных ресниц красноречиво желал ему мучительной смерти прямо здесь и сейчас. Первое время мы с Джорджианой пытались общими силами разрядить обстановку, в первую очередь дабы не ощущать психологический прессинг самим. Но как только часы пробили пять раз Джо поспешно вскочила с места, порываясь принести с кухни десерт - а точнее, провести как можно больше времени вне столовой. Часы отмеряли такт, и вместе с раздражающими монотонными ударами сквозь пальцы утекало и мое терпение, грозив вылиться в масштабный скандал обеим сторонам; только притихшая Дарк, задумчиво взирающая на Криса, пока удерживала от неминуемой беды. Обстановка за столом накалялась с каждой минутой, диалог не клеился.
- Как дела в Бриджпорте? - в какой-то момент этот вопрос показался спасительным, живительным словно глоток свежего воздуха.
Но на деле воздух оказывается пропитан едкой желтой пылью:
- Неплохо, - с охотой отзывается мама. - Несколько дней назад видела Белисаму с Эдди.
Она выжидательно смотрит на меня, вероятно, рассчитывая на какую-то реакцию. Быть может на откровение, что я тоже видела Эдди?
Вообще-то его было трудно не заметить. Я уже упоминала о том, что Адам был мечтой многих девчонок, этаким принцем на белом коне. Причем принцем официально коронованым. Кандидат в мастера спорта, отличный плавец, капитан университетской команды по лакросу - кто вообще придумал этот дурацкий вид спорта? - отличник, дипломат, член дискуссионного клуба. Понятия не имею, где он находил столько времени на все эти занятия, ведь мой день, казалось, был расписан под завязку, не оставляя мне ни единой свободной минуты, когда можно было бы выпить лишнюю чашечку кофе. Зато он, всегда в безукоризненно выглаженной рубашке и со свитой обожателей, неизменно появлялся в коридорах СимЮниверс именно в тот момент, когда я, путаясь в каблуках, неслась из аудитории в аудиторию с обедом в зубах и книгой подмышкой.
Почти целый год мне удавалось избегать прямых встреч, увиливать от столкновений, порой вламываясь в чужие аудитории. И все же момент икс настал. За несколько недель до рождества я впопыхах приводила в порядок знания, мысли и чувства - в перерыве между двумя зачетами наконец-то появилось время выбраться в фотолабораторию и напечатать снимки, пылившиеся на карте памяти с начала зимы. Думаю, все дело было в очередной порции комплиментов от Алисии - сама она была членом союза фотохудожников, и ее похвала просто сносила мне крышу. Возможно, накладывался тот факт, что мысленно я повторяла лекции по управленческим решениям. Злую шутку сыграло и то, что в этот раз он был один. Попробовала бы я не заметить целую толпу фанаток в коридоре. Факт оставался фактом: я заметила его приближающуюся фигуру слишком поздно для маневра.
- Привет, Хоуп, - он поздоровался первым, мягко ухватив меня за руку.
О чем я подумала в тот момент? О том, что Бен или Севен повели бы себя бесцеремонно, сдавив запястье до синяков. И все же - Эдди был частью меня, частью моего прошлого, с которым я все еще чувствовала связь, поэтому когда он предложил выпить по чашечке латте, я не смогла отказаться. Дело было в латте. В смысле, в том, что он все еще помнил различные мелочи, которым я как истинная сентиментальная девушка, так придаю значение. Любимые цветы, памятные даты, любимый кофе.
И все же сидя с ним в кофейне, я понимала, что все совсем не так. Слишком... Правильно, скучно. Не играл адреналин, не хотелось выплеснуть кофе ему в лицо за внезапную колкость. С ним я была мертва, а мне так хотелось чувствовать себя живой.
Эдди сделал комплимент цвету волос, заметив, что с ним я выгляжу еще большей стервой, и это совершенно не соответствует моему внутреннему "я". В тот момент захотелось присвистнуть с иронией: "ну надо же, какой психолог", но я ограничилась лишь сдержанным "люди меняются". Во время разговора я избегала смотреть на собеседника, предпочитая наблюдать за соседними столиками, но все же чувствовала на себе его пытливый взгляд. И разумеется несмотря на все мои попытки увести разговор в другое русло - мы обсудили фотосъемку, сессию, всех преподавателей на юридической кафедре и кафедре экономики и менеджмента - он все-таки заговорил о прошлом; о том, как было хорошо в школе, о памятных местах, по которым мы любили гулять, о забавных случаях, что с нами происходили. Он предложил попробовать начать все сначала, и мне пришлось признаться, что у меня кое-кто есть.
- Я так и думал, - коротко ответил он, делая глоток остывшего кофе. По его непроницаемому лицу нельзя было прочесть ни единой эмоции. На секунду мне даже показалось, что он вспылит, однако напускная вежливость заговорила первой: - Родители знают?
Видит Максис, это был самый странный вопрос, который мне когда-либо приходилось слышать. Я только что сказала человеку, что между нами ничего уже не будет, у меня есть другой, а он спросил меня о родителях?
...поскольку промолчать - не вариант, я останавливаюсь на нейтральном ответе. Точнее, на вопросе.
- И как там поживает миссис Хэмлок?
Я слышу как она поживает лишь вскользь: часть познаний черпаю из новостей (большинство сенсаций СМИ - вранье чистой воды, необходимое им как воздух), часть - слышу от Кэтлин. Совру, если скажу, что нашу дружбу не пошатнуло расстояние или загруженность экзаменами, однако мы обе как могли поддерживали маленькое пламя нашей дружбы периодическими звонками. Временами казалось, что наши дороги вовсе разошлись, у меня новые друзья и интересы, а Кэтти осталась лишь пережитком прошлого, но такой родной задорный голос на том конце телефонной трубки всегда доказывал обратное. Для этой оторвы было забронировано место в моем сердце в любое время, несмотря на разделявшие нас тысячи миль.
Даже сейчас, сидя за праздничным столом, одна только мысль о ней заставляет меня улыбнуться. Стараясь подавить неуместное проявление эмоций, я внезапно подмечаю реакцию Бена на внешний раздражитель. Удивительное дело, его беспокоит не наличие за столом человека, а Хант: жених то и дело отвлекается от пустой тарелки, на которой без особого энтузиазма рисует пальцем абстрактные узоры, и одаривает его долгими внимательными взглядами. Украдкой косится на клеймо, внимательно изучает жестикуляцию, всматривается в лицо, то и дело хмурясь и оглядываясь. Все время, пока мама рассказывает о делах миссис Хэмлок, я наблюдаю за Беном, который наблюдает за Хантом. Это похоже на скрытую охоту. На игры на бессмертие. Мамины слова, кажется, не интересны никому.
Хантер поднимает глаза и смотрит на Бена в упор. Сидя друг напротив друга, они напоминают политиков на медиа ток-шоу, готовых в любую минуту отразить словесную атаку метким словом. В лучшем случае - метким словом. Сидя друг напротив друга, они такие разные, и в то же время недостаточно. Это не инь и ян в чистом проявлении, здесь нет стороны добра и стороны зла, как порой нам всем видится. В незнакомом взгляде зеленых глаз я читаю не просто твердь, их сковывает лед, пробираясь из глубины, растрескиваясь, превращая рок-музыканта в потомственного убийцу. Он другой. Не такой как раньше. В нем есть нечто, чего мне прежде не доводилось видеть. И это нечто вызывает чувства крайне противоречивые.
- Откуда?!
Голос раскатами разносится по комнате, такой тихий и угрожающий, что действительно становится страшно и неуютно от интонаций. Голос принадлежит Бену, но таким мне еще не доводилось его слышать. Сейчас жених действительно пугает - до той степени, что я замираю, сжимаясь на стуле, ожидая реакции от родных.
Хантер не славится терпением, и особенно - один, без Бернарды, и в этот миг в моей голове звучит лишь одна спасительная мысль "как хорошо, что Джорджи здесь нет". Временно парализованная, я все равно готовлюсь встать на защиту - неважно чью, своей семьи или вампира, который мне нравится. Главное сейчас - обойтись без жертв.
Но черное и белое вновь не срабатывает, мир словно меняет магнитные полюса местами, переворачиваясь с ног на голову, разрушая все представления о вампирах. Ведь именно Хантер сейчас является сосредоточением власти; спокойным и холодным словно родовитые вампиры. Дедушка медленно поднимает взгляд, переплетает пальцы под подбородком и констатирует "не понимаю, о чем ты", вызывающее глухое клокотание в гортани Бенджамина. Жених сжимает пальцы в кулаки до побелевших костяшек, и вены на мускулистых руках угрожающе вздуваются. Коротко заключаю холодную руку в плен собственных пальцев, из которого он тут же вырывается одним резким движением, также резко встает, с грохотом отодвигая стул, и уходит. Я успеваю перехватить этого засранца у самой двери - к счастью, он не сбегает по лестнице, а ждет лифта. Злой до чертиков.
Ничего не понимаю, совершенно теряюсь в догадках - что могло настолько выбить его из равновесия? "Откуда?" - спрашивал он. Что именно - откуда? Что такого было у Ханта, что так взбесило Бена? И почему этого не заметила я?
- твой брат! - вампир с ходу подкидывает мне новую информацию к размышлению.
Наверное, ему кажется, что это должно что-то прояснить. Но мы с Севеном не настолько близки, чтобы я понимала его поступки и их логику. И тем более какое отношение он может иметь к моей семье.
- хватит на меня орать, - огрызаюсь я, раздраженная тоном и загадками. - нашел виноватую!
Даже не собираюсь быть сдержанной, когда вижу этот взгляд, пронзающий насквозь сильнее ледяной стужи. Мир вокруг будто замирает. Две бездны глаз сверлят, пытаясь сломать, поглотить и подавить. Но и я просто так не сдаюсь. Мне стоит огромных усилий не отвести взгляд, но сладостное пьянящее чувство победы стоит затраченных усилий. Впрочем, на наслаждение им мне отводится лишь несколько секунд.
- Я надеюсь, ты понимаешь, что он не должен был стать одним из нас, - в голосе жениха звучит недовольство, но он все же наклоняется дабы оставить на моих губах поцелуй. Руки бережно обхватывают шею и пробегают по щеке. - Это вне нашего кодекса.
Он заходит в лифт.
Двери практически бесшумно захлопываются.
А я остаюсь стоять у лифта, уставившись в пустоту. Хантер - один из волков? Я перебираю в голове всех известных мне вампиров, вступивших на путь древнего опасного ремесла. Вспоминаю Севена. Вспоминаю Ванира. Вспоминаю Честера.
И возвращаюсь обратно в гостиную, где уже собралась вся семья. Пропустив начало диалога, я умудрилась вернуться к самому его разгару: маму тоже интересует, о чем это говорил Бен. Хантер молча пожимает плечами - максис, любимая привычка Севена! - и неспешно ретируется на кухню. За ним, цокая каблуками, летит мама. За ними вдогонку летит мой голос. Он произносит:
- Бен считает, ты один из них.
Поскольку мама и Хант уже скрылись за дверью, и из взрослых в комнате остался лишь Кристиан, мы все оборачиваемся к нему, заставляя его вскинуть руки в оборонительном жесте:
- нет, на меня не смотрите, я в это не лезу, и вам не советую.
Избегая продолжения немого диалога, он мямлит что-то про место для курения, и выскальзывает на балкон. Думает, мы не в силах отодвинуть занавеску и отправиться вслед за ним.
Комната зависает в неловкой тишине.
- Ух ты... У вас всегда так... Весело? - воодушевленно напоминает о себе Дарк. - Моя мать засыпает еще до десерта.
- А у нас, как видишь, еще до десерта можно получить пулю в лоб, - невесело усмехается Джорджиана.
Я говорила о том, что сестра ничуть не изменилась? С первого взгляда - да. Все та же школьница, все те же веснушки на бледном лице, копна светлых волос, небрежно собранная в хвост, небольшой рост. Вот только взгляд - совершенно другой, такой же незнакомый как у Хантера. Меньше чем за полгода моя семья изменилась так, что я с трудом могу их узнать.
- Что случилось, Джо? Скажи мне, что Бен ошибается, - прошу я.
Младшая сестра поднимает на меня потухший взгляд, трет переносицу, и неуверенно качает головой:
- Я так поняла, он прав. Хантер - один из бессмертных.