Жизнь в больнице Мэй воспринимала как нечто само собой разумеющееся – ведь она не знала ничего другого. Пожалуй, в многопрофильном центре Шеридан ей даже нравилось…
Заведующая отделением экспериментальной медицины, красивая и очень добрая пожилая женщина, относилась к девушке, как к родной внучке.
У самой мисс Тиффани семьи не было.
- Не сложилось, - грустно вздыхала она за чашкой чая в ординаторской. – Знаешь, когда-то мне и впрямь казалось, что главное в жизни – сделать себе имя и карьеру… ну сделала, а дальше-то что?
- У вас есть я, - возразила девочка, налив себе третий стакан воды.
- Да, и это прекрасно… Литры считаешь? – привычно спросила врач.
- Ага, почти шесть, - дневная норма составляла семь-восемь; впрочем, доберет при вечернем умывании.
Вода для необычной пациентки была необходима – в первую очередь, как субстрат для синтеза питательных веществ.
Ее пищеварительная система, от рождения дефектная, с возрастом, наверное, могла бы развиться и приспособиться к тяжелой грубой пище. Но в этом не было необходимости – с двух лет Мэй почти полностью перешла на автотрофное питание.
Мисс Тиффани помнила фотографии умирающей недоношенной крохи с множественными пороками развития, желтой и сморщенной, как осенний лист – с трудом откачали. Через сутки под лампой инкубатора кожа малышки начала отливать зеленью, но, как ни странно, пришло в норму кровяное давление, частота дыхания и сердечных сокращений. Примерно через неделю кожа приобрела насыщенный зеленый цвет, а еще спустя неделю ребенка перевели из реанимации. А в кусочке кожи, взятом на исследование, нашли хлоропласты – гистологи поначалу глазам своим не поверили, думали, что розыгрыш.
С возрастом, как показывали ежегодные исследования, кожа девочки-растения стала прочной и гибкой, как лыко, а по телу заструились ярко-зеленые узоры – концентрация хлорофилла в них просто зашкаливала.
Впрочем, ее саму это мало заботило. Мэй даже нравилось быть «овощем», как она в шутку себя называла.
Можно было не кривиться, как другие, от невкусной овсянки или брокколи – есть-то не заставляли… да что там, девушка вообще не появлялась в столовой. Вместо этого, когда не было опытов, пропалывала грядки в огороде около корпуса.
Или уходила гулять по территории – с самого раннего утра, чтобы успеть перекинуться парой слов со своим приятелем-курьером - парень ездил на работу аккурат мимо Шеридан. Надо сказать, необычный цвет знакомой его нисколько не смущал.
Она же пропадала порой до темноты, засмотревшись на звезды или заговорившись с симпатичным парнем из травмы... он обожал автомобили и в травму-то попал после аварии. И обещал научить водить машину, "вот только приведу в порядок свою колымагу..." правда, старались все же следить за временем, чтобы за них отделениям не сделали выговор.
Или сидела с мамой в наркологии. Читала ей вслух, рассказывала последние новости, пела колыбельные перед сном… Мама, конечно, молчала, но всегда внимательно слушала. И Мэй была уверена, что она все понимает – и скучает без дочки, и очень ее ждет.
Но по правилам отделения нельзя было оставаться на ночь.
А по вечерам, когда все затихало часов на восемь-десять, девушка-растение, которой на сон требовалась от силы пара часов в сутки, просто читала книжки, устроившись у себя в палате – ценному научному образцу сразу выделили отдельную комнатку, небольшую, зато свою.
Читала и мечтала о дельфинах и настоящем южном море. О том, как обязательно-обязательно туда поедет… на какие-нибудь тропические острова…
Ну и что, что там очень жарко и солнце злое. Ее мороз не берет – в тонком свитере в снегопад не холодно, -
значит, и жара не страшна. А солнца в Шеридан даже слишком мало…
Многобуквие.
Я должна покаяться. Дело в том, что, долго не играючи в симов, я забыла про привычку Сохранять-Каждый-Чих. Наиграла за Мэй первую неделю (ни разу не нажав заветную кнопочку), и тууут...
...и тут в квартире вырубился свет.
Я, естественно, поименно помянула тех, кто в танке, тех, кто в море, тех, кто ныне в Валиноре, но поздно было пить боржоми. Пришлось переигрывать.
Игра, впрочем, была ко мне милосердна - и позволила моей девочке снова обрести приятный зеленый цвет лица, благословен буде бидон с химикатами… да и вообще, принципиально события первой недели не отличаются: огород-клад-почтальон-огород-клад-почтальон. Правда, в первый раз нам лампу джинна принесли, что оказалось очень кстати в смысле денег, но это не повторилось, а значит, не суть. Суть в том, что в первой версии я закатила огород 8х8 клеток (и ругалась в процессе дико), а во второй – поступила умнее, сделав 6х6. А скрины использую и те, и эти. Поэтому размеры огорода и состояние растений на разных скринах немного скачут-с.
Итак, первая неделя (экстрим + безлюдное место + сестра милосердия = и зачем я на это подписалась?).
Общий вид участка: сначала
и по мере прироста бюджета. Хотя вообще, нам на почтальона едва хватало, так что было малек не до строительства.
(конь не куплен - коня откопали)
А здесь к площадке прилагался сегмент стены.
Имею сказать следующее: начали с 1500 (в первом посте вместе с характером... прилепилось), за неделю никого не подселили. Клевые пряники, экстрим выполнен.
Вторая неделя.
Продали урожай, сразу стало хорошо!
На радостях купили мафынку
и даже починили и съездили на общественный участок (в Райский сад
и вегетарианскую столовую)
И немного достроили стены:
