Канун Рождества совпал с печальной датой для Мередин. Уже семь лет, как нет её матери. Человека, к которому она всегда могла обратиться за советом. И безмолвно обращается до сих пор...
Все философские мысли в момент развеялись, едва Мередин увидела надгробие. Нет, здесь не побывали вандалы. Скорее наоборот: кто-то водрузил возле памятника странную статую.
Скорбящий ангел или рыдающая фея? Неважно. Чья дурная голова додумалась до такого дешёвого пафоса? Неужели кому-то мало своей скорби, чтобы ещё и напоминать о ней остальным?
Сегодня опять не получилось сдержаться. Боль продолжала пульсировать где-то пониже горла, и слёзы текли против воли.
Погружённая в свои переживания, Мередин не сразу поняла, что за ней наблюдают. Лишь когда чей-то вздох разорвал пронзительную тишину, женщина вздрогнула и обернулась.
Рихард Брейтер. Что ж, вполне предсказуемо. Судя по тому, во что он превратился за эти годы, любовник Кэтрин тосковал по ней ещё сильнее, чем дочь.
- Здравствуй, Мередин.
- Здравствуйте, Рихард.
Меньше всего она хотела увидеть здесь его. Одним своим видом любовник матери напоминал Мередин о счастливой семье, которой у неё больше нет, о разрушенных иллюзиях. Потом к этому прибавилась новая боль утраты. И при всём этом Рихард выглядел более несчастным, чем она сама.
Мередин наконец нарушила молчание:
- Зачем эта статуя?
Даже не спросила, кто её заказал. По бесконечно жалкому лицу Рихарда всё было понятно без слов.
- Камень более долговечен, чем цветы, - медленно, делая паузы перед каждым словом, произнёс Брейтер. - Я хочу, чтобы она знала: я ни на секунду её не забываю. И буду помнить, пока не превращусь в пыль.
Он ещё некоторое время смотрел куда-то вдаль, а затем словно очнулся:
- Тебе не нравится? Считаешь, это недостойно её памяти?
Что было на это ответить? Да, Мередин не нравилось его самоуправство в том крохотном уголке мира, который она считала неприкосновенно-личным. Не нравилось, что Рихард продолжает купаться в своём горе всем напоказ. Не нравилось, в конце концов, что тем самым он растравляет её раны.
- Я думаю, мою мать не порадует, что Вы увековечили свою скорбь, - наконец ответила Мередин. - Она бы предпочла видеть Вас счастливым, а не страдающим остаток жизни.
Рихард, казалось, не услышал её.
- Доченька, - наконец произнёс он таким тоном, будто извинялся. - Не нужно обращаться ко мне так формально. Мы ведь всё же не чужие люди...
- Я знаю, - прервала его Мередин. - Мне неудобно.
О, да, она могла бы сделать шаг навстречу отцу. Мередин давно перестала винить Рихарда в том, что произошло. Семью уже не склеить, мать не вернуть, а времени прошло достаточно, чтобы простить. Они могли бы, как раньше, проводить воскресные вечера вместе. Джулекс играет с дедушкой в футбол, Мераль рассказывает ему о новом научном проекте, а сама Мередин месит тесто для пирога к чаю... В конце концов, стоило хотя бы из вежливости подвезти его, пригласить на чашку кофе. Или даже предложить провести Рождество вместе — ведь они же семья.
Но нет, этого никогда не будет. Меньше всего Мередин хочет, чтобы дети видели вечно печального старика, вызывающего жалость одним своим видом. Когда они только начали общаться, Рихард Брейтер был полон жизни, а сейчас превратился в скрипящую развалину.
И она не хочет, чтобы он заразил своим горем её семью.
- Мне пора идти, Рихард, - Мередин поднялась со скамейки. - Счастливого Вам Рождества.
- И тебе, Мередин.
Она быстро зашагала к машине, не оглядываясь. И подумала, что в следующем году придёт сюда рано утром.
Лишь бы не пересечься с ним ещё раз.
бонус
Мередин даже на кладбище умудрилась подцепить воздыхателя!
