Как и Энди, Оливия и Мариам переехали в Раум совсем недавно, и еще не успели обжиться. В дешевом, но симпатичном домике, который молодая пара смогла себе позволить, еще вовсю шел затянувшийся ремонт. В отличие от рыжего, однако, они переехали добровольно, и были весьма довольны сложившимися обстоятельствами.
Если Энди изнемогал от тишины, окутавшей городок, точно плотный кокон, то девушки были только рады покою и умиротворению. Молодая пара, они подвергались насмешкам и оскорблениям в своем родном городе, а потому предпочли уехать на поиски своего крохотного рая, и сейчас им казалось, что все наконец-то будет хорошо.
Такие разные внешне, они идеально дополняли друг друга. Иногда им казалось, что они связаны на уровне эмоций и ощущений - как иначе можно было объяснить, что одна всегда точно знала, чего хочет другая? Девушки заканчивали друг за друга фразы, отвечали на невысказанные вопросы и были счастливы вдвоем - им попросту не требовался никто, кроме. И сейчас, оказавшись в месте, где живого человека днем с огнем не сыщешь, они были счастливы, как никогда раньше.
Уставшие от суеты, Мариам и Оливия в полной мере наслаждались тишиной и покоем. Они проводили вместе целые дни, читали друг другу вслух, смотрели дурацкие комедии и устраивали битвы водными шарами, и их это устраивало. Некоторая сумма денег на семейном счету позволяла не задумываться и о деньгах. Да, в семье Вилднеллов не водилось миллионов, но этого и не требовалось - девушки были неприхотливы, а в Рауме тратить деньги было особо и некуда.
Несмотря на взрослые решения и здравомыслие во многих вопросах, девушки все-таки оставались большими детьми, и иногда вели себя хуже задир-первоклашек, устраивая споры и водные битвы. Они не боялись громким смехом помешать соседям - на несколько километров вокруг их семейного гнездышка простиралась бескрайняя пустыня.
По мнению девушек, так выглядело счастье.
Привычный уклад жизни пошатнулся одним вечером, когда по городку пронесся слух - в городе новый житель. Небольшой городок, численность населения которого приближалась к нулю, эта новость потрясла до самого основания. Не обошли потрясения и чету Вилднелл.
Мариам никогда не считала себя ревнивым человеком, но сейчас подумала, что, возможно, у нее попросту не было времени это осознать. Ее любовь всегда принадлежала ей, окончательно и бесповоротно, и никто не мог оспорить нерушимость этого союза. Но теперь, с появлением Энди, все изменилось.
С все возрастающей где-то в подреберье тревогой Мариам наблюдала за тем, как в жизнь Оливии входит новый человек. Входит быстро и стремительно, и, казалось, заменяет ее саму.
В один момент связь, красной нитью протянутая сквозь жизни девушек, оборвалась. Оливия не замечала терзаний избранницы, а сама видела в Энди всего лишь хорошего товарища, с которым можно было иногда поговорить о жизни да обсудить новую серию любимого ситкома. Мариам же не могла выдавить из себя ни слова - только все больше замыкалась в себе и сбегала в спальню всякий раз, когда рыжая макушка соседа показывалась на горизонте.
Так продолжалось до тех пор, пока не появилась Октания.
Мариам не знала точно, кем или чем была ее новая знакомая, но этого и не требовалось. Важным было только то, что рядом с ней тревога, сжимавшая до этого сердце, отступала, и оставалась только безмятежность и возрастающая любовь. Не к Октании, нет - у девушки не было и мысли об измене, - но любовь ко всему миру, внезапно переставшему казаться враждебным.
На фоне этого незначительным казалось все. Если с появлением Энди Мариам показалось, что она осталась одна в своем крохотном, мрачном мире, снедаемая ревностью, то приход Октании словно озарил этот мир светом. Крохотный лучик этот с каждым появлением новой подруги разрастался, застилая всю сущность Мариам.
Жизнь Вилднеллов разделилась на две части, не связанных друг с другом. Днем, словно солнце на небосводе, появлялся Энди. В такие моменты Мариам избегала появления дома - громкий смех Оливии, вызванный очередной шуткой рыжего, выбивал ее из колеи. Она предпочитала отправиться на прогулку, не боясь даже палящего солнца, и ее и без того смуглая кожа покрылась стойким загаром.
Мариам часами могла изучать флору и фауну Раума, наблюдать за окружающим миром. Ее интересовало все. Особое внимание привлекала летающая тарелка, обломки которой были разбросаны недалеко от их дома. Мариам было интересно, настоящая ли она, или это удачная постановка, но спросить было не у кого, и поэтому девушка занимала время, выдумывая истории про ее появление.
Ночью все менялось. Когда несносный Энди, на радость Мариам, наконец-то возвращался в свой особняк, а Оливия ложилась спать, девушка выходила на улицу. С наслаждением вдыхая ночной воздух, свежий и прохладный, без единого следа дневного зноя, она ждала.
Октания всегда появлялась ночью, и неизменно приносила с собой тепло и радость. Мариам казалось, что Октания была феей или доброй волшебницей, посланной ей для того, чтобы помочь ее сознанию собраться воедино. Девушка даже не всегда верила, что Октания существует на самом деле, но разве может быть иллюзией та, чей звонкий смех перезвоном колокольчиков разносится по ночному небу, а невесомые прикосновения вызывают дрожь по всему телу?
Они проводили вместе время до самого рассвета, разговаривая обо всем на свете. Особенно Мариам нравились сказки. Подвластные полету мысли Октании, персонажи в ее историях обретали черты живых людей, и было легко окунуться в волшебный мир, укрывшись в нем от мира реального.
И, хоть это счастье было не похоже на то, прежнее, Мариам оно устраивало.
В последние минуты перед наступлением рассвета она, словно зачарованная, вглядывалась во тьму, где исчезала Октания, и наслаждалась последними напоминаниями об ее присутствии. Светлячки кружились перед ней в воздухе.
