А где-то через 7-8 лет снова появились семейные дневники. В смысле именно нормальный текст, а не просто набор документов (от свидетельства о смерти до чеков из магазина – Аскольду явно некогда было все это перебирать). Знали бы вы, как я обрадовалась!
Разумеется, писали не дети Дионы (страдавшие той же неспособностью читать-писать, что и все урожденные Донадо), но не буду забегать вперед.
Почти пол года Аскольд честно пытался самостоятельно справляться с двумя детьми и фермой. Получалось не то чтобы очень – и он с радостью разделил бы с кем-нибудь хоть часть обязанностей, но желающих не находилось. Разве что за деньги, но суммы озвучивались такие… У Аскольда просто не было таких денег. Вот если бы ферма была в приличном состоянии – тогда да. Но для этого нужно было найти кого-то, кто будет присматривать или за фермой, или за детьми, а чтобы оплатить услуги такого человека, необходимо было привести в порядок ферму – и так до бесконечности. Замкнутый круг, из которого не выбраться. Вернее, было не выбраться, пока «отец-одиночка» не встретил Эльзу.
Встретились они в очереди: Аскольд принес на плановый осмотр племянников, а Эльза – единственную дочку. Как именно они успели разговориться в очереди, она не уточняет. Пишет только, что разговорились, пожаловались друг другу на жизнь (муж Эльзы погиб чуть не за пол года до рождения дочери, его родители отвернулись от «жадной» невестки, а родня жила уж очень далеко – и тоже не шиковала, так что матери-одиночке было о чем рассказать) – и внезапно обнаружили, что могли бы стать друг для друга настоящим спасением: Эльза смогла найти работу только на полставки, так что вполне могла вторую половину дня сидеть с детьми (Аскольд даже давал ей машину, чтобы женщине было удобнее заезжать за дочерью к подруге и ехать к близнецам). И денег за это просила не так уж много. Во всяком случае, сумма была вполне по карману Аскольду, а позже, когда появилась возможность, он даже стал немного доплачивать. Говорил, что такая тяжелая работа заслуживает дополнительного поощрения.
Эльза в первый раз рассмеялась – и ответила, что мальчики очаровательны – и с ними совсем не сложно.
Аскольд на это только пожал плечами: «Ну тогда это компенсация за отвратительное поведение некоторых обитателей дома – и стимул приходить еще, не смотря на наличие буйных привидений.
А то, что я начал получать удовольствие от общения с племянниками, стоит гораздо дороже.»
Если верить личным дневникам Эльзы, именно после того разговора она взглянула на Аскольда не только как на друга и «работодателя», сильно выручающего ее деньгами. Раньше-то она думала, что Натан и Нукрат – дети Аскольда. Скорее всего, от той самой женщины, чей портрет, оправленный в золотую раму, висит на видном месте – и по которой вдовец до сих пор скорбит.
А тут вдруг на тебе – племянники. Постепенно она выяснила, что женщина на портрете – Селестия, родная сестра хозяина дома, покинувшая страну (про «покинувшую планету» Аскольд, видимо, старался лишний раз не говорить, дабы не прослыть еще и безумцем) – и портрет ее красуется по двум причинам: во-первых, именно она была последней законно объявленной хозяйкой дома, а во-вторых, она в семье самая симпатичная, а пугать Эльзу портретами остальных предков не хотелось. Так-то почти все есть.
Когда Эльза заявила, что ее напугать сложно, а детям, наверное, будет лучше видеть этих самых предков, чтобы в будущем не считать себя такой уж ошибкой природы, портреты вернулись на свои законные места (попутно Эльза узнала родословную семьи чуть подробнее – и выяснила, что «сыновья» Аскольду даже не родные племянники).
Впрочем, ничей мир это знание не перевернуло. Просто Эльза стала все больше присматриваться к Аскольду – и находить в «тролле» все больше положительного. Нет, красавцем писанным он не стал (а после того, что случилось с родной тетей близнецов, было ясно, что и пытаться не будет), но как человек становился Эльзе все симпатичнее. А лицо… Ну что, что лицо? У нее родословная тоже была не безупречна. И по ней это было видно (зеленый цвет – он у людей разве что для глаз естественный, но никак не для кожи), так что тоже не первая красавица. Может, дети еще и ничего родятся. А человек хороший. Добрый, заботливый, трудолюбивый… Руки, опять же, золотые.
К тому моменту, как дети пошли в школу,
эта мысль окончательно оформилась – и Эльза потихоньку стала примерять на себя роль хозяйки. Не командовать, конечно, а брать на себя все больше обязанностей по дому. Все-таки ферма – это тяжело. И если не справишься – есть ли смысл нагружать хорошего человека двумя лишними и, по сути, бесполезными ртами?
Правда, «окручивания» Аскольда как-то не получилось. Да Эльза и не ставила себе такой цели: она ведь не безумно влюбленная девочка, желающая женить на себе предмет воздыхания любой ценой – и не «живой кошелек» себе присматривает. Рассчет? Да, рассчет был: вдвоем будет проще растить детей и ухаживать за фермой, да и совместных детей со временем завести можно. А можно и не заводить (хотя еще детей Эльзе хотелось). Все равно вдвоем лучше, чем поодиночке. Так что вместо «окручивания» был простой утренний (пока дети в школе) разговор.
Сам разговор Эльза не описывает – приводит только маленький отрывок:
- И не противно тебе будет жить с уродом?
- Я не считаю тебя уродом. Не первый красавец, возможно, но я и сама не мисс мира. Жаба-переросток…
- Так, а вот этого говорить не смей. Даже не думай так. Поняла?
Эльза пишет, что пообещала быть послушной женой – и очень скоро они с Аскольдом расписались.
Никаких особых финансовых выгод «меркантильная дрянь» (как звали ее родственники первого мужа аж с его похорон, когда беременная вдова «не захотела» скинуться на похороны наравне с поголовно неплохо обеспеченными «всеми») не получила. Даже с работы пришлось уйти, потому как жизни там не стало никакой («мало того что ты сама стремная, так еще и с ЭТИМИ связалась!»). Доходов фермы на пятерых хватало, но только если не особенно шиковать. Вон большую детскую достраивали года два, а до того дети спали в зале (который еще гостиная, кухня, мастерская – и вообще все подряд).
А младшие, между прочим, родились через полтора.
Дэвид и Уильям – такие разные, но такие любимые мальчишки (что особенно порадовало Аскольда, одноглазым уродился только один).Пол года семье было как-то совсем тесновато, но Эльза писала, что «старшие вроде не жалуются, а мы с Аскольдом слишком рады малышам».
Сама я думаю, что они были еще и слишком заняты.
Впрочем, у Эльзы все-таки нашлось время на одну тайну от мужа.
Узнав, что случилось с мамой Натана и Нукрата, она решила, что не сможет спать спокойно, пока человек, так поступивший с наивной девочкой, наслаждается жизнью.
Она перерыла весь архив, но нашла адрес Ната (Диона высылылы Нату документы, необходимые для получения им разрешения на въезд). И написала. Не ему, правда. Его невесте (или уже супруге – Эльза понятия не имела). Без лишних эмоций – только рассказала, что мистер Алиото не просто ей изменял (и наверняка продолжает изменять), а еще и завел детей на стороне. Фотографии и волосы мальчиков прилагались. Наверное, не ахти какие доказательства для влюбленной женщины, но Эльза надеялась, что невеста/супруга Ната не так уж слепо влюблена – и «героя-любовника» ждут хоть какие-то неприятности.
