Я не хотела идти в школу, впервые в своей жизни. Однако разбитое сердце не было уважительной причиной. Оно не считалось болезнью, и справка о больничном мне не полагалось. Подведя красные глаза и спрятав припухлости от слёз за линзами очков, я отправилась, чтобы вновь увидеть его. Того, кто разорвал моё сердце на мелкие клочки, растоптал его, плюнул в самые нежные мечтания.
Я боялась, что, увидев его, разрыдаюсь, забыв о гордости. А папа с детства говорил, что она для женщины очень важна.
Но всё оказалось намного лучше, чем я представляла. И трагедия ограничилась одной ночью. Он встретил меня у дверей школы, извинился, что не пришёл. Оказалось, его мама попала в больницу, и он сидел с ней. А телефон просто разрядился.
И я окунулась в сказку.
Наша любовь была чистой и невинной, как и положено в четырнадцать лет. Мы гуляли вместе после школы, держась за руки, он покупал мне вкусные булочки в школьной столовой, мы вместе делали домашние задания, а после школы я смотрела, как он тренируется. Он мечтал стать известным футболистом, чтобы на международных соревнованиях защищать честь страны. Великой державы, как стали говорить с экранов телевизоров в то время.
Через столько лет стёрлись многие детали, и я не помню большую часть того, о чём мы говорили. И, вполне возможно, всё было не так прекрасно, как я вспоминаю сейчас. Но разве это важно? Этот недолгий роман сейчас кажется мне сказкой, которую приятно вспомнить. Мол, когда-то и я была красивой, молодой и влюблённой, когда-то и у меня были красивые поклонники. Я помню свои чувства, свои эмоции.
В эти годы по всему Союзу развернулись масштабные, грандиозные стройки, призванные показать всему миру, что мы от них не зависим. Позже будут над ними смеяться, поскольку они оказались лишь пустыми амбициями, не имеющими под собой твёрдой экономической основы. Но надо отдать должное - всего за десятилетие Ньюкрест полностью преобразился, стал из обычного провинциального городка второй, а потом и единственной, столицей. Была построена мэрия, поражающая размахом и роскошью, детские сады и школы, музеи и галереи. Новым центром культурной жизни стал Большой театр.
В него стремились попасть лучшие труппы со всей страны, а достать билет на спектакль было сродни подвигу. Какие спектакли, какие декорации, какие интерьеры! Попав туда единожды, я влюбилась навсегда. И потом на протяжении всей жизни поход в театр ассоциировался у меня с праздником.
Впервые мы пошли туда вместе с классом. Замерев от восхищения, я разглядывала резные стены, тяжёлые драпировки, портреты именитых актёров.
Нас, Тимуровцев, как лучших представителей своей школы, наградили билетами в большую ложу. И Артур сидел рядом. Я смотрела на него, он что-то говорил, но мне это было не важно. Я просто слушала его голос. Казалось, мир вокруг перестал существовать, мы остались вдвоём, наедине со своим счастьем, в этом прекрасном дворце искусства.
А на сцене бушевали страсти. Рыцари, сражения, благородные король и прекрасная королева. Но, хоть я и обожала подобные сюжеты, мой рыцарь сидел рядом, и до тех, в костюмах, мне не было никакого дела. Была шикарная музыка, роскошные декорации, актёры, талантом которых будут восхищаться ещё долгие годы, но я даже не запомнила сюжета. Потому что в моих мыслях царил он - Артур.
Наше счастье длилось целый год. Или всего год? Время... Оно так относительно, так небрежно по отношению к человеку. Мы спешим замедлить его ход, или медлим его ускорить, пробегаем мимо важных вещей и тратим его на совершенно несущественные мелочи. Торопимся жить, торопимся повзрослеть, а потом мечтаем вернуться в детство. И сейчас я с такой радостью вспоминаю те времена, которые я не ценила.
Я не успела насладится своим счастьем, не запомнила каждый миг этого года. Мне казалось, что буду жить вечно. Мне казалось, что счастье моё будет длиться вечно.
В те редкие минуты и часы, когда я мучительно ждала новой встречи с Артуром, моим спутником был Семён, мой двоюродный брат. Он доставал редкие книги и фильмы, и часто, сидя в его гостиной, мы мечтали о том времени, когда Союз станет так велик, что сможет справится со всеми врагами, откроет границы, и мы сможем увидеть столь манящую и волшебную заграницу.
И когда семью Артура арестовали, именно Сёма поддержал меня, убедил, что это была ошибка, и скоро мы опять будем вместе.
Это случилось весной, перед самым выпускным. Мы сидели в классе, Артур как всегда рядом со мной. Мы обсуждали предстоящий бал, платья, танцы. Так странно, я не могу вспомнить дословно ни одного диалога, ни одной фразы, ни одной темы, о чём мы с ним разговаривали в течение года, а эта сцена врезалась в память, и даже годы не смогли стереть ни одного жеста, ни одного вздоха.
Они вошли. Вершители судеб, одетые в строгие костюмы цвета ночи. Двое. Их пронзительные взгляды из-под бровей окинули каждого, заглядывая в души, выворачивая их наизнанку. Будто под микроскопом они разглядывали наши тайные желания, страхи и надежды.
Разговор застыл, и лишь одна общая мысль витала в воздухе. Не озвученная, но слышал её каждый: «за кем?». И ни один не подумал «за что?». Мы знали, что за дело. И всё равно боялись, потому что даже лучшим, даже Тимуровцам, иногда думалось не то, что должно.
- Артур Баранкин, - чеканным поставленным голосом произнёс один из них.
Остальные выдохнули. «Не за мной. Не сегодня». И все молчали.
Артур молча поднялся, оглянулся на нас. «Почему я? За что?» - читалось в его взгляде. И я, даже я, влюблённая дурочка, ещё недавно думающая, что за ним и в огонь, и в топь, потупила глаза!
Отцу Артура предъявили обвинение в подрывной деятельности против Партии и в оскорблении личности Вождя. Его отца расстреляли. Позже его признали несправедливо осуждённым по глупой анонимке. Посмертно.
Его семью признали неблагонадёжной и организовали их переезд в далёкий северный город.
Почти через полтора десятилетия Артур вернулся. Он был болен и беззуб, глаза его были тусклы и прозрачны, и часто во время разговора он вынимал из кармана помятый платок, кашлял, вытирал губы, и на платке проступали маленькие тёмно-красные капельки. Он пришёл ко мне и долго смотрел в глаза.
- Как жизнь? - голос его был хрипл и скрипуч.
- Вышла замуж. У меня двое детей.
- Это хорошо. Ведь так и должно быть, чтобы жизнь продолжалась? - он криво усмехнулся, показав воспалённые дёсны. - Я рад за тебя.
Потом мы пили кофе недалеко в кофейне и молчали, не зная, о чём говорить.
Стемнело. Я убежала домой к мужу и детям, чувствуя себя виноватой и... незаслуженно счастливой. Сколько ещё их, таких Артуров, благодаря которым остальные жили в красивой сказке о величии своей родины?
А он пошёл прочь по заснеженной аллее, тяжело переставляя ноги. Ему было только тридцать лет.
Артур умер через несколько месяцев после своего возвращения. На похоронах ко мне подошла сгорбленная неопрятная старуха с седыми жидкими волосами, зачёсанными в хвост.
- Мой брат просил передать это тебе, - сказала она, протянув свёрток в засаленной тряпке. - Он сказал, ты захочешь узнать правду.
С трудом я узнала в этой женщине свою бывшую одноклассницу Лизу, сестру Артура. Смешную Лизу с яркими глазами и шикарной копной каштановых волос.
Свёрток долго лежал в дальнем ящике шкафа. Я боялась распечатать его. Когда пришло время, мои руки дрожали.
Это были мемуары Артура, его рассказ о ссылке, продлившейся всю его жизнь. И о тех, кто разделил её. Это был страшный рассказ о людях, чьи судьбы были сложены на пьедестал истории, во славу величия страны. Я рыдала над каждой буквой, каждым словом, выстраданным и забытым потомками.
Я никогда и никому не рассказала этой истории, сокрыла свой позор молчания глубоко в сердце. Те записи спрятаны от меня и мира. Я не смогла их дочитать. И никогда не смогла себе простить эту трусость. Как и наши потомки не простили нам, как не простила меня Настя... Почему мы допустили это тогда? Почему молчали, отводя глаза?
И почему допускаем снова?
Сергей
- Скажи мне, что ты этого не делал! - ворвался в комнату Тимур, напугав своим криком притаившегося в углу паучка.
- Не делал что? - Сергей медленно оторвал пальцы от клавиш и поднял глаза на брата.
- Скажи, что это не ты подписал указ об аресте Баранкина!!!
- У меня нет таких полномочий, - спокойно ответил Сергей.
- Ты знаешь, что я имею в виду!!! Ты понимаешь, что он абсолютно не при чём?!
- Он хотел написать на тебя донос. А ты - моя семья.
- Ты действительно так глуп и не понимаешь, что ждёт его и его семью? или тебе настолько плевать на других людей?! Ты хоть знаешь, что твоя дочь встречалась с его сыном?!
- А что ты предлагаешь мне сделать?! - вдруг заорал Сергей, откинув напускное спокойствие. - Я всеми силами стараюсь сохранить свою семью в целости в эти сумасшедшие времена, а вы сопротивляетесь всеми силами! Моя жена молится дурацкой фантазии, моя сестра пропадает в сомнительных клубах, мой племянник распространяет запрещённую литературу, а мой брат... О, ты вообще не думаешь ни о чём, кроме своих амбиций!!! Ты целенаправленно подставляешь всех нас! Ты записался в революционеры, но у вашей шайки даже не хватает мозгов действовать хоть сколько-нибудь скрытно, чтобы ваша дурь не отражалась на ваших семьях!!!
- Я делаю хотя бы что-то, чтобы изменить это! А что делаешь ты? Превратился в пешку системы, продался за красивый дом и сытое брюхо!
- Я защищаю вас!!!
- Убивая других людей?!
- Исправляя ваши ошибки, революционеры доморощенные! - зло сплюнул Сергей.
На короткое время оба замолчали, сверля друг друга взглядами. Потом Сергей вздохнул.
- Ты мой брат, я пытаюсь относится к тебе снисходительно. Ты - моя семья. А семья - это святое для каждого человека. Но если ты продолжишь в том же ключе, я не смогу сберечь ни тебя, ни себя, ни свою дочь. Если не думаешь о нас, подумай о детях.Их жизнь только начинается, и мы вместе должны их защищать. Оглянись, брат, не всё так плохо, как тебе кажется. Растёт экономика, строятся новые заводы, проводятся медицинские исследования, исследуется космос. То, о чём мы мечтали в детстве, сбывается. Наша страна становится великой. Сильной державой, с которой будет считаться остальной мир. Симский Союз...
- Убивает своих граждан сам!!! - перебил его Тимур, снова переходя на крик. - Пойми уже, наши внуки будут презирать нас за наше молчание! Мы мечтали жить в свободной и развитой стране, а теперь сидим с закрытыми границами, боясь вслух осудить действия Тимура Лана!
- Криками ты ничего не изменишь. Только мешаешь мне защищать вас. Так не может продолжаться дальше. Я достану вам билеты в Виндебург
* Небольшой городок на границе Союза, по слухам там можно было найти людей, которые могли помочь уехать в Туландию.
. Бери Таню и Семёна. Уезжайте. Только, ради всего того, чем дорожишь, не говори никому, что мы братья.
Тимур замолчал, отвернулся, смотря в окно. Был солнечный день, обещавший очередное жаркое лето. Но на душе у него было мрачно и темно.
- Вот значит до чего мы дошли, - безжизненным тоном проговорил он. - Ты отрекаешься от нас, чтобы служить тирану.
- Я просто защищаю свою семью.
- А кто тогда я?
Брат промолчал.
Тимур ушёл, тихонько закрыв за собой дверь. А Сергей в тот вечер написал мелодию столь пронзительную, что она рвала души услышавшего её.