[katsol]

Запись 38. Замутнённость

Мне было чертовски интересно с чего начнётся утро, поэтому я уже битый час лежал, не открывая глаз и прислушивался к каждому шороху.
Вот Мелодия поднялась с кровати, чертыхнулась, приступая к поискам обуви, плюнула, отправилась в комнату шлёпая босыми подошвами и что-то ласково залепетала, обращаясь к хнычущему Вейсу.
Я неспроста боялся рассвета, всем известно как первые лучи обесценивают всё, что случилось ночью. Новый день, вступая в права, словно невидимым ластиком стирает ночные тревоги и страхи, мокрой тряпкой протирает запотевшее от слёз стекло внутреннего экрана, ласково дует на содранную в больном месте кожу, но в то же время уносит всю давешнюю решимость, готовность к переменам и ясность намерений. Новый день словно говорит нам «Полноте, хорошо ли ты подумал? Так ли нужно тебе начинать всё сначала, так ли остры твои давешние тревоги».
Не проще ли всё оставить как есть, особенно, когда сам толком не знаешь, что конкретно нужно поменять.

Я открыл глаза и зло уставился в потолок. Нет, я не смалодушничаю и не пойду на попятную, новая жизнь начнётся не с понедельника, а прямо сейчас.
К тому же я даже приблизительно не представлял не только какой сейчас день недели, а есть ли они тут вообще.
Встал с постели, отправился в ванную и вывернул на себя ушат холодной воды, не утруждаясь подогревом. Через минуту заглянула встревоженная моим взвизгом Мелодия, покрутила пальцем у виска и удалилась.
Но ничего, холодный душ невероятно бодрит, смывая снулую дрёму и пакостные мыслишки о том, чтобы остаться в прежнем тёплом болотце и не морочить себе голову.
- Чем сегодня займёмся? – спросила Ойди, пихая мне тарелку с едой.
- Подождём Герду, узнаем нужно ли тебе отрабатывать или же достаточно моих вчерашних излияний, а потом ты как хочешь, а я собираюсь начать практиковать, - ответил я, стараясь сохранить как можно более независимый тон, решил же, что теперь не буду плясать под её дудку, значит нужно вести самому.
- Что практиковать? – нахмурилась она, но мне в кои-то веки было безразлично её плохое настроение, по крайней мере, я старался это ей показать
- Магию. Если мы собираемся искать Элиру, то сидение на месте совершенно не решит проблему, - почему-то зло ответил я.
Она ещё больше нахмурилась.
- И как ты собираешься её практиковать?

- Как надо, так и собираюсь, - огрызнулся я, чёрт, ну не признаваться же, что сам ещё понятия не имею, она поймёт, что я всё тот же слабак и дело не сдвинется с мёртвой точки.
- Я сама пойду к Герде, нужно же отрабатывать оказанную нам милость, не так ли? – сверкнула глазами она. - А ты занимайся Вейсом.
Я честно говоря немного струхнул, потому что хорошо быть решительным и уверенным, но как заниматься Вейсом я понятия не имел. Между тем Мелодия совершеннейше превратив губы в нитку, а брови в сведённый к переносице купол фыркнула и вышла из дома, оставив меня растерянно смотреть ей вслед.
А потом пришлось ещё больше растерянно смотреть на сына, который как раз начал хныкать. Я встал, подошёл к нему, попробовал взять, придерживая за головку, но в последний момент отвёл руки, испугавшись, что буду недостаточно деликатен и ещё сломаю ему что-нибудь. Сын совсем не впечатлившийся моими манипуляциями заорал в голос.
Может и не нужно его брать на руки, как бы определить, чего он хочет-то. Прикоснулся к тряпке, которой была обёрнута нижняя половина тела, вроде сухая. Фух, это уже хорошо, с обматыванием его другим куском ткани я бы пожалуй справился, а вот что нужно делать с испачканной не имел понятия. Нет, я знал, конечно, что её хорошо бы выстирать, но не слишком понимал, как это в текущих условиях сделать.
Вейс продолжал кричать только набирая обороты, я предпринял неуклюжую попытку покачать его вместе с кроваткой, но это только усугубило ситуацию. Ничего не попишешь, придётся брать ребёнка на руки. Я снова с великой предосторожностью протянул к нему ладонь, которая показалась такой огромной на фоне его собственных крохотных ручонок. Так, вчера же я вполне держал его и всё закончилось хорошо, правда там Мел контролировала ситуацию, но ты же как-никак хотел стать самостоятельным мужиком, который не держится за её юбку, так вперёд, действуй же наконец.

В итоге я его поднял, уложил на сгиб локтя, придерживая головку, как учила Мелодия и уже обрадованно выдохнул, оттого, что справился со столь неподъёмной задачей, но расслабиться не получилось, потому что проблема отнюдь не была решена, Вейс всё ещё заливался криком, его вообще не впечатлил мой героизм и растущий на глазах навык обращения с ребёнком. Его что-то волновало, а я никак не мог понять, что. Что там хотят дети? Внимания, сухих пелёнок и... есть. Вроде бы ничего сложного, да только наше «есть» ушло в груди Мелодии, а чем его ещё можно накормить я не знал, не кашу же недоеденную ему скармливать.
Молоко, нужно найти молоко и, наверное, подогреть. Я снова уложил сына в кроватку и ринулся к холодильнику. Молока там не было. Вот так. Что было делать? Искать Ойди? Что-то мне подсказывало, она не так просто скоропалительно сбежала, она же знала, что ребёнок проголодается, мне придётся приползти к ней и умолять сжалиться над сыном, она покажет, что хозяйка ситуации, а я ни с чем не могу справиться, так что ли?
Ну уж нет, безвыходных ситуаций не бывает и ситуаций с одним выходом тоже. В конце концов, она ведь не единственная в мире женщина, которая знает, как обращаться с детьми.
Осторожно прижав к себе сына я покинул дом. Несколько секунд нахмурившись посмотрел на входную дверь, которую не знал чем запереть, но припомнив, что во-первых, воровство тут не в чести, а во-вторых, внутри нет наших вещей по той простой причине, что наших вещей в этом мире вообще нет, успокоился и зашагал прочь от жилища. Дорогу, впрочем, постарался запомнить, неохота постоянно добираться домой магическим путём, к тому же сейчас там нет Ойди, поэтому найти нашу обитель в которой ни единой эивой души будет довольно проблематично.
Как назло не встречались ни люди, ни дома, наше пристанище было немного на отшибе, что сейчас совершенно не на руку. Вейс беспокоился, крутился, хныкал, кричал, порой так сильно, заходясь собственным воплем, что у меня холодело сердце, вдруг ему это вредно.
- Тише, тише, маленький, - без особой уверенности в успехе бормотал я, только бы не молчать и пытался укачивать сына, что ему было до лампочки.
Так мы и шли, завывая подобно корабельной сирене, в поисках неизвестно чего и неизвестно кого. Я уже начал подумывать о том, чтобы всё-таки применить свой дар и отправиться искать Мелодию, но слава богу впереди показались строения и даже какая-то девушка вышла на дорогу. Ох, если честно, не удивляюсь этой девушке, я бы и сам выбежал на улицу, если бы заслышал такие истошные вопли.

- Ой, что это с ним, почему он кричит? – с младенческой радостью незнакомка дотронулась до Вейсова носа, пока я не успел ничего сказать, а потом так же восторженно уставилась на меня.
- Он голоден. Вы не знаете, чем кормят таких маленьких? Точнее, я знаю, что молоком, но вы не знаете, где можно взять молока?! – я тоже заорал, чтобы перекрыть гвалт устроенный испугавшимся Вейсом (и я его понимаю, если бы ко мне в лицо лезли грязными руками, я бы тоже был недоволен).
- Не знаю, - всё так же радостно ответила девушка, а потом развернулась и просто ушла, бросив напоследок, - от детей столько шума, пожалуй, не буду пока их заводить, такой опыт можно и потом получить. Или вовсе обойтись чем-то другим.
Я опешил, честно признаться какой-никакой помощи всё-таки хотелось, да и мне всегда казалось, что материнский инстинкт заложен во всех женщинах по умолчанию даже по отношению к чужим младенцам. Но ничего не попишешь, нужно идти искать кого-то другого, благо я наконец вышел к цивилизации и домов тут предостаточно, хоть где-нибудь молоко обязательно отыщется. Готов в качестве платы рассказать любую душераздирающую историю своей жизни.
Я пошёл дальше, Вейсу показалось мало и тряпка в которую он был закутан вдруг увлажнилась.
А-а! Чёрт! Был бы я поумнее, то взял бы ещё одну пелёнку, а теперь что делать?
- Ой, ребёночек, какой хорошенький, - как чёрт из табакерки перед нами появился какой-то подросток и тоже потянулся к малышу своими грязными пальцами.
- Не трогай его, - дёрнулся я в сторону, - ты не знаешь, где можно взять молока?
- У коровы, - изумлённо уставился на меня мальчик, - вы меня экзаменуете что ли? Здорово, у меня ещё ничего не спрашивали на улице. Задайте ещё какой-нибудь вопрос, пожалуйста, мне понравилось.
Я от раздражения наморщил нос. Вот же дьявол, самое настоящее сообщество придурков.
- К кому можно обратиться, чтобы получить молоко? У кого из жителей здешних домов этот продукт есть в наличии в данный момент времени? - я вдруг превратился в самого настоящего юриста, стараясь высказать свою потребность максимально чётко и оговорить все возможные варианты событий.
Но эффекта достиг обратного.
- А-а, я ничего не понял, - переполошился парень и натуральным образом убежал.
Вейс тем временем уже устал вопить и просто похныкивал, беспокойно крутясь у меня на руках, так что довольно сложно становилось его удерживать. Ну вот сами попробуйте не уронить что-то извивающееся и ещё вести при этом умственную деятельность.
Так ничего и не придумав, прижав ребёнка покрепче к себе, рискуя провонять промокшей пелёнкой, я постучал в двери первого попавшегося дома. Оттуда мне никто не ответил. Я незамедлительно развернулся и пошёл пытать счастья в следующем.
Повезло мне в четвёртом, дверь открыла румяная девушка, которая тоже крайне обрадовалась младенцу, но в отличие от предыдущих хотя бы знала, что с ним делать.
- Ой, ребёночек же мокрый, что же вы его не переодеваете? Позволите? У меня свой есть такой же, ваш просто чудо.
Я только кивнул благодарно, а хозяйка дома уже уволокла сына вглубь дома, так что пришлось быстренько проследовать за ними.
- Тихо-тихо, малыши, зашуршали камыши, малыши не плачут, а как зайцы скачут, - ворковала девушка, пеленая моего сына в сухую ткань, но тот всё не успокаивался, главная же проблема не была решена.
- Он очень голоден, а наша мама ушла, у вас нет молока? – попытал счастья я, в конце концов, раз у неё есть маленький ребёнок, то и молоко должно быть.
- Конечно же есть, вот я глупая, - обрадовалась хозяйка и тут же без капли стеснения вытащила из платья грудь.
Я покраснел и отвернулся. Похоже, что она собралась кормить Вейса вовсе не коровьим молоком. Впрочем, так наверное лучше, мне припомнилось что-то об аллергии на коровье молоко и каких-то смесях из соевого, миндального и какого-то ещё молока, которыми требовалось пользоваться в таких случаях. Вот ведь, похоже, что реклама, которую я в прошлой своей жизни мельком где-то видел, оставила во мне неизгладимый след.
Малыш, наконец, успокоился и, утомлённый треволнениями, моментально заснул.
- Какой он у вас славный, - тихонько сообщила мне наша спасительница, - слушайте, вы говорите, что ваша мама ушла. Насовсем?

- Нет, по делу ушла, - стал выгораживать Мелодию я, - она вернётся.
- Жаль, - почему-то расстроилась девушка, но тут же просияла снова, - а я уже хотела стать вам женой, а ему мамой, - я удивлённо вскинул брови, но оказалось, что самое удивительное ещё впереди, - моему мужу, конечно, придётся уйти, но ничего страшного, он давно хотел поревновать, а всё как-то случая не представлялось.
- Нет, - твёрдо ответил я, - у нас есть наша мама и её нам вполне достаточно.
- А давайте вы мне отдадите ребёнка, представляете, как будет здорово, у меня появится подкидыш и я пойму так же буду его любить как своего или нет, а у вас же будет такой шанс узнать, что чувствуешь, когда теряешь сына, не знаешь где он, что с ним. Хотите, мы можем даже переехать для полноты картины? А потом можно встретиться через много лет и отдать ребёнка, ему тоже понравится такой опыт, это же так необычно.
Я натурально пришёл в ужас, страстно захотел забрать сына и побыстрее убежать из этого чересчур гостеприимного дома куда глаза глядят, но опасался сделать это так явно. В моём взбудораженном сегодняшними тревогами мозгу хозяйка дома сразу же проассоциировалась с сумасшедшей и хотя я прекрасно помнил о том, что убийствами они тут не промышляют, всё же на собственной шкуре не хотел выяснять правдивость данного утверждения. Мало ли, вдруг решит, что смерть чужого младенца это крайне интересный и необычный опыт.
- Хорошо, - медленно сказал я потихоньку продвигаясь к кроватке, где уже лежал мой сын вместе с каким-то спящим пухлым малышом, - но мне нужно поговорить с женой. Мы получаем новый опыт, советуясь друг с другом, - решил одновременно сойти за местного и упредить возражения по поводу того, что такое решение я могу принять и самостоятельно.
- О, ну тогда, конечно, - улыбнулась девушка, - а вот я со своим никогда не советуюсь, нужно, кстати, попробовать. Держите, - она сунула мне в руки бутылку с молоком, - вдруг ваша мама нескоро вернётся. Не волнуйтесь, это не моё, это от коровы, вы только прокипятите его перед тем как давать ребёнку. И ещё мне показалось, что сильно уж он у вас худой, может у вашей мамы плохое молоко, пусть хорошо кушает.
Я долго кивал, вовсю благодарил нашу случайную кормилицу, а сам продвигался к выходу. Уф, наконец, мы с Вейсом оказались в безопасности на улице, я посмотрел в личико уснувшему сыну, поправил новую пелёнку так, чтобы побольше скрывала его от посторонних глаз и зашагал по направлению к дому.
Было чертовски интересно вернулась ли Мелодия или нет и ходила ли она куда-нибудь вообще, мало ли, вдруг сидела в кустах с целью воочию увидеть, каким образом я примусь справляться. Честно говоря, я был крайне горд собой, в конце концов, проблему решил, ребёнка накормил, пусть с чужой помощью, но всё равно молодец.
Дом и правда не был пуст, внутри нас ждала разъярённая как тигрица Ойди.
- Ты где шлялся? – с порога накинулась на меня она.
Я немного опешил. Нет, догадывался, конечно, что она будет не в самом лучшем расположении духа, но не думал, что докатится до подобных обвинений и с места в карьер начнёт на меня орать. Молча подошёл к кроватке, аккуратно опустил туда по странной причине не проснувшегося Вейса (на его месте я бы как минимум подпрыгнул от таких воплей, должно быть малыш слишком устал) и уверенно повернулся к Мелодии. Растерянность сменилась яростью, да сколько, чёрт возьми, можно вытирать об меня ноги, а?

- А меня в свою очередь интересует, где шлялась ты и почему бросила ребёнка голодным? – парировал я.
- Я сказала тебе, куда иду, а вот почему ты смылся, только я за порог? Ты что не понимаешь, что шататься с младенцем по округе – не самое умное занятие. Он может чем-нибудь заразиться, ты можешь его уронить, да вообще как…

- А что я должен был по-твоему делать и чем его кормить, когда он тут разрывался, крича от голода?
- Молоком, блин! – заорала Мел, - Совсем тупой и не понимаешь, что детей кормят молоком?
Она, пылая яростными глазами, подскочила к холодильнику, открыла его и вытащила на свет божий каким-то образом пропущенную мной бутылку с искомым продуктом. Я сразу почувствовал себя идиотом. Надо же, не заметил.
Барабанные перепонки сына всё-таки не были железными, поэтому как бы он ни устал перед этим, теперь проснулся и принял посильное участие в общем гвалте. Ойди оставила бутылку на столе, подскочила к сыну и принялась его укачивать.
- Тихо, маленький, мама вернулась, она тебя не оставит.
- Уж хотелось бы, - не удержался я.
Она только гневно зыркнула на меня и, задрав подбородок, продолжила увещевать Вейса. Тот мало-помалу успокаивался, а я страдал от невозможности ответить столь же эмоционально как она, развернулся и отправился в спальню, чтобы вообще её не видеть.
Чёрт знает что! Почему она такая, почему так себя ведёт? Она хочет сильнее меня оттолкнуть, ей так неприятна вчерашняя ночь и теперь она хочет сделать так, чтобы у меня и в мыслях не было касаться её, мы воспитываем ребёнка и всё, дело с концом? Наверное, все мои хвалёные размышления о том, что она моя не стоят выеденного яйца, в конце концов, сколько бы ни брал жизнь в свои руки, насиловать её я всё же не должен.
До меня вдруг дошло. Да она же снова повела ситуацию, бросила меня на произвол судьбы, а теперь ей должно быть не понравилось то, что я с ситуацией справился без её участия. Или же она вообще…

Я, источая вокруг себя морозные волны, вернулся в комнату и встал возле кроватки, где уже лежал успокоившийся Вейс.
- Это был тест? – холодно поинтересовался я, - Можно ли оставить на меня ребёнка и уйти? Как видишь, можно. Мелодия, иди, если тебе так с нами противно, строй свою жизнь как хочешь.
Меня трясло. Неужели я это говорю? Я? Прямо ртом беру и выплёвываю в пространство эти, не побоюсь этого слова, судьбоносные речи? Изо всех сил сжимал зубы, стараясь оставаться хотя бы внешне спокойным, но внутри рыдал навзрыд, мысленно хватал её за руки, умоляя остаться, простить мне этот глупый, несдержанный выпад.
Она посмотрела на меня расширенными глазами, полными первобытного ужаса и будто даже уменьшилась в росте.
- Я не хочу, - внезапно тихо прошептала она, разом растеряв весь свой запал, - не хочу. Я смогу быть одна, справлюсь, не думай, что без тебя не проживу, я проживу, но не хочу уходить.
- Тогда зачем это всё? Или ты проверяешь меня на прочность, так что ли?
- Нет. Чёрт, - она отвернулась и закрыла лицо рукой, - сама не знаю, наверное, потому что дура полная. Утром ты стал слишком уверенным, даже самоуверенным, я разозлилась, решила тебя проучить… Трин, - она повернулась ко мне, - прости.

Я тоже отвернулся, но не потому, что не мог принять извинения, наоборот, потому что мог, слишком быстро мог, хотел, едва сдерживался, чтобы тут же не броситься в её объятья, беспорядочно целуя лицо, напуганный собственными словами и счастливый, что она им не подчинилась. Нет, я должен выстоять, не должен быть слабым ни при каких обстоятельствах, спасибо, я уже не раз получил за это по носу.
Он совсем как-то по-детски всхлипнула и вдруг сама ринулась ко мне в руки, обняла, крепко прижимаясь всем телом, я осторожно поцеловал её в волосы, ощущая как остро и почти невыносимо заныло сердце. Кого я могу обмануть напускной холодностью, всё равно же люблю до остановки дыхания.
- Вернись, - она вдруг заглянула в мои глаза, с нижнего её века уже готовилась сорваться прозрачная крупная капля, - вернись, пожалуйста, будь таким как раньше. Я действительно, дура. Мик… понимаешь, когда он умер, то стал для меня святым, не меньше, он ведь уже никогда бы не смог обидеть меня, унизить, причинить боль. А ты… когда сегодня ты стал таким как он, я вдруг вспомнила, что именно мне так в нём не нравилось. Я не хочу, чтобы ты становился таким. Я же лю…
Я поспешно приложил к её губам палец, и она послушно замолчала. Нет, мне не нужны признания, замешанные на страхе и приправленные отчаянием, мне нужна искренность. Прижался лбом к её лбу, закрыл глаза и гладил по спине. Нежно-нежно, как только мог. Она тихо плакала.
- Мелодия, - дотронулся до её лица я, - когда ты научишься со мной разговаривать? А? Когда? Почему ты не можешь сказать мне прямо, что тебе не нравится? Почему своим поведением загадываешь загадки, которые я всё равно не смогу разгадать?

- Потому что когда я так себя веду, то сама ещё не знаю почему, - негромко ответила она, коснувшись кончиками пальцев моей щеки. – Вообще не думаю в этот момент. Нам обоим нужно меняться, Трин. Я так цепко держусь за свою карму, помню об искуплении, стараюсь выстоять перед ударами судьбы, что совершенно забываю о том, кто всегда со мной рядом. Я не благодарю тебя за помощь, потому что думаю, что облегчение моей участи повлечёт всё только новые неприятности, хотя понимаю, что без твоей помощи могла бы вообще не выжить.
- А ты не думала, что я тебе не просто так встретился? Что карма твоя не исчерпывается только лишь болью? Что своими страданиями ты только привлекаешь новые страдания?
Она тонко и мелодично рассмеялась, правда, вместе с тут же полившимися слезами это выглядело жутковато.
- Ты говоришь прямо как старая Герда.
Я отстранился, вытер тыльной стороной ладони ей глаза и потянул за собой в спальню, в конце концов, пока Вейс спит, не стоит снова искушать судьбу и будить его.
- Она тоже учила тебя уму-разуму? – спросил я.
- Да. Сказала, я только и умею, что лелеять былые пригрешения и совсем не собираюсь ценить то, что у меня есть сейчас.
- Мне она тоже много чего говорила.
- Старая Герда мудра. Чего совершенно не скажешь о других, - покачала головой Мел, оживившись, - Когда я рассказала о гибели Мика, одна девица стала допытываться, что я почувствовала, когда он умер, было ли мне больно и как именно было больно. Я изо всей силы зарядила ей пощёчину, так она страшно обрадовалась, сказала, что её никогда не били по лицу, и попросила ударить ещё раз, потому что она такого не ожидала и не успела сосредоточиться на своих ощущениях.
- А одна сегодня предложила себя мне в жёны, чтобы её муж поревновал, а то он давно хотел, да вот случая не представлялось.
- Больные люди, - покачала головой Ойди.
- Они просто другие, - крепче обнял её я, - знала бы ты, что я думал о твоём мире, когда только в него попал. Скопище сумасшедших, не иначе. Карма какая-то, магия, полуночницы, все только о прошлых жизнях и говорят, ужас.
- Трин, - она вдруг взяла мою ладонь в свою и пристально посмотрела в глаза, - помнишь в старом мире, в той халупе, где мы жили, ты предложил мне выйти замуж.
Я осторожно кивнул, не понимая куда она клонит и чего ждать от такого, прямо скажем, неоднозначного в нашей ситуации начала.
- Так вот я согласна, - твёрдо сказала она, - если ты не передумал на мне жениться, конечно.
Я совершенно впал в прострацию, но к счастью всё-таки удержал нижнюю челюсть на месте. Она хочет, чтобы мы поженились? Сама?
- Почему, Мелодия?

Просто мне не верилось. Я не понимал причин её поступка, слов любви (хотя бы слов) я всё равно не слышал, так зачем же ей это нужно? В здешнем мире крайне попустительски относятся к вопросам брака, собственности тут и так практически нет. Она боится, что однажды я возьму и всё-таки уйду, а статус мужа меня удержит? Или для того, чтобы я успокоился и заменил отсутствие чувств с её стороны эдаким эрзацем крепкой семьи?
- Потому что люблю тебя, - почему-то печально посмотрела в мои глаза она.
- Вчера ещё не любила, а сегодня любишь?
Случившееся сделало меня недоверчивым, услышав заветную фразу, я банально боялся впустить её в сердце, принять, осознать, что так и есть, ведь теперь я слишком хорошо знал, как болит развороченное осколочным снарядом нутро.
Она прижала ладони к моей груди, странный жест, не поймёшь, чего в нём больше, то ли близости, то ли желания оттолкнуть. А потом подняла на меня глаза.
И я поверил.
Она светилась. Казалось, что из её глаз исходят тонкие розоватые рассветные лучи новорожденного солнца, Смотрела спокойно, без той влюблённой восторженности или бездумного обожания, тех, кому просто нравится влюбляться, без той горделивой рисовки, которая проскальзывает в глазах тех, кто любит себя в любви, она просто смотрела, а я верил, потому что в её глазах отражалась не она, в них был я.
- Да, давай поженимся, - выдохнул я, обнял её, но так и не смог избавиться от тревожности. Вот и гадай, то ли у меня посттравматическая паранойя и я теперь буду шарахаться от любого события, то ли на то действительно есть причины.

Свадьбу решили играть по местным обычаям главным образом потому, что каждому из нас здорово приелись традиции собственного мира (мне даже несмотря на то, что я никогда в них не участвовал), поэтому что могло быть экзотичнее, чем заключить брак по чужим правилам. Местные, правда, были разочарованы этим фактом, они наоборот, местных свадеб видали-перевидали, а вот на чужемирную с удовольствием бы полюбовались, но я быстро решил проблему, напомнив жителям городка, что они получают уникальную возможность учить своим обрядам ничего не понимающих чужеземцев, что тоже, согласитесь, новый опыт.
Вообще здесь довольно экономный вариант бракосочетания надо сказать, потому что подарки от гостей приветствуются, а вот сами молодожёны ничего явившимся не должны, ни кормить, ни развлекать, что меня, честно говоря, порадовало. Ещё никаких затрат на свадебное платье и костюм, ведь будущих супругов женят в голом виде, так сказать символизируя максимальную естественность происходящего с ними. Дескать, человек рождается без одежды и в брак вступает без оной. Мелодия, кстати, была совсем не против, однако я крайне заартачился и отказался следовать заведённому порядку, заявив, что без хотя бы трусов, ничего не будет. Местные, как уже говорилось, совершенно не привязаны к традициям, поэтому нововведение приняли с благосклонностью, сказав только, что когда нас будут обливать водой, то не совсем приятно будет таскать потом на себе мокрые тряпки, но я согласился потерпеть.
Далее, скрепить наш союз должен человек, оказавший наибольшее влияние на нашу пару (единогласно была выбрана старая Герда),

а засвидетельствовать произошедшее должно как можно больше народу (в идеале человек сорок). Они же и должны облить нас водой (ладно, сейчас лето, а вот как пары зимой женятся, даже не представляю) и дарить подарки. Причём каждый подарок должен символизировать пожелание. Например, желающий любви дарит две чашки, желающий уюта - занавески на окна, желающий хорошего питания - кастрюлю. Гости не должны повторяться в пожеланиях, поэтому перед свадьбой народ частенько собирается в таверне или у кого-то дома и тщательно распределяет между собой роли, многозначительно замолкая при появлении кого-нибудь из будущих молодожёнов.
День свадьбы неотвратимо приближался, а моё сердце, честно признаться, было не на месте. Не то чтобы я относился к грядущему действу слишком серьёзно, как по мне рождение совместного ребёнка было куда серьёзней трёхсот тысяч обрядов вместе взятых и не то чтобы я действительно верил в значимость брачных уз, но мне почему-то было крайне тревожно. Я бы малодушно предпочёл оставить всё как есть без всяких обливаний водой и иже с ними, но Мелодия по каким-то лишь ей ведомым причинам во что бы то ни стало хотела выйти за меня замуж.