Поезд лениво плелся, увозя меня подальше от родного Твинбрука. Стук колес отбивал неспешный ритм, искусственно замедляя время. Мимо мелькали города, села, леса, поля, и казалось, что они все наполняют меня какой-то невероятной живительной энергией. Я чувствовала в себе силу и легкость, предвкушала абсолютно новую жизнь в Университете. Но, наверное, стоит рассказать о том, что происходило со мной последние два года.
В памяти до сих пор стоит тот самый вечер.
Я вышла на балкон в одном домашнем платьице, чтобы подышать свежим воздухом. В резко нос ударил ванильно-сливовый запах внезапно зацветшей магнолии во дворе. Возможно, это мама неосознанно заставила ее цвести. Мысли в голове путались, смешивались, как-то все не складывалось в четкую картинку. Разум отказывался принимать тот факт, что папы больше нет. Я уставилась на какую-то точку на горизонте, пытаясь навести порядок в своей голове. Плакать нельзя. Селина, ты должна быть сильной, хотя бы ради мамы.
Боковым зрением я заметила рядом с собой бледную фигуру. Нашла время, когда прийти.
– Что тебе нужно? – спросила я, вытирая очередную слезу со щеки.
– Я хочу, чтоб ты знала, что мне жаль. Правда. Но я позаботилась обо всем, он сейчас в лучшем месте.
– Я же просила тебя не забирать его, – Ева, казалось, нахмурилась, но она всегда была такой, и было сложно понять, что же все-таки изменилось на ее лице.
– Если бы я этого не сделала, он лежал бы в коме и вряд ли бы из нее вышел. Сел, я и так очень долго оттягивала неизбежное. Рано или поздно это должно было случиться, ты же сама понимаешь.
– Не говори мне ничего о неизбежности.
– Какие же люди все-таки эгоисты. Они не понимают, что смерть – это лишь новое начало. Они страдают, что телесная оболочка близкого им человека умерла, но почему-то не радуются, что его душа попадет в лучший мир, где будет искать свой новый путь.
– Легко говорить, когда ты каждый день видишь смерть. Вернее, вершишь.
– Может быть, но ты ведь понимаешь, что могла его спасти? Твоя сила настолько велика, что предки позволили бы его вернуть, развивай ты эту магию также тщательно, как и остальные.
– При этом мне пришлось бы пролить кровь, отняв десятки жизней? Я бы не смогла так поступить.
– Хватило бы и одной. Но это только твой выбор.
Ева ушла, и я снова оказалась на балконе одна. Лучше она не сделала. Хотя, чего еще ожидать от самой Смерти, она наверно уже давно ничего не чувствует.
Врачи констатировали: острая сердечная недостаточность. Они спокойно сказали об этом Джорджу, поехавшему с ними. Он держался на удивление стойко, хотя, было бы странно видеть его плачущим от горя по человеку, который ему толком-то и отцом не был. Да и мне, можно сказать, тоже. Папа уже принимал наркотики, когда я была еще малюткой, он отстранился от нас, боялся всем нам навредить во время своих припадков. Я не ощущала его особой любви к себе, да и мне не было это нужно, у меня были мама и старшие братья, которые заменяли мне все. Я прекрасно понимала, почему он так к нам относится. Иногда я завидовала, что отец любил Фреда больше нас с Джо, но когда-то я уже говорила, что в психомагии есть свои плюсы: Фреду доставалось больше отцовской любви потому, что именно он был их с мамой желанным ребенком, когда они еще были молоды и счастливы. Именно Фредерик напоминал папе о том прекрасном времени, что уже невозможно было вернуть.
Он, кстати, воспринял все это гораздо болезненнее нас. У них с отцом была особая связь, которая вот так резко оборвалась, да еще и когда в доме была девушка, которую Фред хотел с ним познакомить. Не успел. И злился на себя, что злился на отца. Он понял это только сейчас, после его смерти. Брат хотел попросить прощения, но было не у кого. Стелла тоже чувствовала какую-то капельку вины, но понимала, что ничего не сделала. Она уговорила Фреда уехать в Испанию сразу после окончания школы, чтобы поскорее забыть весь этот кошмар. В итоге, они оба и уехали. Ему удалось вырваться.
Больше всего, конечно, смерть отца сказалась на маме. Раньше в ней чувствовалась какая-то стабильность, уверенность в завтрашнем дне. А сейчас она стала призраком, словно потерявшимся между реальностью и миром воспоминаний. Хоть внешне она и не старела, но создавалось ощущение, что жизненные силы медленно ее покидали.
Она полностью сменила имидж, и вместо роскошных длинных каштановых волос теперь с плеч спадали обрезанные черные локоны. Ей это шло, но… Все равно было уже что-то не то. Мама была не та. Первое время она что-то бормотала о переезде, искала в интернете новый дом, обзванивала риелторов. А мы ей не мешали, думая, что так она хоть немного отвлечется и что переезд пойдет ей на пользу. Но потом эта идея у нее как-то отпала, она говорила, что Твинбрук – ее дом с самого начала, что здесь слишком много произошло, чтобы с ним расстаться. Я говорила ей, что как раз-таки слишком много произошло и что это тянет ее вниз, не дает двигаться дальше, но она меня не слушала. Она вообще до сих пор считает меня маленькой, глупой и наивной девочкой, не способной ничего сделать самой. Но я-то знаю, почему.
Она сама не хочет никому говорить, но в глубине ее души живет дикий страх одиночества. Мама прекрасно понимает, что мы уже взрослые. Джо убедится, что она в порядке, и начнет свою жизнь отдельно, Фред вообще уехал учиться в другую страну, я тоже покинула дом, однако, наверное, не должна была этого делать, не должна была оставлять ее… Но с ней будет Джо, который точно позаботится о ее состоянии. И однажды наступит день, когда и он выставит сумку со своими вещами в прихожую, обнимет маму и уедет в свой новый дом. И это случится совсем скоро. Мама понимает, что наши жизни, по сравнению с ее, не вечны, и каждая секунда приближает нас к нашему концу, но все равно не может отпустить. Потому что останется одна. Вдобавок ко всему этому, из дома сбежал ее любимый кот Рыжик, которого папа ей когда-то подарил. Думаю, мама прекрасно знала, что он, как и папа, не вернется. И что в доме теперь не будут слышны даже тихие поступи мягких кошачьих лап.
Еще я хорошо помню конец весны-начало лета, когда Фред, Стелла и Дилан закончили школу.
Мой брат со своей девушкой, даже не дожидаясь выпускного, сели в самолет и благополучно улетели в Мадрид. Смерть папы здорово подбила Фреда, но благодаря Стелле он все-таки смог сохранить свой средний балл, который был нужен для поступления. Он с детства занимался спортом, так что сдать вступительные экзамены по физической подготовке на «отлично» ему не составило труда. Они с Теллой жили в маленькой, но уютной однокомнатной квартирке в получасе езды до центра города, и вроде все началось налаживаться. Брат часто присылал нам фотографии в полицейской форме, а мама, глядя на него, про себя тихонько радовалась, что хоть у него все замечательно. Пусть даже и не рядом с ней. Она была на 100 процентов уверена, что передала его в хорошие руки.
Мама тогда очень пристрастилась к кофе. Она пила его кружками, почти не спала и все время занималась чем-то непонятным: то искала дом, то уходила в подвал и листала до дыр старые гримуары, то пропадала на своем маленьком огородике, пытаясь вырастить что-то. Она искала способ его вернуть. А я не могла признаться ей, что способна на это. Даже не знаю, поступила я как хорошая дочь или как плохая? Было слишком эгоистично скрывать от нее правду, я это только сейчас осознала. Но магия духов работает не просто так. Все основано на крови. И если бы я захотела вернуть одну жизнь, мне пришлось бы заплатить чьей-то еще. Но я испугалась. Испугалась, что тьма вырвется из меня, стоит только ступить на эту скользкую дорожку. Испугалась, что не смогу себя контролировать. И испугалась, что мне понравится.
Рано или поздно мама бы узнала об этом, и, может, даже возненавидела бы меня, но пусть лучше в ее сердце пока живет маленькая надежда. По крайней мере, пока не прошло достаточно времени, чтобы забыть этот кошмар. Пусть она пьет кофе литрами, я все равно с помощью своей магии тайно буду заставлять ее ложиться спать. Кажется, я теперь ее личный Морфей. Ей просто нужно время, которое, к счастью, у нее есть.
На чем я остановилась? Ах да. Фред, Стелла и Дилан закончили школу. Первые двое улетели в Испанию, а Дилан, как назло, никуда не делся и постоянно маячил перед глазами. Мы с Хиллари записались на летние курсы по подготовке к экзаменам, которые проходили в школе, и Дил каждый день торчал там, «прощаясь со своей альма-матер». Меня напрягало даже не его присутствие, а то, что он раздувал из этого присутствия. Ходил и болтал с учителями по часу, со всеми фотографировался на память, как будто боялся, что его здесь забудут. Забудешь такую яркую личность, как же. Когда мы пересекались в коридоре, я делала вид, что незнакома с этим рыжим парнем, которого знает каждый первоклашка, и ловила при этом на себе странный взгляд. Я бы сказала, что даже расстроенный, но с чего бы ему расстраиваться из-за меня? Я вообще для него никто, пустое место.
И вот в один такой день я поняла, почему.
Придя домой после курсов, я сидела в интернете и листала свою новостную ленту, как вдруг увидела фото, выложенное Френсис.
«Моим рыжиком»? Серьезно? Самой-то не противно было такое писать? Хотя, я сама пару лет назад была готова строчить о нем сопливые фразочки. Вдруг из колонок вырвался характерный звук, оповещающий о новом сообщении. Потом еще раз. Я подумала, что Клэр опять извиняется.
Но лучше бы это была Клэр. Открыв вкладку, я увидела два непрочитанных сообщения от Дилана. Меня бросило в холод, все мышцы напряглись и сжались, сердце начало отбивать пару сотен ударов в минуту. И чего ты так реагировала, дура? Прочитала бы сначала… Но было ужасно страшно. Раз, два, три… Открыла диалог.
Дилан: Привет, эм… Слушай, я хотел извиниться за тот случай с Клэр, неловко вышло
Дилан: Надо было сказать раньше, но я не решался, прости =(
Так. Выдохнула. Чего он вообще решил об этом вспомнить? Кажется, столько времени прошло… Мог бы забыть уже сто раз об это случае. Ладно, он увидел, что я прочитала, надо было что-то ответить. Ну я и ответила. Идиотка.
Вы: Ничего, забей, я понимаю
Дилан: Просто ты в школе даже и не смотришь в мою сторону, я подумал, что ты обиделась
А что я, простите, должна была делать? Продолжать по нему сопли размазывать? Конечно же я обиделась, Дилан, ты же сам дал мне отворот-поворот, да еще и потом с моей подругой закрутил.
Вы: Мне было неприятно, но я пережила это. Удачи в университете, Дилан
Дилан: Спасибо…
Вы действительно хотите удалить свою страницу?
Да.
Я тогда жутко разозлилась.
Помню, как села на кровать, а из моих ладоней посыпались красные искры, похожие на фейерверк. Они разлетались во все стороны, и меня тогда почему-то не волновало, что я могу дотла спалить не только свою спальню, но и весь дом. Меня волновало то, что он вообще после всего этого посмел мне написать, снова извиняясь. Да не нужны мне были его извинения, давно уж поняла, что не стоит надеяться на этого человека. И бегать за ним тем более.
А потом он уехал учиться, и мы больше не виделись.
Френсис откровенно скучала без своих друзей, даже пыталась общаться с Клэр, но та особо не разделяла желаний неформалки. Время песчинкой за песчинкой сыпалось в огромных часах жизни, и к началу нового учебного года моя злость ушла. И к Дилану, и к Клэр.
Я ее простила. Нашла в себе силы извиниться, что так долго ее игнорировала. Мне стоило сразу ее понять, ей тоже пришлось нелегко, но я была рада, что мы снова подруги. Она искренне жалела о том, что связалась с Диланом. Еще Клэр рассказала, что узнала от Френс, что Дил поступил в Шерлинбергский Университет на факультет бизнеса. Самым ужасным было то, что я тоже планировала туда поступать. Правда, не на бизнес, а на коммуникации или технологии, еще не решила тогда. И менять свои планы из-за какого-то надутого павлина не собиралась, мне очень нравилось само заведение.
Год пролетел почти незаметно.
Когда тебе исполняется восемнадцать, ты думаешь, что стал взрослым, тебя берет гордость за то, что ты уже можешь все делать самостоятельно, и тебе никто не может ничего сказать. Но на деле ничего не меняется. Ты все еще ребенок, который только думает, что сразу после дня рождения начнет познавать взрослую жизнь.
Для меня же восемнадцатилетие стало точкой отсчета до момента, как я покину стены родного дома. До того самого момента, как я оставлю Твинбрук и уеду в Шерлинберг, где начнется совершенно новая глава моей истории.
Задула свечи. И все как-то резко изменилось.
Были только мама и Джо. Фред со Стеллой приехать не смогли, у них шла подготовка к сессии. Но я и такому тесному семейному празднику была рада.
Мама сразу потащила меня к себе в комнату переодеваться.
Достала из шкафа чудесное бирюзовое платье в клеточку с очаровательным белым воротничком. Я скорее его надела и взглянула в зеркало. Вот ты и стала взрослой, Селина Варделен. Теперь все будет по-другому.
– Какая ты у меня красавица, – мама смахнула со щеки счастливую, но в то же время и печальную слезу. – Совсем уже выросла.
– Мааам, – протянула я, обняв ее, – я всегда буду твоей дочкой, что бы ни случилось.
– Я знаю, милая… Я знаю. И у меня есть для тебя подарок.
Мама достала из шкафа белую коробку, перевязанную красной подарочной лентой.
– Что это?
– Открой.
И я, словно маленький ребенок, умирая от любопытства, развязывала эту ленту, отковыривала край коробки, лишь бы побыстрее узнать, что там внутри. А внутри лежал потрясающий смартфон последней модели, на который я тайно засматривалась в магазине электроники.
– Спасибо, мам! – я снова накинулась на нее с объятьями, – но зачем ты тратилась, все-таки мой телефон еще хорошо работает…
– Начинать новую жизнь надо с малого. Пусть пока что это будут телефон и твой новый образ. Я знаю, что никак не могу тебе помочь справиться со всеми магическими проблемами, что на тебя валятся, но я могу познакомить тебя с человеком, который знает, как помочь. Открой адресную книгу.
Я в недоумении нажала на значок, и в базе был записан один единственный номер под названием «Помощь».
– Помощь?! Кто это?
– Селли, милая, когда перед тобой снова встанет сложный выбор, и ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, позвони по этому номеру. Раньше я думала, что ты не готова, но сейчас понимаю, что ошиблась. Ты все прекрасно понимаешь, и, позвонив, получишь ответы на все свои вопросы. Тогда и примешь решение. А теперь пойдем есть торт, Джордж нас уже заждался и, наверно, съел все сам.
Мама тогда оставила в моей душе какой-то осадок. Мне было интересно, кто это мог мне помочь с магией, ведьм же больше не осталось, кроме меня и мамы, но с другой стороны я чувствовала, что все не просто так. И если есть кто-то, кто знает о магии и Хранителях, то почему Ева, Анна или Ареала мне ничего не говорили? Или Татьяна? Пока для меня эта загадка осталась неразгаданной, и я решила, что, как и сказала мама, буду ждать момента, когда мне понадобится этот номер «экстренной помощи».
Благодаря тем самым курсам (или своей голове, не знаю), я сдала вступительные тесты в тот же самый университет, в котором сейчас обучался Дилан.
Поступила я сразу на 3 факультета: технологии, коммуникации, наука и медицина. К медицине у меня уж точно душа не лежала, а коммуникации подразумевали большое количество устных предметов, которые я, к сожалению, не любила. В итоге мои документы оказались на факультете технологий. Болтушка-Хиллари поступила на те самые коммуникации, а Клэр родители вынудили поступать в Бриджпорт на актерское. Вот так нас судьба и разбросала.
И солнечным летним утром, когда ветер разносил по улице ванильно-сливовый запах цветущей магнолии, я, попрощавшись с мамой и братом, взяла в руки чемодан и села сначала в автобус, а потом и в седьмой вагон поезда до Шерлинберга, что увез меня дорогой к свету.