[bertytops]

Третья запись

В левой руке – первый выпуск газеты «Реальные странности», в правой – тёплый бутерброд с мясом (тёплый! с мясом!).
Стопы чувствуют мягкое прикосновение синтетического коврика (размером чуть меньше «Реальных странностей»). Над головой – лампа (и она светит!).
И – самое главное – Нимфадора доедала свой бутерброд, сидя на стуле за столом! Вы понимаете?! За столом! Она может вальяжно раскинуться на стуле, ослепительно улыбаясь новому холодильнику. И больше не нужно отряхивать простыню от крошек! Пытаться уснуть, пока в твою спину впиваются эти маленькие противные иголочки! Или есть на одном-единственном сидении – унитазе (тут комментарии излишни)...
Вы ведь тоже понимаете? Кажется, Нимфадора начала по-настоящему осваиваться на новом месте.

посмотреть сверху

Особенно это чувствовалось после болезни, серьёзно выбившей из колеи Нимфадору. Где и как девушка умудрилась подхватить такую болезнь – неизвестно, но несколько дней ей пришлось пролежать в кровати, не чувствуя своих конечностей, находясь в каком-то бреду. Ту неделю будто вырезали из её памяти, но вспоминать о тех днях было страшно. И Нимфадора не вспоминала.
Кажется, кто-то как-то узнал о болезни. Совсем смутно Нимфадора помнила, как кто-то принёс лекарство. Может, это она сама позвонила?.. Дженни?..
Но лекарство помогло - буквально через два дня Нимфадора была вновь бодра и свежа. На всякий случай она выпила эту жидкость ещё раз и поразилась небывалому приливу сил. Было в этом что-то ненормальное, неестественное, что её безумно заинтриговало. Нимфадора уже было потянулась за второй порцией, но внезапно проезжающая мимо машина громко загудела; с испугу девушка опрокинула флакон.
Зелёная жидкость растекалась по снегу, а Нимфадора чувствовала, как в груди растекается ощущение невероятного облегчения.

***
Его звали Рип Грант. Лет семь назад Нимфадора назвала бы его редкостным придурком и в духе лучших романтических комедий на каждом углу кричала бы о ненависти к нему. Но девочка подросла, сейчас ей двадцать пять, усложнять вещи хочется чуть меньше, потому слово «редкостный» сменилось на «обаятельный». Но «придурок» остался.
Они познакомились, когда Нимфадора, в очередной раз рассекая пустыню на своих каблуках, всё-таки упала. Почти упала. Потому что в ту же секунду чьи-то сильные холодные руки подхватили её, и над ухом раздалось мягкое:
- Ты в порядке?
Нимфадора быстро извернулась, встала, поправила причёску, отряхнула одежду и миленько улыбнулась.
- В полном.
Гордо вздёрнув носик, она наконец взглянула на своего «спасителя» и сразу же очень, очень пожалела, что так быстро выкарабкалась из этих почти объятий.
Ибо какой мужчина, вы только посмотрите, какой мужчина!

- В такой обуви – и по пустыне, рискованный ход, - в его голосе слышалась незлая усмешка.
- Красота требует жертв, - в том же тоне ответила ему Нимфадора и скрестила руки на груди (уже приготовившись мысленно бичевать себя за всю возможную ахинею, которую она сейчас умудрится сказать).
Он улыбнулся и, смотря ей прямо в глаза, сказал:
- Тебе не нужны каблуки, ты и без них прелестна.

А теперь напомню, они знакомы только минуту, и он ни на секунду не отрывает от неё своего взгляда. Смотрит. Прямо. В глаза.
- Это уже моё дело, - дёрнула плечами Нимфадора (и прикусила язык - неужели так сложно было сказать спасибо?!).
- Рип, - зачем-то представился он.
- Нимфадора, - не колеблясь ни секунды, зачем-то ответила ему она.
На следующий день она прошлась по всем магазинам одежды в Китежграде, часа на два застряв только в магазине обуви, выбирая самые нежные балетки и молочные кроссовки.

На послеследующий день она увидела его в их редакции.
- Здравствуй, Нимфа, - он протянул руку, в глазах – игривые огоньки, - будем коллегами.
- Здравствуй, Рип, - она пожала его руку, задержав свою ладонь чуть дольше принятого.

***

Они встречались и вне работы. Рип звал её в кино, бар, ресторан. Нимфадора радовалась каждому приглашению, как ребёнок! Она стояла у зеркала и кривила губы («ничего не идёт! всё ужасно!»), а сердце трепетало, ладошки потели. Он заезжал за ней на машине; она сидела на кровати, нервно комкая подол платья, а после звонка в дверь отсчитывала секунд двадцать.
- Ох, извини, задержалась! – смущённо улыбалась Нимфадора.
- Нестрашно, - он мягко брал её за руку, - пойдём, Нимфа.
И они проводили вместе прекрасные вечера, о которых, краснея, она любила вспоминать по утрам.

Нимфадора написала роман. Два романа. За три месяца. Темпы и качество работы поражали её подружку Элли, которая вела в их газете колонки гороскопов и городских сплетен.
- Как ты это делаешь?! – поражённо вопила трубка. – Второй бестселлер! Второй! Небось купаешься в своих гонорарах!

- Скоро все тут узнают обо мне, - хихикнула Нимфадора, зачёсывая прядь волос за ушко.
- Мы обязаны это отметить. Завтра выходной, немедленно поехали в бар! – пропищала подруга.
- Превосходная идея, - воодушевлённо отметила Нимфадора.
Через час они уже были на месте. Начать празднование было решено с лёгкой выпивки («Подольём масла в огонь, - вздёрнула бровки Элли»).
- За тебя, детка, - цокнула языком блондинка и осушила бокал полностью.
- За меня, - кокетливо подмигнула ей Нимфадора.
Они отправились на танцпол, но, то ли мало народу было, то ли алкоголь толком не подействовал, или музыка была не та, - через буквально три песни они вернулись обратно за барную стойку.
Пока малышка Элли упорно стоила глазки бармену, Нимфадора, в ожидании коктейля, смотрела по сторонам.
И взгляд-таки зацепился за знакомую фигуру.

- Эй, Джонни! – крикнула Нимфадора и замахала рукой.
Парень оглянулся, не понимая, кто зовёт его, но затем увидел Нимфадору: он буквально вцепился в неё взглядом и железным шагом направился к ней.
- Что ты здесь делаешь? – спросила Нимфадора, перекрикивая шумную музыку.
- Я здесь с другом, - так же громко ответил Джонни. – Отмечаем его новую должность.

- О-о, классно, передавай ему мои поздравления, - она показала большой палец и закрутила трубочкой в коктейле, почему-то именно сейчас вспоминая, что вроде нравится ему.
Джонни хмыкнул.
- Обязательно.
Нимфадора продолжала помешивать трубочкой в голубоватой (почти что цвет глаз!.. ах, неважно) мутной жидкости, Джонни сидел рядом и молчал, а Элли перешла в более серьёзную степень атаки – максимально эротично поправляла свой шикарный фиолетовый корсет, прикусывала пухлые губы и томно вздыхала.
- Ты свободна? – Джонни нарушил установившееся молчание неожиданным вопросом.
- Что? – переспросила Нимфадора, хотя прекрасно расслышала его слова.
- Будешь со мной встречаться?
Секунды три она тупо смотрела на Джонни, не имея ни малейшего представления, как ей реагировать. Все мысли испарились, как облачка в жаркий летний день, расчистив место для беспробудной монотонной голубизны неба (привет).
- Ребятаааааа, что-то здесь слишком тухло, - пьяно пропела Элли, закидывая руку на шею Нимфадоры, - этот бармен ни в какую, то же мне, ангелок местного разлива.
Она, прищурившись, долго смотрела на Джонни, затем, подмигнув, щёлкнула пальцами и выдала «у, красавчик»; потянула Нимфадору за руку и прошептала:
- Пойдём танцеваааать, детка, этот клубешник скучает без нас!
- Нимфадора! – как-то неловко выкрикнул Джонни, вскочив со стула.
- Прости... – растерянно пробормотала она, так и не решив для себя, за что именно извиняется.
Но выходке Элли она была несказанно рада.
Нимфадора танцевала с особым усердием (на второй песне аж вспотела, но снять куртку значило вернуться к барной стойке, потому весёлые танцы продолжались в тёплой шубке), выделывала завихрённые пируэты («у, да ты сегодня отжигаешь, детка!») и упорно смотрела исключительно на Элли. Кажется, какой-то парень попытался приударить за Нимфадорой, но она, ничего не понимая, продолжала кивать ему и очень сильно улыбаться.
А потом она случайно посмотрела в сторону бара.
И увидела его.
С какой-то крашеной блондиночкой.
Он обнимал её, шепча что-то на ушко. Она смеялась, водя пальчиком по его груди.

- Придурок, - задыхаясь, выплюнула Нимфадора, когда точно такой же смачный плевок заледенелым шипом впился ей в сердце.
Ей не хватало воздуха. Её било изнутри. Всё вокруг испещрилось разноцветными насмешливыми кляксами.
Кажется, Элли что-то кричала, но Нимфадора не слышала.
Она шла, и её трясло. Она не помнила, за сколько преодолела расстояние от танцпола до барной стойки, помнила только потрясённый взгляд голубых глаз и два ядовито-зелёных глаза.
- Я хочу с тобой встречаться.