[Алисса]

Предисловие

Доброго утра моим дорогим читателям! Наконец-то я могу вас приветствовать не с пустыми руками, а с новой записью. Почему-то именно эта запись, которой я так ждала, наброски к которой писала ещё в самом начале поколения, далась мне труднее остальных. Или нет, не труднее... Просто больше времени потребовалось на переписывание эпизодов и на борьбу с сомнениями - а точно ли мне идти именно по этому сюжету? Но после я отбросила все эти сомнения. Раз уж именно эта история вертится в моей голове, то так тому и быть.))
Выражаю благодарность noviebird за создание одной интересной девушки, которая очень подошла мне на роль синьорины Барберини. Да-да, у меня в очередной раз появляются новые герои, но буду надеяться, что это вас скорее порадует, чем огорчит))) Через несколько отчетов планируется ещё парочка новых лиц. Впрочем, многим уготованы лишь эпизодические роли.
А ещё прошу прощения, что опять ничего не написала про остальную семью Тольди, про Ришель и Рафаэля, которые сейчас живут в предместье Парижа, про Солей, которая незаслуженно обделена моим вниманием.. Мне показалось, что в эту запись они никак не вписываются. Но уже скоро Виолетта соберётся к ним в гости, тогда и окунёмся вновь в семейную атмосферу дома Тольди. А пока лишь за кадром будем иметь в виду, что они есть, что Виолетта про них не забывает, звонит, пишет и собирается в гости на каникулы.
За сим заканчиваю болтать и желаю вам приятного прочтения и просмотра.

День нашего с Клер выступления прошёл очень сумбурно и беспокойно. Обычно я умею унять своё волнение, даже, напротив, перед выступлением испытываю некоторую эйфорию. Выход на сцену для меня всегда приравнивается к празднику, сердце замирает в предвкушении чего-то особенного, яркого, нарядного. Будто в детстве, когда наступает долгожданный день рождения, и я нетерпеливо развязываю пёструю ленту, стягивающую шуршащий фольгой подарок, гадая, что же увижу внутри.

Но в это раз Клер опаздывала, и я начала волноваться за неё. Десять минут, двадцать, час… Мы договаривались порепетировать, в последний раз пройти наши совместные номера. Стефан забронировал для нас зал на лишних два часа. Но подруги не было, а телефон равнодушно сообщал об отсутствии абонента в зоне действия сети.
В полном одиночестве я начала разминку. Черт. Она же день за днём повторяла, как важен для неё этот шанс, видела в нём ключ к своему будущему успеху. А теперь развлекается со Стефом, не думая о том, что времени осталось совсем мало.
Точно. Стефан. Мои руки потянулись за телефоном.
- Алло, - недовольно откликнулся мужской голос в трубке.
- Стефан! Где вы? Где Клер? Я тут уже полтора часа торчу…
- Алло, - вновь вскрикнул он, игнорируя заданные мной вопросы, - Виола, связь плохая, ничего не слышу! Мы едем, будем минут через десять.
Не дожидаясь ответа, он нажал на отбой, но прежде, чем это сделать, я успела услышать: «Черт, побери, Клер! Выпей это, просто выпей! Я кому говор…»

В недоумении я застыла с телефоном в руках. Что это значит? Клер плохо? Может быть, это от чрезмерного волнения? Или она мучается похмельем? Последнее время Клер почти не приходит к нам ночевать, отдаваясь полностью жизни большого города. Стефан вводит её в общество, приглашает на закрытые вечеринки в модные клубы, на которых можно не только завести нужные знакомства, но и отвязно повеселиться. Впрочем, даже если они гуляли всю ночь напролёт, то сейчас уже новый вечер, прошло достаточно времени для того, чтобы прийти в себя и ощутить всю важность предстоящего мероприятия. Так что же всё-таки случилось?
Вопросы сыпались один за другим, в груди поднималась волна беспокойства. Я то и дело оборачивалась к двери, надеясь, что сейчас войдут Стефан и Клер, и хоть что-то прояснится. Но эти десять минут тянулись нещадно долго.
Ко мне уже подошёл один из ребят, работающих в зале, предупредил, что через полчаса нужно начинать. С беспокойством спросил, куда пропала Клер, а после строго заметил, что один из кабельных каналов будет вести трансляцию в прямом эфире, и мы не можем задерживать их.

Да, Стефан потрудился на славу. Кабельный канал, работающий в прямом эфире, был малоизвестным, рейтинг его невысок, но это хороший бонус в копилку достижений Клер. Кроме того здесь присутствовали ещё как минимум две съёмочные группы, приехавшие за материалом для новостей культуры и шоу-бизнеса. На городских остановках были расклеены афиши, в интернете можно было почитать выдуманные подробности о жизни мисс Уайтберри, которые создавали нужный Стефану имидж и должны были стать толчком к будущей раскрутке Клер.
Я и не представляла в полном масштабе, какие связи и возможности есть в арсенале Лоулера. С самого начала я не доверяла ему, и вполне могла поверить в наигранную важность и пижонство. Тем более я не особо верила в то, что он так серьёзно займётся профессиональной деятельностью подруги.
- Клер! Наконец-то! – подскочила я к ней, едва они появились на пороге, - Что случилось?

Её лицо было сильно бледным, лишённые цвета губы дрожали, а под глазами залегли круги. Она улыбалась какой-то измученной улыбкой, однако голос был сильным, совсем не сочетающимся с внешним видом:
- Ничего, уже все хорошо, - уверенно произнесла она, присаживаясь в кресло и подавая знак визажисту, что можно начинать.
- Она страшно волновалась, - шепнул мне Стефан, - Полночи не могла уснуть, а когда под утро, наконец, заснула, то сон был кратким и тревожным. С утра блуждала по квартире как привидение, а после впала в истерику. Успокоительные принимать отказывалась, я буквально насильно запихал в неё таблетку. Вроде помогло…
- Клер, - ошеломлённая я опустилась на колени, - Ты что, с ума сошла? Ты же талантище, ты же всё умеешь... Зачем так волноваться?
- Не надо, - оборвала меня она, - Потом поговорим, сейчас некогда. На сцену пора. Ты разогрелась? – тон был деловым, очень собранным, Клер даже в обычном своём состоянии так не говорила. Казалось, что её привычные эмоции закоченели, покрылись толстой коркой льда. В этом было что-то ненормальное. В дни выступлений Клер всегда переживала, могла по десять раз спрашивать одно и то же, была рассеянной, не слушала ответов, а потом в очередной раз вопрошала: «Ну как? Скажи, как я пела?» Но эти её переживания, как мне казалось, были естественны. Мандраж - извечный спутник выступлений.

Сегодня же все обычные эмоции стали во сто крат сильнее. Волнение обернулось безумной истерикой, а потом и вовсе ледяным неестественным спокойствием. Впрочем, и таких масштабных выступлений у Клер раньше не было. Сейчас она находится на той важной ступеньке, с которой, если постараться, можно взлететь высоко. И, видимо, ответственность накладывает свой отпечаток.
Я кивнула. Конечно, я разогрелась, как же иначе. И на сцену мне не прямо сейчас, а лишь на третьей песне. Я обернулась к Стефану, он уже отвлёкся на дела, объяснял что-то тому парню, что подходил ко мне двадцать минут назад. Как хорошо, что он её успокоил. Сейчас бледность и круги под глазами исчезнут под слоем макияжа, на губах вновь заиграет краска, а в глазах уже горит огонь вдохновения. Я потом её обязательно расспрошу обо всём. А пока нам пора на сцену.

Сказать по правде, танцевать на сцене Арт-Арены мне не понравилось. Даже под музыку Клер. Даже наши постановки, которые за время репетиций стали нам бесконечно дороги. Атмосфера этого зала казалась мне чужеродной. Помню, как оказавшись здесь впервые, я думала о том, что Клер очень бы вписалась сюда. Она и вписалась. А вот я почти задыхалась в густом чёрном воздухе, наполнявшем зал. Арт-Арена была создана для утех толпы, для шумных вечеринок и перенасыщенности развлечениями. Но танец - моя любовь, моё личное сокровище - не мог существовать здесь. Мне вдруг показалось кощунством отдавать мою сокровенную любовь этой толпе, ненасытной и непонимающей. Жаждущей трюков, бесконечных фуэте, новых и новых прыжков, но не умеющей ценить тонкие грани искусства. Я чувствовала себя глупой "Вишенкой", продавшей душу толпе.

Я отработала свою партию. Я не сдалась, я танцевала на грани своих возможностей, выплёскивала эмоции, натягивала мышцы и душу в струну. Но единственной мыслью, что сквозила в моём сознании после выступления, было: "Я никогда больше не буду здесь танцевать".

***

Концерт закончился, разгоряченная публика неохотно двигалась к выходу, обменивалась впечатлениями, попутно делая селфи. Работники сцены лениво собирали реквизит, сматывали провода, переставляли микрофоны. Яркие прожекторы погасли, уступив место дежурному освещению, и праздничная атмосфера сменила место своей дислокации, переместившись на улицу, где небольшими группами собирались зрители, не то решая, куда двинуться дальше, не то просто не желая расходиться. На блистательной Арене стало тускло, казённо и чуть уныло. Однако кое-кто всё же не спешил покидать опустевший зал. В одной из VIP-лож всё ещё происходило некоторое движение, и звучала итальянская речь.
- Синьор Висконти, вот список кандидатур, который вы просили подготовить, - худощавая брюнетка с резко очерченными скулами и изогнутой линией губ протянула бумаги своему шефу. Уверенные жесты и отсутствие эмоций указывали на её профессионализм. Она держалась холодно, спокойно и производила впечатление незаметного, но очень нужного помощника.

- Да, Карлотта, спасибо, - едва заметно кивнул Витторио, бегло просматривая список, - Свяжись, пожалуйста, с учебными заведениями, в которых они обучаются, узнай о возможности просмотров. Потом позвони Долорес, узнай, когда в Джульярд скул будет генеральная репетиция с участием мисс Тольди, - он кивнул в сторону сцены, - Сколько ей осталось учиться?
- Она на втором курсе, - Карлотта слегка нахмурила брови, ровно настолько, чтобы показать своё беспокойство о проблеме. Витторио же погрузился в размышление.
- Я думаю, что это может быть интересным, - помощница протянула ещё одну папку, которая была уже более увесистой, - Вы ведь хотели добавить в итальянский проект изюминку.
Карлотта выждала небольшую паузу, давая шефу время на беглый просмотр бумаг, и затем деликатно заметила:
- На мой взгляд, девушка весьма хорошо подготовлена. Я изучила её биографию, она оканчивала школу искусств Сансет-Вэлли, класс Мэгги Садлер, достаточно сильный педагог. Старшие классы этой школы дают высокий уровень подготовки, я бы сравнила со вторым курсом Скидмора. На выпускном смотре её заметили несколько колледжей, но рождение ребёнка сорвало все планы. Она побеждала на конкурсах штата, в Джульярде танцует ведущие партии, много занимается, даже очень много. Реджина Пирсон мне сразу о ней сказала, девушка подаёт большие надежды.

- Но ещё два года, Карлотта, это много.
- Я клоню к тому, что она может и не заканчивать.
- Джульярд? – Висконти усмехнулся, - Таким колледжем не разбрасываются. Даже в двадцать два. И потом, почему ты заговорила об итальянском проекте? Ты не забыла, что мы набираем девушек в труппу Нью-Йорка?
- Я помню. И Нью-Йорк был бы реальнее, в этом случае она может доучиться. Но с точки зрения маркетинга в Италии она была бы жемчужиной труппы.
Витторио усмехнулся: - Очень смелое заявление, не находишь?
Он перевёл на неё тяжёлый изучающий взгляд. Взгляд этот обычно придавливал подчинённых к земле, заставлял искать в себе изъяны, ощущать свою ничтожность и мечтать незаметно раствориться в окружающем пространстве. Авторитет синьора Висконти был неоспорим. Если он не хотел принимать артиста в труппу, его не принимали. Если он видел нечто особенное в юном танцоре или музыканте, то никто не позволял себе усомниться в решении босса. Никто. Никогда. С мнением Висконти считались, у него было отличное образование, богатейший театральный опыт, но самое ценное заключалось в том, что он умел видеть талант. Он гордился этим своим умением и ревностно относился к проявлению этой способности у других людей.

Но Карлотту не смутил этот тяжёлый взгляд её руководителя. Едва поведя плечом, она спокойно ответила: - Возможно. Но смелость моего заявления не умаляет его правдивости. И вы знаете, что я права.

Его внутренне передёрнуло, однако внешне он виду не подал. Висконти всегда умели держать в узде свои чувства, контролировать эмоции и создавать нужный внешний антураж. Карлотта раздражала его порой своей самоуверенностью, но, в то же время, он слишком явно видел её исключительность, яркую искру, пока сокрытую в ней, но уже начинающую проблёскивать сквозь пелену неопытности и горечь обиды на судьбу, сковывавшие её сердце. Труппа недолюбливала молодого хореографа, за спиной Карлотты постоянно перешёптывались, обсуждая её некомпетентность и отсутствие опыта. «Пришла на должность секретарши, там ей и место!» - твердили они, - «Разве поставит она нам что-то путное? Дожили! Секретарши теперь балеты ставят!» Однако у синьорины Барберини было одно важное преимущество в виде авторитета директора Висконти, и артисты не решались высказывать свои сомнения в открытую.

Витторио знал, что она права. Его также заинтересовала Виолетта. Сегодня на сцене она была совсем другой, неожиданно звонкой. Её закрытость, недоверчивость и даже некоторая скованность, за которыми она пряталась в обычной жизни, казалось, служили защитой для тех эмоций, что вырывались на волю во время её танца. Она брала не техникой, не запредельной гибкостью, не высоким ростом или притягательной мягкостью движений. Форма ног, рук, линия спины - всё было в норме, достаточным для того, чтобы стать солисткой. Но, в то же время, не таким выдающимся, чтобы однозначно сказать: "Эта девушка будет примой".
"Хороший материал" - сказали бы на просмотре. Но не прошептали бы восторженное: "Как она прекрасна! Надо брать, пока другие не успели".
Но всё же эта девушка, скрытная и нелюдимая, с хорошими, пусть не запредельными физическими данными, умела захватить внимание зала, выразить в движениях эмоции, оголить нервы. Её замкнутость словно служила защитным сосудом для кристально чистых, концентрированных чувств, которые выплёскивались потом на сцене, сводя с ума каждого зрителя. В том числе и критически настроенного, не знающего снисхождения, директора театра.

***

Снег выпал неожиданно. Ещё вчера солнце играло в рыжих кронах деревьев, одаривая последним ускользающим теплом природу, и вот сегодня золото листьев укрылось тонким серебристым покровом. Я растерянно взглянула на замшевые зелёные туфли, в которых собиралась поехать в аэропорт провожать кузину. И встречать Пересмешника. Так получилось, что дата вылета первой совпала с днём прилёта второго.

Жаль, что я не смогу быть по-осеннему яркой. Рыжие брюки, зелёные туфли, коричнево-зелёная блуза... Романтичный стиль придётся оставить до следующего сезона. А пока меня ждут тёплые ботинки на толстой подошве, плотные легинсы и пальто. Красоту оставим для сцены.
Вздохнув, я убрала совсем новые туфли обратно в коробку и невольно поёжилась, представив себя в этой обуви в столь холодный день. Мои ножки не простили бы мне такого. Шерстяные носки - вот о чём мечтают стопы танцовщицы.

Рейс Жюли задерживали. Видимо, не успевали расчищать взлётные полосы от снега. Кузина раз за разом бегала за кофе, а я сидела на скамье, поджав ноги, закутавшись в пальто и заворожённо глядя на крупные белые хлопья, медленно, очень медленно опускавшиеся на землю. Для жительницы субтропиков это зрелище казалось волшебным.
- Надо было подушку захватить, - хмыкнула вернувшаяся Жюли, - ты спишь с открытыми глазами.

- Я не сплю, - потянулась я, не удержавшись от зевка, чем вызвала у кузины улыбку в стиле "я же говорила", - Просто смотрю на снег, а это зрелище очень расслабляет.
- Держи, - протянула она мне свой латте, - Тебе для полного кайфа явно этого не хватает. А я пойду себе ещё куплю.
И прежде чем я успела что-то возразить, она развернулась на пятках и скрылась за стеклянной дверью с эмблемой "Старбакс".

Латте был вкусным. Очень. Я обхватила ладонями стаканчик, чтобы было ещё теплее, и сонным взглядом провожала падающие снежинки.

С соседних кресел вставали люди, на их место приходили новые, а я этого не замечала. Жюли права, так и уснуть недолго. Я перевела взгляд на табло прибытий и отправлений, медленно прошлась по светящимся строчкам и, споткнувшись об одну из них, не смогла сдержать отрезвляющего возгласа: "Ой!"

Рейс из Бриджпорта в Нью-Йорк прилетел уже тридцать минут назад. Вот так новости, пока самолёт Жюли задерживают, Пересмешник прибыл раньше времени. Я засуетилась, вскочила на ноги, попутно допивая кофе, подняла со скамьи соскользнувший с шеи шарф, обернулась и, практически столкнувшись с Луисом, замерла на месте.

- Ты куда это собралась бежать? - с улыбкой произнёс он, не отступая, продолжая стоять в нескольких сантиметрах от меня. Я посмотрела на него снизу вверх и подумала, что я, наверное, и правда заснула. Какими-то непривычными, немного нереальными были мои ощущения в тот момент.

Его щеки и подбородок были покрыты лёгкой щетиной, почти невидимой, заметной только при таком близком рассмотрении, непослушные пряди волос спадали на зелёные глаза, в которых играли смешливые блики. А ещё в них читалось невероятное тепло. Он не просто рад был меня видеть, он, будто, ехал только ко мне. В этот момент Луис был похож на мужчину, который встретил любимую женщину после долгой разлуки. Заворожённая этим взглядом, я чуть было не сделала ещё шаг вперёд, а так как места между нами почти не оставалось, этим шагом я бы просто прижалась к нему. Но в голове проскользнула почти неуловимая мысль и слово "нельзя". Вместо этого я лишь немного пошатнулась на месте. Он поддержал меня за локоть, и от неожиданного соприкосновения я замерла.
- Привет, - выдохнула я, не в силах больше сказать ни слова. Он внимательно всматривался в мои глаза, и я, не выдержав, опустила взгляд. Но легче не стало, теперь я невольно смотрела на его расстёгнутое пальто, на тёплый свитер, к которому захотелось немедленно прижаться. А ещё я уловила дурманящий аромат парфюма, именно такой, который мне нравится.
- Привет, - произнёс он, всё-таки подвигаясь ближе. "Ну зачем?" - запоздало подумала я, поднимая взгляд к его глазам. Они уже были так близко. А ещё его губы. Они вдруг приблизились, горячие, требовательные, невероятно нежные. И тёплые, немного сухие ладони, бережно прикоснулись к моим щекам. Я таяла словно те снежинки, что падали за окном. Я обняла его, пробралась руками под тёплое пальто, прижалась сильнее. А он всё целовал. И я отвечала. Самозабвенно, жарко, не думая ни о чём.

- Ай-ай, сестрёнка-то у меня, оказывается, обманщица, - вдруг произнесла Жюли у меня за спиной. От неожиданности, я мгновенно отскочила от Луиса, а потом подняла на кузину виноватый взгляд и улыбнулась. Краешком сознания я успела заметить, что в отличие от меня Луис и не думал отстраняться. Он не стеснялся присутствия Жюли, не чувствовал себя виноватым, не увиливал и вообще от него веяло какой-то уверенностью. Одним словом, он не был похож на несвободного мужчину, которого только что поймали на измене своей невесте.

- Вы, наверное, Жюли? Очень приятно познакомиться. Я - Луис, - произнёс он, протягивая кузине руку. Она важно пожала её в ответ и с улыбкой ответила:
- Взаимно. И предлагаю перейти на "ты", - уверенно продолжила она, - Надолго в Нью-Йорк? Где остановился?
- Пока не знаю, надолго ли, - немного рассеянно пожал плечами он, взглянув в мою сторону, - Форум длится неделю, а там видно будет. А остановился в отеле, который организаторы форума предложили.
- Нет, так дело не пойдёт, - замотала головкой Жюли, - Будешь жить в моей квартире, я всё равно уезжаю сегодня. Так что приглашаю, и отказ не принимается. Всяко лучше, чем в отеле.
Я изумлённо уставилась на кузину. Что она задумала? Других квартир у неё в этом городе не имелось, речь явно шла о той, где сейчас жила я. Что она творит? С деликатностью небольшого слоника пытается устроить мою судьбу?

- Ничего себе, какое предложение. Спасибо, - ответил тем временем Луис, - Неожиданно и... Это точно будет удобно?
- Да без проблем! - улыбнулась Жюли, мельком посмотрев на табло прибытий и отправлений, - О! Неужели! - воскликнула она, хватаясь за ручку чемодана, - Регистрацию на мой рейс объявили! Так. Всё, я полетела, а вы тут не скучайте, - засуетилась она, обнимая нас по очереди и доставая паспорт из миниатюрной сумочки, - Всё, ребят, пока! Луис, квартиру тебе Виолетта покажет, тем более что она там и живёт.
И прежде, чем я успела что-то ответить, Жюли проскользнула сквозь рамку досмотра и помчалась к стойке регистрации, оставив нас с Луисом наедине. Я виновато посмотрела на него, а он тем временем взял меня за руку и притянул обратно к себе.
- Я скучал, - выдохнул он, вновь накрывая мои губы своими. Мой разум стал улетать за горизонт, но я всё же ухватилась за него в последний момент, и, чуть отстранившись, произнесла:
- Луис! - я хотела задать вопрос, но моих сил на связные предложения почему-то не хватало.

- Виолетта? - жмурясь от удовольствия пробормотал он.
- Кейша? - я сумела выдавить из себя лишь одно слово.
- Арчи?
- Что? При чём здесь Арчи? - непонимающе затрясла головой я.
- При том. Они оба уже в прошлом. Мы с Кей расстались, - сказал Луис, рождая во мне смешанные эмоции. Я была рада, я не хотела покидать крепкую хватку его объятий, и новость об их расставании заставляла меня замирать в предвкушении чего-то нового, важного. Но, в то же время, сердце неприятно кольнуло и сжалось от сопереживания. Они столько времени были вместе, он мне многое рассказывал. Я знала, что он любил её. Значит, это расставание не могло не доставить ему боли.
- Почему?
- Давай, я потом тебе расскажу, - сказал он, целуя меня в нос, поднимая дорожную сумку и протягивая мне руку, - Ты же непротив приютить меня на неделю? А то мало ли, что там сейчас Жюли говорила.
- Я вообще-то не столь гостеприимна, как моя кузина. Но она меня поставила в безвыходное положение, придётся привести тебя домой, - цокнула языком я, изображая недовольство, за что получила лёгкий тычок в бок от своего лучшего друга, который теперь явно претендовал на несколько другое звание.


- А где Лорентин? - спросил Луи, едва я закрыла входную дверь, - И Клер?
- Коварный соблазнитель! Тебя сейчас только эти вопросы интересуют? - возмутилась я, - Лори в садике. А Клер уехала к Стефану, она теперь здесь почти не бывает.

- Отлично, - произнёс он, притягивая меня к себе, - Виола, ты бы знала, как мне тебя не хватало, - он снова поцеловал меня, в этот раз так жарко, так неистово, что я даже чуть не потеряла равновесие. А потом разум подёрнулся пеленой страсти, и из дебрей подсознания выплыли наружу все тайные мечты и желания. Я вдруг очень остро осознала, что именно этого я ждала, что всегда хотела быть рядом с ним. Хотела узнать его не только как друга, но как мужчину. И близость душевная, всё наше доверительное общение, давняя дружба, из которой я черпала столько эмоций - всё это было лишь завесой настоящего, глубокого чувства. Оно дремало, оно скрывалось от меня, оно ждало своего часа.

Скажи мне кто-то несколько лет назад, что мы с Луисом окажемся в такой ситуации, я бы посмеялась и не приняла этих слов всерьёз. Я слишком привыкла воспринимать его как друга детства. Печатать сообщения, изливать душу и думать, что на той стороне сидит нескладный долговязый мальчишка. Даже когда мы встречались уже повзрослевшие, я всё равно видела в нём того забавного парня, верного друга, родную душу.
Я думала... Нет, мы думали, что это дружба. Но теперь завесы постепенно опадали, иллюзии рассеивались, и мы открывали друг для друга себя новых. Не тех двух замкнутых детей, нашедших дружбу на острове среди Атлантического океана, не подростков, увлёкшихся общением в интернете. А мужчину и женщину. Новых, неизведанных, но таких родных, таких желанных и будто созданных друг для друга.

Мы провалялись в кровати почти до обеда. Неслыханное безумие, учитывая, что календарь упорно показывал, что сегодня - пятница. Я планировала пропустить лишь утренний класс и прибежать к паре по анатомии, но Луис наглым образом отнял у меня остатки разума и заставил подчиниться нашему общему безумию. Изголодавшаяся по близости с мужчиной и опьянённая поднявшимися из глубин души чувствами, я не могла и думать о занятиях. Знала бы Элли, чем на самом деле занималась всё утро её фанатичная до балета одногруппница.

Потом я заваривала чай с имбирём и корицей, как нельзя лучше сочетавшегося с заснеженным пейзажем за окном, жарила тосты для Луи и выкладывала на тарелку листочки салата и помидорки для себя. По моему телу растекалась приятная дрожь, словно от предвкушения чего-то важного, нового. Но в то же время перед глазами будто маячило тёмное пятно - я ничего не знала о том, что у них произошло с Кейшей.
У меня не было причин не доверять Луису, он - единственный мужчина, кому я могу верить безоговорочно. Но разобрался ли он сам в себе?
- О, как вкусно пахнет! - сказал он, входя на кухню, - Предлагаю всё это быстро съесть, потом забрать Лорентина из садика и пойти гулять. Уверен, что твой сын ещё не видел такого шикарного снега.

- Видел, прошлой зимой, - усмехнулась я, - Мы конечно с юга приехали, но не вчера.
- Тогда пойдём в какой-нибудь развлекательный комплекс с каруселями, катком и лавками с мороженым, - не унимался Луи, - Ты же, наверняка, уже знаешь, где здесь найти что-нибудь подобное? Ты же мать, - с наигранной серьёзностью произнёс он, и быстро схватил с тарелки совсем ещё горячий тост.

- Посмотрите на него! Едва приехал, а уже начал командовать и решать, куда мне повести сына, - возмутилась я.
- Привыкай, - самодовольно ответил он, отправляя в рот остатки тоста. Залпом выпил чай, стащил лист салата и удалился с кухни, бросив напоследок категоричное: "Собирайся, мы уходим".
Я и пикнуть не успела. Ишь ты, завёлся тут командир! Быстро допивая остатки чая, я бросилась следом, но пробежав по ступенькам на второй этаж (квартира дяди Фабриса была кроме всего прочего двухэтажной) отстаивать своё первенство уже не стала. Что уж говорить, мне было приятно, что Луи занял позицию лидера, великодушно предлагая мне почувствовать себя женщиной.


Лори, увидев нового знакомого, сначала хмурил бровки и вопросительно смотрел на меня. Он вообще обычно не стесняется взрослых, охотно отвечает на вопросы и рассказывает о последних поразивших его событиях. Но сегодня что-то его озадачило, и мне показалось, что он как-то почувствовал, что этот человек мне гораздо ближе и роднее других. Потому как спустя некоторое время, оценив мою реакцию, он уже вис на Луисе и просил его покачать, покатать и покрутить.
Небеса, это сон какой-то! Весь сегодняшний день был словно нереальным. Сначала этот завораживающий снег, потом Луис и его поцелуи, стремительно сорвавшие крышу нам обоим. А теперь ещё и эта семейная идиллия! Нет, я ничего не имею против, но мне стало казаться, что в этом молниеносном развитии событий есть что-то неправильное.

- Луис. Почему вы с Кей расстались? - спросила я, когда мы посадили Лорентина кататься на карусели и ненадолго остались наедине. Мой вопрос прозвучал резко, но он меня мучил всё больше. Слишком старательно Луи вливается в мою жизнь. День только начался, а он уже вовсю вжился в роль отца. От чего он убегает?
- Вио, давай не сейчас, - поморщился он, - Или даже давай вообще не будем об этом? Мы с тобой, конечно, привыкли всё выкладывать друг другу, но вообще-то девушке лучше не знать о бывших пассиях её мужчины.
- Со мной это не прокатит, - помотала головой я, - Я уже знаю о Кей слишком много, и о твоём к ней отношении. И это знание не даёт мне в полной мере поверить, что ты действительно пришёл ко мне, и завтра не уйдёшь обратно.
- Не уйду, - Луис тяжело вздохнул и опустил взгляд. Впрочем, тут же вновь посмотрел мне в глаза, - Я уже полгода чувствую, что откатываюсь назад, не хочу ни развивать отношения, ни, тем более, делать дальнейшие шаги. Кей - хорошая девушка, я ей желаю только добра, но мы с ней зашли в тупик. И выход был только один - расстаться, - сказав всё это, он замолчал. Стоял рядом, смотрел невидящим взором на крутящуюся карусель и ждал моей реакции.

Я поняла, о чём он говорит. Может быть, он не рассказывал мне, но я умела улавливать между строк его настроения и догадывалась, что что-то в отношениях с Кейшей его не устраивает. Но ведь у многих пар бывают размолвки и недопонимания. Часто они оказываются незначительными на фоне чего-то более глобального.
- Ты был инициатором? - тихо спросила я, ещё не зная, какой ответ хочу услышать.
- Нет... Не знаю, - немного растерянным жестом Луи взъерошил волосы, - Я для себя уже всё решил, собирался поговорить, а она вдруг прибежала, немного взвинченная, но скорее радостная, чем печальная. Сказала, что уходит, что не хочет свадьбы и уверена, что я её пойму, а может быть, в глубине души думаю так же. Я с одной стороны был рад, что наши мысли совпали, но, в то же время, мне показалось, что она только внешне бодрилась и делала вид, что уходит в лучшую жизнь.
- Кейша - очень позитивный человек, - в ответ заметила я, - Уверена, что ей непросто далось это решение, любая будет переживать из-за расставания, из-за окончания определённого жизненного этапа. Но она, насколько я её знаю, всегда старается искать в происходящем что-то положительное.
- Да, есть такое. Но я опасаюсь, не сказала ли ей что-нибудь Анжелика. У неё язык длинный, она могла...

Я ничего на это не успела ответить. Замешкалась на пару мгновений, помогая Лори спуститься с карусели. Оправив его капюшон, я обернулась и хотела уже, было, продолжить разговор, как вдруг перед глазами возникло нечто, похожее не то на сон, не то на галлюцинацию.

- Летточка! Солнце! Какими судьбами! - пропиликало белобрысое создание, стремительно подлетая ко мне, расцеловывая в обе щёки и с сияющей улыбкой принимаясь рассматривать моих спутников.
- Привет, Лила, - приветливо, но ещё немного ошарашено отвечаю я. Не могу сказать, что мне неприятно её видеть, школа осталась позади, большинство старых эмоций стёрто. И даже Лилины слащавость и лицемерие сейчас кажутся не недостатками, а ностальгическим напоминанием о той, прошлой жизни.
Такое бывает... Заиграет вдруг очень знакомая, некогда любимая песня, которую ты триста лет не слышал и уже совсем забыл. Мелодия сначала легонько, а потом всё увереннее и сильнее проникает в тебя, рождает тёплую волну воспоминаний и словно машина времени переносит тебя куда-то в прошлое. И вот уже все органы чувств обострились и готовы напомнить обо всём, чем ты жил тогда, когда эта музыка занимала главную строчку в твоём личном хит-параде.
Обоняние улавливает свежий аромат октябрьского утра, немного прохладный, смешанный с запахом осенних кленовых листьев и росы. На языке вертится едва уловимый вкус булочек с изюмом из школьной столовой. Достаточно чётко чувствуется запах косметики, первого блеска для губ, у которого был весьма запоминающийся аромат. А ещё это блеск был очень липким, к нему постоянно прилипали волосы, и это раздражало. Но хотелось быть красивой, чтобы Арчи обратил внимание. В ушах постоянно звучали гитарные мелодии. И этот характерный дребезжащий звук, когда струну зажали не до конца, а ударили по струнам по полной. А ещё концерты... Любимое цыганское платье и то ощущение боли и неудобства, когда примеряешь первые, ещё не разношенные пуанты.
Помню, Лила тогда очень много говорила, постоянно трещала что-то в самое ухо, вечно перехватывая инициативу в беседе. Не изменила она своим принципам и теперь.

- Лила Краун, школьная подруга Виолетточки, - улыбнулась она Луису, демонстрируя ослепительный результат работы своего дантиста - на крайнем правом резце навязчиво блеснул крохотный бриллиант.
- Луис Кросс, - охотно ответил он, - Безу-у-умно рад познакомиться, "Летточка" много о тебе рассказывала! - каждое слово он произносил с нарочитым восторгом, от чего Лила ещё больше сияла, а я еле сдерживала смех. Пересмешник, однако.
- Ой, как мне приятно! - с придыханием ответила она, а затем склонилась к моему сыну и засюсюкала так, как никто до неё не умел:
- А это кто у нас тут такой хоро-о-о-ошенький? Кто это у нас такой ма-а-а-аленький? Какой славный ма-а-а-альчик! Какой краси-и-и-ивенький! И ботиночки-то у тебя с Микки-Маусом, и кофточка такая миленькая, это кто у нас тут нарисован? Мишка? Ми-и-и-ишка! А кто тебе такую красивую кофточку купил? Мама? Ма-а-ама! А какие у тебя глазки очарова-а-а-ательные! Знаешь, какого цвета? Си-и-и-инего! Как небо, да? А как тебя зовут, расскажешь тёте Лиле?

Пока она роняла свой запас ласковых слов на моего недоумевающего сына, Луис приблизился ко мне и тихонько шепнул на ухо: "Лорентин, похоже, сейчас ей скажет, что он не с нами".
Я закрыла лицо руками, подавляя беззвучный хохот, благо Лила ничего не заметила. А потом, немного отдышавшись, быстро перехватила инициативу, дабы она не утопила моего ребёнка в сахарном сиропе уменьшительно-ласкательных слов.
- Тётя очень много говорит, но она просто хочет спросить, как тебя зовут, - сказала я, присев рядом с сыном, тот схватил меня за руку, и, внимательно разглядывая сахарную тётю самым серьёзным взглядом, очень чётко сказал:
- Меня зовут Лори, приятно познакомиться.
Лила даже замолчала в недоумении, как по-врослому это прозвучало. А я вновь готова была рассмеяться. Да, Лила, дети очень хорошо чувствуют неискренность и обман. А мой сын вообще не любит, когда с ним говорят как с маленьким.
Не знаю, почему, но мне не было неприятно её видеть. Возможно, дело было в поддержке Луиса, окажись я здесь одна, ощущалась бы некоторая неловкость. Но весь этот день зарядил меня хорошим настроением, и мне даже приятно было поболтать с Лилой, вспомнить школьные годы и узнать, как она живёт теперь.

Мы заглянули в небольшой кафетерий, в зале которого имелись свободные столики, а в меню - ароматный кофе, горячий шоколад и двадцать сортов чизкейков. Лори, разумеется, предпочёл бы мороженое, но на улице холодно, а название "морковный торт" звучит гораздо полезнее.
Лила не изменила своей привычке говорить много и обо всём. С гордо поднятым носиком она рассказала о своём дипломе бакалавра Скидмор Колледжа. Когда-то она мечтала о степени магистра, о работе в театре и ведущих партиях в балетах, но каждый год учёбы давался всё сложнее, и былой пыл несколько поугас.
- Виол, ты не представляешь, мне последний год было так скучно! Эта адовая классика, ежедневно к станку, никакой свободы! Ты знаешь, я поняла для себя - это не моё, - она замотала хорошенькой головкой и на лице её появилось выражение бесконечной скуки, - Теперь я знаю, мне ближе современная хореография. И даже эстрадный танец. Да-да! Не хмурься! Я помню, как его хаяла Мэгги, что это не искусство, что это уступки дурному вкусу толпы... Но ведь и эстрадный можно станцевать мастерски!

- Лил, станцевать мастерски можно что угодно, даже номер на спортивном соревновании. Но это не будет танцем, не будет искусством, - не выдержала я. Лила может быть лицемерной в отношениях, это её жизнь, её манера поведения. Но закрывать глаза на то, что она собирается нести в массы, я не могу.
- Ой, да, я и забыла, что ты такая категоричная, - хихикнула блондинка, - Ну пусть будет не искусство, называй, как хочешь. Но я сейчас получаю от этого удовольствие. И я подписала очень выгодный контракт здесь, в Нью-Йорке, - её глаза заблестели, а щёки зарделись румянцем, - Ты что-нибудь слышала о "Черри-гёрлз"?
Луис крепко сжал под столом мою руку, а мне страшно захотелось поставить происходящее на паузу и обсудить с Пересмешником последние новости. Но я не обладаю такой сверхспособностью, поэтому пришлось довольствоваться говорящими взглядами.
Ну конечно! Вишенки! Это же идеальное место для такой сладкой девочки, как Лила. Балет? Искусство? О чём вы говорите! В наши дни миром правят деньги и короткие юбки. Моё воображение уже нарисовало перед внутренним взором платиновую блондинку, соблазнительно извивающуюся на сцене Арт-Арены. Да, там она будет чувствовать себя как рыба в воде. Не то, что я.

- Слышала, конечно. И даже видела, - кивнула я, - Но не знаю, поздравлять ли тебя с этим... С твоими данными ты могла бы выстроить прекрасную карьеру в театре. Но если тебе это не греет душу...
- Раньше грело, - легко ответила она, - А теперь прошло. Мне хочется чего-то более яркого, более видного. Балет нынче не в моде. На телевидении все рейтинги достаются другим артистам. "Вишенки" я рассматриваю как старт. Моя цель - сольная карьера, - улыбнулась она, - Но это что касается меня. А ты, я смотрю, уже добилась многого, - Лила многозначительно посмотрела на моего сына, а затем перевела взгляд на Луиса. Кажется, она решила, что это его ребёнок. Я открыла, было, рот, чтобы разуверить её, но что-то меня остановило. Совершенно не хотелось в тот момент ворошить прошлое и открывать правду об отце Лорентина.
- Видимо именно такие разговоры ведутся на встречах выпускников, - усмехнулась я, - Да, родила сына, теперь вот доучиваюсь. Ещё два года осталось, это много, но я всё ещё надеюсь на работу в театре.
- Ты - молодец, - серьёзно кивнула она, - Я всегда это видела, ты не такая легкомысленная, как я. Ты если за что-то берёшься, то доводишь до конца, полумеры не для тебя. Я так не могу. Мне хочется всего и сразу, и без особого напряга.
- Так не бывает, - усмехнулся Луис.
- Или бывает, но не совсем честным путём, - пожала плечами Лила, - Я вот срезаю углы через аморальные танцы в составе "Черри гёрлз". Ищу в мужья богатого мужчину. Желательно продюсера или режиссёра, чтобы помог пробиться. Мне всё подойдёт. Но то мне. А вот Виоле ты такого не позволяй, - погрозила она пальчиком Луису, - Она - человек высоких моральных ценностей, ей нельзя.

Я мысленно усмехнулась. Надо же. Она изменилась. Не совсем, но всё же появилось нечто новое. Её ценности, человеческие качества остались прежними. Но былое лицемерие местами подтаяло, теперь Лила не боялась говорить открыто, не пряталась за образом идеальной девочки. Не скажу, что моё отношение к ней изменилось. Она всё также мне не нравилась. Но всё же это было более честно - называть чёрное чёрным, а белое белым.


Иногда очень здорово забыть на время обо всех проблемах. Выкинуть их из головы как ненужную дребедень и замереть на мгновение, просто насладиться жизнью. Устроить выходной, украв его из цепких лап обязательств. Позволить себе расслабиться, валяться в кровати до обеда, гулять до позднего вечера, смеяться, запрокинув голову, бежать куда-то, взявшись за руки. Съесть лишнее пирожное, забыв на время о диете, а потом купить сыну игрушку, которую он так просил. Так приятно просто встать и зажмуриться, ощущая, как искорки счастья пронизывают кожу, проникая внутрь тебя. И увидеть рядом с собой, совсем-совсем близко, зелёные глаза, которые так же щурятся от удовольствия. А ещё услышать смех ребёнка, моего ребёнка, такой звонкий и заразительный. И с колотящимся сердцем, с затаённым дыханием, на крохотную долю секунды пустить в сознание трепыхающуюся мысль: "А что если мы так и будем втроём? Вдруг, у нас получится настоящая семья? И у Лори будет па..."

Нет, нельзя даже думать, а то не сбудется. Надо обмануть плутовку-судьбу, сделать вид, что вовсе и нет у меня такой мечты. И я совсем по-детски скрещиваю пальцы, не до конца осознавая, зачем, и боясь не то что вслух, но даже мысленно произнести заветное желание.
Как хорошо забыть на время обо всех проблемах и устроить выходной...
Как хорошо смеяться и гулять до позднего вечера...
Вот только вечер всё же наступает, и чудесный выходной подходит к концу. Дома меня ждут старые проблемы. И это не только немытые чашки, которые я днём забыла закинуть в посудомойку. Нет. Дома меня ждёт колкое осознание того, что видимое счастье может рассеяться словно мираж.

Как Лила сказала? Я хорошо справляюсь и с учёбой, и с сыном? Это совсем не так, а Лила как обычно льстит. Я ни с чем не справляюсь. Лори целыми днями в садике или с няней. Я бегаю между преподавателями, прошу перенести репетиции, умоляю не вычёркивать меня из основного состава. А потом мы с Лори бежим к детскому стоматологу или к семейному врачу делать прививку. Или я несусь в садик смотреть концерт для родителей ко дню Благодарения. Я всё время бегу. Всё время стараюсь усидеть на двух стульях. Потому что в моей жизни есть две больших любви, каждая их которых мне необходима как воздух.
Я стараюсь не потеряться в петляющем лабиринте каждодневных забот, стремлюсь проживать душой каждое мгновение, не опускаясь до безликих дежурных действий. Пытаюсь успевать везде, но всё больше боюсь, что рискую не успеть нигде.
И вот как... Скажите, как мне в эту жизнь вписать ещё и мужчину? Откуда я возьму хоть крупицу внимания для него?
Я люблю его... Боже! Я смеюсь, размазываю слёзы по щекам, захлёбываюсь воздухом, стараясь восстановить дыхание, и вновь смеюсь от этой простой мысли, мощным потоком вырывающейся из груди: "Я люблю его!"

Но бедное сердце тут же сжимается: "Он ведь будет несчастен со мной!" Что я смогу ему дать? Вечное отсутствие меня дома, бесконечные разговоры о балете, о театре, сборы на гастроли и вновь отсутствие? Зачем я ему такая нужна? Вместе с чужим ребёнком и этой сумасшедшей жизнью...


Я не хочу ранить ещё одного любимого человека своим невниманием...