Я медленно вошла в собственный дом. Если скажу, что без страха, вы же мне не поверите, правда? Правильно в общем-то сделаете, потому что колени мои заметно подрагивали, желудок влип в позвоночник, а если бы кто додумался неожиданно хлопнуть меня по плечу, я бы тотчас же подпрыгнула на три метра.
Жани-Шелть, однако вообще не переживал, спокойно восседал себе на диванчике, книжку какую-то из нашей домашней библиотеки почитывал, да ещё и яблоко свистнутое из холодильника трескал. Расслаблялся, значит. От сердца немного отлегло, я то рассчитывала увидеть по меньше мере злобного тигра, крушащего мебель, а тут всё так мило и прозаично.
Но расслабилась я рано, когда сиятельный удостоил меня взглядом, тут же поняла, что не стоит обманываться внешне идиллической картинкой. Глаза его были полны сверкающих молний.
- И что это было? - нарочито спокойно спросил он, а я чуть не захлебнулась прибывающей в комнату напряжённостью.
- Цини-Санть почти повесилась, я достала её из петли и увезла из дома, - выдала домашнюю заготовку я, а потом мысленно ещё раз прокрутив сказанное добавила, - она жива.
- Зачем? - полыхнул огнём он.
- Зачем я не дала ей повеситься? - он что, собирался её прикончить, а я взяла да и помешала?
- Зачем ты увезла её из дома?
Нет, обманываться мнимым спокойствием в его голосе не стоит, достаточно бросить взгляд на сжимаемые до белизны в костяшках кулаки.
- Мне нужно было бросить её там, чтобы вы всё-таки довели её до самоубийства? - выпалила я, набычившись.
Что-то вдруг неуловимо изменилось, его поза перестала выражать агрессию и сменилась так знакомой мне кошачьей грацией.
- Да что ты, - он медленно поднялся и неторопливо направился ко мне, а я едва удержала собственное сердце на полагающемся ему месте, - интересно с чего это ты вдруг озаботилась судьбой моей жены?
Он положил руку мне на плечо, якобы небрежно, но за мнимой лёгкостью жеста слишком отчётливо чувствовалось то, что в случае чего его пальцы вполне органично переместятся мне на горло.
Я молчала.
- Неужели тебе стало её жалко? - с иронией в которую я не поверила продолжил допрос шеф.
Я молчала. Думай, Карина, думай, пауза слишком затянулась, давай уже. Если согласиться на любезно предоставленную им версию, он только укрепится в мнении, что я веду какую-то игру. В том-то и проблема, что я действительно веду игру.
- Я жду, Жозефина, - голос приобрёл ещё больше стальных ноток, а рука на моём плече прибавила к весу пару центнеров.
- Нет, мне не стало её жалко, - я очень, очень старалась говорить спокойно, но связки предательски дрогнули, смазав конец фразы, - просто не хотела, оставлять её вам на съедение, с вас бы сталось довести то, что она задумывала до конца.
- А тебе-то что, дорогая? - он обнял меня сзади, держа руки в опасной близости от моей шеи в которой истерически билась тонкая синяя венка.
Я закрыла глаза и задержала дыхание, мозги, казалось, скоро взлетят на воздух, бешеным вращением на фиг расколов черепную коробку.
Думааааай, Карина, умоляю!
"Прекрати его бояться, он не за этим с тобой возится. Насмерть перепуганных девок в его жизни и так хватало", - раздалось в моей голове, а я удивлённо открыв глаза недоумённо покосилась на потолок, как будто надеясь увидеть там парящего Джея.
И правда, чего я так расклеилась, я же тренировалась и почти научилась ему противостоять. Прекрати его бояться, Карина, он же как обычно над тобой издевается.
Надо перестать бояться, вспомни, все разы которые ты его уела. Он же тебе по зубам, только вспомни.
Развернулась и с вызовом уставилась в его глаза, но не с тем заполошным наездом, который агрессией собирается подменить слабость, а с дерзкой, саркастической ухмылкой в стиле "ты не проймёшь меня дорогуша".
- Доверить вам беременную женщину? - вскинула брови я.
Он, оценив перемены с любопытством вперился в моё лицо. Без спешки ощупал взглядом глаза, спустился по носу и сосредоточился на губах. Похоже её интересное положение для него не новость. Вот сучка, она же мне об этом не сказала.
- Это всё равно не объясняет твоё стремление заниматься её делами. Или у тебя пунктик на беременных? На детях? Дай-ка угадаю, брошенный в больнице ребёнок, аборт от любимого или ты вообще бесплодна?
- Если я сама назову причину разве вам будет так же интересно? - сосредоточенная на том, чтобы не потерять пьянящее чувство бесстрашного куража я пропустила очень сильно относившийся ко мне пассаж, - Разве раскрытые карты доставят столько же удовольствия?
- Пожалуй ты права, - тоном сытого кота, который ради забавы не прочь замордовать пойманную мышку, протянул Жани-Шелть, - но сама ведь понимаешь, что процесс перебора вариантов может быть для тебя крайне болезненным.
- Переживу, - уверенно заявила я, интересно, он на моих глазах собрался третировать младенцев?
- Но главное не в этом, - наконец оставив в покое мою персону, плюхнулся на диван и непринуждённо закинув ногу на ногу спросил, - чем ты готова пожертвовать за спокойствие Цини-Санть?
Пожертвовать? Я вскинула бровь. С какого перепугу я должна чем-то жертвовать. Он ничего не перепутал?
- Если не хочешь, то отдай мне её обратно и закончим с этим.
Может именно с её помощью он собрался выяснять какой именно у меня пунктик на детях? Я на секунду представила малышку Цини с огромным пузом, вытирающую непросыхающие от слёз глаза... Мне, конечно, должно было быть всё равно, но по какой-то странной причине мне не было всё равно. Чёрт, неужели меня действительно задевают все эти штуки с беременными и младенцами?
"Джей, как ты думаешь, стоит?" - воспользовалась я поддержкой зала.
"Ты ведь знаешь, что он всё равно сделает то, что задумал".
Ага, прояснил ситуацию, конечно.
- Ну так что, отдашь или заберёшь её себе? – шеф вовсе не собирался давать мне времени на раздумья.
- Что я с ней буду делать, - фыркнула я.
- Неправильно выразился, - поморщился патрон, - у меня есть готовое решение, которое устроит всех, даже мою молодую жену в том случае если беременна она от меня. Если нет, то будущий младенец исключительно её личная проблема, совершенно меня не касающаяся. Взамен же, - он был бы не он, если бы не остановился и не попрожигал меня глазами. Я стоически выдержала паузу не спустив с лица выражение снисходительной уверенности, - взамен ты мне пообещаешь одну вещь.
Я облизала пересохшие губы и едва удержалась от вопроса «какую же». Сам скажет, нельзя выдавать понемногу охватывающее меня напряжение.
- Ты разрешишь мне реализовать свой самый большой страх, - расплылся в плотоядной улыбке он.
- Вы знаете какой из моих страхов самый большой? – нахмурилась я, в висках молоточками постукивала кровь, внезапно я почувствовала себя дурно.
- Узнаю ещё, торопиться некуда. Так что, Жозефина?
Во рту пересохло, отчаянно хотелось сглотнуть, но было нечего. Думай, Карина, и расслабься хоть немного, что ж ты так напряжена-то? Думай, что делать, в крайнем случае ты можешь не соглашаться и отдать ему эту несчастную беременную, неужели тебя настолько заботит её судьба?
Я взглянула в его глаза и поняла, что сейчас речь идёт совсем не о Цини-Санть, она лишь предлог, драгоценный шеф меня испытывает и ждёт решения. Испугаюсь ли? Сбегу в кусты? Достойный ли я противник?
Чёрт, предательски потеет спина, вот уже и струйка пота скользнула между лопаток. Почему спина-то? Почему не ладони, не лоб в конце-концов? Почему молчит Джей? Ах да, уже всё сказал «он и так возьмёт то, что ему нужно». Взять-то возьмёт, но ему нужно выбить из меня согласие, чтобы потом с паршивой своей ухмылкой произнести «ты же сама этого хотела». Отказать было бы благоразумно, но как он потом к тебе отнесётся? Не будет ли это благоразумие стоить тебе... его?
- Я согласна, - страх снова превратился в кураж, я легко вздёрнула подбородок и выпрямила немного согнувшуюся под тяжестью раздумий спину.
- Не сомневался, - порадовал широкой улыбкой он и тут же сбросив личину искусителя простецки хлопнул ладонью рядом с собой, - падай, обсудим детали.
Я упала. Но слегка поодаль, напряжение ещё не совсем отпустило моё тело из своих цепких лап.
- Значит так, дорогая. Родителей я своих не жалую, впрочем, просто плачу им их же монетой, они с рождения мной не занимались я же в свою очередь не вижу почему должен теперь тратить на них время. Мне, знаешь ли, всё равно, что с возрастом они прониклись семейными ценностями. Но поскольку единственный сын даже думать не собирается в их сторону они ищут отраду во внуках. На данный момент у них на попечении два моих отпрыска с мамашами, не думаю, что они будут против приютить третьего. Малышке Цини, конечно, придётся выдержать тест на отцовство, воспитывать чужих наследников мои дражайшие родители не намерены, но, повторюсь, если она действительно забеременела от меня, то проблем не будет.
- Как же ей вообще удалось забеременеть? Что ж вы были так непредусмотрительны? Или поверили, что она жрёт таблетки?
- Думаешь, я хоть кому-то доверяю? – хмыкнул он и завладел моей кистью, я еле удержалась от того, чтобы её не отдёрнуть, - нет, предохранялся я известным способом, только известный способ она впоследствии извлекала из мусорного ведра и... Продолжать надо?
- Нет. Я всё поняла, - мрачно отозвалась я, возжелала тут же раздобыть огромную кувалду и незамедлительно раскрошить её о голову несчастной беременной. Вот же дуры бывают на свете.
- И что дальше? – повернулась к нему я, - вы намерены требовать платы прямо сейчас? Мне нужно как-нибудь приготовиться?
- Нет, зачем же сейчас, - он приблизился ко мне так, что мы соприкоснулись лбами, - когда-нибудь потом, я сообщу дополнительно. Сейчас у нас другая программа, дорогая. Раз ты лишила меня законной жены, то должна восполнить эту потерю. Я не намерен брачную ночь проводить один.
Я наконец-то сглотнула. На этот раз он взялся за меня основательно и я почти верила, что сейчас он доведёт дело до конца. Обязательно доведёт. Но, теперь, когда ситуация прояснилась, гулявшее по телу чувство страха наконец сдало позиции и я горделиво выпрямилась.
- Как хорошая сотрудница не могу оставить своего патрона в столь бедственном состоянии, - скорчила услужливую физиономию.
- Ты так забавно скачешь от страха к нахальству, дорогая, - прошептал он за полсекунды до поцелуя.
Да, это произошло. Прямо сейчас. Да.
Я не любила его. Никогда не мечтала о нём, не вздыхала, никогда он не волновал меня на расстоянии, когда мы не пересекались с глазу на глаз я даже не вспоминала о его мужественной притягательности. Я любила Линноэрта, а шеф был лишь рабочим заданием, которое мне правда очень нравилось выполнять, но тем не менее самого его я не любила. И никогда не могла подумать, что секс с человеком, который не слишком меня волновал может приносить столько удовольствия.
Откинулась назад, прикрыла глаза, чувствуя понемногу успокаивающееся сердце и затихающие горячие волны. Ураган. Просто ураган этот ваш Жани-Шелть. Кто бы мог подумать, что будет так.
Интересно, что будет теперь, какие способы изящного троллинга припасены у него на после того как.
Он положил меня себе на колени и вдруг, мягко выдохнув, нежно прижался к моим пересохшим губам.
Я, затрепетав ресницами, открыла глаза, не понимая что он делает и зачем ему это нужно. В ответ он ласково поцеловал меня в висок, Я стрельнула глазами сторону и буквально осеклась о его взгляд.
Он не смотрел на меня ни выжидающе, ни холодно, ни иронически, не пытался просканировать или ввинтиться через распахнутые глаза прямо ко мне в черепушку, он смотрел на меня с какой-то совершенно непонятной тихой нежностью. Потом прикрыл веки, а я всё ещё не могла поверить.
Он.
На меня.
С нежностью.
Это было так странно, так неожиданно и так непохоже на всё, что я испытывала с ним, не с ним, да и вообще с кем бы то ни было, что я резко втянула воздух внутрь, только бы сдержать зачем-то родившиеся в глазах слёзы. Чёрт, ну что со мной такое? Сентиментальность проснулась? Так пусть дрыхнет дальше, никто не звал.
Я резко дёрнулась в сторону, собираясь рвануть в ванную и скрыть струящуюся по щекам мерзость, но Жани-Шелть железными тисками поймал в захват моё запястье.
- Лежи, куда побежала, - расслабленно протянул он, - осознала, что изменила своему хахалю и устыдилась падением?
- Нет, - огрызнулась я, зло зыркнула на своего тюремщика и легла обратно, вытянув руки по швам глядя в потолок и чувствуя нарастающее разочарование. Вот и закончился феерический секс и с какого-то перепугу дарованная мне минутка ласки, здравствуйте рабочие будни и толстый троллинг.
Ну хоть слёзы больше не лились и то хлеб.
- Нет, - подтвердил он, пристально всмотревшись в моё лицо, - тогда что? - я не ответила на сей риторический вопрос, только прикрыла веки, чтобы не видеть его наглую рожу.
- Зверёныш, - усмехнувшись, вынес вердикт он и тут же сам себя перебил, - ладно, не буду тебя мучить, сегодня у нас в честь праздника выходной. Когда твой сожитель возвращается?
- Завтра, - совершенно нелюбезным голосом ответила я и принялась размышлять к чему был пассаж про зверёныша.
- Тогда показывай, где тут у тебя кровать и давай спать, моя неласковая младшая лаборантка.
Он отпустил мою руку и пошёл в сторону лестницы, я задумчиво тащилась следом. Вообще с чего он решил спать у меня? Насколько мне представляется, такие мужики как он едва дождавшись окончания перепиха, сразу же стремятся сбежать домой. Или он остался ради горячего завтрака? И даже рассчитывает, что там не окажется стрихнина?
Жани-Шелть тем временем устраивался поудобнее на подушках, а завершив сей увлекательный процесс взял, да и перетащил моё брёвнообразное тело себе на плечо, ещё и приобнял для пущей убедительности.
- Не вздумай убегать, уволю, - весело пообещал он, поцеловал меня в щёку и, наконец, покончил с бурной деятельностью.
Я всё ещё лежала не шелохнувшись и размышляла. Несмотря ни на что мне нравилось быть с ним, он очень органично воспринимался в этой постели, в Линовом доме, возле меня. Чёрт, он наверное органично воспринимается где угодно, независимо от места и обстоятельств. Я не чувствовала, что он чужой, не скучала по своему куратору, мне было уютно и кто скажет, что это не странно.
Спать рядом с Линноэртом как лежать в железном бункере - безопасно, но холодно, спать рядом с Жани-Шелтем как прикорнуть в объятьях тигра - тепло, но опасно. Вот и выбирай, что лучше.
Но... Карина, прокрути-ка в памяти время чуть-чуть назад. Что было? Он схватил тебя за руку, а ты ни на секунду не испугалась. Вот как, дорогой патрон, и на тебя нашлась управа.
Я удовлетворённо кивнула сама себе, подмигнула невидимому ангелу, а потом, повернувшись лицом к уже спящему шефу, запечатлела на его губах поцелуй. Надеюсь, мне простят такое вящее нарушение субординации. Теперь можно было поспать и самой.
Меня первый раз в жизни разбудили поцелуем. Правда поцелуй этот не был невесомо-нежным, как принято показывать в ванильных фильмах, он был требовательным, напористым и я добрых пять секунд вполне упоительно на него отвечала, пока не проснулась окончательно и не сообразила, что вообще-то целоваться с мужчиной не почистив зубы - моветон, даже если он твой злодей-начальник и вообще первый начал. Поэтому я распахнула глаза, с трудом смогла отвоевать свободу речевого аппарата и взмолилась:
- Мне в душ.
- Обойдёшься, - рот-то я освободила, а вот сбросить с себя навалившуюся гору мышц было не так-то просто, - а если так переживаешь за свежесть дыхания, то вот тебе, - он потянулся за чем-то к тумбочке, а потом пшикнул мне в распахнутый для озвучки возражений рот.
- Вы - изверг, - прошипела я, откашлявшись от дикого количества ментола.
- Слушай, пока мы в постели прекращай выкать, а то я начинаю думать, что ты воспринимаешь секс как часть обязанностей.
И не дал мне огрызнуться фразой "А разве это не так?"
Утром было ещё круче. Живот мой трепетал изнутри, грудь трепетала изнутри, мозги и те трепетали, будто бабочка на ветру, я самозабвенно стонала, извиваясь в его руках, а напоследок изо всех сил стукнула его в плечо кулаком.
Он же почему-то никак мне не отомстил.
- Всё, теперь так и быть отпущу тебя в душ. И да, сегодня на работу не приходи, у тебя выходной в честь бракосочетания высокого руководства.
Когда я, достаточно натерев себя мочалкой (будто бы такой нехитрой гигиенической процедурой можно было смыть все грехи, вышла из ванной), его больше не было. Задумчиво постояла посреди гостиной, пожала плечами и пошла одеваться. Как ни странно внутри меня совсем ничего не поменялось, ну переспали мы с Жани-Шелтем и что. Я уже давно привыкла к мысли, что так и будет, поэтому свершившийся факт ни капли меня не заботил. Заботил другой момент, почему мне так понравилось быть с ним? Гораздо больше чем с Линноэртом, хотя последнего я вроде бы как люблю. Как такое может быть, вся восхваляемая духовная близость смело может отправляться на скамейку запасных или же с Жани-Шелтем мы гораздо более близки, чем я думаю?
По этому вопросу я размышляла в перерывах между проверками по поводу слежки, когда продвигалась к дому Санжилан.
Цини-Санть (или Цини-Шелть) не скажу, чтобы слишком сильно рада была меня видеть, плюс как-то уж очень быстро отскочила от Линноэрта, так что я заподозрила её в приставаниях к моему мужчине. Собственно, не могу её за это винить, но и резона особого не вижу.
Я многозначительно глянула на Лина, он кивнул и мы пошли беседовать в ванную.
- Мы с ним переспали, - выпалила я, не утруждаясь приветствием, пока возлюбленный открывал кран в раковине (ничто так не заглушает разговоры, как бьющая со всей дури вода).
- Молодец, обязательно напишешь в отчёте, - кивнул он, - Ты его этим отвлекала? Он что-то подозревал?
- Нет. Вроде нет. Сказал, что мы можем отправить эту, - я кивнула в сторону двери, - домой к его родителям. Там ей предстоит выдержать унижение теста на отцовство, а потом её примут с распростёртыми объятьями.
- Отлично.
- Она к тебе лезла?
Кивок.
- И что? - насторожилась я. Если честно, мне бы совсем-совсем не хотелось, чтобы её усилия увенчались успехом.
- Ничего. Сделал вид, что не понял.
Да уж, это он может. С одной стороны, конечно, облегчение, но с другой я вдруг ощутила укол вины за то, что я сама творила ещё несколько часов назад. Дело не в том, что я спала с Жани-Шелтем, все прекрасно понимают, что это рано или поздно произошло бы, дело в том, что я делала это с удовольствием, даже не воспоминая о работе. Не работа и не задание были моей мотивацией.
- Ладно, тогда давай побыстрее со всем этим покончим и домой, у меня сегодня выходной, - немного грубовато выпалила я и закрыла кран.
Джеймс
Спустя десяток минут Джеймс крепко пожалел о собственной браваде и решении во что бы то ни стало добраться до главы клиники. Больничный коридор он преодолел довольно-таки неплохо и, окрыленный успехом, даже форсировал пару ступенек. А вот потом стало совсем невесело, собственное тело вдруг решительно отказалось сотрудничать: резко закружилась голова, заломило в висках, но что самое страшное - он вдруг стал задыхаться. Джеймс судорожно вдыхал, стараясь впустить в себя как можно больше кислорода, но ничего не получалось, воздуха по-прежнему не хватало, от этого тяжестью наливалась грудная клетка и принялось панически биться сердце. Он не на шутку перепугался.
- Ты что здесь делаешь? - в конце коридора показался Мирослав и Джеймс был почти благодарен судьбе за его появление.
Почти, потому что всё ещё не оставил надежду провернуть задуманное.
- Хочу поговорить с твоим начальством по душам, - прерываясь на каждом слове тяжело выдохнул он.
Мир внимательным взглядом окинул его с ног до головы и явно не остался доволен увиденным.
- Слушай, я ценю, что ты пытаешься мне помочь, но не стоит, правда. В наших играх с наскоку не разберёшься, а говорить с ним бесполезно. Опирайся на меня и давай в палату.
- Нет, - Джеймс решительно помотал головой, - я должен разобраться во всём.
Мирослав изобразил на лице выражение крайней скуки и, невзирая на протесты подопечного, вознамерился силком утащить распоясавшегося пациента обратно в палату. Пациент, кстати, совсем не собирался сдавать позиции, несмотря на то, что чувствовал себя совсем не здорово. Неизвестно сколько бы ещё продолжалось это противостояние, но тут вдруг открылась дверь кабинета, где обитал юрист и оттуда, гордой уверенной походкой вышла...
- Синди? - удивлённо выдохнул Джеймс. - Что ты здесь делаешь?
- Полагаю, оговаривает условия иска, - холодно пояснил Мирослав, кивая в сторону вышедшего вслед за женщиной мужчины в костюме.
- Какого иска?
- Джеймс, ты только не волнуйся, мы всё решим и всё будет хорошо, - почему-то Синди говорила с ним крайне ласково, как не говорила уже лет пятнадцать, - не переживай, тебе нужно отдыхать и восстанавливаться. Лёгкое, конечно, обратно не заберёшь, но на эти деньги ты сможешь реабилитироваться, а они поймут, что нельзя так поступать с людьми, - тут она крайне недобро зыркнула на Мирослава.
Джеймс вообще ничего не понял, нет, ожидать от бывшей жены каких-то умных и вразумительных вещей не приходилось, но интересно бы узнать что она вообще несёт и почему находится в компании юриста.
- Синди, - пока ещё спокойным голосом начал он, - о чём ты вообще говоришь? Ты подала в суд на клинику? По какому праву? Какого лешего ты лезешь в мои дела, я не понял!
- Тихо, только не переживай, - на удивление она не завелась с полуоборота, как обычно, - Всё в порядке. Тебя обманули, ты немножко придёшь в себя, всё поймёшь и подашь иск о мошенничестве. У тебя обманом выманили лёгкое, его, конечно, не вернёшь, но деньги...
- Что?! - взревел Джеймс, резко дёрнул рукой вверх, будто для удара, но в последний момент сдержался, поэтому пострадала лишь его вторая ладонь.
- Не нервничай, тебе нужно беречься.
- Синди... Синди, я тебя сейчас придушу просто!
- Идём отсюда, - молчавший до этого Мирослав решительно вмешался и, несмотря на рвавшегося в бой пациента, просто-напросто потащил его вниз по лестнице.
Когда они ввалились в палату, Мир первым делом ринулся выяснять пульс, давление и прочие жизненные показатели, потом что-то колол Джеймсу и неодобрительно качал головой.
- Заканчивал бы, твоему сердцу совершенно не улыбаются подобные перегрузки. Относись ко всему проще, что тебя так взбеленило-то?
- Он ещё спрашивает, - мрачно отозвался Джеймс, который и впрямь чувствовал себя неважно после давешнего выпада, - против тебя же подали иск.
- Пока не подали, а если бы и так, то иском больше, иском меньше, - доктор без дела не сидел и уже заглядывал ему через лупу в глаз, просвечивая что-то там фонариком, - Скажи мне только как она сделала это от твоего имени, я что-то не понял.
- Хотела меня уговорить, наверное, - Джеймс уже немного успокоился, хотя не исключено, что просто внутривенное вливание чего-то там начало действовать.
- Решила убедить, что я обманом выманил у тебя лёгкое?
- Ну да, эта стерва не придумала ничего лучше...
- Она права, - Мирослав устало опустился на стул, - я не предупредил тебя обо всех последствиях, не информировал о твоём состоянии здоровья и вырезал всё лёгкое, хотя от живого донора мог взять только половину.
- Она бы выжила с половиной? - криво усмехнулся Джеймс, которого не впечатлило ни одно из пригрешений. Ну узнал бы он о проблемах с сердцем, ну выслушал бы пару страшных историй, разве это поколебало бы его готовность?
- Не знаю, - помотал головой хирург, - может да, а может и нет. Ей даже донорское лёгкое не светило, потому что сама она уже не дышала. Было мало шансов, что лёгкое вообще приживётся.
- Забудь, - Джеймс хлопнул Мира по плечу, - забудь и не парься. Я бы согласился на операцию и при минимальных шансах, - уверенно говорил он будто напрочь позабыл о своих ночных метаниях, - сам подумай, как бы я жил, зная, что мог помочь и не помог. Как бы ты жил? Полина? И теперь страдаешь из-за того, что не озвучил мне парочку вшивых анализов?
- Я отдам тебе деньги по иску, это будет справедливо, - решительно заявил Мирослав, - даже ничего мне не говори, так будет правильно, что бы кто ни говорил, а я нарушил порядок и должен за это заплатить.
- Слушай, - взмолился Джеймс, - как ты себе это представляешь? Ты спас мою невесту, ребёнка, а теперь я должен как ни в чём не бывало принять у тебя деньги?
- Да я лёгкое у тебя оттяпал, неужели ты не понимаешь? - взбеленился Мирослав, - Ты сдохнуть там мог на столе, Мог после операции сдохнуть. Я забрал у тебя то лёгкое, которое лучше и больше и должен просто пожать плечами, дескать, ничего, бывает? Я должен заплатить и это не оговаривается.
- Блин, так говоришь, будто ты моё лёгкое с маслом съел, а не спас мою жену, - в гневе Джеймс позабыл о приставке «будущая», да и собственно не до экивоков сейчас было.
- Я отдам тебе деньги, - упрямо сжав кулаки, выплюнул Мирослав
- Я их не возьму, - упрямо сжав кулаки, выплюнул Джеймс. Да, так они точно ни до чего не договорятся, хотя... – Я денег не возьму, - сказал он намного спокойнее, - если для очистки совести тебе нужно во что бы то ни стало всучить кому-то денег, положи их на счёт Китоса.
- Да, так можно, - немного подумав кивнул Мирослав и уселся обратно на стул.
Они переглянулись с Джеймсом и от души расхохотались, расслабившись от давешнего напряжения.
- Я только не понимаю, почему клиника не послала её лесом, а ухватилась за этот инцидент.
- Новое начальство хочет показать, что найдёт на меня управу, - пожал плечами Мир.
- Ты я смотрю не слишком-то и переживаешь, - Джеймс усмехнулся, глядя на Мирослава.
- Ерунда, - отмахнулся тот, - лицензии меня стопроцентно не лишат, а вообще я собирался взять отпуск, чтобы следить за вами за всеми дома, теперь же вполне могу сделать это якобы в воспитательных целях, пусть посмотрят каково им оказаться без хирурга.
- Знаешь, если хоть четверть того, что говорят о твоём состоянии правда, ты мог бы купить всю больницу с потрохами до самого последнего использованного шприца почему не организуешь собственную клинику, где все будет по-твоему? - удивленно воззрился на будущего тестя Джеймс.
- Видишь ли, я хирург, а не администратор. Не желаю даже думать в сторону окупаемости, найма персонала, амортизации оборудования и прочих скучных вещах, которыми неизбежно придется заниматься будучи главой чего либо. Хочу резать, а потом зашивать, мои амбиции полностью этим удовлетворяются. Нынешнее руководство попыжится, конечно, но потом сообразит, что со мной лучше дружить, не они первые, не они последние. Ладно, ты лежи, отдыхай, тебя все эти разборки не касаются.
- Синди, я не подам иск, - как следует накачанный успокоительным, довольно миролюбиво предложил Джеймс своей бывшей жене, естественно, он не остался валяться на кровати, как предполагалось, а вызвонил бывшую чтобы расставить все точки над i.
- Нет, - ласково как ребёнку ответила ему она, - Ты ослеплён этой женщиной, но потом поймёшь, что она с тобой сделала и у тебя будут средства на то, чтобы восстановиться.
- С чего вообще тебе пришла в голову такая идея?
- Джеймс, ты попал в сети молодой, но больной девицы, она выпросила тебя пожертвовать ей лёгкое и ты...
- Не мели ерунду!
- Спокойно, не расстраивайся.
- Прекрати говорить со мной как с младенцем! – сколько бы Джеймсу ни кололи успокаивающих лекарств, а характер так просто не изменить, - Я сам по собственному почину абсолютно добровольно отдал лёгкое своей будущей жене и матери моего ребёнка.
- Но это же не твой ребёнок. Она забеременела то ли от отца первого, то ли вообще у неё был кто-то другой, ты же делал операцию, чтобы никогда больше не иметь детей.
- Это мой ребёнок, - спокойно, но твёрдо ответил Джеймс, - Синди, это мой сын. Оказалось, что вазэктомия не панацея, я снова могу иметь детей, я делал анализ.
- Но это же ничего не доказывает, - не сдавалась бывшая жена.
- Я делал тест на отцовство, - уверенно сверкая глазами соврал он.
- В этой клинике, где работает её отчим?
- В Бриджпорте, - отрезал Джеймс, почти поверив в высказываемую версию, - я сам возил анализы в независимую лабораторию.
Синди набрала воздуху в грудь, открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом сникла. Упали покатые плечи, уголки губ опустились книзу. Она посмотрела в сторону и, неловко дёрнув подбородком, произнесла.
- Она что и правда родила от тебя?
- Да.
- И ты правда сам согласился на трансплантацию?
- Да. Я люблю её, Синди. Ты совершенно зря влезла.
Она повернулась, цепко глянула в его лицо, недоверчиво поджала губы, но спустя секунду её лицо слегка разгладилось, а взгляд стал более виноватым.
- Ладно, - она сделала шаг по направлению к дверям, - прости, забудь про иск, решай как сам знаешь.
Повернулась, чтобы уходить, но Джеймс перехватил её за руку.
- Синди, - тихо позвал её он, удивляясь, что не чувствует больше гнева, почему-то лишь щемящую жалость, - зачем ты это сделала? Я без претензий, просто зачем?
- Без претензий, - криво усмехнулась она, но назад села, - Джеймс, мы развелись, но ты же не стал мне чужим, мне не всё равно, что с тобой происходит. Сам посуди, с чего бы к тебе, - она ласково убрала прядь с его взмокшего лба, - воспылала чувствами такая молодая и пресыщенная девица. Не деньги же ей от тебя были нужны, я думала тебя нужно спасать.
- Она меня любит, - немного горделиво ответил уязвлённый Джеймс, ему было неприятно, что бывшая жена считает его ни на что не годным.
- Наверное, - её взгляд почему-то смягчился, если честно, вот так с некой ноткой нежности она на него никогда не смотрела, только на их дочь да и то пока та была маленькой, потом легонько взъерошила его и без того лохматые волосы и закончила фразу, - должно быть так и есть. Это для меня ты изученный и неинтересный, а для неё... Если посмотреть со стороны, ты довольно хорош, Джеймс, пусть всё у вас получится.
Он поджал губы. Но не от гнева или раздражения, под нахлынувшими воспоминаниями о прошлом вдруг стало отчаянно больно и он, повинуясь порыву, крепко обнял бывшую жену, запустив ладонь в как и прежде густые чёрные волосы.
- Синди, - повторял он тихонько, - Синди...
- Всё хорошо, - она мягко отстранилась и снова улыбнулась, глядя в его растерянные глаза, - у нас обоих всё будет хорошо.
Легко прикоснулась губами к его щеке, он втянув воздух почувствовал запах её духов, совершенно ему незнакомых.
Она встала и, не оборачиваясь, ушла, немного сбившись с шага на пороге палаты.
Он сидел на больничной кровати, прижимая к щеке руку и пытался разобраться в веретёнах сбивчивых мыслей.
Через какое-то количество минут (хотя вполне возможно, что прошло и все полчаса) он поднялся и отправился к Камилле.
Её он нашёл в палате рыдающей.
- Что случилось? - опасливо спросил он, услужливое воображение тут же нарисовало пару ужасающих картинок с их сыном в главной роли и Джеймс, окончательно разволновавшись хрипло выпалил, - Китосу хуже? Что с ним?
- Нет, - Ками подняла испуганные заплаканные глаза и для убедительности помотала головой, - с ним всё в по... стабильно.
- Тогда с тобой что-то? - не унимался Джеймс, тревожно вглядываясь в её лицо, ну мало ли, вдруг лёгкое плохо приживается.
- Нет. То есть, да, - неуверенно начала Камилла, - Знаешь... знаешь... если ты хочешь вернуться... А-агх-аа! Нет, я не могу-у так, - истерически разрыдалась она.
- Куда вернуться? - вначале не понял Джеймс, но через секунду сосуды, опутывающие мозг буквально наполнились льдом.
Она не хочет, чтобы он возвращался? К ней домой? Ей и правда нужно было только лёгкое? Нет, такого не может быть, не может, до беременности она была здорова, ей не нужна была операция.
- Камилла, что случилось, ты можешь сказать?! - он уже почти потерял терпение.
Она закрыла глаза руками и отвернулась, только бы не смотреть на него.
- Я... я подошла к твоей палате... и видела... как ты... - она стала икать, прерываясь на каждом слове, - обнимал... Синди. Вы... помирились... да? Ты вернёшься... к ней? - она зажмурилась и, справившись с дыханием быстро затараторила, будто старалась всё сказать до очередного приступа плача, - Я должна быть сильной, да? Отпустить тебя потому что тебе так лучше, не держать, раз ты этого не хочешь, но... но я не могу. Я хочу, чтобы ты был со мной, хочу семью. Нормальную семью. Я не хочу опять быть той с которой можно только пережить период ссоры, не хочу-у...
Она снова зашлась в рыданиях, а Джеймс только покачал головой. В эту секунду он в очередной раз понял насколько велика их разница в возрасте, насколько юна и наивна его будущая жена и что, скорее всего, ему ещё не раз и не два придётся утолять её несуществующие горести.
Он наклонился, взял в руки её ладонь, поднёс к губам и улыбнулся.
- Небеса, какой бред ты несёшь. Накрутила себя на ровном месте. Никто никуда не уходит и даже не собирается. С чего ты вообще придумала такое?
- Но ты же её обнимал, - всё ещё опустив глаза, убитым голосом прошептала она.
- Ну обнимал, и что? - прям-таки, вот если бы он завалил бывшую жену на больничные простыни тогда да, - Она беспокоилась обо мне, хотела защитить, это было так неожиданно, что я расчувствовался. Просто... понимаешь.мы впервые после развода нормально с ней поговорили без обвинений друг друга и битья посуды. Но между нами ничего больше нет, у нас с ней не может быть отношений, да я и не хочу этого. Я тебя люблю, у нас сын, мы собираемся пожениться, какого чёрта ты за минуту устроила апокалипсис я не понимаю.
Она уткнулась лбом в его плечо и снова расплакалась, но уже от облегчения, по крайней мере, ему так показалось. Судорожно схватилась за него и прижалась всем телом.
- Извини, я не должен был её обнимать, - пробормотал Джеймс.
И кому только пришло в голову делать в больничных дверях прозрачные вставки?
- Да нет, это я не должна была так себя накручивать, пока не поговорю с тобой, - смущённо улыбнулась Ками.
Последняя фраза проняла Джеймса ещё больше. Он вдруг осознал насколько Камилла отличается от Синди, которая уж точно не стала бы молча страдать в палате, ворвалась бы, отхлестала его туфлёй, а уж потом бы разбиралась что там происходило.
- Всё будет хорошо, Кам, всё будет хорошо.
Его выписали раньше Камиллы, которой, во-первых, не мешало ещё побыть под наблюдением, а во-вторых, она наотрез отказалась ехать домой без сына. Джеймс же уже откровенно маялся бездельем поэтому радостно устремился прочь из опостылевшего заведения. Рванул на работу, решать копившиеся вопросы, где серьёзно попугал сотрудников своей бледностью и сильным похудением. Потом, осознав, что слишком резво взял старт, вернулся домой отлёживаться.
Кстати, теперь нужно было разбираться с тем, что теперь значит "домой". Повалявшись несколько часов в своей съёмной квартире, Джеймс собрал не слишком многочисленные пожитки, которые были ему действительно нужны и отправился в дом невесты. Было немного странно находиться тут без Камиллы, но, решив, что нужно же когда-то привыкать, начал обживаться в будущем доме. Этому способствовала ещё и прочитанная Мирославом длинная лекция на предмет того чем ему теперь предстоит питаться из которой Джеймс уяснил только то, что ему много чего нельзя, а к тому что можно выдвигается такой ряд требований, что лучше бы этим занялся кто-нибуль ещё. Поэтому не придумал ничего лучшего, чем малодушно сбросить проблему еды на Полину, справедливо рассудив, что прожив столько лет бок-о-бок с хирургом она как никто другой разбирается во всех нюансах диетического питания.
- Мирослав, мне нужно с тобой поговорить.
- Да, - он поднял голову и посмотрел на Джеймса взглядом сдержанной настороженности, отношения между ними, конечно, наладились, но всё же это было чертовски отличное от дружбы состояние.
- Чуть попозже, когда всё придёт более-менее к норме, мы с Камиллой поженимся. Сначала я хотел купить дом и увезти её отсюда, но эта идея теперь совсем не кажется хорошей, лучше бы всем нам оставаться под твоим наблюдением.
Мир кивнул, его лицо чуть прояснилось.
- Ты про перестройку? Можно переделать гостиную на втором этаже и отдать вам всё крыло.
- Не только об этом. Камилла не в том состоянии, чтобы заботиться сразу о двоих маленьких детях, а сваливать всё на Полину не выход. Я собираюсь нанять няньку.
Мирослав снова кивнул и задумчиво почесал лоб.
- Резонно. Лучше всего взять медсестру или такую у которой есть опыт работы с больными детьми.
- Да, хорошая мысль. Я думал о том, чтобы поселить кого-то на полный пансион так сказать, плюс проживание, только не знаю, где бы её можно было разместить. Если в бывшей комнате Камиллы, будет слишком далеко от детей.
- Да нет, лучше в бывшую комнату Карины, она как раз рядом.
- Карины? – Джеймс нахмурился, - А как к этому отнесётся Полина?
- Разрешит, - жёстко и почему-то зло ответил Мирослав, - можно подумать, она вернётся, если сохранять её комнату в тогдашнем виде. Так даже лучше, меньше напоминаний.
После долгого кастинга на который явилось необычайно много претенденток, Джеймс в итоге выбрал победительницу. Вообще сам был удивлён такому наплыву желающих, он хоть и не поскупился с оплатой, но условия работы были мягко говоря не самые радужные, только один выходной в неделю, проживание прямо в доме и двое младенцев, один из которых очень странный, а другой нуждается в специальном уходе, но тем не менее девушек и женщин, стремящихся занять вакансию было предостаточно.
Эжени
Эжени Маренье родилась старшей в многодетной семье, но вопреки расхожей практике сваливания младших детей на старшего ребёнка по достижению совершеннолетия совсем не испытывала неприязни к уходу за малышами. Почему-то ей нравилось возиться с мелкими несмышлёнышами, которые ничего ещё не понимают, но уже смотрят ей в рот. Именно она определяла, наказать за шалость или поощрить конфеткой, ей нравилось чувствовать себя главной, важной, она гордилась, что пять из семи воспитанных ею братьев и сестёр первым словом говорили не «мама», а «эни».
Вечнобеременная мать Эжени интересовалась собственными детьми максимум до года. Она испытывала неподдельный восторг, прикасаясь к младенцу, готова была носиться с ним с утра до ночи, лаская, любуясь маленькими розовыми пальчиками, любила гулять, купать, кормить грудью и вообще готова была посвятить ребёнку двадцать четыре часа в сутки, до тех пор пока тому не исполнялся год, после чего постепенно теряла к нему интерес и снова беременела.
Отец Эжени был заядлым трудоголиком, который приходил домой лишь поспать, да и то не всегда. Всё возрастающие траты он воспринимал как вызов и стремился добиться ещё лучшего, заработать ещё больше, вечно мчаться к вершинам, не замечая вокруг ничего и никогда.
Таким образом, единственным человеком в семье Маренье кого интересовали рождённые дети была Эжени.
- Жени, налей мне молока.
- Почитай сказку.
- А-а, Арни дерётся.
- Нет, я не покажу тебе дневник.
Девочка рано стала смотреть свысока на самоустранившуюся мать и чувствовала себя в доме полноправной хозяйкой, ведь случись что все бежали именно к ней.
Анриетта готовила, закладывала бельё в стиралку, нажимала на кнопку робота-пылесоса и сюсюкала с текущим младенцем, более полную уборку производила приходящая домработница, а вот всё остальное, даже то, что дарить детям на дни рождения, решала её старшая дочь.
Она очень рано повзрослела, да это и немудрено, необходимость отвечать за ораву малышей дисциплинирует, знаете ли. Школьные знания давались ей не слишком легко, Эжени по сути было не очень-то интересно. Она заучивала то, что нужно заучить, но особо не вникала, среднего балла ей было достаточно. К тому же довольно часто прогуливала ссылаясь на детей, сердобольные учителя прекрасно знали об её ситуации.
Всё было хорошо и целиком устраивало семью Маренье пока не родился восьмой ребёнок. Роды были тяжёлыми, измученный беременностями женский организм скрывал в себе кучу хронических болячек, в итоге Анриетте пришлось вырезать матку. Пока Полю не исполнился год, мать семейства не особенно страдала по этому поводу, но когда до неё дошло, что восьмой ребёнок - последний в её жизни младенчик и других больше не будет, впала в истерику. Истерика эта проявлялась в том, что мадам бросалась к старшим детям, пытаясь участвовать в их жизни, но видя, что те не очень-то её жалуют впадала в другие крайности. Она стала играть "добрую маму" в противовес строгой сестре, то разрешала старшим не идти сегодня в школу, а младшим покупала игрушки, какие те захотят, то позволяла куролесить, смотреть телевизор и сходить с ума.
Детское сердце непостоянно. Дети восхищаются ярким фейерверком и напрочь забывают, кто позавчера готовил им завтрак. И если шестнадцатилетний Марк скептически поглядывал на мать, внезапно проникшуюся детьми, то остальные целиком и полностью отдались переменам правил, облепили родную мамочку и совсем позабыли об Эжени.
О той Эжени, которая всё это время вытирала им носы, учила писать закорючки, чинила игрушки и выслушивала все их детские страхи и неприятности, лечила, когда болели и пришивала оторвавшееся от любимого платье кружево.
Девушка была растерзана. Будь она постарше, то поняла бы, что мама рано или поздно наиграется, праздник не может продолжаться вечно, когда-нибудь настанут и серые будни, а ежедневной заботы и опеки она, непривыкшая, не выдержит, но Эжени была слишком молода и сразу же решила, что всё кончено, мир неблагодарен, а ей только и остаётся, что уйти.
Но куда уйти? В институт она бы не поступила, да и не хотелось ей в институт, поэтому она пошла в колледж, осваивать профессию медсестры, собираясь потом устроиться в детское отделение. Обучение оплачивал отец. Матери всё-таки надоело, она некоторое время поизнемогала от многократно возросших обязанностей, попросила старшую дочь вернуться, но пока та куксилась, набивая себе цену и ожидая признания заслуг, мать наняла няньку и к старшей больше не возвращалась.
Эжени много думала обо всём, что с ней произошло и решила, что дело в том, что братья и сёстры не её родные дети, вот если бы она их родила, то никуда бы они от неё не делись, любили бы и слушались всё равно. Поэтому по окончанию учёбы у девушки уже был до мелочей продуман план.
Вообще-то ей нравилась жизнь матери - вечно отсутствующий отец и она, представленная себе, может заниматься детьми сколько хочет, ей хотелось бы жить точно так же, разве что детей можно иметь и поменьше. Можно даже одного. Понимая, что молодые парни не слишком настроены с места в карьер заводить детей и, главное, содержать семью, девушка решила присмотреться к мужчинам постарше и побогаче, можно женатым, правдами и неправдами забеременеть, а потом радостно осесть дома, занимаясь ребёнком. Неверный муж будет бояться раскрытия, поэтому содержать их будет без разговоров.
- Эжени, - довольно симпатичный несмотря на возраст наниматель начал знакомить девушку с будущими обязанностями, - работа вам предстоит непростая, что правда, то правда. Детей двое, на одного из них можете посмотреть сейчас, - он кивнул в сторону годовалого и какого-то насупленного младенца, - он немного странный, но проблем с ним немного за исключением того, что никак не хочет разговаривать. Его зовут Майк.
Второй ребёнок совсем маленький и очень болезненный, он ещё в больнице вместе с матерью, с ним проблем будет побольше. Как конкретно за ним ухаживать расскажет Мирослав, то бишь мистер Леско, он врач, поэтому в вопросе понимает гораздо больше, чем я. Малыша зовут Китос Ален, но ему пока что всё равно, как его зовут. Ещё есть Камилла, моя невеста и мать обоих детей, думаю, что с ней тоже будут проблемы, - тут Эжени насторожилась, какие такие проблемы интересно, - самое главное, отгонять её от детей лопатой, в том смысле, что не разрешать ей поднимать их на руки, у неё... - тут он замялся, скривился и продолжил, - у нас период реабилитации после операции, поэтому физические нагрузки противопоказаны категорически. Но, как мне кажется, её это вообще не остановит, поэтому она то и дело будет пытаться нарушить запрет. В общем, прошу вас препятствовать ей по мере сил. Пока наверное всё. Ах, нет, есть ещё бабушка миссис Леско, она тоже будет крутиться возле детей, но с ней познакомлю вас попозже. Жить вы будете здесь, - мистер Кёртис сделал приглашающий жест в сторону дверей и девушка отправилась за ним, - располагайтесь, через час отправляйтесь в детскую, Полина введёт вас в курс дела Так, я вроде ничего не забыл... А, точно, у вас будет отдельная ванная, - он кивнул в сторону дверцы, - питаемся мы вместе, так что присоединяйтесь, если захотите покупать и готовить себе что-то отдельно, без вопросов, только заведите тогда наклейки или лучше мы выделим вам полку в холодильнике, а так у нас у всех разный режим питания и совпадает он не так уж часто, поэтому на традиционно семейные обеды-ужины рассчитывать не приходится
Он удалился, а Эжени принялась осматриваться и размышлять. Ужасно интересно, что там за бой-баба такая Камилла, которая заставляет мужика даже о собственной операции говорить "наша". Возможно, на этом можно будет сыграть и приголубить этого взъерошенного Джеймса, он-то поди соскучился по нормальной женской ласке. А вообще взирая на его возраст, невесте столько лет, что на её фоне Эжени покажется свежей юной розой. Ясно, что за операция, нельзя так поздно родить двоих детей, чтобы это никак не отразилось на организме. Словом, старая, больная и с претензиями невеста вполне может уступить место молодой, симпатичной няньке.
Вообще девушка считала, что сорвала джек-пот, дети, конечно, мелкие, а младший вообще больной, но денежное ассигнование ей пообещали королевское, плюс еда за счёт заведения, так сказать, проживание в весьма неплохих условиях. Здорово, что уж там. Если не получится с Джеймсом можно приглядеться и к Мирославу, правда он показался ей на первый взгляд слишком суровым, но потом может привыкнет к ней и оттает.