Справедливости ради, стоит сказать, что отказываться от «матери и ее семьи» Марина не спешила. Нет, в гости не приглашала. Да и кто бы стал? Потомков троллей – и в приличный дом? Нет, Эльза-то была уверена, что Марина стала бы, дай ей семья мужа такую возможность, но Эльза частенько переоценивала доброту своих детей, а дневников Марины, написанных после свадьбы, в семейном архиве нет. Как бы то ни было, Марина, не приглашавшая родственников в гости и старательно молчавшая о них в обществе, продолжала регулярно навещать мать
и всячески помогать ферме. Второе даже чаще: договориться о более выгодной для родственников закупке можно было и без огласки, а вот личный визит требовал определенных усилий. Марина была уверена (и, на мой взгляд, была совершенно права), что явное общение с семьей угробит репутацию и ей самой, и семье мужа, а потому к матери бегать продолжала, но редко – и исключительно тайком. Детей (а их за десять лет брака с Майклом у Марины родилось трое) тоже никогда не приводила, ограничиваясь фотографиями.
Эльза, разумеется, огорчалась (ей-то хотелось не только смотреть на снимки, но и общаться с внуками), но выбор дочери не осуждала. Она вообще редко кого осуждала. Не кажется правильным выбор дочери? Ну так это ее жизнь – ей и выбирать. Спускают сыновья (и родные, и «поросята») «лишние» деньги на путешествия? Ну и слава небесам: может, хоть кто-то из очередного путешествия невестку привезет. Хотя особой надежды на такое счастье Эльза не питала: везти было особенно некому. Сильвестр – совсем мальчишка еще, о девочках уже думает, но кто в его возрасте всерьез ищет супругу? Да ему и закон пока жениться не разрешает. Девиду жениться было уже можно, но он предпочитал общаться с сомнительными типами
и ввязываться в авантюры, иногда буквально приползая в принадлежащий семье дом.
Нет, пить он не пил, но выматывался страшно. Эльза только качала головой и в сотый, наверное, раз просила поберечь себя. Читать совершеннолетнему оболтусу лекцию смысла не было.
Нет, девушек Девид тоже иногда приводил. Некоторых даже привозил, знакомил с мамой и братьями. При этом описывал жизнь на ферме в таких красках, что Эльзе и самой было страшновато слушать эти страшилки. Как правило, второй раз гостьи не появлялись. Самые долгие отношения у Девида были с Розмари Джи (Эльза упоминает, что вообще-то у Розмари была длинная и сложная фамилия, но даже Девид не мог выговорить ее полностью – и сокращал, как придется), но и там ни о какой свадьбе речи не шло. Розмари нравился симпатичный фермер – и она с удовольствием проводила с ним время (или с не меньшим удовольствием демонстративно обижалась на малейшее внимание к другой девушке),
но ничего серьезного между ними не было и быть не могло: ее семья, хоть и не знала о репутации Донадо, не собиралась принимать в свои ряды какого-то фермера, у которого даже своего дома не было – только угол в семейном обиталище. Сама розмари, конечно, иногда строила планы вроде «сбежим и обвенчаемся» (особенно когда отец в очередной раз выговаривал ей за неподобающее поведение), но позже, когда родители нашли ей жениха, не стала ни спорить, ни сбегать. Как писала Эльза, «разум восторжествовал – и это, наверное, к лучшему». Эльза не связывала непостоянство сына с замужеством Розмари (и была права, между прочим) и надеялась, что это возрастное.
Оставались еще Уильям, Натан и Нукрат, но их внешность надежно отпугиввала всех девушек. Разве что Нат ухитрялся знакомиться с любительницами экзотики, но, опять же, это были исключительно короткие знакомства без продолжения. Натан говорил, что ему и этого достаточно - и Эльза была за него рада, но ей-то хотелось внуков, а тут даже невестки не предвиделось.
Первая невестка появилась в доме лет через семь после смерти Аскольда. А началось все с картины.
В тот раз на остров поехали Девид, Сильвестр и Нукрат. Сильвестр, не очень хорошо переносивший жару, то пропадал в лесах, «налаживая контакт с местной флорой» (судя по всему, так зашифровано банальное «колдовал»), то отлеживался в дальней комнате (без окон, но с кондиционером). Девид просто пропадал непонятно где – и как-то принес домой эту самую картину. Сказал, что местная художница подарила. Нукрат, подозревавший, что старший из кузенов не кокосы собирать ходит, вытряс из родича (уставшего, а потому готового на многое, чтобы его оставили спокойно досыпать) имя «художницы» - и отправился искать девушку, возможно, пострадавшую от рук младшего. Нет, родичи не считали Девида закоренелым преступником. Скорее уж неплохим и, в сущности, добрым, но еще слишком юным мальчиком – и мало ли во что его могли втянуть («мальчику» уже стукнуло двадцать пять, но когда и кого это останавливало?).
На этот раз все оказалось так, как сказал Девид: Трейси действительно подарила ему картину. Свою. Нукрату тоже предложила что-нибудь нарисовать, если тот принесет краски. Нукрат не рассказывал матери, принес ли краски и как именно развивались их с Трейси отношения,
Но через месяц, возвращаясь домой, он увез с собой «главное сокровище островов».
На родине Трейси дневников не вела, но в доме мужа, следуя традиции своей новой семьи, взялась за ручку. Правда, описывает не столько подробности событий, сколько свои эмоции. Так я понятия не имею, как прошла их с Нукратом свадьба : Эльза (бесконечно счастливая, ведь и не чаяла уже дождаться хоть одной невестки) не знала, да и не стремилась особо узнать, а сама Трейси больше пишет о своей радости и о том, как была рада подарку мужа (Нукрат намешал какое-то зелье, которое помогло привести волосы Трейси в порядок).
Или о забавном возмущении Девида:
«- Ты же со мной встречалась! А теперь с Нукраатом? Отомстить решила?»
Трейси это казалось смешным: выйти замуж, чтобы отомстить – это что-то из фильмов. Что такого ей сделал Девид? Бросил? И ей, в качестве мести, предлагается сломать себе жизнь, выйдя замуж за нелюбимого, ради призрачной возможности отомстить? Трейси считала, что ее «обида» не стоит таких глупостей. Просто Нукрат самый хороший и замечательный, да еще и полюбил ее. Она же не виновата, что это носатое чудо оказалось родственником Девида.
Но смех смехом, а после этого разговора миссис Донадо стала опасаться встречи со свекровью: мало ли как та отреагирует на невестку. Может, вовсе возненавидит.
Разумеется, если Эльза и могла навредить новой родственнице, то разве что задушив в объятиях.
А уж когда стало ясно, что Трейси ждет ребенка… Дневник Эльзы превратился в подобную хронику течения беременности с краткими вставками о прочих (несомненно, не столь важных, как здоровье невестки и малыша, но стоящих толики внимания) происшествиях.
Кажется, сама будущая мама меньше внимания уделяла своему здоровью.
К счастью, ребенок родился вовремя – и вообще укладывался во все мыслимые нормы (во всяком случае, в этом Эльзе клялся врач, которому достался этот крест – наблюдать долгожданное счастье новоиспеченной бабушки).
Вообще малышка порадовала не только бабушку и родителей (осчастливленных самим фактом ее рождения), но и всех прочих обитателей дома: носик она однозначно унаследовала от мамы, да и прочих внешних признаков родства с троллем-основателем не демонстрировала. Настоящая маленькая красавица.
Аста (именно так назвали малышку) вообще стала всеобщей любимицей. Эльзе вообще казалось, что, глядя на черноволосое чудо, даже ее родные сыновья задумываются о семье. Впрочем, для Эльзы это уже не имело особенного значения: у нее была любимая-единственная внучка.
А когда Асте было три годика – появился и внук.
