Prosims: новости, обзоры, дополнения, файлы, коды, объекты, скины и скриншоты The Sims 3 и The Sims 2 — Симы форева ;) - Показать сообщение отдельно

Anora · 17.09.2016, 13:22

Глава восьмая. Say something.

Алый переходит в тёмно-бордовый, лиловый становится золотым. Краски заката играют и плещутся, перетекая друг в друга и замирая в единственно верном всплеске, застигнутые врасплох моей кистью. Я пишу упоённо, алчно, порывисто. Лишь только нанеся последний завершающий штрих, я откладываю в сторону ещё не просохший холст, чтобы тут же начать терзать новый. Ненасытно, как завидевший оазис путник, как давно не ведавший дождя росток, как любовник, дождавшийся встречи… Так, вот здесь стоп. Свернуть в сторону. Не думать.
Сублимация? Возможно. Очень вероятно. Пожалуй, да. Но разве от этого сам процесс становится менее захватывающим, а результат более приземлённым?
Раньше я не понимал, чего не хватает моим работам. Теперь же всё стало так ясно, словно я знал это всегда. Меня как будто осенило - и я начал вплетать в движения кисти тонкую ниточку магии. Краски ожили, приобрели глубину и неуловимое глазом свечение. Небо, деревья, абстракции - остановиться было равносильно исчезновению. Я упивался новыми чувствами - яркими, до болезненности острыми, захватившими меня полностью, стоило лишь принять сам факт их существования!
Впрочем, нет, не сразу. Сначала были пара недель в Научно-магическом Исследовательском Центре, где мне приходилось проходить кучу тестов и призывать Топор Пангу по десятку раз на дню, от чего потом ломило руки и спину, а в мозгу словно стучали кузнечные молоты; была церемония награждения, на которой мне вручили медаль за особые заслуги и денежную премию вдобавок; были несколько дней дома, за которые я успел заключить договор с дизайнером и строительной фирмой для переобустройства дома, известись от безделья в бесплотных мечтах о Шэннон (которая почему-то не отвечала на звонки и сообщения) и достать мистера Ворлока просьбами командировать меня хоть куда-нибудь, чтобы избавиться от тягостного ожидания начала семестра (на что он отвечал, что в Академии сейчас тоже каникулы и вообще мне нужен отпуск). В итоге я совсем измучился и решил отправиться в Симфорд пораньше в надежде, что близость территориальная к месту встречи как-то повлияет на моё состояние.

+3

Так и получилось. Памятуя о трудностях существования в общежитии, я снял на этот учебный год маленький домик недалеко от центра кампуса, где смог с комфортом расположиться и предаваться художественной лихорадке сутки напролёт. Но кроме этого я ещё помогал приёмной комиссии с документами и вызвался привести в порядок несколько секций в библиотеке.
Но сейчас, за пару дней до начала семестра, никакая помощь уже не требовалась, и я проводил над холстами всё время, порой забывая даже поесть. Я полностью отдался во власть своей страсти и потому не сразу понял, что звук, вот уже с минуту назойливым комаром стучащийся в мои мысли - это звонок в дверь.
На пороге стояла Шэннон. И не успел я даже поздороваться, не говоря уже о том, чтобы выразить свою радость от встречи, как она набросилась на меня с гневной тирадой:

- Ты вообще собирался мне сказать или как?! Приехал, понимаешь, куда заселился - неизвестно, я как дура все общаги оббегала, все братства на уши поставила, а он сидит себе тише воды ниже травы, хоть бы координаты свои где оставил! Не думал, что кто-то тебя может искать, и беспокоиться, и… Я что, тебя за расчленёнкой застала?.. - перебив сама себя вдруг вытаращила глаза Шэннон.
Я непонимающе огляделся и перевёл взгляд на свою одежду и руки, заляпанные краской преимущественно красных оттенков: закатный пейзаж, похоже, вышел особенно экспрессивным. Хотел было поддержать шутку, но девушка махнула рукой и вернулась к прежнему тону, выплёскивая на меня какие-то новые полу-бессвязные обвинения, а затем и свои собственные переживания - зачем, видимо, и пришла. В потоке слов я смог разобрать что-то про не слишком хорошо прошедшие экзамены, про недовольство родителей, с огромным скрипом согласившихся оплатить этот новый учебный год, что изобразительное искусство оказалось совсем не таким, как она представляла, и уже не знает, зачем вообще перевелась, когда можно было просто уйти, а теперь этого сделать нельзя, потому что тогда родители совсем жизни не дадут, да и сама она будет считать себя тряпкой, что спасовала при первых трудностях.

В завершении всего почти неразборчиво пролепетала, что ещё и поругалась с кем-то, а в следующую секунду она уже плакала, уткнувшись в мой рукав, а я осторожно обнимал её за плечи, изо всех сил стараясь абстрагироваться от ощущения её кожи под моими ладонями и едва уловимого аромата - то ли лёгких духов, то ли её самой… Попытался сосредоточиться на внешних моментах. За лето Шэннон успела сменить имидж, и хоть новый наряд был не менее необычным, чем предыдущие, теперь это больше напоминало стиль диско или что-то в этом роде: чёрная туника, расшитая какими-то полосками кожи цвета металлик, с очень глубоким вырезом, в котором проглядывал, кхм, верх от купальника (?) ярко-оранжевого цвета; короткие шорты и высоченные сапоги-чулки. Из-под стильной шляпки виднелись - похоже, ещё очень короткие - волосы огненно-рыжего цвета. Я уцепился за этот факт, как за спасительную соломинку, пустив мысли блуждать в догадках, натуральный ли это цвет, какой они уже длины, почему она стала их отращивать и так далее. Постепенно Шэннон успокоилась, встряхнула головой и улыбнулась, стирая ладонью остатки слёз, которые не успели впитаться в мой свитер. Что-то в этой улыбке проглянуло горькое, как мне показалось, но я снова был лишён возможности что-либо сказать в утешение: Шэн шутливо стукнула меня кулаком в плечо и спросила:
- Почему не звонил-то?
- Скорее это мне стоит спросить, почему ты не отвечала.
- И куда ты так звонил, что я не отвечала, интересно? Я же прислала тебе свой новый номер после того, как потеряла мобильник! И не отпирайся, что не получал, ты даже ответил: “Окей, позвоню, как станет скучно в ночной тиши". Скажешь, нет? Или было кому тебя развлечь? - она заговорщицки подмигнула.
Я чуть было не ляпнул, что никто кроме неё мне “в ночной тиши" не нужен, равно как и днём, и утром, и вообще, но вовремя спохватился - нельзя же вот так человека огорошивать подобными новостями.
- Не знаю, кому ты там послала свой номер, но точно не мне. И да, я оскорблён в лучших чувствах: как ты могла меня с кем-то перепутать? Разве же я так выражаюсь? - решил обратить всё в шутку, чтобы скрыть волнение.
- Да постоянно! “Как это ни прискорбно", “вынужден сообщить", “позволь поинтересоваться", - передразнила меня Шэн и засмеялась, - Ну ладно, я, похоже, ошиблась и написала какому-то левому чуваку. Но между прочим, он тоже не перезвонил!
- Как это ни прискорбно, - ответил я мрачно, а потом мы дружно рассмеялись.

***

Новый учебный год взял с места в карьер, не дав несчастным студентам даже опомниться. Как будто не было двух с половиной месяцев каникул - новые объёмы материала обрушились непосильной ношей на расслабившиеся за лето плечи. Я не то чтобы был не готов к подобному, просто теперь мои мысли были заняты ещё кое-чем, и сосредоточиться стало не так-то просто… Однако сложности в теоретических дисциплинах с лихвой покрывались успехами в практических: мои работы вызвали бурный ажиотаж среди преподавателей, которые наперебой ставили мне самые высокие баллы и прочили великое будущее как художника. Мне не было до этого особого дела, потому что передо мной стояли вопросы посерьёзнее: объясниться с Шэннон всё не удавалось.
Я постоянно приглашал её куда-нибудь: то в кафе, то в боулинг, так полюбившийся нам ещё с прошлого года, или в клуб настольного тенниса, то просто на прогулки, выбирая самые живописные места и интересные маршруты, но несмотря на все мои намёки, она вела себя всё так же по-дружески, словно не замечая поползновений с моей стороны. Я чувствовал себя тупым подростком, неспособным придумать что-то более оригинальное, чем поход в кино или букет цветов. Я не знал, что делать, что говорить, всю мою фантазию как отрезало, а я понимал, что ей нужны совсем не дежурные ухаживания, но всё равно продолжал заколдованный круг банальностей…

Потом учёба завернула ещё круче, приходилось просиживать над книгами часами, до поздней ночи. Не знаю, отразилось ли это на моём внешнем виде, но у Шэннон вид стал совсем убитый. Я предлагал позаниматься вместе (совместить приятное с полезным, ага), но она отказывалась, ссылаясь на то, что всё равно за мной не успеет. А потом и в выходные перестала соглашаться на встречи… Всё это угнетало и раздражало меня, я начинал злиться на себя за затянувшийся период тормознутости и на систему образования за перенасыщенную программу.

***
Прошли Рождество и Новый Год (домой из знакомых возвращались единицы, мало кто хотел терять драгоценное время), отгремели капели, сошёл снег. А после Пасхи нервы кого-то из знакомых знакомых не выдержали, и по кампусу разлетелась весть о грандиозной вечеринке, призванной встряхнуть и “перезагрузить” несчастных заучившихся студентов.

Первым об эпохальном событии мне сообщил вездесущий Шон Элридж, с которым мы продолжали поддерживать приятельские отношения, но куда больше энтузиазма вызвало предложение Шэннон пойти на вечеринку вместе. Толком увидеться нам не удавалось уже очень давно, и я начинал уже потихоньку сходить с ума, представляя, что отпугнул её своей настойчивостью (или избитостью), а то и воображая её с кем-то другим… Знал ли я наверняка, что у неё кто-то есть? Нет. Хотел ли знать больше, увидеть этого “некто”, если он существует, узнать, как у него получилось то, что не удаётся мне? Не особенно. По сути, его возможное наличие ничего для меня не меняло, а идти теми же путями я в любом случае не собирался. Как и сдаваться, хоть мыслить позитивно и становилось с каждым днем всё сложнее. Единственной отдушиной по-прежнему оставалось рисование. Только теперь картины приобрели оттенок отчаяния, что ли, тревоги и какой-то тоски. Любить в одиночку оказалось трудно…
Но в тот вечер я был полон надежд. Я как мог привёл себя в чувство несколькими чашками кофе и парочкой бодрящих эликсиров, захваченных из дома для подготовки к экзаменам. Но эта встреча была для меня сейчас гораздо важнее.
Вечеринка проходила в здании одного из студенческих братств (или сестринств, если есть такое слово). На обширном заднем дворе были расставлены столы с закусками, бочки с пуншем (естественно, с добавлением алкоголя, как же иначе), и подготовлено место для огромного костра. Народ постепенно подтягивался, измученные студенты бросались к столам, обступали бочки, шумели, полу-истерически смеялись и предвкушали долгожданные расслабление, отдых и “отрыв”. Меня общепринятая на вечеринках активность интересовала мало. Я стоял чуть в стороне, недалеко от разведенного уже костра, жевал оливку на палочке для канапе и ждал. Шэннон всё не было…
Двумя часами позже атмосфера на заднем дворе общежития была уже совсем другой. Гремела музыка, причём, в противоположных углах разная, повсюду были разбросаны бумажные стаканчики, кожура разнообразных фруктов, окурки и прочий мелкий мусор. Кто-то танцевал - без чётко обозначенного места, где придётся и как вздумается расслабленному алкоголем и разгорячённому телу; отовсюду доносились смех, крики, споры и подначивания; несколько парочек разбрелись по кустам; какой-то тощий парень с дикими глазами носил в костёр дрова, охапку за охапкой; а я сидел на земле, привалившись к ножке стола, в окружении всё тех же пустых бумажных стаканчиков, и громогласно жаловался на жизнь неизвестно откуда взявшемуся Шону:
-... И после всего ни словечка, представляешь?! Как будто и не заметила ничего! Ну вот скажи мне, разве это справедливо?
- Вообще ни разу не справедливо! Как можно динамить такого парня? Я бы лично не стал.
Смысл шутки дошёл до меня с большой задержкой, но желания смеяться не было, пришлось изобразить кривую усмешку. Я был безбожно пьян. Впервые, наверное, за всю жизнь настолько сильно. Шэннон так и не пришла. Я ждал её полчаса, сорок минут, час. Звонил - безрезультатно. А потом пошёл к бочке и взял стаканчик. Как я умудрился упиться до такого состояния за неполный час, остаётся загадкой. Наверное, не стоило мешать алкоголь с тонизирующими эликсирами... Как бы то ни было, вечер я проводил, изливая душу не менее пьяному, но точно более привычному к такому состоянию приятелю на осколках разбитых надежд.
- Кстати говоря, - продолжал Шон, - ты знал, что половина первокурсниц от тебя без ума? А ты зациклился на этой Шэннон, и опыта у тебя ни черта нет. Вот и творишь всякую фигню. Нужна тренировка! Вон, например, видишь девушку, у костра стоит? Это Нэнси с политологического. О тебе недавно спрашивала. А спорим, ты не сможешь к ней подкатить?
- А спорим, я сейчас пойду туда и её поцелую? - взорвался я, указывая пальцем не совсем на Нэнси, но хотя бы приблизительно в верном направлении.
- Хрен с два! Ставлю свой бильярдный кий!
- Мелок в придачу! - пригрозил я мрачно, поднимаясь на ноги.
- Дерзай, друг! - донеслось мне вслед, а я уже шёл в сторону костра. Полыхающий мерзавец вихлялся и постоянно норовил отскочить с дороги.
Внутри плескалась ярость. Затуманенному разуму казалось, что всё, сказанное приятелем - правда, а искаженное алкоголем восприятие требовало немедленно доказать обратное. Хотелось одновременно выть от бессилия и действовать, срочно, сейчас же, делать хоть что-нибудь, выплеснуть, обрушить накопившиеся эмоции, избавиться от них, как от яда, разъедающего изнутри. Это стремление придавало твёрдость шагу, метр за метром, и подошёл к девушке я уже совершенно не шатаясь. Она смотрела на огонь и потягивала пунш мелкими глотками. С налёту, не останавливаясь, я развернул её к себе и поцеловал. Нещадно впиваясь в незнакомые губы, я искал освобождения, разрядки, забвения или ответа - и не находил ничего. Это была НЕ ОНА. И всё другое просто превращалось в пыль…

Девушка вырвалась, гневно закричала, я качнулся назад, едва не свалившись, почувствовал на плечах чью-то крепкую хватку, зарычал что-то протестующее в попытке отмахнуться, но не преуспел. Меня куда-то вели, а иногда и тащили, шум стихал, в небесах разгоралась ночь, а сердце металось, надеясь разбиться - лишь бы не чувствовать этой боли. Я отключился, едва меня запихнули на заднее сиденье такси.

***
Я сидел за столом на кухне своего съёмного домика, обхватив руками голову, чтобы она ненароком не развалилась на две половинки. Тонизирующие зелья сыграли со мной злую шутку: я помнил все события вчерашнего вечера - ну то есть пока не вырубился. Это жестоко. Обычно похмелье компенсирует свои тяготы блаженными провалами памяти, мне же досталось всё и сразу: раскалывающаяся голова вкупе с мерзким ощущением в желудке и чувство стыда - с отвращением к самому себе.
Поздним утром я проснулся в своей постели, правда, одетый и лежащий поверх одеяла, зато без ботинок. А в качестве бонуса под боком у меня примостился отполированный кий. В порыве чувств я хотел закинуть его куда подальше, но сил хватило только на то, чтобы спихнуть деревяшку с кровати. Потом были холодный душ, чашка кофе (для аромата) и заколдованный на временную бездонность стакан с водой (для восполнения водного баланса в организме); ну и пачка активированного угля за неимением какого-нибудь “алкозельцера”. И теперь я сидел за столом, пытаясь заставить себя взять в руки телефон и позвонить ей.
Никогда не чувствовал себя настолько паршиво. Где она была? Почему так и не появилась? Слышала ли уже последние сплетни? А вдруг всё же пришла - и видела всё своими глазами?! Интересно, что доконает меня скорее - эти гадания на похмельной гуще или её по-прежнему дружеский тон, если я таки позвоню?
Телефон вспорол мои мысли вместе с черепной коробкой бодрым гудением виброзвонка. Было ощущение, что мою голову засунули в блендер. Я поскорее схватил мерзкий гаджет и нажал приём, только чтобы он замолк.

- Прости меня, пожааалуйста! - зазвенел в трубке голос Шэннон. Первым порывом было отодвинуть телефон от уха как можно дальше, но я так хотел её услышать!.. Хм, а я, оказывается, мазохист.
- Этот чёртов Уилсон задержал на пересдаче, а потом ещё заставил приводить кабинет в порядок после лабораторной. Вот нафига нам эта химия сдалась, а? Ну и по закону подлости телефон сел, ни раньше ни позже! Я хотела побыстрее управиться, так этот профессор ещё и сидел следил, чтоб всё делала как следует! Извращенец хренов, поди, нравится, как девушки пробирки ёршиком моют. Короче, когда я пришла в общагу, там уже всё ходуном ходило, а тебя я не нашла. Блин, просто злой рок какой-то, никак мы не увидимся! Ты, наверное, быстро ушёл, ты ж такие сходки не очень любишь…
- Да нет, побыл немного, - вышло как-то хрипло; откашлявшись как можно незаметнее, я добавил, - Посидели с Шоном, поболтали. Мило время провели, - надеюсь, в моём голосе не было сарказма?..
- Какой-то голос у тебя странный. Случилось что? Ну, кроме того, что подруга пригласила на вечеринку и не явилась, - я слышал, что она пытается виновато улыбнуться, но вышло натянуто.
- Какие планы на ланч сегодня? - спросил я вместо ответа.
- Этот самый ланч приготовить.
- Отлично. Я зайду? Есть разговор.
- Эээ, конечно, - как может смесь доброжелательности, лёгкого удивления и обречённой настороженности уместиться в одном только слове?
- Тогда до встречи.
- Ага.
Я положил телефон на стол и сделал длинный глоток воды из стакана. Было такое ощущение, словно сквозь позвоночник продели дрожащий сияющий стержень. Услышав голос Шэннон, её пронизанную эмоциями болтовню, я обрёл уверенность и решимость. Я должен сказать ей. Сегодня. А дальше… Что бы она ни ответила, путь у меня один, и в конце этого пути мы вместе. Без вариантов. Иного просто не может быть.

После второго душа мне немного полегчало. По крайней мере конечности слушались, голова перестала гудеть, а цвет лица сменился с зеленоватого на умеренно бледный. Я уже надевал пиджак, когда телефон снова зажужжал входящим вызовом. Увидев номер деканата, я удивлённо поднял бровь: обычно вне экзаменационных сессий их не слышно не видно - если только не случается чего-то из ряда вон выходящего.
- Мистер Хэмптон, вас просят зайти в деканат сегодня, желательно до перерыва, а то у них потом собрание, - секретарь приёмной всегда была добра к студентам и давала дельные советы, чтобы сэкономить время и нервы обеих сторон. Но чёрт, почему именно сегодня? До двенадцати оставалось меньше получаса, как раз дойти медленным шагом до общежития Шэннон. Здание администрации, конечно, по пути, но как надолго всё это затянется…
- А вы не знаете, зачем меня вызывают? Если что-то глобальное, может, лучше после собрания?
- Насколько я знаю, это ненадолго, - в её голосе мне послышалась улыбка, - Просто одна новость, которую декан хочет сообщить лично. Думаю, вас она порадует. Забегайте, он сейчас свободен.
Что ж, можно и сходить, даже интересно, чего такого хорошего может мне сообщить декан. Если повезёт, к Шэннон я почти не опоздаю, тем более, что о конкретном времени мы и не договаривались. Уже почти выйдя из дома, краем глаза я заметил, что в комнате будто чего-то не хватает, но решил отложить выяснение на потом.

В двери общежития Шэннон я входил в смятённых чувствах. Декан сообщил, что в связи с моими успехами в практических дисциплинах руководство Университета предлагает мне закончить обучение досрочно. Почти весь следующий год должен был быть посвящён оттачиванию практических навыков, пара блоков углублённых лекций не в счёт. Так что если у меня есть желание, я могу подтянуть и сдать теорию за этот год и за следующий разом и получить диплом уже этим летом! В таком раскладе я видел кучу минусов. Более усердные занятия сведут на нет и без того редкие встречи с Шэннон, а получение диплома лишит меня целого года гарантированного пребывания неподалёку от неё. Но в то же время здравый смысл осторожно намекал, что учёба - не самое удобное время для налаживания романтических отношений - особенно если уделять ей действительно много внимания, а одному из двоих она ещё и даётся тяжело. С другой стороны, получив диплом, я смогу полностью сосредоточиться на завоевании внимания Шэн. К тому же, никто ведь не запрещает мне приезжать в Симфорд в качестве гостя, а то и напроситься провести какой-нибудь мастер-класс для художников с магическим даром! В общем, я попросил время на обдумывание до вечера. Возможно, то, что скажет мне сейчас Шэннон, тоже внесёт вклад в моё решение.

Открыла мне её соседка, имени которой я не знал, и, буркнув, что Шэн на кухне, ушла по своим делам. Из дверей упомянутой кухни валил дым. Ну или пар, разбираться я не стал, а поскорее кинулся туда. Разогнав густые клубы взмахом волшебной палочки, я узрел свою рыжую любовь стоящей у плиты с половником наперевес, в безуспешных попытках сделать огонь под одной из кастрюль потише. Видимо, ручку регулировки на допотопном агрегате заело. Я поспешил прийти ей на помощь. Шэннон повернулась и расплылась в своей солнечной улыбке.
- Уж прости, начала без тебя: эта орава халявщиков требует еды, причём немедленно. Не повезло, что моя вахта пришлась на день после вечеринки - с бодуна все такие злющие! - она поставила кастрюльку на тумбу, стянула варежку и критически осмотрела содержимое посудины, - Похоже, им придётся съесть меня: ЭТО употреблению не подлежит. А ещё с меня, кажется, новая кастрюля, - добавила девушка, отправляя прожжённую утварь в мусорное ведро.
- Ну уж нет, каннибализма я не допущу! Давай я им яблок наколдую! Ничего существеннее пока, увы, не освоил.
- Три ха-ха! Они скорее этими яблоками нас нашпигуют. Не, сейчас мы им макаронов с сыром сварганим, только кастрюлю другую найду. Сытно и недолго. А это, - Шэн кивнула на мусорку, попутно гремя посудой на полках, - я жаркое замутить хотела, наивная. Они бы всё равно не оценили, в таком-то состоянии.
Я наблюдал за её движениями, слушал её голос, и поугасшая было решимость, смазанная визитом к декану, вновь подняла голову. Я ждал в неведении очень долго и больше ждать не мог.
- Шэн, отвлекись на минутку, - окликнул я её негромко.

Она обернулась, всё ещё улыбаясь, но поймала выражение моих глаз - и улыбка замерла в предчувствии и тревоге.
Я стоял достаточно близко, поэтому просто сделал полшага вперёд и взял её за руку. Она ничего не сказала, только смотрела на меня, но выражения я уловить не мог.

Речь я не подготовил, я знал, что нужные слова придут, когда настанет время, но сейчас мне казалось, что весь мир сосредоточился в её глазах цвета корицы - и никакие слова не нужны. Да так оно и было, я чувствовал. Вот только…
- Скажи что-нибудь, - почти прошептала она.
Незримая нить неминуемого притяжения застыла и лопнула, оседая звёздным дождём на ресницах. Я был уверен, она тоже ко мне что-то чувствует, и уж конечно поняла, что моё отношение к ней с прошлого года изменилось, но что-то мешало, что-то было не так, и это вставало между нами невидимым барьером. Хотелось ринуться вперёд, разметать разделяющие нас сантиметры, прижать к себе, крепко, на грани, и не отпускать. Хотелось коснуться её губ, почувствовать её дыхание на своей коже, изучить ладонями каждый изгиб, каждую выемку её тела, забыться в поцелуе и любить, любить её так, словно завтра никогда не наступит. Хотелось много чего ещё, но я сдержался, потому что ОНА ждала СЛОВ. Мой голос был хриплым от не до конца развеявшихся фантазий, но я даже не пытался что-либо изменить.
- Слова не в силах передать всё, что творится у меня внутри. Таких слов просто не существует. То, что принято говорить в подобных ситуациях, до невнятности блекло. Но раз так надо, я скажу. Я люблю тебя, Шэн, - я сделал паузу, чтобы немного перевести дух; она молчала, зажмурившись на последней фразе, - Но я также вижу - тебе что-то не даёт покоя. И готов помочь, если это в моих силах, - я тоже закрыл глаза, разделяя её тьму, потому что произнести следующую фразу мне было невероятно трудно, - Что бы ты ни ответила, я пойму.
И наступила тишина.

Мы так и стояли с закрытыми глазами, рука в руке, она - собираясь с мыслями, ища слова, а я - в попытках отгородиться от эмоций, захлопывая дверь перед предвкушением, заталкивая тяжёлым ботинком под ковёр надежду. Я не был уверен, что выдержу категоричное “нет”, но и оставаться в неведении было равносильно пытке. “Скажи что-нибудь”...
- Конечно я знала, - произнесла она тихо, и я открыл глаза, чтобы встретить её взгляд, пронзительный, горячий, но в котором уже читался ответ, - Чувствовала. Но… Всё сложно, Элджи. Я не говорю “нет”, но и “да” сказать не могу. Мне нужно время. Нужно во всём разобраться. И… - она отвела взгляд, высвободила руку из моих пальцев и сделала шаг назад, - Честно говоря, мне будет проще сделать это, если мы не будем видеться какое-то время. Прости…

Это было странное ощущение. Мир замер. Как если бы я обезвреживал бомбу, и тот момент, когда уже разрезал проводок, поставили на паузу, и неизвестно, что будет дальше - тишина или взрыв. Я вдруг почувствовал дикую усталость и опустошённость. Словно бушевавший внутри пожар поглотил всё, что было, и теперь только лениво догорающие островки нераспознаваемых эмоций напоминали о том, что здесь произошло.
Она смотрела в сторону. Ждала, когда я уйду. Что ж…
- Я могу что-то сделать?..
- Нет, - она покачала головой, печально улыбнулась, бросила на меня быстрый взгляд и снова отвела глаза.
Я уже почти дошёл до двери, как вспомнил кое-что:
- Да, о вчерашнем вечере…
- Я знаю, - перебила она, - Шон рассказал: вы поспорили, ты выиграл. Очень сокрушался о своём кие. Просил передать, что мелка тебе не видать…
Шэннон улыбалась, но я видел, что она уже готова расплакаться.
Я ушёл. Иначе не смог бы выполнить её просьбу об отсрочке.

***
Я не помню, как дошёл до своего пристанища. В голове была одна мысль: поскорее лечь и уснуть. Новостей и событий было мне на сегодня достаточно. Но Вселенная распорядилась иначе. В качестве демонстрации того, что ей нет никакого дела до моих чувств и проблем, у дома были припаркованы две машины: моего арендодателя и полицейская. Я глухо застонал и поднялся на крыльцо…
Как выяснилось в ходе долгой беседы (хозяин в основном кричал, а полицейский подозрительно щурился и неустанно строчил что-то в блокноте), вчерашней ночью, пока я валялся в отключке, в дом проник грабитель и унёс - внимание! - ковёр и настольную лампу. Ни ноутбук, ни бытовую технику злоумышленник не тронул.

Хозяин возмущался моей безалаберностью, а страж порядка, похоже, подозревал меня в не всплывшем пока убийстве, где лампа выступала в качестве орудия, а ковёр - как способ избавиться от тела. Пререкаться у меня совершенно не было сил, поэтому я быстро выписал недовольному арендодателю чек на возмещение убытков. Тот немного смягчился, но тем не менее велел покинуть дом по завершении учебного года и больше к нему не обращаться. Полицейский же окинул меня испытующим взглядом и сообщил, что со мной ещё не закончил. Когда они ушли, я рухнул в кресло и какое-то время сидел, уставясь в стену. Вот и ещё два пункта в копилку причин не возвращаться сюда в следующем году, подумалось мне. Я почти забыл о предложении декана, занятый проблемами более личного толка, но сейчас сомнений почти не осталось: тут мне делать больше нечего. Совершив ещё одно усилие, чтобы позвонить секретарше и попросить передать, что Элджерон Хэмптон на предложение согласен, я рухнул на кровать и мгновенно уснул.

***
В последующие месяцы я был рад, что согласился на досрочную сдачу экзаменов на диплом: усиленная работа помогала хоть немного отвлечься от ощущения, что я нахожусь зоне невесомости над пропастью, и вывести из апатии. Я периодически встречал Шэннон в кампусе, на лекциях или в парке, но она избегала моего взгляда, а я не подходил. Всё-таки мы учились на одном курсе, хоть и в разных группах, и вскоре я уже был рад, что получение диплома не за горами: видеть её и не иметь возможности поговорить действовало на меня всё более удручающе.

Но вот экзамены остались позади, я сдал всё с блеском, хоть и при воспоминании о том, скольких сил это стоило, меня начинало мутить.
В день вручения дипломов я получил письмо от Шэннон. Самое настоящее, написанное от руки на бумаге, как в те далёкие времена, когда “аналоговая” переписка была неотъемлемой частью общения. “Слышала, ты всё сдал экстерном и получаешь в этом году диплом, - значилось в письме, - Поздравляю! Всегда знала, что ты способен на многое) Хорошо тебе провести лето! P. S. Подумала, тебе понравится такой формат поздравления ” Вот и всё. Но это было больше, чем я получил за все эти месяцы.
Выпускники, наряженные в праздничные мантии, столпились перед входом в спортзал, где должна была проходить церемония вручения дипломов. Видимо, преподаватели решили напоследок “помариновать” вчерашних студентов и запускать их внутрь не спешили. Все кругом переговаривались, смеялись, атмосфера была расслабленно-радостная - ещё бы, все мучения в прошлом, а впереди - светлое будущее. Ну и вечеринка по случаю выпуска, разумеется! На последнюю я, впрочем, идти не собирался. Среди выпускавшихся я не видел ни одного знакомого лица: все они учились на год старше, а кроме нескольких человек из своей группы я практически ни с кем не общался. Но когда уже открылись двери, и толпа хлынула в зал, мне показалось, что среди поздравляющих, которых внутрь не пускали, мелькнул знакомый сполох рыжих волос…

***
Тем же вечером последним поездом я возвращался в Мунлайт Фоллз, а во внутреннем кармане пиджака лежало письмо Шэннон - как знак того, что паузы, возможно, больше нет.

Бонусы

Техничка за весь Универ!