И зачем я наговорила ему все это на автоответчик? Идиотка.
Прошло уже два дня, но, как и предполагалось, Остин не перезвонил. Как только проснулась, первые несколько часов я даже боялась брать в руки телефон, думая, что там высветится какое-нибудь непрочитанное сообщение или пропущенный вызов, потому что я по своей забывчивости поставила на вибро и не услышала, но нет. Не было совершенно ничего. Этого, наверное, стоило ожидать. И на что только надеялась? Что он все бросит и кинется в мои объятия? Пора бы уже выбросить треснутые розовые очки в мусорное ведро неудавшихся отношений и понять, что не все в этом мире тебе будет доставаться просто так.
Лучше окунуться в работу и перестать об этом думать.
Ну, не сложилось, так бывает. В конце концов, пропасть, которую я сама вырыла между нами, не заполнишь, чтобы спокойно быть вместе. Но ведь и много хорошего было тоже... И почему я помню все это до мелочей? Даже самый обычный сентябрьский вечер, когда мы, завалившись на кровати и захватив с собой приготовленный в микроволновке соленый попкорн, смотрели очередную серию «Черного зеркала», в конце которой я не заметила, как от безмерной усталости уснула прямо у Остина на плече.
Тогда еще Коллин был жив. И мы были другими.
В коридорах уже было тихо, и я, завершив вечерний обход, блаженно рухнула на диван в ординаторской. На часах было около одиннадцати, и ночь не предвещала совершенно ничего плохого. Я даже надеялась немного поспать, ведь сегодня со мной дежурил один из наших хирургов, которому всегда везло на относительно спокойные ночные смены.
– Ты закончила? Так быстро? – поинтересовался Джек, не отрываясь от экрана монитора. Он быстро что-то печатал и выглядел настолько сосредоточенным, что даже как-то неловко было его отрывать от дел своим ответом. Наверное, он спросил меня на автомате и даже бы не заметил, если бы я промолчала.
– Прошло полтора часа, ученый, – усмехнулась я.
– Уже?! Ох, надо было начать эту статью раньше, успеть бы закончить до пятницы.
– Вся ночь твоя, вряд ли сегодня будет много пациентов, середина недели же.
Джек Хейнс среди всех наших врачей был самым одержимым медициной. Как наукой, а не просто сферой деятельности. Он постоянно писал статьи для различных журналов, рвался брать самых сложных больных и не просто лечил их, а стремился изучить, чтобы выдвигать всяческие гипотезы и их доказывать. Иногда от его дотошности во всем нервы не выдерживали не только у нас, но и у пациентов, однако, никто не мог отрицать, что в своем деле он один из лучших в городе.
И обычно, когда он оставался дежурить, за ночь могли поступить лишь пара пациентов, которых через час уже отпускали домой. Но сегодня я, видимо, сглазила, решив, что смогу поспать.
Дверь резко распахнулась, стукнувшись ручкой о стену, и в ординаторскую влетела Мелинда – молоденькая медсестра, которая недавно закончила медицинский колледж и планировала в скором времени получить высшее, поэтому специально постоянно оставалась дежурить, чтобы, как она говорит, учиться было легче.
– Сэр, там... Там, в коридоре! Срочно! – она очень часто дышала, и было видно, что спешила, но Джек, похоже, так увлекся своей статьей, что совершенно не торопился бежать на вызов.
– Мел, успокойся, что случилось?
– Там девушка… Вены себе порезала… Скорее же!
– А ты говорила, что никого не будет, – слегка раздраженно бросил он мне и покинул ординаторскую. – Мелинда, вези ее в операционную!
Я быстро вымыла руки и тоже вышла, чтобы помочь, как вдруг застыла прямо у входа.
В холле рядом с Джеком стоял немного потрепанный и шокированный Остин, посмотрев на которого, я даже немного испугалась. Не от того, что недавно позвонила ему и призналась в своих чувствах, а от его дикого взгляда, полного какого-то отчаянья и беспомощности. Я никогда его таким не видела. Привыкла, что он все время серьезен, да, редко улыбается, но из-за меня он никогда так не переживал. А может, я просто не видела. И если он здесь, то та девушка, которую увезли… Да нет, не может быть. Что произошло? Ей не из-за чего было вены резать.
– Доктор, с ней все будет хорошо?
– Зависит от того, насколько вы были слепы и не замечали ее состояния. Извините, но мне нужно работать, – холодно ответил ему Джек, поправляя рукав халата. Судя по взгляду, Остина это не успокоило, а даже наоборот, еще больше завело, но он, к сожалению, ничем не мог помочь в этой ситуации.
– Моя помощь нужна? – вдруг спросила я, почему-то решив, что Остину тут буду нужнее. И кто меня просил?
– Я позову анестезиолога, думаю, мы справимся. Если что-то потребуется, отправлю к тебе Мел.
И Джек скрылся за дверьми длинного коридора.
Остин громко выдохнул, устало опустился на скамью и закрыл лицо руками. Я машинально подошла к автомату с напитками и нажала на кнопку с обычным черным кофе. Даже не знаю, требовался этот кофе мне или ему, но надо было с чего-то начать разговор. Я была рада видеть его, но больница – не лучшее место для романтических встреч. Особенно, если романтики-то, в общем, и нет.
Мы оба молчали. И лишь эхом отражался от кафельных серых стен дребезжащий звук кофейного автомата, хоть как-то заполняя нависшую тишину.
Взяв стакан, я осторожно села рядом и протянула Остину напиток.
– Выпей, станет легче. Все равно придется долго здесь сидеть.
– Не хочу, – буркнул он, безразлично уставившись в одну точку. С его лица уже исчезли шок и та самая дикость, что казалось, будто он просто сидит и смотрит обычную скучную передачу по телевизору. Неужели он так искусно может скрывать свои эмоции? Или просто на мое присутствие так реагирует? И дураку понятно, что если он не звонил, то и не хотел объясняться со мной, тем более здесь, тем более в такой ситуации. И, наверное, сейчас хочет побыть один, а я тут сижу и пытаюсь всучить ему чертов кофе.
– Если захочешь поговорить – я буду в ординаторской, – я поставила напиток на скамью и ушла, даже не чувствуя спиной его взгляда.
Ему сейчас все равно.
Я хорошо знаю это чувство.
Когда ты зациклен на том, что родной тебе человек находится на грани жизни и смерти. Тебе совершенно наплевать, что происходит вокруг, и хочется просто забиться в угол и ждать, когда этот кошмар закончится. И если Коллина уже не вернуть, то в данный момент я была уверена, что Джек обязательно спасет Нину. Она попала не к тому врачу, у которого можно умереть. Признаться, я даже хотела, чтобы он спас ее. Я бы никогда не пожелала Остину пережить то, что пережила я. Это слишком тяжело.
***
– Можно я присяду? – послышался в дверях знакомый бархатный голос, и я, бросив разбирать скопившиеся на столе истории болезни, закивала. Пришел все-таки. Он забрался на диван и начал нервно массировать висок, все так же упорно сверля взглядом какую-то точку в пространстве.
– Что случилось? – только и смогла вымолвить я, видя, насколько же он устал. Мне не хотелось сейчас затрагивать тему наших отношений – это было бы лишним и только сильнее бы его разозлило. В эту секунду мне хотелось одного – сесть вот так, поддержать его, утешить и сказать, что все будет хорошо. Лишь бы ему стало легче. Ведь иногда так важно услышать это банальное «все будет хорошо», чтобы знать, что есть кто-то, готовый быть рядом, что бы ни случилось.
– Не знаю даже, с чего начать.
– Хотя бы как так вышло, что ее привезли сюда.
– Я… бросил ее.
Сердце вдруг забилось, словно у испуганного зайчонка, и я, наверное, даже изменилась в лице. Бросил ее? Но почему? Наверное, она слышала все, что я тогда сказала. Но ведь уже прошло несколько дней, она бы устроила ему сцену сразу же… Или она узнала о том, что Остин снова общается со своей бывшей любовницей, то есть со мной, и решила свести счеты с жизнью?
Так, Ава, спокойно, держи себя в руках. Совсем не значит, что это все произошло из-за твоего дурацкого звонка и вообще из-за тебя.
– Почему ты ее бросил? Сам же рассказывал, какая она чудесная и милая девушка…
– Это сложно, – с натяжкой начал он, – буквально через год, как мы начали встречаться, Нина все чаще стала намекать мне, ну, что хочет замуж. Я всячески старался избегать этой темы, переводил разговор в другое русло. Она закатывала истерики, мол, ты меня не любишь, раз не женишься. Обижалась, а я дарил ей какое-то барахло, чтобы простила. Какое-то время все снова шло нормально, потом начиналось по новой… Я уже сбился со счета, сколько раз она спрашивала, почему я не ней не женюсь. Я лишь отмахивался, говорил, что сейчас надо бизнес перенять, много дел, что свадьба – шаг слишком серьезный и хлопотный…
– Понятно, ничего сложного здесь нет. Ты просто все это время морочил бедной девочке голову.
– Я же ей не обещал ничего, она сама придумала себе белое платье и меня у алтаря.
– Так почему не женился?
Он посмотрел на меня и снова уставился куда-то. Я уже почувствовала себя неловко, что задала этот вопрос, казалось, что надавила на самое больное. Или, по крайней мере, затронула тему, о которой он не очень хотел говорить.
– Я стал встречаться с ней, чтобы перестать думать о тебе, – с ноткой разочарования произнес он, и у меня тут же как будто комок встал в горле. – Мне было тяжело, когда ты вернулась к Коллину. Даже когда мы были вместе, мне тебя не хватало, а тут ты исчезла совсем, и это было слишком. Я как будто забыл себя, будто моя жизнь теперь была не моей. Я прекрасно знал, наши с тобой отношения не могут зайти дальше, чем они были, но мне нужно было кем-то заполнить эту пустоту. И тут появилась Нина, которая по уши в меня влюбилась, и…
– И ты пользовался этим, – закончила я его мысль, пытаясь переварить в голове все, что он сказал. Я тогда действительно не думала, насколько ему может быть плохо от моего ухода, лишь убеждала себя, что поступаю правильно, бросая его. И что из этого вышло? Ничего хорошего, как обычно.
– За все это время она стала мне очень близка и дорога, и я даже думал, что влюблен в нее, но потом встретил тебя на кладбище, и на меня снова накатило… Секс, объятия, разговоры – все было не то, и она не была тобой. Я, кстати, прослушал твое сообщение. Извини, что не ответил, просто мне нужно было разобраться и принять решение. И вот сегодня, когда Нина в очередной раз заговорила о том, что видела в каком-то ювелирном скидку на обручальные кольца, я уже не сдержался и порвал с ней. Она вся в слезах убежала в ванную, закрылась, плакала. Потом я перестал слышать всхлипы, там вообще была гробовая тишина, стучался, она не открывала. Вилкой открыл замок и увидел ее лежащей в ванне…
В ординаторскую вдруг зашел Джек, вытирая руки бумажным полотенцем, и мы с Остином сразу переключились на него.
– Ну как? – спросила я, переживая теперь за эту девочку не меньше Остина.
– Все позади, ее жизни ничего не угрожает, – мы оба сразу вздохнули с облегчением. – Она потеряла много крови, но я очистил рану и наложил швы. Аврора, найдешь потом ее карту и принесешь мне – пропишу антибиотики на всякий случай.
– Спасибо тебе, Джек.
– Она скоро очнется, – обратился он уже к Остину, – поговорите с ней, чтобы больше такого не повторилось.
***
После всего этого я заставила Остина прилечь и хотя бы немного вздремнуть. У него был слишком тяжелый день. Пока он спал, я по просьбе Джека нашла медицинскую карту Нины. Ничего особенного там не было: медосмотры, записи о простудах, пару раз в юности посещала невропатолога, жалуясь на головные боли. И кто бы мог подумать, что теперь на последней странице будет запись о вскрытых венах с целью суицида.
Около семи утра Мел, уже собирающаяся домой, сообщила, что Нина пришла в себя, и мне пришлось разбудить Остина. Но он как-то не торопился к ней идти.
– В чем дело? – спросила я, видя его растерянность.
– Я не знаю, что ей сказать.
Я бы, наверное, тоже не знала.
– Послушай, – я подошла и положила руку ему на щеку, – скажи ей правду. Как есть.
– Она из-за меня чуть с жизнью не рассталась. Из-за меня, Ав. Все, что сейчас происходит – это полностью моя вина.
– Вот поэтому ты не должен ее больше обманывать. Я знаю, что ты чувствуешь, но что случилось – уже не отменишь. Надо просто научиться с этим жить. И жить так, как по твоему мнению будет правильно. Я столько раз ошибалась в своей долгой жизни, намного больше тебя, но теперь верю, что смогу пойти по правильной дороге. И я хочу идти по ней вместе с тобой. Пусть даже снова буду лишь твоей любовницей, мне все равно. Я хочу быть рядом, просто потому что… люблю тебя.
– Я и так буду рядом.
Он поцеловал меня в лоб и вышел из ординаторской.
Я сняла свой халат и повесила в шкаф, готовая расплакаться. Наверное, от счастья. Первый раз за последний десяток лет. А может, из-за того, что он ранил меня, не сказав, что тоже любит. Грань какая-то слишком тонкая.
***
Остин осторожно заглянул в палату, где Нина уже сидела, ожидая его. Он не мог не заметить, какой она была бледной, с посиневшими губами и синяками под глазами, но жалости не было и капли: она уже казалась ему чужой и далекой, будто и не связывали их почти три года отношений.
– Ости, дорогой, ты пришел! Знал бы ты, как я рада тебя видеть…
– Нина, послушай, – он набрал в легкие побольше воздуха, чтобы наконец сказать ей, что когда он выйдет из этой палаты, то больше не вернется. Как же сложно было подобрать нужные слова, чтобы она снова с собой что-нибудь не сделала, но расставить все по своим местам было необходимо. Хотя бы извиниться.
– Да?
– Ты могла умереть, понимаешь?
– Но ты же спас меня…
– А если бы нет? И ради чего все это?
– Потому что я не смогу без тебя жить, как ты не понимаешь?! Я не смогу жить, если ты меня бросишь!
– Прости, – наконец отодвинул он эмоции на задний план, – но я принял решение. И тебе не удастся меня переубедить. Ты чудесная девушка, и стала дорога мне, но… я люблю другую. Давно. В этом нет твоей вины, все дело во мне. И если бы я сказал раньше, ты бы сейчас здесь не лежала. Извини, что дал тебе ложную надежду.
Из ее глаз катились слезы, и она не знала, что ему на это ответить, но прекрасно поняла, что его придется отпустить, если даже настолько крайние меры как попытка самоубийства не смогли его удержать.
За ним захлопнулась дверь палаты, и она не знала, что делать дальше.
Как теперь жить с этим предательством?
***
Я ждала Остина в холле, чтобы узнать, как все прошло. Он вылетел из коридора, который вел к палатам, словно ошпаренный, и по его загруженному виду не трудно было догадаться, что разговор был не таким уж и гладким.
– Остин! – я его окликнула, но обернулся он лишь у выхода из больницы.
– Ав, я позвоню. Извини, но сейчас я хочу побыть один.
Что ж, ладно, все равно мое такси уже скоро должно подъехать.