Перебросив за спину длинную черную косу - отличительный знак и гордость ее касты, - Этель, ученая в третьем поколении, шла через лес к Осколкам Звезды. В конце концов, она прошла Испытание, а значит - могла распоряжаться своим временем, как ей вздумается.
Шла вторая неделя сухого сезона, и вода почти ушла - в низине ее осталось всего-то выше щиколотки... Можно было рискнуть и прогуляться по лесу; по крайней мере, водная живность ушла в реки. Кроме рыб-змей - фу, твари вкусные, но кусаются больно... но самые крупные тоже ушли в реки, а мелких бояться нечего.
Осколки Звезды давно ее интересовали. Серебристо-серые и чуть блестящие, как покрытые воском листья водяных цветов, они даже не царапались от удара камнем, но гудели на полдня окрест. И Этель, случайно обнаружившая их пятнадцать сухих сезонов назад, долго думала, что их вообще никак не повредить... пока в прошлом сезоне не нашла маленький четырехугольный лист, лежавший как бы отдельно. И даже смогла его сдвинуть - он, как обычная дверь, прикрывал дыру в Осколке. Маленькую, но там внутри... она успела только заметить какие-то странные штуки, но рассматривать в тот раз времени не было. Отвлеклась на голодную размазню, а там и темнеть начало. "Пусть в этот раз повезет..."
Ей повезло: по пути ей встретилась только одна небольшая размазня, сытая и не очень злая. И, почти без труда сдвинув лист-дверь и забравшись внутрь - яма оказалась совсем неглубокая, - Этель достала из выдолбленного полена лист книжного дерева и длинную палочку для письма, откупорила чернила (чернилами ей служил сок книжного дерева, густо-фиолетовый, почти черный) и принялась зарисовывать непонятные штуковины. Все, какие видела и на каких... оказывается, сидела.
Закончила она только ближе к закату; идти домой по вечернему лесу было смерти подобно, и ученая просто закрылась листом-дверью, понадеявшись, что, раз Осколок лежит здесь пятнадцать сезонов (или больше), то и она ночь продержится...
Примерно в это же время. Левкианский звездолет "Хека".
- Третья по удаленности планета системы Ригеля. Малопригодна для жизни из-за яркого излучения звезды. Большая часть поверхности покрыта водой; на материках климат можно охарактеризовать как тропический. Полезные ископаемые... найдено около сотни различных руд, из которых тридцать две используются в сплавах, пригодных для кораблестроения, из-за высокой устойчивости к коррозии... активная добыча была прекращена около пятидесяти лет назад из-за внезапной миграции племен аборигенов во избежание нарушения Положения о невмешательстве. Учитывая, что местные жители крайне примитивны, в данном случае никаких послаблений быть не могло.
- Насколько примитивны?
- Примерно на уровне деревянных мечей и каменных топоров. Вот посмотри - деревня аборигенов сверху.
- Ничего себе... Так еще живут, серьезно?.. А вообще-то, довольно красиво, этакое первобытное очарование...
- Да, только у нас дисплей автоматически приглушает яркость и контраст - в действительности, все намного ярче. Но соглашусь, что-то в этом есть. А еще здесь очень богатая флора и фауна, но в поселении почти все вырублено... да, не делай такие глаза. Сейчас увидишь, как выглядит лес, и поймешь, что я имею в виду...
- ...Ого! Вот это да... подожди-ка, а вон там что? Приблизь...
- Хм. Похоже на старую бурильную машину. Надо старшим сказать, пусть посмотрят. Ее же нужно поднять на корабль...
- Думаешь?
- А представляешь, какой шок будет у местных, если ее найдут? Лучше поднять этот металлолом.
- И правда...
...много лет спустя...
- Моя планета входит в систему Ригеля – кстати, забавно, вы называете его так же, как мы. Наша звезда так ярко светит и вообще все вокруг такое яркое, даже ночью все время что-то светится, что пленка на глазах – просто жизненная необходимость, - рассказывала Этель. – Но здесь это чертовски неудобно. Если сравнивать, то на Земле у меня зрение примерно минус пять при дневном свете, а в сумерках… ну, где-то минус десять или как-то так. Поэтому на работе я включаю все лампочки, чтобы хорошо видеть…
- А где ты работаешь?
- Да в деканате, в отделе статистики.
Только ты меня все равно бы не нашел, потому что я в списке работников прохожу как Дженни Доу. И фотография подправлена в фотошопе. Начальница придумала; ей показалось, что не стоит трезвонить на весь кампус, что в деканате работает инопланетянка, а у меня имя уж больно приметное. Ну, и… без нарисованных глаз мои фото выглядят просто жутко. То есть, так коллеги говорят… поэтому я стараюсь людям на глаза не показываться лишний раз, чтобы не пугать.
- И поэтому так долго меня динамила, - закончил за нее Фрэнки. – А почему все-таки решилась прийти?
- Ну, я кое-что слышала про Шеридан, - пожала плечами инопланетянка. – И подумала… вернее, понадеялась, что ты, может, уже достаточно навидался всякого, чтобы не шарахаться от меня. Ведь мне тоже бывает довольно скучно сидеть все время одной.
- Представляю… я бы удавился с тоски, будь у меня из развлечений только телефон целых десять лет.
- Ну, я не сказала, что у меня был только телефон… шахматы и интернет – это здорово, но тоже порой надоедает. Слушай, а у тебя поесть ничего нет?
- Только сосиски и кола, - признался молодой человек, мысленно дав себе пинка: ведь даже не подумал привести свой холостяцкий холодильник в приличный вид…
- А, расслабься, - отмахнулась Этель, - я сама сижу на лапше быстрого приготовления…
И полезла за хот-догами.
…Она стала приходить в гости. Всегда по ночам.
Фрэнки отвлекался от учебы, доставал из холодильника дешевое кислое вино – на другое у студента попросту денег не было – и немудреную еду; раскладывали пикник на старом покрывале, пили вино из пластмассовых стаканчиков и целовались. А потом вместе убирали следы пиршества; единственное, что Этель делать отказывалась категорически – мыть посуду. Молодой человек не возражал. Только однажды, после особенно трудного зачета, попросил подругу о помощи. Он не выспался накануне, еле сдал, да еще выпил почти без закуски – и теперь даже встать не мог, а оставлять в раковине посуду не хотелось…
- Помочь-то я могу, только за мной все равно перемывать придется. Иначе тебя парализует, если поешь с такой посуды, - ответила ригелианка. В открытую дверь юноша видел, как осторожно она сгружает тарелки в раковину, чтобы не коснуться воды. – У меня пальцы ядовитые, в горячей воде каналы могут открыться…
- Чего?! – он аж протрезвел.
- Не бойся, - Этель не к месту хихикнула. – Это так-то не опасно, просто мне надо быть очень осторожной, чтобы никого не отравить.
- Понял. Ладно, оставь, завтра помою.
Девушка с ядовитыми пальцами. Примерно месяц Фрэнки потребовался, чтобы это осознать.
И еще месяц – чтобы понять, что ему, по большому счету, без разницы.
В первую очередь она была Этель.
Веселой и красивой девушкой, которая любила розовый цвет, читала книги, в которых Фрэнки понимал только предлоги, и собирала камушки необычной формы.
Очень гордилась своими волосами – для нее это было не просто украшение, но показатель статуса. И в какой-то мере связь с родиной.
Ходила босиком или в легких туфельках, даже если земля покрывалась тонкой ледяной коркой – почему-то ей очень нравился колючий искрящийся холод на коже. У нее были твердые, как рог, ступни и мягкие прохладные волосы.
Однажды она пришла на свидание, залепив пальцы прозрачным скотчем.
- Думаешь, не пропустит?
- Ну… надеюсь. Я в три слоя наклеила. Попробовать-то стоит…
Оказалось, канцелярский скотч – это вещь. Потрясающая вещь. Этель шипела сквозь зубы какие-то ругательства на своем языке, пытаясь утром содрать липкую ленту, но клеила ее с тех пор постоянно. И даже мыла с заклеенными пальцами посуду (резиновые перчатки она почему-то не жаловала).
А вскоре просто взяла и переехала к нему. Насовсем. Фрэнки не возражал.
Он все так же работал и учился, едва успевая зачищать хвосты, постоянно прибегал к Бодрящим чарам, чтобы хоть как-то держаться на ногах. А тут подкрался экватор, и волшебнику не то, что возражать – думать-то было некогда.
Но вот отгремели экзамены, оставшиеся в памяти сплошной дребезжащей мутью и почему-то неплохими оценками в зачетке (из жалости выставленными, не иначе). На радостях Саммерсонг проспал сутки или около того. А потом просто валялся на кровати и думал…
Думал о родных, которые наверняка ждут его дома. И об Этель, с которой чувствовал себя легко и спокойно. С которой приятно даже просто валяться рядом и читать.
Думал о том, что хочет всегда просыпаться с ней рядом и завтракать вместе. Ездить по выходным куда-нибудь в город, в зоопарки или парки развлечений – сначала с ней, а потом, возможно, с мелким… или мелкими…
Но сказать «давай поженимся» почему-то язык не повернулся. Не сейчас. Чуть погодя, может, после каникул… да, точно, лучше так. Нужно ведь и родных подготовить, и самому привыкнуть к этой мысли.
Техничка