Запись пятая. Дом, милый дом
Я приехал домой. Точнее, в место, которое должно было стать моим домом. Квартиру, в которой я провел почти всю свою сознательную жизнь, мама решила продать. Нашла другую, более просторную, и без лестниц. В последнее время мама иногда жаловалась на боль в коленях, поэтому бесконечная беготня по ступенькам сильно ее утомила.
Новая квартира нравилась всем: маме отсутствием лестниц, Джонни – тем, что она нравится маме. Изольду купил зал для занятий и площадка для роллеров на заднем дворе.
Коты были в восторге от возможности носиться по двору, а затем дрыхнуть на диванах или точить когти о паркет.
Когда Изольда наконец-то отпустила меня, я обнял маму, вдохнул знакомый запах корицы, ванильного сахара и чего-то родного.
Пожал руку улыбающемуся отчиму, по которому тоже успел соскучиться.
Я почувствовал себя дома…
А затем был отправлен на экскурсию по квартире. Просторная гостиная, спальня матери и Джонни, гостевая, спортзал (сделан по настоянию мамы), комната Изольды в стиле принцессы.
Но окончательно я почувствовал себя уютно, когда оказался в комнате, отведенную мне. Кровать, письменный стол, гитара. А на стене висел портрет отца.
«Я говорила, что ты сам в состоянии забить гвоздь, - мама появилась за моей спиной неожиданно. – Но Джонни сказал, что отец должен встретить тебя на законном месте, а не в углу у стола».
Я ощутил прилив благодарности к отчиму. Все же он – невероятно мудрый человек. Я бы так, наверное, не смог.
Утро началось с суматохи. Подготовка к рождественскому пиру (последний за три года, который я мог полноценно провести с родными), набирала обороты. Изольда мыла полы, отчим уехал за елкой, мама колдовала на кухне. Причем на этот раз – без помощи волшебной палочки. Она занималась любимым делом – готовила умопомрачительные кушанья.
На мои предложения помочь обе женщины, и большая и маленькая, выгнали меня за дверь, приговаривая, что как вернусь окончательно из университета, тогда и будут «напрягать». А пока я здесь любимый гость. Задумался, не поступить ли мне после получения диплома на второе высшее.
Спасибо хоть к процессу наряжания (наряжения? наряживания?) елки допустили.
Вечером мы все сели за стол. Индейка, над которой мама прыгала несколько часов (и в итоге еле успела привести себя в порядок, хотя как по мне, она всегда самая красивая), была выше всяких похвал.
Я взял бокал. «Любимые мои, я так рад, что этот день могу провести в кругу семьи. Для меня этот лучший подарок! Нет, Изольда, под елку я тоже загляну, двойной порции презентов тебе не видать, маленькая хитрюга. С Рождеством, семья!»
А когда все поставили бокал на стол, я как ни в чем не бывало, попросил:
- Пап, передай мне салат.
Вместо того, чтобы выполнить мою просьбу, Джонни выронил вилку и с недоверием поглядел на меня.
- Что ты сказал?
- Точно, где мои манеры, - попытался я скрыть смущение и неловкость. – Папа, передай мне, пожалуйста, салат.
Джонни, улыбаясь до ушей, потянулся к тарелке, мама, кажется, украдкой смахнула слезу. А я чувствовал себя совершенно счастливым. По отношению к родному отцу я себя предателем не считал. Есть же дети, воспитанные двумя матерями или двумя отцами. А у меня был супер-комплект: мама и два отца. И оба нереально крутые. Что ж я, виноват в этом?
Остаток вечера прошел в той веселой и непринужденной обстановке, которую любят показывать в рождественских фильмах
.
