После смерти Эльзы семья, разумеется, разделилась. Нет, никто не кинулся паковать чемоданы сразу после похорон, но всем было ясно, что отъезд Девида и Сильвестра – дело ближайшего будущего. В то время Донадо жили в таком доме, что и одной-то семье с многочисленными братьями мужа было не развернуться, а уж о трех семьях не могло и речи идти. Теоретически, дом можно было расширить, но ладно бы для этого требовалось «всего лишь» изменить все защитные плетения. Изменение плетений - работка та еще, не на один месяц, но вполне выполнимая, а вот три хозяйки на одной кухне (да еще каждая, как показала практика, с характером) – задачка похлеще, магией не решаемая. В случае с этими миссис Донадо – вообще никак не решаемая, пожалуй, но я опять немного забегаю вперед.
Предполагалось, что Девид и Сильвестр построят себе по домику где-нибудь по соседству (нашей семье уже тогда принадлежал весьма внушительный кусок земли, но ради такого дела можно было бы его еще увеличить) и будут жить отдельно, но совсем рядом – и в жизни семьи изменится не так уж много. Ну как предполагалось… Это Трейси такой вариант казался наиболее простым и естественным. Ну еще Нукрат и Уильям очень надеялись на нечто подобное. Натана и самих Девида с Сильвестром Трейси как-то не удосужилась (а может, просто не успела) спросить. Возможно, считала свой вариант настолько удачным, что и обсуждать тут нечего? Тогда очередной «семейный совет» стал для нее сюрпризом.
Вообще «семейные советы» у нас редкость. Всегда были редкостью. Да и зачем? Большинство заявлений (от «в пятую теплицу не соваться, у меня там эксперимент» до «мама, папа, знакомьтесь – это моя невеста») делалось за общим ужином (или за обедом – в зависимости от наличия причастных). Ответ получали там же. Трейси предполагала, что и на этот раз будет что-то подобное, но получилось иначе.
Сам совет я описывать не берусь: даже Трейси (оставшаяся на обсуждение на правах жены Нукрата и хозяйки дома) не оставила внятного описания. Дженни и Касси (которые в тот момент были дома, ухаживали за приболевшим отцом) вообще только коротко упоминают, что в процессе «решения квартирного вопроса», со слов их избранников, «случилась очень некрасивая сцена, хотя понять Трейси, конечно, можно». Судя по всему, больше братья ничего не рассказали. Что касается записей Трейси, то там как раз написано много, но (традиционно для нее) больше эмоций, чем фактов. Очень отрицательных эмоций в сторону мужа и всех четверых его братьев (а вот это уже не типично).
Если попытаться разложить весь этот поток сознания на факты, узнаем следующее. Девид и Сильвестр объявили, что скоро женятся на своих «северянках» (что было встречено прочувствованным «ну наконец-то!» Натана), но жить в родном лесу не будут. Точно. Ни при каких условиях. Объяснили это тем, что не хотят своим детям клейма «потомков тролля», да и вообще тени семейной дурной славы. Нет, отказываться от семьи и проходить полный ритуал отречения тоже не хотят, просто уедут подальше. Туда, где фамилия Донадо никому ни о чем не говорит. Полагаю, примерно в этот момент Трейси стало неуютно: так уж сложилось, что ни у кого из семьи почти не было «личных» средств, а раз все деньги уходили в бюджет семьи (за которым следила именно Трейси, как единственная, умеющая читать-писать), то откуда возьмутся деньги на этот самый переезд? Понятно, что вопрос риторический. А уж когда речь зашла о том, что ребята хотели бы не горбатиться всю оставшуюся жизнь, копя на жилье, а потучить хоть какие-то стартовые, Трейси и вовсе резко забыла, что приличная доля этого бюджета заработана и «обнаглевшими мальчишками» (не только исправно работавшими на ферме, но и находившими подработки). В дневниках у нее – сплошные возмущения на тему «они отбирают будущее у моих детей, а остальные этому потворствуют». Может, я и предвзята, но заявления довольно некрасивые. Тем более, что с тем же возмущением она пишет о прозвучавшем, видимо, на том же «совете» предложении просто отписать молодым семьям по даче. Девид и Сильвест, судя по всему, были вполне готовы пожить первое время там, а как накопят денег – продать дачи и купить такие дома, о которых мечтали. Против оказалась, опять же, Трейси, ведь эти дома, по ее мнению, были законным приданным Асты.
Строго говоря, формально она была права: все имущество семьи по бумагам принадлежало Нукрату, а потому могло считаться законным наследством Асты и Дилана. Вот только Нукрат (не раз названный за это сволочью в записях супруги) предпочел поступить «по какой-то очень избирательной совести» - и не бросил братьев «крутиться, как хотят». Пообещал честно выделить деньги на дом – или помочь с кредитом, если на этот дом не хватит. Оговоренная примерная сумма, похоже, взбесила Трейси до такой степени, что дальше она не слушала.
И обиделась. Так обиделась, что через несколько дней, когда отцу Дженни и Каси стало полегче и избранница Сильвестра приехала повидать жениха,
Трейси устроила что-то совсем непотребное, буквально указав младшему из братьев Нукрата на дверь. Не знаю, что именно прозвучала, но в дневниках доходит до строчек вроде «выпросил себе денег на дом, так пусть теперь катится из этого».
Опять же, понять ее, наверное, можно. Она хотела лучшего для своих детей и все такое, но ведь Девид и Сильвестр действительно были не чужими, не из милости пригретыми, чтобы так их попрекать. А упреки явно прозвучали: Трейси не уточняет, что именно высказала, но упоминает серьезную ссору с мужем на этой почве. Что интересно, Дженни о случившемся не пишет вовсе. Только упоминает, что «в доме как-то неспокойно, но Силь говорит, что это рядовой семейный кризис».
Задерживаться после этого ни стали ни Дженни с женихом, ни Девид. Уехали через несколько дней. Поехали, как ни странно, не к тестю (девушки почему-то очень не хотели показывать отцу своих избранников – и высказались резко против таких поездок, ссылаясь на то, что дом у них еще меньше, чем у Донадо, а народу больше), а присматривать новое жилье.
Разумеется, не последнюю роль в выборе сыграли семейные дачи (которые, согласно уговору, оставались собственностью Нукрата, но тот был совсем не против проживания там младших, а вот Трейси в дневниках волновалась, что «неблагодарные мальчишки» «обнесут» домики). Так Девид предпочел острова. Им с Касси нравился местный климат, да и с работой получилось удачно: он окончил местные курсы – и уже через пол года работал на самолете, возившем грузи и пассажиров между островами. Касси, переехав к нему через несколько месяцев, водила экскурсии по местным лесам – и рассказывала туристам жуткие истории про якобы увиденных кем-то тигров вот прямо в этом лесу. Про тигров, конечно, выдумывала, но ходить по джунглям без проводника и правда не стоило. Сама она пишет, как успокаивала одну особенно впечатленную туристку: «я тут уже семь лет экскурсии вожу – и крупнее кролика тут разве что змеи, не волнуйтесь». Про настоящие опасности местной фауны она говорила редко – и только особенно ушлым туристам, норовившим отделиться от группы. Как сама писала, «все равно ко мне никто не сунется, а они перенервничают, не получат удовольствия – и не оставят чаевых».
«Чаевые» для Касси действительно были актуальны: они с Девидом выбрали себе настоящий дворец. Даже для внесения первого взноса по кредиту пришлось доплачивать, а ведь впереди было еще много лет ежемесячных платежей (которые официально вносил Нукрат, но только потому что на островах условия кредитования были совсем драконовские).
Сильвестр и Дженни выбрали себе дом поскромнее – и подальше от туристических зон.
Она занималась танцами,
он – яблоневым садом возле дома и пейзажами.
Именно пейзажи он писал чаще всего. А вот жену отказывался, хоть она и просила пару раз. Говорил, примета плохая. Сильвестр был очень неплохим магом, когда дело касалось растений и животных, но при этом практически не понимал и не чувствовал прочие области, а потому с некоторых пор на всякий случай перестраховывался: носил с собой булавки, всегда клал хлеб правильно, не перешагивал через людей, не писал портреты близких.