Ещё никогда в жизни
Я не чувствовал себя таким одиноким, как сейчас
И пусть я господствую надо всем вокруг
Это ничто для меня
Ведь в истории ещё не было побед
Без любви
(с)
Керан купил дом на Липовой улице, как хотела Юльхен. Здесь, в Торвилле, конечно. На место разгромленного особняка он наотрез отказался кого-то привозить, даже фотографии не стал показывать, что наводило на определённые мысли. Нет, я никого ни в чем не обвиняю, но если бы этот особняк существовал в действительности, разве стал бы он так противиться?
Я постоял немного у порога, прежде чем нажать на звонок, но это оказалось излишним – мне предоставили массу времени для того, чтобы собраться с духом. Я успел досчитать до восьмидесяти, прежде чем дверь соизволили открыть.
Керан стоял передо мной собственной персоной. Наверное, не успел ещё подыскать нового дворецкого – в этом доме прислуга менялась со скоростью звука. Я едва успевал запоминать их имена.
Он выглядел не очень-то воодушевлённым, что заставило меня усмехнуться про себя – а кого ты, интересно, ожидал здесь увидеть? Пресвятую Беллу?
- Здравствуй. Безумно рад лицезреть тебя в добром здравии, - я натянул на лицо улыбку, - можно мне увидеть Юльхен? Очень надо поговорить.
Я подался было вперед, но тот изящно перегородил мне путь рукой, опершись ею о дверной косяк.
- Я, безусловно, не менее счастлив тебя видеть, Даниель, но, видишь ли, время не самое подходящее, - он виновато пожал плечами, - мы вчера поздно вернулись с вечеринки. Юли уснула только под утро, так что, давай в другой раз, ладно? И, желательно, сначала позвони.
Он собирался уже захлопнуть дверь, но я вовремя всунул в проход ботинок. Керан нахмурился.
- Слушай, приятель, - я вновь попытался улыбнуться; вышло, наверное, не очень, - я понимаю, ты здесь хозяин, любишь решать за всех, и всё такое, но раз уж моя сестра живёт здесь, было бы неплохо, если бы ты и с ней тоже считался. Поэтому, будь добр, не лезь не в своё дело, ладно? Просто скажи ей, что я хочу её видеть.
Я видел, как он багровел с каждым моим словом – и эту фразу, ну, «не лезь не в своё дело» добавил просто из желания и вовсе довести его до точки кипения. Вы ведь любите острые ощущения, да, генерал-майор?
- Нет, послушай ты, - в голосе Керана привычно зазвенели нотки металла, - сам-то давно в последний раз с ней считался? Ты не звонил ей два месяца – Юли, бедняжка, грешила на телефонную компанию, настолько сложно ей было поверить в то, какой ты на самом деле. Чёрт, да ты даже нашу свадьбу пропустил! Ты хоть понимаешь, что это для неё значило?!
- Я много работаю, и она это знает, - нарочито холодно ответил я – прервать этот пламенный монолог требовало некоторых усилий, - поэтому, прости, но…
- Мортимер простит, - перебил тот, - я не стану. И очень буду тебе благодарен, приятель, если в следующий раз ты явишься сюда только после того, как научишься любить кого-то кроме себя.
- Керан, - быстро сказал я, опасаясь, что он снова попытается захлопнуть дверь перед моим носом; он замолчал на секунду – пожалуй, от неожиданности, я редко обращался к нему по имени, - Исенара ушла от меня.
Ну вот, я сказал это вслух. Лотарио, как жутко это прозвучало вслух.
Тот вздохнул. Он, колебался, пожалуй, с несколько секунд, стоит ли пускать меня, но потом всё же распахнул передо мной дверь.
- Проходи.
Я переступил порог, но вовсе не так решительно, как собирался. Мне, пожалуй, не нравилось, что он теперь был мужем Юльхен. Наверное, я отчасти поэтому и пропустил венчание. Раньше гораздо проще было относиться к нему с пренебрежением. Ведь кто он был такой, чтобы обращать на него внимание? Дружок Юльхен. Любовник Юльхен.
- Хочешь выпить?
Я кивнул, и он принялся разливать вино. Он любил хороший алкоголь. И, что не менее важно, знал, где его достать. Глядя на багровеющую в бокалах жидкость, я заранее ощутил разливающееся по телу тепло.
Юльхен он, конечно, звать не собирался, и я понял это слишком поздно. Выслушивать его лекции о моём моральном облике мне не хотелось, но ретироваться сейчас означало ударить в грязь лицом. Я взял бокал и сделал глоток.
- Давно?
- Сегодня, - ответил я, и поставил его обратно на барную стойку. Хорошего понемногу. Я ведь не шваль подзаборная, литрами выпивку глушить.
- Ну что ж, я искренне за неё рад, - Керан сказал это без тени улыбки, но с уже знакомыми мне морализаторскими нотками в голосе, - ей давно следовало это сделать. Удивительно только, как она продержалась с тобой…сколько, пять лет? Шесть?
- Послушай, я не собираюсь выслушивать от тебя нотации, - прорычал я.
- Тебе придётся, потому что никто кроме меня тебе об этом не скажет, - ответил он, - так и будешь вариться в жалости к себе и обвинять всех вокруг в своих проблемах, хотя виноват, вообще-то, ты. Тебе нужно понять это сейчас, или ты не справишься.
- О, ты прекрасно помогаешь мне справиться, - прошипел я, и сделал ещё глоток, - зачем тебе служба? Иди работать детским психологом в младшую школу.
Керан вздохнул и тоже отпил немного. Я не сдержал ухмылки, когда он поморщился – слишком крепко для вас, генерал-майор?
- Не злись, Даниель, я тебя впустил не для того, чтобы измываться, - да неужели? – я хочу тебе помочь. Юли – не сможет, она будет сидеть здесь и наматывать с тобой сопли на кулак, а это ни черта не сделает твою ситуацию лучше. Что сказала Исенара? Она забрала вещи, или вы просто поссорились и она ушла?
Я мотнул головой.
- Мы не ссорились. И ничего она не говорила. Просто я сегодня вернулся с работы, и обнаружил записку на столе, - я вновь поднял бокал и осушил до дна. Хотелось попросить его плеснуть ещё, но я почему-то постеснялся. Как-то неловко было его о чём-то просить, - ну, она, мол, всё давно решила и я должен дать ей время и не звонить. Она даже не сказала мне в лицо, понимаешь? Через пять лет я, лотарио, оказался достоин только вшивой бумажки!
- Ты в зеркало себя видел? – хмыкнул Керан, - да ты меня тут едва не разорвал, что о ней говорить? Конечно, с её стороны было разумным дать тебе время остыть. Да ей, вероятно, и потом не стоит показываться тебе на глаза без сопровождения – накинешься ещё.
Я закатил глаза, так, чтобы он это увидел – отвечать на его насмешки я не хотел. Я молчал какое-то время, думая, как и что сказать – это оказалось сложнее, чем я думал. Ну, озвучивать это. То, что было произнесено вслух, как будто приобретало необратимую силу – вот, я сказал это, и теперь это стало по-настоящему реально.
Часы в гостиной тикали и действовали мне на нервы. Как будто этот звук раздавался прямо в моей голове. Я потёр переносицу.
- У неё есть другой, - сказал я, наконец, - представляешь? Она крутила с кем-то за моей спиной. А потом приходила в нашу спальню и засыпала рядом.
Я старался говорить очень спокойно, чтобы не спровоцировать его на очередную обвинительную речь, но, кажется, голос всё равно дрожал. Ах, лотарио.
- Прекрасно представляю, - ответил он, выдержав паузу, - в природе всё должно быть в равновесии, Даниель – если ты не любишь свою жену, обязательно найдётся кто-то, кто будет любить её вместо тебя.
- Да что ты несёшь?! – не выдержал я, - я за все пять лет и посмотреть никогда не смел в сторону другой женщины, ты слышишь?! Поэтому не смей говорить, что я не любил её, лотарио возьми!
План «сохранять хладнокровие» проваливался с треском, но мне, пожалуй, плевать было.
Керан стоически выслушал мою тираду, а потом молча долил мне коньяка в бокал. Я позволил себе обрадоваться этому факту, вновь принимая от него бокал – во всяком случае, не пришлось его просить.
- Давай ты просто будешь с собой честен, ладно? – он заговорил снова, но уже тише – даже, пожалуй, добродушнее, - дело вовсе не в твоей неземной любви к жене, Даниель. Ты и об одной женщине не научился заботиться, поэтому, конечно, твоей энергии не хватило бы ещё и на любовницу. Сам подумай, что ты сделал для Исенары за эти пять лет, м?
Я фыркнул.
- Да хотя бы работал ради неё, как проклятый, - сказал я, с громким стуком поставив бокал на стойку. Никогда не любил такие вопросы.
- Нет, ты работал ради себя, Даниель, - вздохнул тот, - ты выносил инопланетного ребёнка ради себя - сделал себе имя в науке, а заботы о нём благородно оставил ей. Ты устроился в научный центр ради себя, чтобы тешить своё эго – а все остальные вопросы, бытовые или не очень, милостиво позволил решать ей. Ты купил бизнес ради себя, при том, что она даже работу ради семьи оставила. Черт, ты даже женился на ней, пожалуй, ради себя, потому что понимал, что ни одна другая женщина не будет любить тебя и терпеть тебя так, как эта. Но если всё время брать, и ничего не оставлять взамен, то рано или поздно брать станет нечего, так ведь?
- У нас дети, если ты забыл - сказал я, - точнее, теперь уже у меня. Я добьюсь того, чтобы ей запретили с ними видеться – им точно не нужна мать, которая променяла их на любовника.
- Ну, подожди, - он положил мне руку на плечо, заставив поднять глаза – лотарио, он даже в лице переменился. Что, даже не станете отчитывать меня, генерал-майор? – не горячись. Она оставила тебя, а не детей, и лишать их общения с матерью жестоко. Ты знаешь, что она хорошая мать, и она им нужна. Хочешь, я посоветую тебе хорошего адвоката по бракоразводным делам? У меня есть связи.
Он сменил тон так резко, что я не успел перестроиться – и не нашёлся сразу, что ответить.
Ненавижу моменты, когда мне нечего сказать.
- Я подумаю, - выдавил я, наконец, и осушил второй бокал до дна. А, пусть я даже и буду подзаборной швалью. Какая сейчас разница? - а теперь, извини, но мне пора домой.
- Куда ты сейчас, - тот снова вздохнул, - останься, поедешь завтра. Я сам позвоню Мэри, и скажу, что тебя не будет, договорились? Мне кажется, тебе стоит успокоиться и обдумать всё. Что скажешь?
Я пожал плечами. Алкоголь успел уже слегка затуманить разум, от чего было немного легче – а главное, его затуманила усталость. Я почувствовал слабый радостный импульс внутри от мысли, что сейчас не придётся никуда ехать и усмехнулся про себя этому факту. Глупое тело.
- Пойдём, - заметно более бодро сказал Керан, поднимаясь, - я покажу тебе комнату. Мортимер видит, тебе нельзя сейчас за руль.
Я кивнул и понял вдруг, что его рука всё ещё сжимает моё плечо.
- Рассказывай эти сказки Рут, Керан, - сказал я; тот непонимающе нахмурился, и я не сдержал улыбки, - Мортимера не существует.
****
Его звали Бенджамин Блейк.
Закончил полицейскую академию в Стренджтауне, работает следователем, разведён. Всё, что мне удалось узнать через все мои многочисленные связи. Ах, ну ещё у меня была жалкая статейка из «Торвилльского Вестника» четырёхлетней давности, о поимке им серийного убийцы в Портленде. Там даже была его фотография – нечёткая, впрочем, «Вестник» никогда не выделял достаточно бюджета на качество бумаги. Я старательно вырезал изображение из газеты, и теперь всюду носил с собой в кошельке – как сентиментальные родители носят фотоснимки детей. И доставал, как уличал минутку. Просто чтобы в очередной раз убедиться, что он ничем не лучше меня.
Я даже вытащил из кошелька снятый снимок, чтобы удостовериться в этом ещё раз – ну да, ничего ведь особенного. Белобрысый, тощий, черты лица незапоминающиеся. Глазки узенькие, как у Дистеля. Кошачьи.
- Соберись, - скомандовала Марта Геллер – адвокат, которого мне любезно предоставил Керан, - помнишь, о чём мы договаривались?
- Не выходить из себя, - покорно повторил я.
- Лучше вообще не говори, - хмыкнула Геллер, поправляя мне галстук, - говорить буду я. Только испортишь всё. Суд, конечно, если что на твоей стороне будет, но если они сошлются на твою эмоциональную неустойчивость, то твоя опека над детьми может пострадать.
Я кивнул, мол, хорошо, как скажешь, и раздражённо убрал её руки от своей рубашки. Чужие прикосновения только повышали сейчас градус напряжения.
Я жил без неё уже целую неделю. Нет, это было не так, как показывают в пропитанных матриархальными идеями фильмах, чьё производство активно спонсирует государство – без жены в доме я не стал беспомощен, и не взвыл от невозможности справиться с детьми. Мисс Кранц всегда готова была помочь с ними, а Эрна, наша новая домработница, прекрасно справлялась с домашними делами.
Не справлялся только я. С собой, не с домом. Меня ломало от её отсутствия, как будто я был болен. К концу пятого дня у меня даже поднялась температура – но я даже не подумал о том, чтобы взять больничный. Сидя дома я сошёл бы с ума.
Дети, конечно, скучали по ней – вопрос «где мама?» набатом звучал у меня в голове, и она, пожалуй, чувствовала это. Поэтому и озаботилась предварительными переговорами так рано, ведь просто приехать домой она бы не согласилась. Чувствовала, видимо, свою вину.
В целом, мне казалось, я совершенно спокоен и вполне готов к предстоящей беседе, однако, когда дверь открылась, я ощутил подкатывающую к горлу нервозность. Первым вошёл адвокат Исенары, уверенно, широким шагом – она сама прошла вслед за ним, за его спиной, ни разу на меня не взглянув.
- Рада видеть, господин Грайнд, - Геллер потянулась через стол для рукопожатия, и тот, широко улыбнувшись, кивнул.
Взглянув на поникшую Исенару, я вдруг понял, почему она выбрала именно его – за таким комком чистой энергии поневоле чувствуешь себя в безопасности.
- Я понимаю, что вопрос, вероятно, не имеет смысла, однако я всё же его задам, - начала Геллер преувеличено бодрым тоном, и я поморщился – мы что, на детском утреннике? – рассматриваете ли вы возможность примирения?
Грайнд бросил короткий взгляд на Исенару. Та не сказала «нет», не мотнула головой даже, но в её взгляде шикарно читался ответ. Я поник.
- В таком случае мы готовы выслушать ваше предложение, господин Грайнд.
«Может, выслушаете сначала моё? Вернись домой, лотарио тебя дери. Там твоё место» мысленно проговорил я. Даже озвучил это мысленно с нужной интонацией. Интересно, что бы сказала Геллер, услышав это от меня? Что бы сказала Исенара?
- Моя клиентка требует совместную опёку над детьми и кондитерскую «Пролитое молоко» в единоличное владение, - моментально озвучил Грайнд.
Я поражённо выдохнул, тут же получив предупредительный пинок от Геллер. Исенара быстро взглянула на меня, и я жадно впился в неё взглядом – сколько она уже не смотрела вот так вот прямо на меня? Семь дней? Восемь? Лотарио, мне казалось, прошла целая жизнь.
- Мой клиент возражает против совместной опеки. Максимум – свидания раз в неделю на два часа в его присутствии. Ну, и конечно, никакого раздела имущества.
- Марта, я прошу тебя, - Грайнд улыбнулся – сводит общение в неформальную плоскость, скотина, - ни один суд с этим не согласится. Моя клиентка согласна забирать детей на выходные и выплачивать стандартные алименты.
- Твоя клиентка - иностранка, Питер, - в тон ему ответила Геллер, - она даже не гражданка Симленда пока. Ни один суд не отдаст ей детей на два дня в неделю, будь разумнее.
- Я согласен, - встрял я, тут же ощутив, как Геллер сильно сжимает мою руку. Ощущать её сидящую так близко от меня стало неприятно, - ты получишь детей на два дня в неделю, но никаких выездов за границу и никакого права голоса в вопросах об их будущем. И треть своей зарплаты можешь оставить себе, мне она не нужна. Но только никакой кондитерской, Исенара.
- Даниель, - она подняла на меня глаза, и этим совершенно обезоружила меня. Так странно было говорить с ней снова – она всю неделю не отвечала на мои звонки, ограничиваясь глупыми сообщениями в мессенджере. И я, привыкший слышать её голос каждое утро и каждый вечер ещё каких-то семь дней назад, теперь поразился, насколько мне этого не хватало, - я поднимала её на ноги, пока ты был занят другими делами, и я не могу потерять её. К тому же Мэри всё ещё совладелец, и она хотела бы передать управление мне.
- Мой клиент не согласен, - вздохнула Геллер, нарочно переведя взгляд на Грайнда.
- Да нет, согласен, - ответил я, прежде чем тот успел бы открыть рот, - если ты согласна с вопросом о детях, я готов подписать все документы на кондитерскую.
«Ты что делаешь?» говорили мне глаза Геллер, но я только кивнул ей, мол, всё в порядке, я всё контролирую, и снова перевёл взгляд на Исенару. Она заметно расслабилась, это было видно, и это обрадовало меня. Мне было слишком неприятно, почти болезненно осознавать, что она может меня бояться.
- Что ж, в таком случае, я рад, что мы можем оформить бумаги, не передавая дело в суд, - улыбнулся Грайнд.
- Ты просто осёл, Даниель, мы могли бы забрать у неё всё, - шепнула мне на ухо Геллер, поднимаясь из-за стола. Я отмахнулся – мне плевать было на бизнес. Я ощущал абсолютное удовлетворение и торжество, от того, что завершил дело миром, оно грело меня, вновь гнало застывшую кровь по венам, но ровно до того момента, как Исенара поднялась с места.
Я едва подавил в себе желание схватить её за рукав – лотарио, я ведь вёл себя хорошо, я дал тебе всё, что ты просила, почему же ты тогда уходишь?
Уже выйдя из офиса, я нашёл в себе силы нагнать её, но прикусил язык – он, Бенджамин, стоял там. Она подскочила к нему и быстро поцеловала, обвив рукой его шею – как делала со мной, когда приезжала на выходные из ГСУ. Лотарио, она делала так же со мной. Она всё ещё должна делать так со мной.
- Исенара! – всё же позвал я, и она обернулась. Несколько бесконечно долгих секунд она смотрела мне в глаза, а потом шепнула ему что-то на ухо и направилась ко мне.
Кровь застучала где-то в районе ушей, и мне пришлось ущипнуть себя, чтобы хоть немного снять накатившее состояние нервозности. Ну вот, она идёт сюда, надо что-то сказать, Даниель, давай, скажи же что-нибудь, лотарио тебя дери.
- Послушай, давай поговорим без них, хорошо? Я понимаю, что…
Фразу я не закончил, потому что тут же оказался в её объятиях. Она обхватила тоненькими ручками мою спину и прижалась ко мне, так, как тогда, в округе Махт – когда я был единственным, что могло её спасти. Как будто и сейчас я был единственным, что было ей когда-либо нужно.
И это, лотарио, было самым прекрасным, что я когда-либо чувствовал. Вот именно в тот момент, стоя у дверей в офис адвоката по бракоразводным делам, с документами о разводе на руках, я чувствовал бесконечное счастье от близости своей жены.
Я боялся вдохнуть пять бесконечно долгих секунд, а потом решился и обернулся к нему, к Бенджамину. Он стоял неподвижно и смотрел на нас не отрываясь. Его кошачьи глаза были так же прищурены как на фотографии, будто он готовился к прыжку.
- Даниель, - начала она, вновь подняв на меня глаза, снизу вверх – лотарио, какая же она маленькая.
Мне не хотелось, чтобы она продолжала, мне хотелось остаться стоять вот так и молчать навсегда. Это её «Даниель», что раньше так мне нравилось, теперь вдруг стало звучать как-то холодно, как будто она едва меня знала. Симлиш так и не стал ей родным, пусть она и говорила теперь почти свободно – такие вот детали, как неумение увидеть уместность сокращений, упорно выдавали в ней неносителя. Как какая-нибудь кассета, аудиокурс «Симлиш за 30 уроков». Сейчас опостылевшее «Дэнни», пожалуй, было бы мне от неё милее.
- Прости меня, хорошо? – продолжила она, не разжимая рук, отчего мне было немного легче – хорошо, говори, можешь говорить что хочешь, если будешь вот так стоять, - я не хотела, чтобы всё так закончилось. Просто ты же сам видел, что у нас ничего не получается, видел же? Я должна была закончить это первой, потому что ты бы не решился. Кто-то должен был сделать это, Даниель.
Я упрямо мотнул головой, сильнее комкая платье на её спине.
- Поехали домой, - попросил я, - я знаю, что виноват. Я всё исправлю, клянусь. Ты ведь хотела просто проучить меня, правда? У тебя получилось. Я всё усвоил. Поэтому, прошу тебя, скажи ему, что никуда с ним не поедешь, и возвращайся ко мне. Я пойду и заведу пока машину, договорились?
- Нет, Даниель, не нужно всё портить, - быстро заговорила она, и внутри всё заныло от отчаянья – лотарио, ну почему ты решаешь это без меня? Ты не можешь всё решать одна! – так нужно, ты сам это поймёшь потом. Ты привык ко мне, и сейчас тебе сложно, но поверь, потом ты поймёшь, что я была права.
- Я люблю тебя, - взвыл я, - клянусь, я люблю тебя, я всё для тебя сделаю. Я буду кем захочешь, только скажи мне, что мне делать. Я просто не знаю, что мне делать, Исенара. Помоги мне, ладно?
Она вздохнула и снова подняла на меня взгляд. Не просящий, как раньше, как всегда, а решительный. Как же я этот взгляд ненавидел.
- Ты обязательно встретишь того, кого полюбишь по-настоящему, - она попробовала улыбнуться, но быстро убрала улыбку с лица – слишком неуместно это было, - но со мной у тебя просто не будет шансов.
Я молчал. Она ждала, что я что-нибудь скажу, и, когда я этого не сделал, отстранилась.
- Я позвоню тебе в пятницу, чтобы уточнить, когда можно забрать детей, - сказала она; её руки привычно потянулись поправить мне галстук – она, наверное, не стала бы этого делать осознанно, но сейчас её мысли были заняты другим, и позволили этому рефлексу ещё раз проявить себя, - если ты будешь занят, я попрошу Мэри побыть дома, так что тебе даже не нужно будет подстраиваться под моё расписание.
Она закончила с галстуком, неловко улыбнулась мне напоследок и зашагала обратно к нему.
- Исенара! – я крикнул ей вслед. Не удержался. Слишком страшно было смотреть, как она идёт туда.
Та обернулась, но не подошла вновь. Бенджамин излучал спокойствие, ни сказал мне не слова, как я ожидал, но крепко держал её за руку. Как добычу. Я почувствовал облегчение, когда он принялся искать ключи от машины и невольно разжал ладонь – как будто он сжимал ею не пальчики Исенары, а моё горло.
- Слушай, ты на машине? – затрещала подоспевшая Геллер, - мне нужно на Главную улицу. Тебе недалеко вроде.
Я вздохнул.
- Конечно, как скажешь.
- Можешь завести меня куда-нибудь выпить по дороге, - она подмигнула мне, и я снова напрягся от этого её напускного добродушия, - да не стесняйся ты, я вижу, что тебе нужно.
- Да, Марта, – я проводил Исенару глазами до самого выхода – уже у двери Бенджамин сказал ей что-то, и она рассмеялась; лёгкая, сияющая, будто скинувшая с себя сотню пут и огромный булыжник с шеи, - нужно.
****
Я открыл дверь своим ключом. Мег обнаружилась на диване перед телевизором – естественно, даже не повернулась ко мне.
- Я знаю, что ты пил, - произнесла она, не отрывая взгляда от экрана, - принёс то, что я просила?
- И тебе тоже добрый вечер, - пробормотал я, бросив сумку на пол; несколько бумаг вывалилось, но я не стал за ними наклоняться, - уже девять. Ты почему не в постели?
- Восемь сорок три, - поправила меня та, - так принёс?
Я вздохнул. С каких пор дети становятся такими несносными уже в пять?
- Фарш в холодильнике, - покорно отрапортовал я, принявшись забрасывать продукты в морозильную камеру, - вздумаешь снова есть сырым – в следующий раз котлеты сделаем из тебя.
Мег скорчила рожу.
- Положи на стол. Я хочу сейчас.
«На Барбару» мысленно поправил я «Исенара назвала стол Барбарой».
- Нет, - ответил я и выжидательно на неё уставился.
Мег тут же повернула голову – это слово действовало на неё просто волшебно.
- Я сказала, положи на стол, - повторила она, продолжая сверлить меня чёрными зенками, - быстро.
Я едва не расхохотался.
- На меня это не действует, забыла? Практикуй это с друзьями в песочнице. И марш спать, если снова не хочешь лишиться телевизора на неделю.
Та поджала губы, старательно высверливая во мне дырку взглядом, но всё же поднялась и рванула наверх. Я подумал, что ей не хватало здесь небольшого коридорчика на первом этаже, чтобы была дверь – пожалуй, она хотела сейчас чем-нибудь демонстративно хлопнуть.
Госпожа Кранц одарила меня приветственным кивком, едва я переступил порог детской.
- Мальчик мой, ты ведь должен был вернуться к пяти, - с укором сказала она, - мы, конечно, не скучали, но ты совсем перестал уделять внимание своим детям!
- Извините, срочная работа, - вздохнул я, усаживаясь напротив детей, - вы же знаете.
Чарли и Сандра едва ли обратили на меня внимание, продолжая старательно выводить что-то на листах бумаги. Я часто думал, что младшие дети были мне своеобразной компенсацией за Мег – пусть за Сандрой и нужен был теперь глаз да глаз из-за болезни, с ними было, пожалуй, даже легко.
Я улыбнулся, глядя, как старательно Чарли выводит аккуратные геометрические фигуры – в отличие от сестры, что любила размазывать краску далеко за пределы листа. Он был копией Исенары, они оба были, и тем большее торжество я чувствовал, когда находил в нём и свои черты тоже.
Не дав Чарли дорисовать очередной треугольник, я подхватил его на руки, получив тут же разочарованный вопль.
- Ну-ну, спать пора, - прошептал я, убирая непослушные – совсем как мои! – волосы с его лица, - дорисуешь завтра.
Мысль, что у меня растёт сын, вдохновляла меня на дальнейшую работу сильнее, чем все прочие - Сандра, конечно, не смогла бы активно заниматься моими бизнес-проектами из-за болезни, да и Мег я вряд ли смог бы хоть когда-нибудь доверить что-то серьёзное. Но в Чарли у меня не было причин сомневаться.
- Я провожу вас, - прошептал я ей, на ходу соображая, куда я мог засунуть ключи от лаборатории и где лежат схемы по робототехнике.
- Я оставила тебе номер «Благостного вестника» на полочке, мальчик мой, - напомнила мне та, - прекрасная статья отца Эллиота о Мортимере, как о спасителе нравственного облика человечества. Непременно дай своей супруге почитать, когда она вернётся из своего отпуска!
Я не сдержал ухмылки – к счастью, в полумраке комнаты госпожа Кранц вряд ли смогла бы что-то разглядеть со своей близорукостью.
- Обязательно, - пообещал я, - она просто обожает статьи о нравственном облике человечества.
Техничка Можно смело назвать эту техничку "Техничка имени Омега Ремедиос". Взросление, выгоды, умение ходить. Больше особенно важного ничего не было - в игре двое суток всего прошло. Передачу Исенаре бизнеса и развод покажу в следующем.
А, и еще у меня где-то были скрины 20 любовников Юльхен - но не могу найти, может, позже.
