История первая. Часть 1. Язык-Помело.
Держал в кармане шиш и тихо мозговал
Над тем, что педагог не задавал...(с)
Сентябрь 2117 г.
Итан Грин из фракции Эрудиции на уроках истории фракций - единых для всех - всегда садился на последнюю парту, чтобы хуже слышать. И чтобы учитель хуже видел его лицо, чрезмерно выразительное для сына политика (пусть не представителя фракции в Совете, но и не мелкого клерка), лицо, на истории фракций выражающее, как правило, легкое отвращение. От лицемерия преподавателя - конечно, эрудита, - сводило скулы. Лектор восхвалял достоинства других фракций, не веря в свои же слова, пересыпая свою речь тонкими шпильками в адрес тех, кто не носит синюю одежду. Многие эрудиты этим шуткам даже улыбались, Итан еле сдерживался, чтобы не поморщиться.
"Убери лицо "я съел гнилой лимон", пожалуйста", - выстукивал на своем портативном компьютере Синдзи Мимура,* его верный друг и соратник. -
"На нас уже косятся".
И сдвинул компьютер в его сторону.
"Если я напишу все, что думаю, тебе заблокируют выход в школьную сеть и отберут компьютер. Просто поверь - лучше бы я действительно съел гнилой лимон".
Портативный компьютер - роскошь, доступная немногим, - появился у Синдзи благодаря его феноменальным математическим способностям и неустанной деятельности на благо школы. Для сироты, сына беженки из Великой Восточной Азии - неслыханная удача и честь, но в данном случае - вполне заслуженная. Как и все эмигранты, его мать прошла тест на определение склонностей сразу, как только получила гражданство, и тем обеспечила себе недолгое право называться эрудиткой, а сыну - возможность выстроить свое будущее. И то, что Синдзи, осиротевший вскоре после эмиграции, заработал к пятнадцати годам - второй ученик школы, активист, секретарь учительского совета, помощник архивариуса, системный администратор школьной сети, - он заработал сам, своей головой и руками. Подставлять его было бы несправедливо... а лишать его и себя доступа к святая святых - базе данных школы - просто глупо.
"Не-а. Мою защиту ни одна программа слежения не пробьет, сам писал, сам ставил. А ты абстрагируйся".
"Например?"
"Давай потренируемся составлять расписание на следующий семестр так, чтобы его приняли и при этом оно отвечало нашим целям".
Разделение на фракции начиналось уже в школе - с дифференцировки расписания, - и чем старше ступень, тем четче становились различия. Тем меньше пересекались потоки учеников... тем меньше было возможностей у них узнать друг друга и подружиться. И тем больше возможностей - у старшего поколения - искусственно взрастить враждебные настроения между фракциями путем воздействия на неокрепшие мозги будущих членов общества.
Итан ничего не имел против фракций как таковых, но столь тщательно создаваемая между ними рознь затронула его лично, лишив одного из братьев. Он сам был тогда очень мал, но благодаря отцу уяснил на всю жизнь, что смерть Энтона - первый тревожный звоночек, предвестник гражданской войны, которой нельзя допустить. И Синдзи, познавший на своей шкуре ад всеобщей резни, нашел в Итане родственную душу.
Так и дружили - уже около двух лет, научившись понимать друг друга с полувзгляда, и мечтали о мире и дружбе если не во всем мире, то хотя бы в одном городе. А как добиться этого, если не прямым взаимодействием с членами других фракций?
Синдзи долго и упорно работал, чтобы получить заветное место в администрации школы. А получив его в прошлом году, принялся использовать свою новую власть на всю катушку. Он уже приложил руку к расписанию на текущий семестр, и некоторые из его поправок были приняты, но останавливаться на достигнутом было рано...
"Ой, да брось ты. Мы недели не проучились, какой еще следующий семестр? Думаю, для начала стоит доказать эффективность твоей системы. Предлагаю перейти к следующему пункту плана".
"Валяй", - темные раскосые глаза заискрились. -
"Завтра расскажешь, как все прошло".
"А ты не пойдешь? Вдруг мне необходима будет моральная поддержка?"
"Не-а - каждая собака знает, что я работаю в администрации, не хочу людей сенсибилизировать".*
Итан фыркнул так громко, что даже преподаватель неодобрительно покосился на него, и напечатал ответ:
"А я - о чем, как ты изысканно выразился, тоже каждая собака знает, - твой друг, и к тому же сын Винсента Грина, которого терпеть не могут в Отречении. Куда дальше сенсибилизировать-то?"
"Не дрейфь, Язык-Помело. Будь ты трижды афракционер и дважды дивергент, за тобой все равно пойдут, потому что у тебя от отца выдающиеся способности к трепотне".
Следующие двадцать минут Итан Язык-Помело был занят - он составлял записки.
"Милая Дженни!
Знаешь, когда я вижу в аудитории твои золотые волосы, я могу выйти к доске и блестяще ответить даже те темы, к которым не готовился. Сегодня же мне предстоит выступление куда более важное, нежели ответ на уроке; может статься, самое важное в моей жизни. Буду очень рад, если ты придешь поддержать меня. Сегодня, во время самоподготовки, в крыле А, кабинет 9.
С надеждой, что увижу тебя,
Итан Грин".
Дженни Уиттиер, самая красивая девочка фракции Дружелюбия, едва развернув записку, залилась краской. Ох, как ей нравился этот каллиграфический почерк! Как часто на истории фракций она спешно, кое-как заканчивала работу - только бы ей поручили собрать листки с заданиями у остальных учеников, - чтобы иметь повод остановиться около последней парты у окна и, обменявшись улыбками с симпатичным эрудитом, лишний раз полюбоваться на строчки, так четко, уверенно выведенные его рукой.
Жаль, нельзя обернуться, - учитель этого не любит. Дженни вздохнула и принялась аккуратно выводить ответ:
"Конечно, я с удовольствием приду! Не волнуйся, ты великолепно умеешь говорить. Все будет хорошо."
Правда, наверное, тогда ей придется задержаться, чтобы разделаться с домашним заданием, и нужно будет долго извиняться перед соседями, которые присматривают за младшим братом, пока Дженни в школе... Снова вздохнув, она незаметно достала зеркальце и слегка повернула, чтобы видеть задний ряд.
Веселые синие глаза - отсюда не видно, но она-то знает, какие они синие, - темно-русые лохматые волосы, не настолько длинные, чтобы собирать их в хвост, но уже достаточно, чтобы загораживать обзор. Интересно, он стрижется и причесывается так же часто, как отреченные, раз в несколько месяцев? Или вообще никогда? Мол, что я в зеркале не видел, лучше в микроскоп погляжу...
Раньше она думала, что ей нравятся парни с практичными короткими стрижками.
Да ну его, это домашнее задание. Не умрет она от очередной С-, зато послушает что-то интересное и вовремя вернется домой.
Дженни уже хотела свернуть ответное послание и передать его назад, но передумала и быстро дописала:
"P.s. Знаешь, а тебе очень идет синий цвет".
"Считаешь себя крутым храбрецом, а, Джей? А как насчет проверить себя на прочность небольшим приключением? Если не боишься - жду тебя сегодня во время самоподготовки в крыле А, кабинет 9.
Итан Грин".
"Ни фига себе приколы!" - рослый длинноволосый парень некоторое время внимательно рассматривал записку. Зажмурился и снова открыл глаза. Наконец, с силой ущипнул себя за руку - от такого точно проснешься, как бы сладко тебе ни спалось под монотонное бульканье препода.
Но нет - кусочек бумаги лежал себе спокойненько у него на ладони и никуда исчезать не собирался. Сосед с забинтованным лицом - неудачно приложился о землю во время тренировки, - заглянув товарищу через плечо, тоже не нашелся, что сказать. Лишь круглым от удивления глазом смотрел на текст. Его можно понять, Джей сам был в шоке.
Никто еще не посылал Джейсону Деррику писем столь вызывающего содержания. Его, урожденного Бесстрашного, разводят на слабо! И кто - умник-зазнайка Грин, который, говорят, даже автобусов боится, оттого вечно ходит пешком! Ну дает... Даже свои, бесстрашные, предпочитают с Джеем не связываться - он среди них самый сильный. И то, что никто не хочет лишний раз получить по зубам, - не трусость, а проявление ума.
Будь инициатором вызова Мимура - это еще можно было бы понять. Невысокий невероятно пластичный азиат еще в первый день, когда появился в школе Средних Ступеней, показал, чего он стоит. Задирать его даже Джей бы не осмелился. А с этой козявкой управиться несложно.
"Думаешь, можешь потягаться со мной? Ну-ну. Мне даже интересно, что ты там задумал. Готовься проиграть!"
"Ты вредина, Придд, честно тебе скажу. Ты вредина и порой очень сильно бесишь. Но в целом - я тебя уважаю за честность, за смелость высказываний, за то, что истина тебе дороже всего. Я дорожу твоим мнением и хочу услышать твою точку зрения по некоторым вопросам. Если готова выслушать меня и высказаться - приходи сегодня во время самоподготовки в кабинет 9 в крыле А.
С уважением,
Итан Грин".
Юстина Придд даже не пыталась изобразить, что слушает лекцию. Зачем притворяться, что интересно, когда на самом деле на пятой минуте лекции начинаешь зевать с риском вывихнуть челюсть? Юстина не терпела притворства не только в словах, но и в поступках. На истории фракций она, по обыкновению своему, спала, уткнувшись лбом в сложенные руки: спать ей сегодня практически не пришлось, почти вся ночь прошла в бурном обсуждении с подругами последних новостей. Хорошо, что в квартирах искренних отменная звукоизоляция, не то родители бы ее убили за болтовню в три часа ночи.
Когда ее легонько ударил в спину комочек бумаги, она даже не сразу сообразила, что случилось.
"Вниз посмотри", - написал парень с соседнего ряда жирным темным маркером - так, чтобы можно было увидеть, слегка скосив глаза. -
"Тебе письмо".
- Что вы делаете, мисс Придд? - неодобрительно щелкнул языком учитель. Юстина, спокойно подняв бумажку и скомкав ее в кулаке, не отвела ясных светлых глаз, хотя и вспыхнула под его пронзительным взглядом:
- Прошу прощения, сэр, я отвлеклась.
Хорошо, что лектор этим удовлетворился. Юстина, с пылающим румянцем негодования на щеках - мало того, что этот умник разбудил ее, так еще из-за него пришлось оправдываться! - строчила ответ, едва не разрывая бумагу жесткой перьевой ручкой:
"Ты тоже меня порядочно бесишь, Грин, особенно когда ставишь в дурацкое положение. Но не могу не отметить, что твоя самовлюбленность оправдана - ты действительно знаешь, о чем говоришь, как правило, во всяком случае. Я приду. И надеюсь, что ты меня приглашаешь для чего-то действительно стоящего".
"Я знаю, что я, как и мой отец, в ваших кварталах persona non grata.* Но прежде, чем ты выбросишь эту записку, напомню, что лично у тебя причин ненавидеть меня нет - я никогда не оскорблял представителей Отречения. Так сложилось, что мне нужна помощь и поддержка. Поэтому прошу тебя, Оливер, хотя бы выслушай меня. Суть дела я изложу сегодня во время самоподготовки в крыле А, кабинет 9.
Итан Грин".
Оливер Смит только недоуменно пожал плечами. Он никогда не интересовался, за что Винсента Грина так не любят в Отречении. Во всяком случае, Грин-младший действительно держится с большим достоинством. Ни разу он не употребил обидного прозвища "Сухарь", и уж тем более ни разу не опускался до рукоприкладства. Впрочем, при этом он так высоко держит голову, что не остается никаких сомнений - эгоист до мозга костей, и своим благородством пользуется в первую очередь, чтобы возвыситься в своих собственных глазах. Создает мощную ауру любви и уважения к самому себе.
С точки зрения Отречения, он достоин разве что осуждения и жалости. Но сейчас ему и вправду нужна помощь, раз уж он унижается до прямой просьбы. Их ведь учат, что просить - стыдно...
Оливера учили, что нельзя отталкивать нуждающихся.
"Я ничего против тебя не имею. И если тебе действительно нужна моя помощь, можешь на меня рассчитывать".
Примечания:
*Синдзи Мимура - герой книги и фильма "Королевская битва".
Великая Восточная Азия - тоталитарное государство, где происходит действие романа. Да, я использую перевод Википедии.
**Сенсибилиза́ция (фр. sensibilisation, от лат. sensibilis — чувствительный): повышение чувствительности организма к воздействию раздражителей, вызывающее аллергическую реакцию. В данном случае используется в значении "раздражать, нервировать".
***Persona non grata - нежелательное лицо.