[Cromachy]

Я то, что надо!

Конец марта - начало июня 2087 года.

Ты, с высоты красоты своей, меня не замечаешь.
Но всё равно будет ночь, и ты меня ещё узнаешь...

Март в этом году выдался просто восхитительным: теплым, солнечным... Неудивительно, что вся старшая школа предпочитала готовить уроки на свежем воздухе, а не в душных классах; ученики высыпались из здания, точно горох, и раскатились по обширной пришкольной территории, как только подошло время самоподготовки.
Юноша с изжелта-серым лицом в огромных квадратных очках невольно зажмурился, выйдя на солнце. Затем, поморгав и привыкнув к яркому освещению, двинулся к длинным столам под липами, где обычно собирались представители Эрудиции.
- Привет, Ву, - улыбнулся он, устраиваясь на деревянной скамье рядом с хорошенькой черноволосой девушкой. Та смерила его ледяным взглядом:
- Снова биологию дать списать?
- Вообще-то, я хотел поблагодарить тебя за помощь на контрольной... ну, и еще сказать, что в Дружелюбии сегодня будет концерт, посвященный музыке дофракционного периода. Говорят, они нашли интересные вещи... Хочешь сходить?
- Концерт? - Тори состроила презрительную гримаску. - Грин, ты что, на свидание меня приглашаешь?
Почему-то все девушки, которых Винс куда-либо приглашал, считали своим долгом строить из себя королев, к которым с непристойным предложением обратился грязный свинопас. Возможно, причина крылась в его низких оценках и дурной репутации - хуже эрудита-троечника может быть только эрудит, списывающий у всех подряд, чтобы не скатиться на дно школьного рейтинга. Или девчонок отпугивала его бледность, болезненная худоба и уродливые очки.
Но Винса причины такого поведения не волновали. Во-первых, потому что он умел смеяться над собой и из девичьих кривляний трагедии не делал. Во-вторых - возможно, именно из-за его обаяния и чувства юмора, - ломались все, но некоторые не отказывали... в-третьих, согласившись, девушки оставались довольны. Во всех отношениях.
Тори Ву как-то раз приняла его приглашение прогуляться вечером по сектору, а потом зайти на чай; к сожалению, то был вторник, и в среду оба не появились в школе, безнадежно проспав.
- А хоть бы и так! Пойдешь?
Глазки Тори, похожие на зернышки миндаля, лукаво блеснули:
- Пойду.

Пускай сегодня я никто, и пусть твердят тебе, что я не то...

Любезничать с Тори времени особенно не было - во-первых, на горизонте нарисовался ее брат-близнец, с которым Винс предпочитал не встречаться. А во-вторых, нужно было еще раздобыть историю фракций. Поэтому, чмокнув ее в щеку, он поспешил скрыться - и направился к пригретому солнцем пятачку возле котельной, где обычно собирались отреченные.
- И где тебя носило? - недовольно спросил долговязый альтруист, приподнимаясь на локте. - Я заснул, пока тебя ждал.
- А ты прям страдаешь, что лежишь тут и греешься на солнышке вместо того, чтобы ехать домой... - огрызнулся Винс, бесцеремонно выхватив из-под его руки конспект. - Чтоб тебя, Марк, ты можешь писать разборчивее?
- Не нравится - не списывай, - Марк снова улегся на траву и зажмурился. - Хорошо-то как... ты, кстати, промежуточные рейтинги видел?
- Конечно. Слушай, давай не будем о плохом, а? - тема рейтингов на девятой ступени стала как никогда болезненна, ведь именно успеваемость становилась для юных членов общества пропуском во взрослую жизнь... навсегда определяя принадлежность к фракции или исключая из элиты и превращая в афракционера, чернорабочего.
В принципе, Винс полагал, что логика в этой системе есть. Зачем, к примеру, определять в Бесстрашие тех, кто не может выполнить даже школьных нормативов и не умеет работать в команде? Или какой толк от Искреннего, не умеющего вникать в смысл законов и систематизировать информацию? Да, определенная логика была, но... он сам был чертовым исключением из правил! Родившись в Эрудиции, за два месяца до выпуска он не мог рассчитывать остаться в своей фракции из-за катастрофически низкого общего балла и понимал это. Никаким чудом его три и восемь десятых уже не превратились бы в минимально необходимые четыре и пять! А ведь были еще два "специальных параметра" - конкретно для Эрудиции, успеваемость в точных и естественных науках, и со вторым Винс не слишком ладил. И причина была вовсе не в его лени или тупости, а в отвратительно слабом здоровье, только на девятой ступени позволившем учиться более-менее прилично и обеспечить себе фракцию... хоть какую. Хотя грех жаловаться - в начале года его средний балл составлял вообще три и один, на целых две десятых меньше минимума фракций. Три и восемь - это уже что-то. Это уже уровень Дружелюбия и Бесстрашия, хороший такой уровень, крепкий, вот только со специальными параметрами, заданными для этих фракций, у Винса было совсем никак. Так что стоило сосредоточиться на возможном. Еще немного - и будет четыре ровно, Искренность и Отречение.
Искренность. Гуманитарные и точные науки... пусть будет Искренность.
- Не очень понимаю, почему ты дергаешься, - заметил Марк, не открывая глаз. - У нас и в Дружелюбии часто берут на поруки тех, кто не дотягивает по специальным параметрам; по гуманитарным предметам я тебя, так и быть, подтяну, а общественную работу могут и простить...
- Я загнусь от физического труда, и ты это знаешь. И вообще, я - в Отречении? - Винс невесело улыбнулся. - Ты как себе это представляешь?
- Во всяком случае, лучше, чем тебя в Искренности. Ты же не сможешь без вранья; вылетишь от них в первую неделю...
И в общем, он был прав - недаром Винса в школе прозвали Одиссеем. Отнюдь не только из-за частых пропусков по болезни.
- Кажется, все, - он поставил точку и, с улыбкой захлопнув тетрадь, поднялся с места. - Ты загораешь или идешь со мной сдаваться?
- А что, мы куда-то торопимся?
- Я - да. Я пригласил Ву на концерт, надо еще домой заскочить.
Марк сел на траве, зло сверкнув глазами:
- Торгуешь собой за оценки? Знаешь, как это называется?
- Итон, придержи язык. Я ведь и обидеться могу. Ладно, счастливо оставаться.
И, подхватив свои конспекты, Винс быстро пошел к школе.

Дай мне этот день, дай мне эту ночь,
Дай мне хоть один шанс, и ты поймешь: я то, что надо!

Тори появилась на автобусной остановке с опозданием в десять минут. Но, впрочем, Винс готов был простить ей такую мелочь за почти неприлично короткую плиссированную юбку, открывшую потрясающе длинные стройные ножки.
- Откуда у тебя такая прелесть?
- Переделала из старой школьной юбки, - хихикнула она, пихнув его локтем в бок. - Скажи спасибо, что родители сегодня в ночную смену работают, а Джордж ночует у приятелей - черта с два они бы меня из дому выпустили в таком виде.
- И тебя бы это остановило?!
- Нет, конечно - я спустилась бы по пожарной лестнице... опоздав еще минут на двадцать.
- Зато какой открылся бы вид снизу! - "синие пиджаки" переглянулись и рассмеялись.
Главным достоинством Тори была не красота - ее можно было назвать симпатичной, но не более, - и даже не бесспорный талант к биологии и химии, а этот смех, легкий и искрящийся, как смесь порошков алюминия и оксида железа с бариевой селитрой.*
И еще ее руки, теплые и нежные. Кажется, ни на секунду в тот вечер они не размыкали рук.
- Тебя там встретил летним днем,
Взяв за руку, сказал "mon chere",
Моя любовь, - тихонько напевал Винс ей на ушко, привлекая ее к себе в танце - плевать, что там в манифесте говорится. Невозможно было не танцевать под легкую, светлую, почти светящуюся музыку, которую нашли для сегодняшнего вечера активисты красно-желтых.
- Интрижка вспыхнула у нас,
Рекою музыка лилась,
Моя любовь, - со смехом подпевала Тори, кружась в его объятиях.
- Под синим небом я люблю,
Ты любишь - вижу по глазам,* - распевали они вдвоем, не попадая в ритм, по пути в ее квартиру...
- У тебя просто бесстыдно синие глаза, - прошептала Тори, скользнув ладонями к его лицу, чтобы снять очки. - Небо отдыхает.
Винс видел ее лицо в сгущающихся сумерках лучше, чем при дневном свете сквозь толстые линзы. И это лицо сейчас казалось ему небесно красивым.

Дай мне этот день, дай мне эту ночь,
Дай мне хоть один шанс; ты не уснешь, пока я рядом.

Они лежали на разворошенной кровати, обнявшись. За окном вовсю горел рассвет.
- Ты не поверишь, - протянула Тори, глядя в потолок, - но мне вообще спать не хочется.
- Что, серьезно? - поразился Винс и, не удержавшись, зевнул. Спали они в эту ночь часа три, если не меньше.
- Я вообще сейчас плохо сплю, - пожаловалась Тори. - Так волнуюсь из-за этой инициации...
- Да тебе-то что волноваться? - он помнил ее рейтинг; со средним баллом четыре и семь Тори без проблем останется в Эрудиции.
- Не все так просто, Одиссей, - она заворочалась, придвигаясь ближе к его уху, - понимаешь, к нам недавно заходил мой дядя...
Работник аналитического центра. Один из тех, кто ведает распределением по фракциям...
- ...нас с Джорджем, конечно, отослали, но, - она хихикнула, - мы не так давно на кухню новый "жучок" воткнули, а родители его пока не нашли. Так вот, дядя сказал, что у нас будет введена какая-то новая система инициации, совсем недавно разработанная. И нам о новых правилах объявят в конце марта - начале апреля, то есть, в ближайшие недели.
Вот это да! Сон как рукой сняло. Новая система инициации... чуть измененная прежняя или действительно нечто революционно новое? А если... Винс почти потерял надежду, но - если это его шанс, если он сможет доказать, что рожден для Эрудиции?..
- Девять лет труда - коту под хвост, мы вообще не успеем ни к чему подготовиться за два месяца! - громким шепотом возмущалась между тем Тори. - Вот еще позднее они не могли сказать?.. Винс? Ты слушаешь?
- Ну... да, - пришлось сдернуть себя с облаков. - Заинтриговала. Слушай, я пойду, пожалуй, - добавил он, взглянув на электронные часы. - Твои родители скоро вернутся, а мне бы не хотелось с ними встречаться...
Тори со вздохом кивнула и подвинулась, позволяя встать - ее родители и брат Винса, мягко говоря, не жаловали.
У дверей, привстав на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, она шепнула:
- Если что - я тебе ничего не говорила, хорошо?
Тот кивнул и скрылся за дверью.

Я для тебя не богат, не знаменит и не престижен...

"Хорошо все-таки, когда у твоих знакомых есть влиятельные родственники," - раздумывал Винс, осторожно, чтобы не разбудить родителей, прокрадываясь в свою комнату. У него самого такой родни не было - его родители были всего-навсего младшими научными сотрудниками (или, как иногда расшифровывали - "мало нужными сотрудниками") в Институте эволюции. Винс, с высоты своих шестнадцати лет и неуемных амбиций, никак не мог понять, как можно удовлетворяться такой малостью.
- Кто-то же должен быть маленьким, - говорил отец.
- Нужно уметь благодарно принимать все то, что дано свыше, - добавляла мама.
"Вам бы в Отречение с такой философией," - хихикал про себя Винс. Хотя и допускал, что смирение родителей может быть благоприобретенным. В конце концов, он не знал их молодыми... ведь когда он родился, маме было уже под пятьдесят, отцу - и того больше. Наверное, уже тогда они умели принимать с благодарностью как удары судьбы, так и ее подарки. Рождение долгожданного ребенка они наверняка сочли достойной наградой за все свои горести, за все годы бесплодного брака.
А сейчас... они советовали Винсу смириться, они уже смотрели на него, как на потенциального бесфракционника... конечно, потенциального инвалида: тяжелый физический труд его добьет.
Марк, между прочим, тоже призывал к смирению, только по другой причине. С таким злым и противным типом - кто бы не озлобился, живя с родителями и семью старшими братьями под одной крышей; у сектора Отречения который год были трудности с распределением жилья, - никто дружить не хотел. Зато он не знал себе равных в истории и литературе - и всегда разрешал списывать...
А еще он был достаточно умен, чтобы понимать, что зависимость Винса от него кончится вместе с окончанием школы. Потерять единственного человека, способного терпеть его дольше трех минут - и оказаться в одиночестве, ведь от родственных отношений даже лохмотьев давно не осталось, - Марк просто не мог.
Винс пропускал добрые советы мимо ушей. Он наметил себе цель - выцарапать место в Искренности и удержаться. Любой ценой, пусть даже придется переломить себя и отказаться от собственной подлой натуры.
Но если Тори не ошибается и в этом году не успеваемость станет решающим критерием в распределении... стоило повысить ставки.

Но все равно мне смешно, и на тебя я не обижен.

В понедельник первым уроком стояла общая для всех история фракций.
- Привет, - буркнул Марк, усаживаясь рядом.
- Ты хотел сказать, "приятных сновидений", - сладко пропел Винс. - Или "добро пожаловать в ад" - и то, и другое применимо к сей потрясающей, правдивейшей дисциплине...
- Заткнись, придурок... без тебя тошно.
Похоже, выходные у него прошли отвратительно... впрочем, как и всегда. В выходные Марк сбегал от семейных дрязг на соседнюю улицу к семье Джонсон - приглядывать за их маленькой дочкой, пока родители на работе... стоило ли удивляться, что широкоплечий синеглазый красавец казался шестилетней Эвелин едва ли не сказочным принцем на белом коне. Сперва "принцу" льстила девчоночья влюбленность, потом начала раздражать - Эва оказалась девочкой упорной и проявила недюжинную изобретательность в попытках очаровать взрослого парня... Винс, слушая эти рассказы, смеялся до слез, за что порой получал по шее.
- Что Джонсон на этот раз выкинула?
Марк покрутил пальцем у виска:
- Да почти ничего... Ограничилась обещанием, что женится на мне, когда вырастет. Да, именно так - она на мне женится. Не знаю, как бы ей сказать помягче, что меня не привлекают малолетки...
Проблема была, на самом деле, не только в возрасте, но и в том, что к шестнадцати годам Марк преисполнился отвращения к семейной жизни. Его братья, здоровые лбы, до сих пор стояли в очереди на жилье, а до тех пор не могли даже девушек домой привести... нереализованный Эрос трансформировался в Танатос и выплескивался на домашних; как это всегда бывает, самому младшему доставалось больше всех. Через тонкие стены ругань доносилась до соседей, мешая им спать; соседи писали жалобы, семья получала выговор и все дальше отодвигалась в очереди на жилье.
- Страна непуганых бюрократов, - заметил Винс, впервые услышав эту историю. - Не понимаю, смеяться мне или плакать над твоим рассказом.
- Не надо ни того, ни другого... просто убей меня, если я вдруг надумаю жениться, - мрачно попросил Марк. Винс изобразил шутовской поклон:
- Обещаю, смерть моего господина будет быстрой и безболезненной.
Марк, начисто лишенный чувства юмора, шутку не оценил; кажется, даже обиделся и как-то не слишком лестно отозвался об умственных способностях эрудита. Винс, по обыкновению, хамский выпад проигнорировал: если он что и усвоил за девять лет дружбы с этим придурком, так это то, что на дураков не обижаются - над ними смеются. Про себя, разумеется.

Пускай сегодня я никто, и пусть твердят тебе, что я не то...

Они морально приготовились в течение следующих сорока минут слушать бессвязный бред, оскорбительный для всех, кроме эрудитов... Впрочем, Винс был уверен, что именно эрудитов эта ахинея должна оскорблять прежде всего: он не понимал, как вообще такого непроходимого тупицу, как историк, до сих пор терпят во фракции. И не просто терпят, но доверили преподавание... чтобы, видимо, сразу и навсегда дискредитировать общину в глазах юных членов общества...
Однако вместо историка в класс вошел сам директор, а следом - очаровательная блондинка лет двадцати пяти; синий форменный пиджак и узкая юбка в тон смотрелись на ней чертовски аппетитно. Винс позавидовал обитателям первых парт - ему показалось, что под пиджаком на красотке ничего нет, но с такого расстояния даже очки не помогали рассмотреть подробнее.
- Дамы и господа, - начал директор, дождавшись тишины, - полагаю, не стоит в очередной раз напоминать, как важен для вас этот год...
Вот оно! Бросив короткий острый взгляд на близнецов Ву, сидящих впереди, Винс отметил, как напряглась спина Тори, как подался чуть вперед ее брат. "Я ничего не знаю, я-ничего-об-этом-не-знаю..."
- Вы все наверняка уже представляете себе, основываясь на своих школьных успехах и достижениях, в какой фракции принесете наибольшую пользу. Однако опыт показывает, что далеко не всегда лучший ученик выпуска становится блестящим ученым, а отменная физическая форма не гарантирует психологической устойчивости, необходимой солдату, - золотые слова, он под каждым подписался бы. - Все мы заинтересованы в том, чтобы свести число подобных ошибок к минимуму, - "ошибки"... замечательное определение для изломанных судеб. - Поэтому в Институте исследования мозга штата Иллинойс был разработан альтернативный способ оценки предрасположенностей человека к какому-либо виду деятельности. Представляю вам мисс Джанин Мэттьюс, автора новой методики. Мисс Мэттьюс, вам слово.
Она вышла вперед, соблазнительно качнув бедрами:
- Благодарю. В нашем институте давно проводились исследования реакций человека в стрессовой ситуации. Было показано, что в условиях угрозы жизни человек действует инстинктивно, руководствуясь не нормами поведения, привитыми в течение жизни, но побуждениями, исходящими от него самого, его характера и темперамента. Было также установлено, что зачастую истинное лицо человека, проявляющееся в стрессовой ситуации, значительно отличается от того, которое привыкли видеть и окружающие, и он сам. Можно попасть в совершенно новую среду и изменить поведение, подстроившись под нее, темперамент же постоянен; на этом и основывается тест личности, который в рамках эксперимента будет проводиться в этом году по всему штату. К этому тесту не нужно готовиться... разве что морально, - красиво очерченные губы дрогнули в улыбке. - Возможно, вы окажетесь не теми, кем сами привыкли себя считать.
Дальнейшие слова потонули в возмущенном гвалте - до выпускников дошло, что их девятилетний труд оказался никому не нужен; разумеется, возмущались в основном те, кто метил в Эрудицию, Отречение и Искренность.
- Слушай, а ведь это шанс! - пришлось говорить в голос, чтобы его было слышно за шумом. - Если тест решит, что я идеально подхожу Эрудиции - а я подхожу...
- Спустись с небес на землю, - отмахнулся Марк. - Где гарантия, что тест определит тебя в Эрудицию, идиот? Только на том основании, что ты этого хочешь? А ты не думал, что будет, если новая система тоже сочтет тебя слишком тупым для фракции ученых мужей и отправит, к примеру, в Бесстрашие?..
Он еще что-то говорил, но Винс не слушал. А в самом деле, нет гарантий удачного исхода...
"Будут".

Но...
Дай мне этот день, дай мне эту ночь!

Винс болел так часто и подолгу, что уже привык проводить в постели (или порой на больничной койке) в среднем три недели в месяц. Кажется, какая-то часть родительского фатализма ему все же передалась... наверное, именно она упорно искала плюсы в его незавидном положении.
А плюсов, если присмотреться, выходило немало.
Во-первых, перечитав все книги небольшой домашней библиотеки и не зная, куда себя деть от скуки, он открыл для себя компьютер... Правда, машина у них была старенькая, да и установленная на ней система Windows 20 морально устарела еще в то время, когда семилетний Винс только осваивал управление мышью... но довольно скоро такие мелочи перестали его волновать - он усовершенствовал и переделал в своей "двадцатке" все, до чего смог дотянуться. И, утратив интерес к внутренностям своего компьютера, живо заинтересовался "начинкой" чужих... К шестнадцати годам он стал отменным хакером.
Во-вторых, родители так переживали за здоровье единственного сына, что сразу поверили его жалобам на плохое самочувствие и позволили остаться дома.
Справедливости ради, утром во вторник он действительно чувствовал себя неважно - весь вечер и ночь он разыскивал в местечковых сетях ниточки, ведущие к компьютеру Джанин Мэттьюс. Должна же она где-то хранить и обрабатывать данные своих исследований, в том числе и информацию по тесту личности!
Наутро у Винса кружилась голова, болели глаза, дрожали пальцы и сердце било в грудную клетку, как обезумевший звонарь на старинной колокольне. Он все еще ничего не нашел, но не собирался сдаваться.
И - впервые в жизни - симулировал болезнь, чтобы не отвлекаться от поисков.
Ну и в-третьих, когда он болел, Марк резко переставал хамить. Странный он был человек все-таки - никогда не отказывал в помощи, если просили, искренне сочувствовал больным и немощным... а вот с теми, кто в нем не нуждался, вел себя как последняя дрянь.
Однако на этот раз было не до него - именно в тот момент, когда Марк звонил ему с телефонного узла (в домах Отречения телефонов не было - считалось, что дефицит аппаратов бережет от пустословия), Винс напал на след Джанин. И, растворившись в двоичном коде, отвечал невпопад - и постарался быстрее свернуть разговор.
Защита компьютера Джанин оказалась столь же изящна, совершенна и неприступна, как она сама. Ледяная крепость, достойная Снежной королевы. "А вот мы сейчас..."
У хакерских атак Одиссея тоже был свой стиль. Легкий, элегантный, почти нежный; он сам сравнивал себя с водой, которая сперва лишь незаметно деформирует камни и вымывает крошки цемента из стен, но, если ей позволить, может обрушить постройку до основания и утопить обломки. Впрочем, до такого вандализма он никогда не опускался.
Там, за стенами ледяной крепости, он чаял увидеть бесценные сокровища... а нашел кучку черепков.
У Джанин была потрясающая идея, но вот исполнение явно подкачало. Линейное моделирование, всего десять стандартных ситуаций с двумя, в паре случаев - тремя заданными вариантами ответа... да кто же так делает?! Неужели человеческий мозг и вправду можно изучить за несколько минут, основываясь на этой примитивной схемке?! Винс беззвучно рассмеялся, спрятав лицо в ладони.
А, впрочем, ему же легче. Быстро переписав на бумажку нужные варианты решения, он замел следы, выполз из компьютера Джанин, отключил свою машину, раскалившуюся докрасна от столь долгой и интенсивной работы, и лег спать.
Полдела сделано; осталось только пройти этот тест.

Дай мне хоть один шанс, и ты поймешь: я то, что надо.

Если бы Винсу дали волю, он выбрал бы нож и мясо, насадил кусок мяса на нож и подманил собаку поближе... еще ближе... дождался, пока животное подойдет вплотную и приготовится схватить приманку... а потом всадил бы нож псу в пасть, заткнув куском вырезки дыхательное горло, пробив клинком мягкое небо, спинной мозг и позвоночник. Вот это было бы в его стиле. Нечего церемониться с тем, кто хочет тебя убить. На войне как на войне, цель оправдывает средства и все такое. Но таких вариантов тест не предусматривал.
И он безупречно сыграл свою роль, отрепетированную за два месяца до ритма дыхания. Он выбрал оружие, но отбросил нож в сторону, едва увидев собаку. Он сумел успокоить пса и отвести от себя нападение. Он не шевельнулся, когда собака бросилась на ребенка, лишь зажмурился, расписываясь в своей трусости. Виртуального человечка не раз за сегодня спасут, а ему, человеку из плоти и крови, еще жить в этом мире.
Тесты завершились; выпускники и их родители собрались в амфитеатре высотного здания. Наступил момент истины, Церемония выбора. Хотя выбора - громко сказано... по сути, церемония сводилась к оглашению решений аналитического центра. Правда, подросткам все же милостиво предоставляли право отказаться от фракции - громко и во всеуслышанье заявить о своем присоединении к афракционерам - но, строго говоря, отказывались немногие.
Да и "Церемония" - не совсем подходящее слово: единственное, что действительно торжественно в этом действе - принесение клятвы на крови...
- Чаши за моей спиной - не просто сосуды, - говорила между тем лидер Дружелюбия, роскошная брюнетка в винно-красном платье с глубоким вырезом; грудь ее поднималась и опускалась в такт дыханию, точно морские волны, и до зуда в ладонях хотелось коснуться смуглой кожи, такой нежной на вид. - И угли, стекло, земля, вода и камень - не просто часть природы, по недоразумению попавшая в этот зал. Каждый из этих элементов символизирует фракцию, к которой вам следует примкнуть; окропив их своей кровью, вы клянетесь в верности своей фракции отныне и до печей крематория, вне зависимости от того, суждено вам остаться со своей семьей или покинуть ее. Фракция выше крови...
"...но не выше человека, - едва заметно улыбнулся Винс. - Не выше человеческого гения".
Он знал, что родители сейчас смотрят на него с трибуны, как на покойника, и не мог дождаться, когда подойдет его очередь принести клятву верности. Он уже предвкушал улыбку отца, сияющие глаза матери... как назло, имена называли в обратном алфавитном порядке, а значит, он будет в числе последних.
Кто знает, может, оно и к лучшему... тем ярче будет эффект.
- Виктория Ву. Бесстрашие.
Внезапно... хотя... что там Джанин говорила об истинном лице? Эта девушка готова была спуститься с девятого этажа по пожарной лестнице, чтобы прийти на свидание, гуляла с парнем, которого не одобряла ее семья, и надевала вызывающе короткие юбки на вечерние прогулки.
И сейчас она, нервно озираясь, подошла к чаше с горящими углями, чтобы кровью закрепить решение теста, связав себя с новой семьей.
- Джордж Ву, - небольшая пауза и... - Бесстрашие.
Ву, неестественно бледный, дрожащей рукой надрезал ладонь - получилось лишь со второго раза... и, низко опустив голову, прошел к сектору своей новой фракции. Вообще-то, он туда и собирался, но не беспокоился за родных: был уверен, что сестра останется в Эрудиции. А теперь вышло, что у семьи Ву отобрали обоих детей.
Марк должен был приносить клятву ближе к концу; непохоже было, чтобы он волновался. И неудивительно. Он же истинный отреченный, просто по характеру дрянь. Ну что ж, начнет работать в жилищно-коммунальном хозяйстве, как мечтал - и наведет там, наконец, порядок... там нужен человек с твердой рукой и умением рявкнуть, когда надо...
- Винсент Грин. Эрудиция.
Капли крови упали в еще прозрачную светло-красную воду; возвращаясь на свое место, Винс бросил торжествующий взор на сектора Отречения и Бесстрашия. Встретил ошарашенный взгляд Марка и сияющий - Тори.
Взглянул на трибуны своего сектора - родители не сдерживали слез радости.
Он часто представлял себе этот момент... реальный триумф оказался даже слаще, чем рисовалось в мечтах.
Намного слаще.


Примечания:
*Вообще-то, это состав бенгальских огней, но я не уверена, что в мире Дивергента они есть.
**На концерте, по ходу, "Армию любовников" исполняли.)) Винс и Тори поют "Пляж Сан-Тропе"(перевод очень-очень приблизительный, зато в размер). И да, слова там действительно дурацкие, в чем несложно убедиться.