Часть 3. Отщепенец.
На самоподготовку в старшей школе отводилось четыре часа. Теоретически, все это время учащиеся должны были убить на уроки; на деле же, потратить целых четыре часа на самостоятельную работу могли разве что перфекционисты и непроходимые тупицы: одни с тем, чтобы отточить каждое решение до совершенства, другие - в попытках извлечь из своих чугунных голов хоть что-то, чтобы не схлопотать Е. Все прочие спешили побыстрее разделаться с заданиями, чтобы заняться своими делами: одни отправлялись гулять по городу, другие торопились домой или на работу, третьи, предпочитая оставаться в школьных стенах, пока не выгонят, плели свои интриги, выясняли отношения или просто общались, пользуясь свободой.
Тобиас, сын лидера Отречения Маркуса Итона, в уворованное время предпочитал спать в укромном уголке библиотеки. К учебе он особенного интереса не испытывал, хотя... пожалуй, уважал математику с информатикой. И был бы не прочь позаниматься ими углубленно, да только сил не хватало. Без того с трудом удавалось учиться прилично - так, чтобы Маркус хоть к успеваемости не мог придраться.
И хорошо еще, что от природы Тобиасу досталась светлая голова... иногда он даже думал, что мог бы и с местными гениями потягаться. Если бы Маркус оставил его, наконец, в покое, а в сутках было побольше часов для сна.
А спать хотелось все время. Нестерпимо, до чертиков. Благо, обычно никто не мешал.
В родной фракции его сторонились, точно прокаженного, да оно и к лучшему... из прочих же до недолгих разговоров снисходил только Монро, мерзкий тип с гнилыми черными зубами и такой же прогнившей душонкой. Да и тот - исключительно "по деловым вопросам", вдали от посторонних глаз. К счастью. Если бы Маркус узнал, что Тобиас водит компанию с эрудитом - да не с кем-нибудь, а с Монро, - забил бы до смерти.
Маркус ненавидел фракцию умников и всех ее представителей без исключения. Тобиас - выборочно и только тех, кто действовал ему на нервы; просто как-то так получалось, что почти все эти люди принадлежали либо к Эрудиции, либо к Искренности.
В последние недели, например, он ненавидел Грина и его свиту. За то, что те облюбовали себе место за соседним стеллажом и... во-первых, они шумели, мешая спать, - а устав Отречения запрещал вслух высказывать свое недовольство по какому бы то ни было поводу. Тем более, в их компании был один отреченный, а с родной фракцией, как Тобиас уже убедился, лучше лишний раз не связываться - какая-нибудь крыса непременно пожалуется Маркусу на неподобающее поведение его наследника. Во-вторых, стоило им начать собираться в библиотеке, как еще у кучи народу нашлись здесь дела, хотя раньше многие из этих людей месяцами в книгохранилище не заглядывали - им просто хотелось посмотреть и послушать, чем же занимаются школьные знаменитости. В-третьих... ладно бы эти... знаменитости просто шумели, а то ведь невозможно было их не слушать!
В первый раз Тобиасу повезло - успел уйти почти сразу.
Во второй - ужасно клонило в сон, и он не сразу понял, что ласковый девичий голос, воспевающий дуб, терновник и ясень, ему не снится. А встать и уйти - сил не было.
В третий - Маркус накануне пришел в хорошем настроении, а потому был расположен не казнить, но миловать, - Тобиас слушал. Внимательно. И поймал себя на том, что хочет убить не Придд, громовым голосом читающую: "Король безумный, дряхлый и слепой, а принцы - тупы, праздны и развратны...",* а примостившуюся неподалеку идиотку Эразмус - что, черт побери, смешного?! Ее хихиканье было неуместно и почти оскорбительно.
Сегодня...
- Ну, чья речь откроет сегодняшнее собрание? - кто-то нервно фыркнул. Они всегда не сразу раскачивались, зато потом не заткнуть было. - Давай ты.
Тот, к кому обращались, прокашлялся. Глубоко вздохнул и еще раз прокашлялся.
- Итак, Роберт Бернс. "Свобода",* - хорошее название. Интересно, о чем...
- Без крыши башня в высь глядит,
Вся поросла желтофиолью... - интересно, это эрудит читает или кто? Очень может быть... Эрудиты, как посмотришь на них в школе, - сухие и бесчувственные, чисто калькуляторы на ножках, а как стихи читать - так сразу откуда-то и голоса, и эмоции прорезаются... сам слышал на уроках. А гриновский прихвостень все читал и читал, и как будто - про него, Тобиаса Итона. Как будто - лично ему.
- А север нес предвестье гроз,
Угрюмо сполохи сверкали.
Вдруг огонек мелькнет, далек,
И снова безнадежны дали, - мороз по коже. Стараясь не шуметь, Тобиас вышел из своего убежища и заглянул за стеллаж.
Черт возьми, у них даже лица изменились, как у наркоманов! И парень в дурацких очках, глядя куда-то сквозь книжные полки и чуть подавшись вперед, декламировал, уже не подсматривая в текст:
- ...И призрак встал передо мной
В простой одежде менестреля.
Когда б я даже камнем стал,
Дух был бы страшен в лунном свете,
И явственно я прочитал
"СВОБОДА" на его берете.
"Свобода!" - громыхнуло молотком по железу, глаза предательски обожгло; те, за столом, тоже невольно вздрогнули, на секунду выпав из транса.
Маленькая эрудитка с двумя тонкими косичками, поймав взгляд Тобиаса, чуть заметно качнула головой - мол, иди к нам, что стоишь? "Ага, сейчас".
Он юркнул в свой угол, не глядя смахнул вещи в сумку и поспешил убраться, надеясь, что его не заметили. А вслед неслись слова, от которых хотелось разреветься:
- Воспел он радость прежних дней,
О днях недавних горько плача.
Я песнь бы повторил, но в ней
Мои слова звучат иначе...
...И чего он психанул в библиотеке? Подумаешь, стихи. На литературе тоже иногда вслух читают, ну и что? Никто же в истерике не бьется - хотя забавно было бы посмотреть.
А ему вообще не к лицу реветь из-за каких-то там вирш. Он же не слабак. Даже Маркусу не удается его до слез довести, а уж придурку в очках, читающему какое-то старье...
Тобиас даже почти смог себя уговорить. Почти - потому что никак не мог самому себе растолковать, почему же, если в рифмованных строчках ничего нет, он не спит спокойненько в тихом уголке школы, а идет домой, то и дело шмыгая носом.
- Воспел он радость прежних дней...
"Отвяжись!" - рявкнул он, прогоняя образ Придурка В Очках. В конце концов, почему он не имеет права раз в жизни прийти домой пораньше. Не хочется лишний раз мозолить глаза соседям? Да перебьются, никто не заставляет их смотреть целыми днями, кто идет по улице. Родные стены давят? Ну и что, это не смертельно, зато отец точно еще не вернулся, можно поспать по-человечески - в кровати, а не скрючившись, как обычно, за столом... Вообще, кажется, надо отвыкать от привычки задерживаться в школе до упора... Грин, чтоб ему с лестницы навернуться, не мог еще годик подождать со своими авантюрами!
Примечания:
*"Англия в 1819", Перси Биши Шелли; перевод Г.С. Усовой.
**Тоже перевод Галины Сергеевны Усовой.