саундтрек
Папа говорит, это называется синестезия. Вот как сейчас, когда органы чувств как будто с ума сходят. Их главный раздражитель на данный момент – телевизионные помехи, но я почему-то вижу их, а не слышу. Они режут мне глаза.
Вокруг – холод, но я его не чувствую, я снова его – Мортимер – вижу, теперь я вся – зрение, весь мой мир – зрение. Сквозь эту сумасшедшую смесь чувств сложно выделить именно визуальную часть, то, что предназначено для глаз изначально. Всё окутано дымом.
«…Риверхилл…» слышу я резкий мужской голос.
Значит – уши тоже способны воспринимать информацию, значит, я способна и слышать тоже, правда – слабо, мешают помехи. Сквозь дым видно железо и стекло. Взгляд фокусируется на чёрном предмете в центре обломков – это что-то скрыто под обломками, но я – прекрасно его вижу, я выделяю именно этот предмет среди прочих, потому что он, наверное, самый важный. Здесь всё покрыто чернотой и копотью, но я смотрю именно на него, потому что он похож на обуглившийся…о, Мортимер, неужели это…
«…мёртв…» доносится голос в последний раз, прежде чем утонуть в бесконечном потоке холодного чёрного шума.
Я открыла глаза и тут же села на кровати. Тело возмущённо заныло, что я не позволила ему понежиться в постели сразу после пробуждения, заставила сразу двигаться, держать корпус прямо, широко открыла глаза.
Первые несколько секунд было страшно даже моргать – чтобы не вернуться туда, обратно. Несколько глубоких вздохов привели меня в чувство, и, ощутив, что опасности нет, я захотела моментально вернуться в постель и укутаться одеялом. Отодвинуть наступление этого дня – а с ним и написание Большого Теста – ещё на чуть-чуть. И, чтобы не дать разуму одержать верх над телом, быстро ступила на холодный пол. Надо бы не забыть напомнить папе, чтобы привёз мне старый ковёр с дачи.
Я прошла в ванную, стараясь не касаться пола хотя бы пятками – невыносимо было бы ощущать холод всей поверхностью ступни – и заглянула в зеркало. Сегодня я была даже бледнее чем обычно – и синяки под глазами уже успели нарисоваться, как всегда после тяжёлого сна. Открутив тюбик зубной пасты, я случайно уронила крышку на пол, и едва не зарычала от раздражения. Дурацкий день. Он только успел начаться, а шкала моего настроения уже съехала почти что в самый низ, к отметке «отвратительно».
- Доброе утро, - сказала я сама себе в зеркало, просто чтобы проверить, как звучит мой голос.
И правда – он оказался слишком тихим и хриплым, как будто после бронхита. Мысль сказаться больной, была жестоко выпровожена из моей головы, едва успев возникнуть.
Я спустилась вниз исключительно из желания выпить гадкий кофе и, наконец, проснуться. Завтрак сегодня я могла бы и пропустить – переходить к следующему этапу утра, а значит, приближать написание Теста, мне не хотелось до дрожи. Остальные к тому времени же успели собраться внизу – Чарли и Мег оживлённо обсуждали что-то, попивая чай, пока папа возился с потрескивающими на сковороде овощами.
- Опаздываешь, сестрёнка, - Чарли, увидев меня, поднял руку в знак приветствия.
Он выглядел расслабленно, как и всегда, и я помимо воли ощутила слабый укол зависти – его ведь, похоже, совершенно не волновал Тест. Во всяком случае, и на сотую долю не так, как меня.
- Я всё-таки подвезу тебя сегодня, - продолжил он, - в такую жару ты просто задохнёшься в автобусе.
Я покачала головой, принимая от Стефана чашку.
- Спасибо, но мне нужно заскочить к госпоже Кранц, - я сделала глоток кофе после этих слов, намеренно проигнорировав исказившееся гримасой лицо Чарли, - она переезжает в Шейнс, к племяннице. Я хочу с ней попрощаться. Она, кстати, рада была бы увидеть вас двоих, в конце концов, она нас почти что вырастила.
- Скажи ей, что мой психиатр запрещает мне выходить из дома, - фыркнула Мег.
Я перевела взгляд на Чарли, но тот только отмахнулся.
- Не хочу задерживаться, мне нужно быть с Дейзи. Ты же знаешь, она переживает.
Спорить мне не хотелось, и я вместо ответа придвинула к себе поближе блюдо с оладьями. Но накопившееся с утра раздражение, кажется, всё равно усилилось. Ну неужели ни в одном из них нет хотя бы капли благодарности?
- Ты уже сообщила ей, куда поступаешь? – папа поставил тарелку с овощами на стол и присоединился к нам. Я тут же ощутила всю непривычность сегодняшнего утра – он никогда раньше не спускался на кухню раньше меня. Не стоило так сильно задерживаться. Теперь у меня совсем не оставалось времени на неспешный завтрак и внутреннюю настройку на сегодняшний день.
- Да, - я кивнула. Несмотря на предстоящий Тест, тема поступления больше не была такой неприятной для меня – теперь тот факт, что поступление мне почти обеспечено, обеспечивал какую-никакую почву под ногами, - она очень рада, что я поступаю в Мортемианский Университет.
- Я буду там на следующей неделе, - сказал вдруг папа, - мы с Лайз едем туда на конференцию. Заодно разведаю, как там дела.
Папа подмигнул мне, очевидно, ожидая, что я с восторгом приму эту новость. Однако, я сразу же напряглась. Обрывки смутного сна снова проплыли перед глазами и смутное чувство беспокойства, донимавшее меня с утра, вдруг обрело ясность. Это ведь в Риверхилле. Университет находится в Риверхилле, конференция тоже будет в Риверхилле.
«…Риверхилл…» механический голос, искажённый помехами, послушно повторил за мной, «…мёртв…»
Папа, не дождавшись внятной реакции от меня, вернулся к завтраку, а я не чувствовала себя вправе вернуться к этой теме после такой неловкой паузы. Да и что я скажу? Что боюсь за него, потому что мне приснился страшный сон? Что вообразила себя предсказательницей? Что незнакомый человек в баре пообещал мне могущественную силу?
Сказав это про себя, я ощутила, как по спине пробежали мурашки – и этот трепет где-то даже перекрыл мой испуг. Может, правда? Может, у меня есть сила, может, я могу помогать другим, может, я вовсе не ничтожество теперь? От жуткого восторга у меня перехватило дыхание.
Я почти уже осмелилась всё заговорить об этом снова, но меня прервал требовательный кошачий визг. Комок рыжей шерсти выполз из-под дивана, очевидно, привлечённый запахом оладий.
- Это ещё что? – сухо спросил папа. В его голосе зазвенели нотки металла, заставив меня поёжиться.
- Роза, - просто ответил Чарли, - Дейзи подарила.
Его невозмутимости могла бы позавидовать и тотенбуржская армия. Он действительно был ничуть не смущён тоном отца, нисколько не рисовался – он и правда был спокоен.
- Надеюсь, когда вы поженитесь, ты перевезёшь весь свой зверинец в ваш новый дом.
Чарли пожал плечами.
- У неё аллергия на шерсть.
Почему папа мог бы остаться дома? Сослаться на погоду? На какие-нибудь важные дела в Торвилле?
- Пап, - я всё же решилась, - ты читаешь доклад на той конференции?
Какую-то долю секунды тот соображал, о чём я – очевидно, сбитый с толку внезапной переменой темы – а затем, к моему облегчению, качнул головой.
- Нет, просто Лайз считает, что мне стоит больше бывать в научных кругах. А почему ты спрашиваешь?
Смутившись, я опустила глаза. Ложь всегда плохо мне удавалась.
- Просто я неважно чувствую себя в последнее время, - пробормотала я, - приступы почти каждый день. И мне было бы спокойнее, если бы ты пока никуда не уезжал. Если, конечно, эта поездка не так важна для тебя.
Я устремила на него умоляющий взгляд, и тот одарил меня ответным взглядом – польщённым.
- Конечно, - с готовностью согласился он, - если хочешь, я могу отвезти тебя в Центр сегодня. Лайз следует знать, что…
- Нет-нет, она знает, - перебила я, - просто мне страшно будет тут без тебя.
Уголки его губ дёрнулись было вверх, но он будто усилием воли заставил их вновь опуститься. Я попала в точку. Ему нужно было быть нужным мне. Кому-нибудь.
- Разумеется. Если станет плохо – сразу же позвони мне. Я уверен, они позволят тебе написать Тест позже. Без геройств, ладно?
- Я прослежу за этим, - Чарли ответил вместо меня, и, сложив вилку и нож крест на крест на тарелке, поднялся из-за стола, - пойдём, отвезу тебя к старушке. Сама ведь замучаешься добираться.
Я поднялась следом, бросив последний взгляд на отца – он, несомненно, был очень польщён тем, что способен оберегать меня, однако, именно сейчас мне казалось, что из нас двоих именно я теперь его защищаю.
****
Подъехав к дому Кранц, я с сожалением выключила плеер – церковь не очень-то одобряла рок-музыку, и, хотя я и понимала, почему, чаще всё же делала для себя исключение. В конце концов, о чём бы ни пели ребята из Пурпурной Травы, они никак не склоняли меня ни к пьянству, ни к разврату, ни к наркомании. Мои убеждения ведь не так просто было пошатнуть, а значит, зачем мне нужны искусственные ограничения? Впрочем, успокаивая себя так, я чувствовала слабость этой установки вблизи дома госпожи Кранц.
Я постучала, и тут же толкнула открытую дверь – она, наверное, ждала меня. Её комната потеряла всякое сходство с жилым помещением – теперь тут всюду стояли коробки, а стены, прежде пестрившие фотографиями многочисленных родственников, пустовали.
- Кассандра, - она просияла, переступив порог комнаты вслед за мной. Я заметила следы муки на её переднике – наверное, пекла вишнёвый пирог. Она не являлась к родне просто так, без подарка, - как мило, что ты зашла. Дай-ка посмотрю на тебя.
Я послушно выпрямилась, позволив её разглядывать меня со всех сторон, но мгновенно ощутила дискомфорт. Никогда не любила повышенное к себе внимание, даже со стороны хорошо знакомых мне людей.
- Совсем взрослая, - вынесла вердикт та, - подумать только, ещё вчера, казалось бы, вареньем платьица пачкала, а теперь уже студентка!
Я смутилась. Кажется, я сама почти не верила, что стану студенткой через неполных три месяца. Другие девушки с детства готовили себя к мыслям о колледже. Но зачем бы об этом думала я? Это всем остальным нужно было обретать профессию, чтобы иметь потом возможность прокормить свою семью, но разве нужна была семья мне? Я не особенно расстроилась, когда в мои двенадцать папа признался мне, что я бесплодна. Напротив, тогда я увидела высший смысл в моей болезни, повод отказаться от мирского и уйти в монастырь. Но даже тогда я, наверное, знала, что не решусь – это убило бы мою маму. Поэтому и приходилось мне сейчас вместо мыслей о своём истинном предназначении, пытаться пролезть в безжалостную социальную машину, что перемалывала всех, без исключения – тех, кто годен для неё, и тех, кто только старается эту годность изобразить. Что могло ждать меня потом, после колледжа? Конечно, никто не сподобится взять меня замуж – ни один мужчина не будет столь благородным, чтобы жениться на девушке, неспособной подарить ему наследника. А даже если и найдётся – то на что это будет похоже? Пародия на семью, пародия на жизнь. Как пытаться влезть в тесные сандалии, которые носила в третьем классе. Пыжишься, стараешься, терпишь боль в пальцах – но никто ведь не позволит мне просто пойти босиком, правда?
- Ты переживаешь, что не попала на свой бал, детка? – госпожа Кранц, как всегда, по-своему истолковала мою задумчивость, - твой отец сказал мне, что ты неважно себя чувствовала.
- Теперь всё в порядке, - попыталась улыбнуться я. Вышло так себе.
- Ну-ну, не дело грустить из-за такой ерунды, - сухие сморщенные губы госпожи Кранц также растянулись в улыбке, породив новые борозды морщин на щеках, - всё к лучшему. Ты ведь сама знаешь, у мальчиков твоего возраста только одно на уме. Зато теперь ты точно не попадёшь в неприятную историю.
Интересно, что она подразумевала под неприятной историей? Секс? О, боюсь, в эту неприятную историю мне не попасть даже если мы с Билли останемся единственными людьми на земле.
Я смотрела на её иссохшую фигурку, и думала, что в ней совсем больше нет жизни. Она просто до самой макушки забита праведностью. Почти как я. Да, нам обеим больше ничего и не остается.
- Госпожа Кранц, - снова сказала я, - очень рада была вас увидеть.
****
В коридорах было не так шумно, как обычно – хотя вокруг сновала масса людей. Приглядевшись, я поняла, в чём дело – здесь были только старшеклассники. Младшие успели уйти на каникулы, утащив крики и игры куда-то далеко за стены школы, и оставили здесь только сухую нервозность. Я, наверное, тоже могла бы погрузиться в обеспокоенность Тестом, но пока что совсем другая обеспокоенность мешала мне это сделать. Какое-то время я просто блуждала взглядом вокруг, пока не нашла Билли – он был возле шкафчиков, увлечённо рассказывал что-то друзьям.
Мозг, обнаружив искомый объект, дал было телу импульс двигаться вперед, но я вовремя успела остановиться. Нет, я не была готова говорить с ним сейчас. «Объяснись с ним», наставляла меня Рут, пока я всхлипывала у неё на плече в ту злополучную субботу. Она примчалась ко мне, как только узнала – сонная, с нечесаной головой, и полночи реанимировала меня в нашей с Мег спальне. «Он всё поймёт. Ничего ещё не кончено – просто подойди к нему, скажи, что плохо себя чувствовала, предложи угостить завтраком в качестве извинения. Будешь жалеть потом всю жизнь, если не подойдешь».
«Буду», согласилась я, и, сделав глубокий вдох, двинулась к нему. За те несколько шагов, что нас разделяли, я успела перебрать все его возможные реакции в голове – вот он делает вид, что не знает меня, и отшатывается прочь; вот он смеётся надо мной со своими друзьями; вот он обиженно смотрит поверх меня и просит больше его не беспокоить…
Пережив сотню возможных апокалипсисов в своей голове, я подходила к нему, почти что как бравый солдат, прошедший две тотенбуржские войны – и, кажется, даже почти не боялась.
- Билли, - сказала я, и три пары глаз тут же обернулись ко мне. Моей храбрости тут же как не бывало, - м-можно с тобой поговорить?
- Конечно, - Билли улыбнулся, и повернулся к друзьям, - ребят, дайте нам пару минут?
Такая реакция несколько обнадёжила меня. Я впилась ногтями что было сил в томик «Школьного курса юнилинга», как будто он мог мне сейчас помочь.
- Я хотела извиниться за субботу, - проблеяла я так невнятно, что засомневалась, услышал ли он хоть слово, - я просто очень плохо себя чувствовала. Надеюсь, я не слишком испортила тебе вечер.
- Нет, что ты, всё прошло хорошо, - поспешил заверить меня он, - ну, то есть, не так хорошо, как было бы с тобой, но ты не переживай, мы с ребятами здорово повеселились. Надеюсь, тебе уже лучше?
- Да, спасибо, - несколько заторможено ответила я. Это его «не так хорошо, как было бы с тобой» совершенно сбило меня с толку, и было не так-то просто формулировать мысли, когда внутри разливался сахарный сироп.
«Ну же», сказала себе я, «скажи, что хочешь угостить его кофе. Скажи, что с радостью увиделась бы с ним на выходных».
Он смотрел на меня очень внимательно, и, мне казалось, даже ждал какого-то приглашения, но, очевидно, пауза с моей стороны вышла слишком длинной, поэтому он прервал её сам:
- Вот и здорово. Тогда давай, увидимся ещё. Не пропадай, - он кивнул мне, и бросился догонять друзей.
Я стояла в школьном коридоре ещё, наверное, несколько секунд, вдоволь дав себе насладиться ощущением своего абсолютного и несомненного ничтожества.
****
Я чувствовала стук зубов Дейзи с соседней скамейки. Я не смотрела на неё, неловко было смотреть – просто разглядывала прочих своих одноклассников и ребят из других параллелей, которые ждали Теста, как и мы все. Мне привычнее было смотреть на Дейзи-королеву, как она царственно приподнимала руку в знак приветствия, как изящно склоняла голову набок, слушая кого-то, как целовала Чарли у школьного входа – не таясь, у всех на виду. Сейчас же в ней – до смерти испуганной, не было ничего королевского. Нет, конечно, это была всё та же Дейзи, во всяком случае, внешне – те же преступно стройные ноги (разве у девушки из плоти и крови они вообще могут быть такими?!), та же безупречная укладка, без единого слипшегося от лака волоска, та же гладкая фарфоровая кожа. Но в этой идеальной оболочке было не прежнее идеальное содержимое, а какой-то чужеродный комок нервов. Как будто в прежнюю Госпожу Уверенность вселилась самая трусливая курица в мире. И эта курица сейчас заставляла безупречно длинные пальцы Дейзи постукивать от волнения по скамейке, а безупречно белые зубы Дейзи – закусывать безупречно пухлые губы Дейзи.
- Ну, давайте перейдём к вопросам к пятому параграфу, хорошо? – продолжил Чарли и перелистнул страницу «Всемирной истории» за пятый класс старшей школы.
Ученики иронично называли учебник «Всесимлендской историей» за поразительно ничтожное внимание другим странам, но я была даже рада, что не нужно было учить всё остальное – мне и симлендская история слишком тяжело давалась. Ох, если бы только можно было не выбирать её для сдачи Теста! Но выпускникам давали право выбора лишь только двух предметов – симлиш и историю сдавали в обязательном порядке абсолютно все. В качестве иностранного я выбрала юнилинг – малодушие, учитывая, что я знала его почти как родной, благодаря маме – а также литературу, которая с первого класса была моим любимым предметом. Симлиш тоже не очень-то меня пугал – пусть у меня и не блестящая грамотность, но уж сочинением я себя на приличный балл вытяну. История была единственным камнем преткновения.
- Назовите причины первой тотенбуржской войны 901-го года. Нужно ответить развёрнуто. Кто знает?
Я прекрасно знала ответ – тотенбуржские войны были одной из немногих тем, где я не «плавала», но глядя на побелевшую от страха Дейзи, позволила ответить ей.
- Они делятся на внешние и внутренние, - начала она и тут же подняла взгляд на Чарли, дожидаясь, пока он кивнёт, - внутренние – нехватка ресурсов и плохая экология, вынуждающая дергийцев искать новые территории для заселения. Внешние – тот конфликт, когда тотенбуржский князь Сигиберт, несмотря на договорённость, отказался жениться на дергийской принцессе Нессе из-за религиозных разногласий. Кажется, всё?
- Да, ты умница, - весело ответила Присси, прежде чем Чарли успел открыть рот, - только видно, что волнуешься, поэтому мысли путаются. Ты уж так путано не пиши прямо в бланке, ладно? Иначе они ничего не разберут.
Присси хихикнула, за что Чарли вознаградил её самым уничтожающим взглядом, на какой был способен.
- Я думаю, нормальный человек увидит разницу между беседой с друзьями, и формальным научным языком, которого требует от нас формат Большого Теста, - холодно произнёс он.
Присси, очевидно, почувствовав себя неудобно, как-то неловко повела плечом.
- Глупая война, - она поспешно сменила тему, - если бы эта дурочка Несса сразу приняла Мортимера в своё сердце, никакой войны бы не было. Нельзя злить этих неотёсанных болванов, это всякий знает.
Я поспешила потушить внутренний огонь, что разгорелся было от слов Присси. Рут, которая была как раз в числе неотёсанных болванов по её словам, набрала 97 баллов из 100 за историю. Но откуда Присси об этом знать?
- Тогда речь не шла о мортемианстве, Присси, - сказала я, - тотенбуржцы поклонялись Шести Демонам. Чтобы принять Мортимера в своё сердце, Нессе пришлось бы подождать лет двести.
- Боюсь, к тому моменту она уже утратила бы товарный вид, - прыснул Тайлер, заслужив заискивающий смешок Присси. Я была настолько ошеломлена тем фактом, что он вообще подал голос, что даже не успела на него как следует разозлиться за глупое замечание. Вот уж кто, похоже, не волновался совсем. Как ему только удавалось?
- Не нервничаешь, смотрю, а, Медведь? – обратился к нему Чарли, похоже, поймав мою мысль, - ну, не страшно, завалишь – будешь на папиной ферме трактористом работать. Кому нужно это высшее образование? У тебя ведь сено, коровы, деревенские девки.
Тайлер усмехнулся уголком губ, ничуть не обидевшись – на подколы Чарли у него давным-давно выработался иммунитет.
- Чарли, я всё завалю, - заскулила Дейзи, тут же обратив к себе все взгляды в коридоре, - я даже 60 не наберу. И меня даже к конкурсу не допустят. Я чувствую.
- Ну что ты глупости говоришь, - вздохнул Чарли, и присел рядом с ней. Та тут же влезла ему на колени и уткнулась носом в его плечо. Наблюдая за ними, я поймала себя на мысли, что с какими угодно другими школьниками эта сцена выглядела бы неуместно и пошло, но эти двое смотрелись так органично вместе, что я аж залюбовалась, - ты даже пробники меньше чем на 85 никогда не писала.
- Говорят, пробники легче, - упрямо возразила Дейзи, но я видела, что она немного успокоилась. Наличие Чарли в менее чем полуметре воздействовало на неё как-то седативно.
Открывшаяся дверь, и высыпавшие из неё старшеклассники заставили нас всех подняться на ноги.
- Сюда в кабинет 201 проходит только группа А, - сообщила госпожа Уилберт, покинувшая кабинет последней, - остальные – ожидают, пока их не вызовут из соседних Кабинетов. Итак, группа А: Ванда Бей, Кассандра фон Вальде, Тайлер Гроссривер, Аврора Кентберри, Генри Лайтвуд, Колин Пайк. Всех, кого я назвала, прошу последовать за мной.
Я слегка расстроилась, что мы с Чарли не попали в одну группу – но, наверное, Дейзи его присутствие было сейчас нужнее.
- Не бойся, - успел шепнуть мне Чарли, прежде чем я двинулась вслед за остальными, - Медведь будет тебе подсказывать.
Я улыбнулась – он не хуже меня знал о весьма посредственных успехах Тайлера в учёбе.
Мне удалось занять место возле выхода, что сразу подействовало на меня успокаивающе – значит, смогу раньше всех убраться отсюда. К тому же с нами была именно госпожа Уилберт, которая вела у нас историю – гораздо лучше в стрессовой ситуации видеть перед собой хорошо знакомого учителя, а не какую-нибудь грымзу, что ведёт у параллельного класса. Однако, когда я заняла своё место за партой, по спине пробежал тревожный холодок – панический страх, которого мне успешно удавалось избегать до сих пор, начал протягивать ко мне свои липкие пальцы. Сейчас всё было уже слишком реально, чтобы отрицать. От результатов этого теста зависело моё будущее – и пример Мег, которой было обеспечено место в престижнейшем университете с её позорными 57 баллами вовсе не вдохновлял: в конце концов, она синдромница. Ей положены льготы. А сможет ли папа помочь мне с аналогичным результатом?
- Прошу внимания, - сказала госпожа Уилберт, и взгляды присутствующих устремились к ней, - перед вами – папки с тестовыми заданиями. Открывать их не следует, пока я не скажу. Задания по каждому из четырёх предметов разделены на четыре части. Первые десять вопросов имеют три варианта ответа – вам нужно просто вписать номер варианта в бланк, сам вопрос и ответ на него переписывать не нужно. На следующие десять вопросов вам нужно дать ответ из одного-двух предложений, старайтесь писать разборчиво – если проверяющие не смогут разобрать ваш почерк, ответ вам не засчитают. И последняя часть состоит либо из двух практических заданий, либо из двух тем для эссе или сочинений, в зависимости от предмета. Вам следует выполнить только одно из предоставленных заданий, на ваш выбор. Выполнять два – не нужно, даже если у вас чудом останется время – в таком случае засчитано будет только первое. Точное описание заданий содержится в вашей папке, вы сможете сейчас же с ними ознакомиться. Время выполнения – три с половиной часа. Вам не разрешено использовать мобильные телефоны, какие-либо материалы или советы соседа – любое подозрение на списывание может стать основанием для отстранения вас от написания Теста. В ваших же интересах подозрений на себя не навлекать. Есть какие-нибудь вопросы?
Никто не издал ни звука. Очевидно, заметив наше напряжение, госпожа Уилберт несколько смягчилась:
- Времени вполне достаточно. Поэтому не переживайте, вы успеете написать всё, что знаете. Можете приступать.
Если бы я ещё знала достаточно. Мне хотелось начать с истории, и, отделавшись, приступить к более лёгкому – но в любом буклете с советами выпускникам было сказано – начинайте с того, что знаете. Задержитесь на более сложном задании – на лёгкое у вас не останется времени. Поэтому я принялась быстро отвечать на первые двадцать вопросов по каждому предмету, благоразумно оставив трудоёмкие эссе на потом. Спустя полчаса упорной работы я подняла голову и перехватила взгляд Тайлера. Тот выглядел как всегда убийственно спокойным – подмигнув мне, он снова уткнулся носом в листок. Я тоже поспешно отвела взгляд – угроза быть заподозренной в списывании не прельщала.
Несколько сложных вопросов так и остались без ответа, но, рассудив, что просто сидеть и напрягать память – неконструктивно, я дрожащей рукой достала задание по истории. Ну вот, теперь самое сложное. Расправиться бы с ними – и тогда всё будет хорошо.
Первая десятка уже основательно меня подкосила – я не была уверена в семи вопросах, и ответы писала почти что наугад, уповая исключительно на везение и теорию вероятности. В следующей десятке я была уже лишена спасательного круга в виде вариантов ответа – страх написать полную чушь, пусть даже и «на всякий случай» заставил меня тут же поставить прочерки в первых трёх вопросах. Ну почему так много вопросов, где надо указывать имена? Ведь я совершенно их не запоминаю!
Чтобы передохнуть, я на миг отложила ручку, сделала глубокий – насколько позволяли мои несчастные лёгкие – вдох, и закрыла глаза. Последнее, очевидно, было моей фатальной ошибкой, потому что вместо вожделенной темноты я увидела нечто другое – серое небо, чернь и копоть. Обрывки моего ужасного сна. Я распахнула глаза тут же, чтобы избавиться от наваждения, но это не помогло – картинка никуда не делась. На земле лежала куча обломков чего-то огромного – как будто сломанная машина, или разрушенный дом. Через миг я уже смотрела на всё это будто бы сверху – и мне удалось разглядеть какой-то светлый предмет среди черноты обломков. Я вглядывалась секунды три – невольно, помимо своего желания, просто потому что не могла видеть что-либо другое – и тогда меня будто окатило градом пота: среди всего этого мусора была самая настоящая человеческая рука. Я с силой тряхнула головой и схватилась за лоб руками – доли секунды мне хватило, чтобы снова увидеть свой класс. Всё в порядке, Сандра. Это всего лишь сон. Твоя впечатлительность. Осмотревшись как следует, я убедилась, что моего оцепенения никто не заметил – и дрожащей рукой снова взялась за ручку. Следовало закончить как можно раньше. Неизвестно, сколько я ещё буду в состоянии писать. Отвечать приходилось коротко – на те три вопроса, в которых я была уверена железно, я ответила относительно развернуто – целыми двумя предложениями. С остальными приходилось выбирать осторожные формулировки, обтекаемые, чтобы даже в случае неправильного ответа никто не подумал, что я несу чушь. Конечно, работу будет проверять незнакомый экзаменатор, даже не зная моего имени – но мне почему-то было чудовищно важно, чтобы он не подумал ничего плохого.
Кое-как управившись с вопросами, я перешла к темам для эссе – и тут же приуныла: «Сформулируйте основные причины Крестьянского Бунта под Риверхиллом 1934 года» либо «Реформы Ганса Бауерманна». Ни о том ни о другом я не знала достаточно, чтобы написать хотя бы несколько предложений, но остановиться решила на первом – все бунты низшего сословия так или иначе были обусловлены их недостаточно высоким уровнем жизни. Не стали бы сытые крестьяне бунтовать, правда? Об этом, наверное, я могла бы написать немного, если постараюсь подобрать достаточно общие и обтекаемые формулировки. Но всё же немного фактической информации стоило бы выудить из глубин памяти. Так-так, что же происходило в Риверхилле в тридцатые годы позапрошлого тысячелетия? Риверхилл. Мортимер, снова Риверхилл. Сознание, зацепившись за знакомое слово, услужливо подкинуло мне кадры из сегодняшнего сна, и я вновь почувствовала, что ныряю из этого мира в какую-то совершенно другую реальность.
«Риверхилл…», знакомый голос донесся до меня сквозь помехи. «…не выжил».
Кажется, я закричала, потому что в следующий миг почувствовала чьё-то присутствие рядом. Госпожа Уилберт стояла передо мной, обеспокоенно заглядывая в глаза.
- Сандра, тебе плохо? – спросила она. Остальные присутствовавшие тоже во все глаза смотрели на меня, - приступ?
- Не знаю, - сказала я, так тихо, что едва сама себя услышала. Язык будто отказывался ворочаться во рту.
- Наверное, тебе лучше пойти домой, - заключила она, - не волнуйся, тебе позволят переписать Тест ещё раз.
При мысли о том, что мне придётся проходить через этот ужас дважды, я замотала головой и тут же закрыла папку.
- Нет, не нужно. Я уже всё написала. Ну, всё что знала.
Стараясь выглядеть убедительной, я улыбнулась – но мне было всё-таки жаль, что я не написала эссе. Это довольно сильно отразится на итоговом балле.
- Я тоже закончила, - подала голос Аврора с последней парты, и так же решительно закрыла папку на своём столе, - и могу проводить Сандру домой. Можно?
Госпожа Уилберт кивнула, очевидно, довольная, что ситуация разрешилась так легко. Я послала ободряющую улыбку Тайлеру и позволила Авроре осторожно, под руку, вывести меня из кабинета.
- Идти можешь? – спросила Аврора, едва мы переступили порог. Я кивнула – потому что и вправду чувствовала себя теперь совершенно нормально, но всё же продолжала отчаянно цепляться за неё. Мне была приятна её поддержка – как редко мне было позволено вот так вот ухватиться за другого человека и позволить ему вести меня, а самой едва волочить ногами.
Я следовала за Авророй к выходу, не размыкая рук, и думала, что видела авиакатастрофу. Значит, где-то рухнул самолёт. Или скоро должен был рухнуть. И я определённо была как-то к этому причастна.
****
Дверь мне открыла сияющая Рут.
- Ну как? – выпалила она вместо приветствия, - я с утра тут тебя жду. У нас есть новость. Но сначала ты должна рассказать мне всё про Тест!
От слова «тест» меня снова замутило.
- Я в ванную на пять минут, ладно? – сказала я и прошла внутрь. Родные стены заставили меня чуть-чуть расслабиться – но пока недостаточно, чтобы весело болтать о только что пережитом стрессе.
- Ладно, - Рут пожала плечами, - не сиди там слишком долго!
Я преодолела расстояние до своей комнаты всего в несколько широких шагов – приходилось переступать через две ступеньки за раз, чтобы поскорее добраться до кровати. Там, под матрацем, лежало моё тайное сокровище, и в то же время позорнейший секрет – упаковка печенья «Радость желудка» от кондитерской фабрики «Сладкоежка». Я знала, что оно ужасное вредное – в большинстве дорожащих своей репутацией магазинов его было не купить, ведь пальмовое масло было едва ли не безобиднейшим ингредиентом в его составе. Чарли говорил, что есть эту дрянь могут только наркоманы и жертвы лоботомии, и, наверное, из чистой братской любви открутил бы мне голову, если бы увидел это печенье в моих руках. Но в стрессовых ситуациях только оно одно было способно вернуть мне боевой дух, поэтому, решительно схватив упаковку, я закрылась с ней в ванной. Слышимость у нас была просто распрекрасная, поэтому я для надёжности включила воду в умывальнике, чтобы заглушить шум от разрывающейся упаковки.
Я забрасывала в рот сразу по несколько штук, и глотала их едва успев пережевать. Желудок моментально выразил глубочайшее неудовольствие глухим урчанием, но психика моя постепенно начала приходить в норму, что заставило меня проигнорировать сигналы ничтожного бренного тела.
В самом деле, о чём мне было переживать? Тест был написан – разумеется, это не могло избавить меня от нервного ожидания результатов, но, во всяком случае, делать уже ничего не было нужно. Из-за сна тоже не следовало переживать – папа ведь уже отказался от поездки ради меня. А больше никто из нас не собирался туда в ближайшее время. Значит, я имела полное право успокоиться и постараться насладиться оставшейся частью лета. Непременно нужно было хорошо отдохнуть – ближайший год вряд ли позволит мне много расслабляться.
Я управилась с половиной пачки и усилием воли заставила себя спрятать остальное назад под матрац. Можно оставить его для того дня, когда обнародуют баллы.
Слегка повеселевшая, но всё ещё смертельно уставшая, я спустилась вниз, где меня ожидали остальные.
Чарли, который, как оказалось, тоже успел приехать домой, слегка выпрямился, увидев меня – но я старалась не смотреть на него. С него сталось бы по степени бледности лица определить, что и в каком количестве я успела съесть накануне.
- Сандра, - папа повернулся ко мне, - как Тест?
- Нормально, - ответила я. Конечно, это слово было слишком оптимистичным относительно того, как я оценивала свои успехи в действительности, но мне слишком не хотелось обсуждать с папой те вопросы, в которых я не была уверена, - только очень устала.
- Ты вовремя, - Рут подвинулась к Мег, освобождая мне место, - твой папа как раз сообщал нам очень приятную новость!
Я поморщилась – почему-то подобный воодушевлённый тон не вызывал у меня никакого энтузиазма.
- Да, я подумал, вам нужно как следует набраться сил перед отъездом в колледж, - продолжил папа, - и поэтому купил дом в деревне Три Озера неподалёку от Беладонны. Тихое уединённое местечко, не очень много туристов, говорят, рыболовы давно его заприметили. Что думаете?
- Здорово, - согласилась я и постаралась улыбнуться. Я не очень-то любила природу, но подобные жесты со стороны папы были столь же приятны, сколь и редки, - а ты? Тоже поедешь с нами?
- Нет. Видишь ли, - замялся тот, - Лайз настояла на моей поездке в Риверхилл – я, мол, слишком редко стал мелькать в научных кругах. Но ты не волнуйся – свежий воздух пойдёт тебе на пользу, ты ведь сама говорила, что на природе приступов почти не случается, правда?
Я упрямо мотнула головой. Мнимое спокойствие, обретённое половиной упаковки «Радости желудка» тот час же испарилось.
- Папа, ты же обещал, - я не сводила с него глаз. Манипуляции – не моя сильная сторона, но должны же его отцовские чувства хоть иногда выбивать из него какие-то эмоции? – мне не очень хорошо было сегодня на Тесте, и я боюсь, что случится что-то плохое, пока тебя не будет. С тобой мне спокойнее. Пожалуйста, поехали с нами.
- Сандра, не волнуйся, ладно? – он мягко улыбнулся, - Лайз сказала, что ты хорошо реагируешь на новый препарат, да и я постоянно буду на связи. К тому же бабушка с дедушкой присоединятся к вам через пару дней, когда уладят дела на предприятиях. Идёт?
- Папа, у меня не очень хорошее предчувствие, - всё же решилась сказать я, - именно сейчас. Просто поверь мне один раз, хорошо?
Тот улыбнулся, и я увидела в его улыбке снисходительность. Мортимер, значит, всё пропало.
- Ты перенервничала из-за Теста. Отдохнёшь – и всё пройдёт.
Рут предупредительно сжала мою руку, прежде чем я успела что-либо добавить.
- С ума сошла? – прошептала она, склонившись над моим ухом, - ещё предков нам там не хватало.
Я промолчала. Папа не поверит в рассказ о даре ясновидения – это же очевидно. У меня не было ни единого шанса уговорить его остаться. А значит, нам грозила катастрофа.
****
- Мрачняк какой-то, - подала голос Мег, едва выйдя из такси, - Дэн не мог выбрать более убогий дом. И название у деревни дурацкое. Как, интересно, местные себя называют? Триозёрцы?
- Местные называют эту деревушку Озёрный Край, - сообщил Чарли, выволакивая один за другим чемоданы из багажника, - это из знаменитого стихотворения Пегги Доусон: «Как мил ты мне, мой край озёрный…». Ну, слышали же?
Я не сдержала улыбки. Чарли, конечно же, было прекрасно известно, что ни о поэтессе Доусон, ни об этом её стихотворении не слышал никто из нас, но он не мог при случае не блеснуть интеллектом.
Взглянув на дом, я была склонна согласиться с Мег – и впрямь мрачновато, но какое-то очарование здесь всё же было. Наверное, из-за его уединённости.
- Я спать, - сообщила Рут, откинув рыжую прядь со лба. Я видела, что ей было непросто – она сложно переносила перелёты, - Сандра, пойдём, пока эти двое не забрали себе самые удобные кровати. Я поделюсь с тобой ночной маской для лица, если хочешь.
- Первую ночь – и спать? – фыркнул Чарли, - да Мортимер с вами. Бабушка с дедушкой прилетят уже завтра утром, а значит, завтра нас всех отправят в койки не позже десяти. Стоит ли бездарно упускать время? Даю вам пять минут, чтобы переодеться, а я пока разожгу костёр.
Я с облегчением вздохнула. Из-за всей этой истории с папиной конференцией я была слишком взвинчена, и вряд ли смогла бы заснуть прямо сейчас. Мне хотелось сначала как следует утомить своё тело, чтобы оно послушно отключилось, едва я коснусь головой подушки.
- Только никакого мяса, ладно? – строго сказала Рут, - у меня сегодня нет настроения смотреть, как вы поджариваете трупы несчастных животных.
- Для начала, всего лишь зефир, - вздохнул Чарли, - за мясом пришлось бы пойти на рынок. Ну, или, на крайний случай, поджарить тебя – из нас всех ты наименее тощая. Улавливаешь мою мысль?
- Олень, - бросила Рут ему в ответ.
Я не стала даже переодеваться пока – просто оставила в комнате чемодан, и присоединилась к Чарли во дворе. Глядя, как ловко он разжигает костёр, я поймала себя на мысли, что если бы мне предстояло отправиться на необитаемый остров, именно он был бы тем человеком, которого мне захотелось бы взять с собой. Несмотря на довольно юный пока возраст и довольно чуждую мне любовь к комфорту, он выжил бы, кажется, в абсолютно любых условиях.
Мне не очень-то хотелось есть, но я покорно нанизывала зефир на тонкие прутики и поджаривала его вместе со всеми, стараясь слушать болтовню остальных, а не опостылевший голос в моей голове.
Чарли, в один момент повернувшись ко мне, очевидно, заметил мою обеспокоенность, потому как мне не удалось вовремя нацепить на лицо безмятежное выражение.
- Что-то случилось, сестрёнка?
Он заглянул мне в глаза, и я поняла вдруг, что совершенно не в силах его обманывать. Не только потому, что он всё равно поймёт, но и потому, что я больше не могла выносить это в одиночестве. Поэтому, сделав для храбрости глубокий вдох, я выпалила:
- Мне нужно кое в чём вам признаться.
- Ты снималась в порно? – весело предположила Мег, - если не дашь посмотреть кассету – ты мне больше не сестра.
- Да нет же, - раздражённо прервала её я. Ну неужели она не понимает неуместность этих шуток сейчас? – помните, я рассказывала про свои сны?
Чарли кивнул, давая понять, что внимательно слушает меня.
- В общем…с тех пор я видела несколько других снов – таких же реалистичных, но с другим сюжетом, и я думаю…нет, я уверена, что они – вещие.
- Сандра, - начал было Чарли, но я не позволила ему продолжить:
- Нет, ты дослушай. Мне снилась авиакатастрофа в Риверхилле, и на следующий день папа объявил, что летит туда на конференцию.
Секунды две все сохраняли тишину, раздумывая, что сказать.
- Ну, бывают же такие совпадения, - несмело подала голос Рут, - дядя Даниель мог упоминать что-то о конференции ещё до этого, а ты была взволнована из-за Большого Теста, поэтому сознание и подбросило тебе такую вот жуткую картину.
- Он точно не упоминал об этом, - мотнула головой я, - вот представь на секунду, что мой сон действительно что-то значил? Что, если папа действительно может пострадать?
- Ну и что, - пожала плечами Мег, - это же всего лишь Дэн. Одной задницей меньше на нашем диване.
- Мег, - произнёс Чарли, и у меня по спине холодок пробежал от его голоса, - если ты сейчас же не прикусишь язык, я тебя ударю. И не посмотрю, что ты девушка, видит Мортимер.
Та закатила глаза, но по выражению её лица было видно – она поняла, что ляпнула лишнего.
- Эй, усмири пыл, боец, – она примирительно подняла руки, - совсем нервишки после Теста пошаливают?
- Сандра, - тот вновь повернулся ко мне, проигнорировав последнюю реплику Мег, - я понимаю, у тебя были не очень простые дни – а когда человек переживает стресс, психика склонна выдавать не вполне адекватные реакции. Это просто механизм защиты, тебе не стоит так уж серьёзно к этому относиться. Давай ты выспишься как следует, и завтра мы поговорим ещё раз, если хочешь. Уверен, тебе просто нужен отдых.
Я вздохнула. Ноющее чувство внутри не ослабело, но сил на дальнейшую дискуссию у меня больше не было.
- Ладно, поговорим завтра, - согласилась я, стараясь звучать спокойно – но по голосу, наверное, всё равно было слышно, что я недовольна исходом беседы.
- Наконец-то отдохну от вас, неудачников, - фыркнула Мег.
Рут схватила меня за руку и потянула внутрь. Я покорно шла, стараясь поспевать за ней, и всё не отнимала руку от сердца – мне отчего-то казалось, так оно перестанет биться так сильно.
****
Я плохо спала. Мы с Рут заняли двуспальную кровать в большой комнате, и она всю ночь то толкала меня руками и ногами, то перетягивала на себя всё одеяло, поэтому я то и дело просыпалась. Мои робкие попытки разбудить её ни к чему не привели, и только под утро мне удалось откатить её на другую сторону кровати, и ненадолго забыться неглубоким беспокойным сном.
Но проснулась я всё равно раньше неё. Судя по слабому свету из окна, было часов пять или шесть утра, не больше. Отдохнувшей я себя не чувствовала, и тело ныло от желания выбраться из постели, поэтому я поднялась и спустила ноги на пол. Движимая смутным беспокойством я прошла в гостиную, и к своему удивлению обнаружила там Чарли. Он стоял посреди комнаты с телефоном в руке и внимательно слушал голос в трубке. Я хотела его окликнуть, но он предупредительно поднял руку, мол, помолчи минуту.
Я послушно застыла, ожидая, пока он закончит говорить, и принялась теребить рукав ночной рубашки – просто чтобы унять нервозность.
Он отнял телефон от уха спустя минуту, и в первый миг ничего мне не сказал – это заставило меня напрячься ещё больше.
- Чарли? – позвала я – голос был хриплым после сна, связки не успели ещё проснуться, - кто это был?
- Ты сядь, - сказал он каким-то странно низким голосом, - сядь, и я скажу, ладно?
Я замотала головой – теперь я уж точно не смогла бы сидеть, не теперь, когда внутреннее напряжение достигло своего апогея. Я не в силах была высидеть ни секунды.
- Сандра, бабушка с дедушкой разбились, - его голос дрогнул, и я по инерции снова мотнула головой, будто говоря, нет, ты что-то не то говоришь, не надо этого говорить, - ты только выдохни, пожалуйста, Сандра, я волнуюсь. Дыши, хорошо?
Я послушно сделала глубокий вдох, сбрасывая оцепенение и возвращая себя к реальности – хотя больше всего в этот момент мне хотелось ударить себя по щекам и сказать «проснись».
****
Мы летели домой ближайшим рейсом – как ни странно, но ни у кого из нас, кажется, не возникло мысли об опасности самолётов. Нам просто хотелось во что бы то ни стало вернуться обратно.
Рут всхлипывала всю дорогу, а я сидела рядом и гладила её руку. Я не знала, что ещё я должна была делать. Мне просто было её жалко.
Я сама почему-то не плакала – хотя думала, что буду. Но эмоции остальных настолько сильно охватили меня, что внутри совсем не осталось места для моих собственных. Я вся превратилась в сострадание, в губку, что впитывала чужую печаль.
Мой взгляд был всё время устремлён в экран. Я следила за сюжетом какого-то фильма, но безучастно, и только когда он прервался выпуском новостей, заставила себя надеть наушники.
- ... над Аспировым Лесом города Риверхилл. Одной из версий крушения была техническая неполадка, из-за чего отказал двигатель – по нашим данным, никто из пассажиров не выжил. Один из пилотов был мёртв на момент приезда спецслужб, второй скончался по дороге в госпиталь. Окончательная версия крушения ещё не установлена, специалистами ведутся расследования. Мы будем держать вас в курсе собы…
Я сняла наушники, продолжая, однако, вглядываться в изображение на экране. Знакомый до отвращения мужской голос только что безжалостно собрал мозайку в моей голове – ту, над которой я ломала голову несколько дней. Мортимер, ну почему я не догадалась посмотреть проклятый маршрут?!
И впервые с того момента, как нам стало известно о трагедии, я дала волю слезам.
****
Мы нашли папу в гостиной. Он сидел, уткнувшись носом в сложенные замком руки. Мы ожидали, он скажет что-нибудь, но он только слабо кивнул головой, давая понять, что он нас заметил. И я вдруг подумала, что он теперь – самое старшее поколение в нашей семье. Выше него теперь не стоит никто, и он, наверное, тоже это понял. Согнулся под тяжестью этого понимания.
- Я…отнесу вещи наверх, - хрипло сказал Чарли, тут же схватив оба чемодана.
Мне хотелось подняться за ним – очень хотелось. Свернуться калачиком на кровати, закрыться от всех в свою ракушку, как обычно, скулить и зализывать раны, может, доесть оставшееся печенье. Но что-то заставило меня задержаться. Точно, папин взгляд. Глаза. Моя любимая часть папы. Она всегда была – живой, живее всего остального. Как будто только через них было видно человека сквозь это безжизненное равнодушное тело. Они-то и заставили меня задержаться в гостиной ещё ненадолго, преодолевая жгучее желание убраться прочь отсюда в свою тесную комнатушку. Всё ещё плохо осознавая, что делаю, что вообще надо делать, я подошла к папе, и быстро – не давая себе передумать – обхватила его руками. Уткнулась носом в его плечо. И поймала себя на мысли, что, наверное, никогда не подходила к нему настолько близко – во всяком случае, в сознательном возрасте. Разве могла я сейчас ощущать неловкость? Разве имела она значение, когда всю меня заполняло гораздо более сильное чувство – чувство всепоглощающей боли, заставляющей тянуться к кому-то близкому, забывать о таких формальных нормах поведения и личных границах. Он не оттолкнул меня, как я почему-то ожидала, но и не обнял меня в ответ – просто повернул голову, чтобы я не видела его увлажнившиеся глаза, его слабость. Не хотел потерять передо мной лицо.
Я продолжала сидеть так, обвив его руками, и слушать, как медленно, минута за минутой, успокаивается сердце.
