Часть 11. Деловые люди.
С нехитрым ужином разложились прямо на полу, застелив ковер ненужными бумагами, которым, по словам Мимуры, давно пора было на вторичную переработку.
Честно говоря, Тобиас немного побаивался момента, когда работа окончится. Он не умел общаться с людьми, а кроме того, эти парни, будучи в одной компании, друг к другу уже привыкли, его же не знали вовсе... Он привык быть парией даже среди своих, но в такой волшебный вечер было бы грустно...
Однако, как ни странно, чувствовать себя четвертым лишним ему не пришлось. Говорили в основном эрудиты, говорили много и с явным удовольствием, но слушать их оказалось неожиданно интересно: они изъяснялись вполне понятным для простых смертных языком и старались не просто говорить друг с другом, но рассказывать для всех. И даже самые простые вещи в их изложении звучали необычно.
- Между прочим, Синдзи, как поживает твой квартирант?
- Как всегда - работает, блюдет порядок, съезжать не собирается: заводское управление по поводу его жилья ни мычит ни телится...
- У тебя кто-то живет? - от удивления Тобиас даже привычку всегда молчать позабыл.
- М, ну да... Парень провалил инициацию. Устроился на текстильную фабрику, но с жильем как-то мутно... Понимаете, по закону учреждение обязано предоставить работнику-афракционеру место в общежитии сразу же при трудоустройстве. Но то по закону, а по жизни сто лет пройдет, пока тебя оформят. Не на улице же ему ночевать... в общем, мы заключили договор - я любезно предоставляю ему мое жилье и оформляю пропуск на территорию общежития мигрантов за свой счет и под свою же ответственность; он в ответ не свинячит в комнате, предупреждает меня о проверках... ну, и отстегивает мне некоторую сумму сверх квартплаты, само собой. Схема понятна?
- А разве так можно? В смысле, Эрудиция же закрытый сектор...
- Во-первых, наше общежитие находится в общем секторе. Мигрантов - взрослых до истечения десятилетнего "срока лояльности", а несовершеннолетних до инициации, - не селят на закрытой территории, хотя именные пропуска за "особые заслуги" выдают - о система, да? - Мимура покрутил пальцем у виска. - Развели бюрократию на пустом месте, блин... А во-вторых, нельзя, конечно, но наши коменданты тоже люди... Все в жизни нашей - баш на баш...
- ...я тоже так живу, - подхватил Грин, и запели вместе:
- И вы должны солидный куш
За то, что дать могу!
В Отречении не пели. Не то чтобы запрещалось, просто Тобиас не слышал. У него дома тем более не пели - некому было. Порой он слышал, как поют за работой представители Дружелюбия, но... там обычно были другие слова.
- Эрудитская песенка?
Мимура помотал головой:
- Афракционерская. Там дальше еще круче:
По лестнице успеха
Все лезут и спешат;
Толкни меня повыше, друг,
И я пихну под зад!*
В приюте для несчастных, лишившихся права причислять себя к общине, тем более странно... да что там - кощунственно прозвучал бы цинично-удалой напев. "Что б вы знали о жизни афракционеров", - неприязненно подумал Тобиас, но ограничился лишь недоверчивым:
- Мне казалось, вы не любите изгоев... - и пояснил, заметив их удивление: - в смысле, ваша фракция.
- Никогда не думай за других. Мы - лично мы двое - не знаем всех бесфракционников в лицо и по имени, поэтому физически не можем их всех любить, - пояснил Язык-Помело, выдавливая на ветчину полпакетика джема. - Но у нас куча знакомых среди них; в основном это веселые, смелые и предприимчивые люди, с которыми приятно иметь дело, и эти люди нам нравятся. Парень, которого мы сейчас обсуждаем, как раз из таких.
- Видел бы ты его летом - смотреть было жалко... бедняга всерьез подумывал о самоубийстве. А потом - ничего, осознал, что жизнь не заканчивается и незачем жевать сопли, когда можно что-то сделать для себя. Молодец, что я могу сказать. Тот, кто борется за место под солнцем, достоин уважения, - в подтверждение своих слов Мимура трижды сомкнул ладони, беззвучно аплодируя. - Конечно, если по какой-либо причине человек работать не может - тут я могу понять, и да здравствует Отречение, что не бросает калек на произвол судьбы. А здоровые лбы, только и умеющие, что ныть о своей несчастной участи, безмерно раздражают.
Просто это было, но очень уж неожиданно. И такой деловой подход к жизни Тобиасу, пожалуй, даже нравился.
- То есть, в принципе, у тебя может поселиться кто угодно?
- Если сойдемся в цене, то да. Прикидываешь, что будешь делать, если провалишься? Правильный подход. Если так уж сомневаешься в себе, стоит заодно поинтересоваться вакансиями на заводах, чтобы примерно знать, что можешь предложить: устроиться следует как можно скорее. Я-то, допустим, в положение еще вхожу, а ведь есть совсем звери, которые требуют предоплату; тот же Кирияма из Бесстрашия, например, три шкуры дерет...
- Ну ты еще Сому вспомни, - поморщился Грин. - После общения с ней очень хочется помыться. И вообще, что ты нагнетаешь? Человек волнуется, ему инициироваться летом, а ты...
- Я не нагнетаю, а готовлю к трудностям жизни. Обрисовываю ситуацию, если угодно.
- Так рассказал бы о приличных людях; неужели Сугимура или Нанахара* откажутся сдать комнату?
- Вряд ли. Родители Хироки в добром здравии, с их мнением следует считаться, а я с ними не настолько хорошо знаком, чтобы утверждать, что они стерпят постороннего на своей территории. И еще, у него тоже инициация в этом году, так что на него в плане жилья можно не рассчитывать. Либо он станет полноправным членом общества и переселится в сектор фракции, либо сам пойдет к кому-то на поклон. С Нанахарой ситуацией не владею: давно не разговаривали толком, мне Искренность в последнее время вообще не по дороге. Но, кстати, вариант...
Тобиас слушал, затаив дыхание, как они перебирают имена, семьи, фракции... От непривычных уху имен кружилась голова; благо, некоторых он знал - не лично, конечно, - того же Сугимуру, необыкновенно тихого для Бесстрашия...
Беженцев много, и среди них немало сирот, которым приходится карабкаться по жизни самим; собственно, аттестацию на КПД ввели после первой волны миграции - сумев вывезти своих детей, многие взрослые вскоре умирали от ран и истощения, добитые к тому же непривычным климатом. И даже в Отречении мало кто охотно принимал в свой дом рано повзрослевших парней и девчонок с высокими скулами и раскосыми глазами, столь же неотличимых друг от друга, сколь непохожих на приемных родителей; в интернатах же места хватало не всем. Чем увеличивать число приютов или мириться с беспризорниками, не легче ли позволить сиротам-мигрантам с определенного возраста работать на пользу обществу, решил Совет Вашингтона, а затем и других крупных городов...
Уже лет пять или чуть больше по всей стране введена эта практика, распространившись уже не только на беженцев, но и на осиротевших по разным причинам американцев. Почему нет, если с мигрантами система доказала свою пригодность. Они не висят на шее у государства, а крутятся, работают наравне со взрослыми... и наравне со взрослыми ищут свою выгоду. Сложно их за это винить.
Если смотреть правде в глаза, вряд ли кто-то из знакомых Мимуры - похоже, весьма и весьма многочисленных, - предложит жилье человеку, который не может дать ничего, кроме проблем. А проблемы обязательно будут: Маркус взбесится, узнав о его побеге; кому хочется испытывать на себе гнев главы города?.. Верно, никому.
- А сам ты, получается, где живешь? - на самом деле, Тобиасу было плевать. Просто воспользовался паузой в разговоре.
- Да, по сути, прямо в школе и живу. Иногда наведываюсь в общежитие, проверяю, все ли в порядке, но так... предпочитаю не смущать человека своим присутствием. Да и я привык к абсолютной свободе.
Мимура развалился на ковре, точно римский патриций, и выглядел просто отвратительно довольным жизнью. И Тобиас готов был поверить, что вот это и есть абсолютная свобода - ужин в кабинете архивариуса, заваленном нужными и ненужными бумагами, смешанный запах кофе и сигаретного дыма, разговоры за жизнь... В этот момент он до зубной боли завидовал Мимуре - пусть сирота, пусть один в чужой стране, пусть пресмыкается перед всякой мразью, зато не живет в вечном страхе перед отцовским ремнем. Хорошо бы так.
- И не ложиться до утра, ага, - Грин подавил зевок. - Совесть-то имей, это тебе все равно, а людям завтра на уроки. Я, допустим, потерплю, а вот Смитти уже клюет носом.
Смит и впрямь отключался: выглядел он так, словно всеми силами старался держать глаза открытыми...
- Чур, кресло мне.
- Ууу, я знаю, у кого завтра будет болеть спина...
Тобиас вздрогнул:
- Что ты сказал?
Мимура насмешливо кивнул на кресло:
- Некоторые, так и быть, готовы уступить гостям ковер... только им придется попрощаться с позвоночником, ибо в этом кресле совершенно невозможно спать. А что?
- Да нет... ничего, - "я, кажется, тоже знаю, у кого завтра будет болеть спина. И этот кто-то - не Итан Грин".
В конце концов, Мимура не имел в виду ничего дурного - откуда ему знать, какие методы воспитания предпочитает Маркус... но сказка уже исчезла. И, убирая остатки трапезы, Тобиас не мог отделаться от мыслей о завтрашнем вечере. Завтра в это же время он будет валяться без сна на кровати, ожидая, пока боль утихнет...
Примечания:
*На самом деле это песенка Мамы Мортон из "Чикаго".
**Кадзуо Кирияма, Мицуко Сома, Сюя Нанахара - тоже герои КБ, адаптированные под местные условия.