Часть 13. Carpe diem!
Грин вальяжно развалился на стуле, включил настольную лампу. Все-таки боялся? Чувствовал себя увереннее, отгородившись от противника довольно широким письменным столом и прибавив света? Возможно... но тогда он действительно просто трус. Наверняка ведь понял, что Тобиас передумал пускать в ход кулаки.
В тусклом желтоватом свете его глаза казались светлее - все же не такого насыщенного оттенка, как у Маркуса... показалось спросонья...
- Давай ab ovo*, - начал он, выдержав небольшую паузу, - ты хоть примерно в курсе, чем мы с ребятами занимаемся? Трансляцию из кабинета директора слышал?
- Только в переложении Анны Эразмус, - трансляцию он благополучно проспал в своем любимом углу библиотеки, заткнув уши ватой из карманной аптечки. Да и Эразмус на следующий день рассказывала новость не ему, а своей подружке, только выписавшейся из больницы. Просто ее голос довольно сложно было не услышать, сидя сразу за ней. - Знаю, что на тебя донес кто-то из ваших, что всех участников чуть не исключили и что потом вас встречали, как героев.
- Язык Анне Эразмус оборвать бы к чертовой матери, раз она им пользоваться не умеет, - досадливо нахмурился Грин. И Тобиас мысленно с ним согласился: сам давно мечтал сделать что-то подобное. - Самое главное проглотила, видимо. А что ж послушать не пошел?
- Да мне наплевать было, честно говоря. И на тебя, и на твою компанию, и на ваши проблемы. Если вы доигрались - я-то здесь при чем?
- А, то есть трансляцию на всю школу мы тоже для собственного удовольствия устроили.
- Грин, я не ты и мысли не читаю; устроили - и устроили... и я, в отличие от некоторых, не любитель совать нос в чужие дела - поверь, своих хватает.
- Тогда в двух словах - мы пытаемся показать, что членам разных фракций дружить выгоднее, чем поливать друг друга помоями. И люди начинают интересоваться. Сейчас мы потихоньку вербуем новых сторонников: чем больше народу с нами и вокруг нас, тем лучше.
- Все еще не понимаю, при чем тут я.
Грин нервно пощелкал пальцами, видимо, все-таки начал закипать:
- Спустись со своих облаков на землю, Итон. Я - предлагаю - тебе - работать - с нами. Так понятнее?
- По-моему, сейчас в облаках витаешь именно ты. У меня нет ничего, что могло бы заинтересовать человека вроде тебя: ни гениальных мозгов твоих прилипал из Эрудиции, ни должности и связей Мимуры, ни авторитета Придд, ни обаяния Уиттиер, ни силы Деррика, ни кучи свободного времени этого вашего Смитти. Зато есть куча проблем, которые у вас всех немедленно появятся, если Маркус узнает, что я общаюсь с самым отпетым мерзавцем школы и его сомнительными дружками. Я - не понимаю - какого - черта - ты - вообще - ко мне - пристал. Так понятнее?
- Понятно, понятно, - мерзко ухмыльнулся он. - Но не совсем верно. У тебя есть имя,
громкое имя и влиятельный отец. Между прочим, неплохой потенциал. Я просмотрел твою успеваемость за все эти годы - и, знаешь, это потрясающе; без дураков, я могу представить, как нелегко тебе далась каждая А и В в электронном журнале... И куча проблем, которая благодаря мне может стать меньше...
- ...скорее, разрастется до размеров Кордильер. А ты, похоже, не только дрянь, но и тупица. У нас с Маркусом не те отношения, чтобы ты мог извлечь какую-либо выгоду из дружбы со мной. Мог бы и сам догадаться.
Любой нормальный человек уже обиделся бы и отстал. Грин, очевидно, нормальным не был. Он и бровью не повел, как будто оскорбили не его:
- Мне не нужен Маркус - вполне достаточно тебя. А если точнее - твоего имени.
- Иными словами, на меня лично тебе плевать. Думаешь только о том, как бы привлечь еще больше внимания к своей драгоценной персоне. Потрясающий эгоизм... Хотя чего еще ждать от "синего пиджака".
- Ничего потрясающего. Здоровое самолюбие необходимо каждому и от фракции не зависит. Даже самый идеальный член Альтруизма, выбирая работу по себе, руководствуется в первую очередь личными предпочтениями. И правильно делает: работая с жаром и удовольствием, он принесет больше пользы, чем работая через ненависть. В самом отречении от мирских благ лежит гордыня: я могу, я чист, я свободен от суеты сует и горжусь этим! - только эрудиту могло прийти в голову такое извращенное толкование.
- Ошибаешься. Все не так... Мы осуждаем эгоизм в любом его проявлении.
- И это мне говорит сын главы Совета! - голосом Грина можно было резать металл. - Даже не смешно. Стремление к лидерству - уже эгоизм, не только возможность, но и желание, слышишь - же-ла-ни-е поставить себя выше прочих! А жестокость по отношению к более слабому - по-твоему, не проявление эгоизма? Не потребность самоутвердиться за чей-то счет? Он же бьет тебя, потому что знает, что ты не ответишь!
- Да кто ты такой, чтобы лезть в мою жизнь! - вскочил Тобиас, в бешенстве сжимая кулаки. - Да, временами отец перегибает палку, но делает это для моего же блага, чтобы сделать из меня человека. А чему тебя научил
твой отец, кроме как бить в спину?
- Не прикрываться лозунгами, например, - подчеркнуто спокойно, даже презрительно отозвался Грин, закуривая. Перекошенного яростью лица Тобиаса он как будто не замечал. - Я мерзавец, трус, лицемер, эгоист, продолжай, сколько хочешь, подпишусь под каждым словом, - но хоть в этом я честен. Не вешаю никому лапши на уши насчет "их же блага", а говорю: да, ищу свою выгоду, можете выжать из меня максимум - сделайте это, потому что я вами воспользуюсь без зазрения совести. И все пользуются, и все довольны. А возьмем Маркуса: о каком таком "благе" идет речь? Он приходит домой уставший и взвинченный, ищет любой повод, чтобы сорвать злобу, а то и просто за уши притягивает. А ты потом не можешь заснуть от боли, если все-таки начинаешь клевать носом и меняешь положение - тут же просыпаешься; спасибо, если удастся поспать хоть полтора-два часа за всю ночь. Утром очень хочешь застрелиться - болит вообще все, потому что тело задеревенело от лежания в одной позе, в голове полная каша, про боевые ранения я молчу. Но - приходится вставать, есть, когда кусок в горло не лезет, идти к автобусной остановке по улицам родного сектора, среди людей, которые шепчут о тебе гадости за спиной и вообще относятся, как к прокаженному...
Черт! Откуда он все знает? На смену желанию подправить ему нос пришел суеверный страх. Допустим, Смит еще мог рассказать, как к Тобиасу относятся в родной фракции, но... ночь и утро? В окно он, что ли, подглядывал? И как увидел все сквозь плотные шторы?
- А ведь это только начало, - продолжал меж тем Грин, снова щелкая зажигалкой; было в его жестах что-то дьявольское. - Потом - дорога в школу в переполненном душном автобусе, когда ты с трудом держишься на ногах и почти теряешь сознание. Уроки, на которых огромного труда стоит не заснуть во время объяснений - а спать нельзя, потому что ты не имеешь права учиться плохо: это повлечет за собой наказание. Заставляешь себя слушать, выполняешь задания - причем, поскольку концентрация у тебя снижена a priori, решение, на которое у меня уходит пять минут, тебе дается за двадцать. Нервничаешь: если что-то не получится и это фатально отразится на оценке... сам знаешь.
На переменах пытаешься спать. Ни с кем не общаешься, потому что просто нет сил, а тебя за это считают букой и неприятным типом. После физкультуры, которая суть семь кругов ада, и вовсе от всех шарахаешься, потому что школьной душевой не пользуешься - там слишком много людей, которые могут увидеть твои шрамы. Мечтаешь, как придешь домой и покемаришь лишние пару часов... пока другие работают и между делом знакомятся с девушками, кстати... а потом Маркус возвращается с работы, и все повторяется. Вот и ткни меня носом,
куда в этой дурной бесконечности затесалось
твое благо? Или я в чем-то ошибаюсь?
Вот же черт безрогий. Или какая-нибудь сверхсекретная разработка, неотличимая от человека. Нет, в самом деле, люди так не умеют!
Тобиас опустился на стул. Ноги не держали.
- Ты знаешь, что нет...
- И ты знаешь, что это можно изменить. Сегодня ты впервые вырвался на свободу, не говори, что не понравилось, - не поверю! И это еще не все, на что мы способны. Соглашайся - и окажешься рядом с людьми, каждый из которых сможет чем-то быть для тебя полезен. Тебе инициироваться в этом году - посмотри вокруг, пообщайся с членами других фракций, реши, чего ты хочешь от этой жизни, хватит плыть по течению и отгораживаться от всех и вся! - вот оно как - "гореть синим пламенем". Под таким вот взглядом и гореть. - Все в твоих руках. Ты, конечно, можешь отказаться и провести этот год - или даже всю жизнь - в непроглядной темноте, пока мы бьемся головой о стену, пытаясь что-то изменить. Может, у нас вообще ничего не получится, но ты в любом случае останешься в стороне... будешь слушать из своего угла сплетни, пересказанные этой дурой Эразмус, которая ни черта не смыслит в том, что говорит, молчать и кусать локти, жалея, что даже не попробовал. Carpe diem*, Тобиас! Carpe di...
- Хватит, пожалуйста! - эти глаза, сияющие чуть ли не ярче настольной лампы, этот взгляд, этот голос... может, их в Эрудиции обучают гипнозу? Или чтению мыслей? Или чему там еще... Иначе как объяснить, что Грин за полчаса, почти не повышая голоса, с легкостью перекричал годами укоренявшиеся в сознании наставления Маркуса?
" - Делай, что говорят..." - удар ладонью по столу оборвал призрака на полуслове:
- Carpe diem, говорю я, carpe diem, потому что другого шанса может и не быть!
Продал душу дьяволу за красноречие, не иначе.
- Дай мне время. Я... правда не могу сказать сразу.
- Три дня. Имей в виду, если откажешься, я не стану тебе вредить. Просто все останется, как было, - Грин прикрыл глаза и откинулся на стуле, давая понять, что разговор закончен.
Возвращаться к его прихвостням не хотелось; Тобиас поспешил к выходу из библиотеки. Остаток ночи можно было провести, например, в коридоре на подоконнике.
Примечания:
*С самого начала. Буквально - от яйца (лат.)
**Лови момент (лат.)