Делия распахнула глаза, затем рот. Но так и не нашла слов.
- Нечего так смотреть. Да, я не замужем. Не была и не собираюсь. Где его отец, понятия не имею. Давай, мам, скажи, какая я падшая женщина.
- Кошмар, - наконец процедила Делия. - Ты неисправима.
- Ты тоже, - фыркнула Эжени. - Пойдём, сынок, бабушка тебе не рада.
- Эжени! Как ты можешь...
- ...так с тобой разговаривать. Прости, мама, я чуть не забыла, что являюсь позором семьи, поэтому мне надо кланяться вам с папой за то, что терпите меня в своем доме. Не переживай, это ненадолго. Мы будем злоупотреблять твоей королевской милостью не больше месяца, а потом вы сможете забыть о нас навсегда. А пока придется потерпеть.
Делия вздохнула и демонстративно повернулась в сторону другой дочери.
- А где твой муж, Мантик? Он не приехал?
- Мэттью не приедет. Я подала на развод.
- Что?! Как ты...
- Не переживай за нас, мама. Я уже нашла работу, Симона не будет ни в чем нуждаться.
- Почему ты это сделала? Вы же были прекрасной парой, мы с отцом одобрили твой выбор, иначе не позволили бы тебе выйти за него. Что случилось?
- Он мне изменил, мама. Я застала его с другой в нашей постели.
- Но зачем эти крайние меры? - Делия не унималась. - Я понимаю, у всех бывают сложности, но это же не повод разводиться. Ты понимаешь, что одинокая женщина с ребенком никому не нужна?
- Значит, тебя волнует только это? - Мантик кипела внутри, но внешне оставалась незыблемо спокойной — спасибо институтскому воспитанию. - Мои чувства ничего не значат, важно лишь, как это выглядит со стороны? Ты переживаешь, что твоя дочь станет второсортным товаром на брачном рынке?
- При чем здесь чувства, Мантик? Семья — это часть твоей репутации. Взрослые люди прилагают все усилия, чтобы их семейная жизнь выглядела достойно хотя бы со стороны. Когда разбивается одно окно, его ремонтируют, а не разрушают весь дом, понимаешь ты или нет?
- Какое окно, мама? - Мантик была готова зарыдать. - Наш брак был гнилым с самого начала. Мэттью хотел породниться с кем-нибудь богатым, чтобы жить за чужой счет, а между делом водить любовниц. Почему я должна была это терпеть?
- Потому что ты — моя дочь. А твоя дочь — моя внучка, поэтому мне не безразлична ваша репутация. Хочешь быть матерью-одиночкой — взгляни на тетю Мередин и подумай, хочешь ли такой жизни.
- А что не так с тетей Мередин? - поинтересовалась Эжени несвойственно спокойным для нее тоном. - Детей вырастила, замуж вышла, даже родила своему мужику. Кстати, а почему папа нас не встречает?
- Он... - Делия замялась. - Он отправился в рейс. Разве вам не говорил?
- Да ну? - переспросила Эжени. - Мне говорил, что ушел в отставку, уже месяц как.
Воцарилась тишина. Взрослые молчали, и даже дети не издавали ни звука. Первой отреагировала Симона, поднявшись на ножки и нерешительно потянув Делию за руку.
- Симона, не мешай бабушке! - моментально вмешалась Мантик. - Ой, а где...
Она снова неловко замолчала, взглянув на руку матери. А точнее, на тот палец, где раньше всегда было обручальное кольцо. Мама снимала его только в ванной или перед сном, но теперь на пальце виднелась лишь красная полоска.
- Я... - Делия в замешательстве перевела взгляд на свою руку. - ...отдала кольцо в ремонт. Ваш папа сейчас в отъезде, нам не придется никуда вместе ходить, вполне подходящий момент, не правда ли?
- То есть вы разводитесь, да? - подвела итог Эжени.
- Нет, разумеется! - Делия возражала, но без былой уверенности. - Ваш отец скоро вернется, но сейчас он...
- Всё ясно, мама. Может, прекратишь рассказывать нам сказки о благополучной семье, как маленьким? Так и скажи: папа больше не может тебя терпеть.
- Эжени!
- А ты меня не одергивай, сестричка. Сама знаешь, что я говорю правду.
- Эжени, прекрати! Я больше не желаю слушать твои абсурдные домыслы.
- Это ты, мама, прекрати нам врать. Мы все знаем, что папа ходил в рейсы только затем, чтобы подольше не слышать твоих нотаций. Но ты ведь это не признаешь, потому что боишься потерять лицо даже перед нами, верно? Тебе плевать, как мы себя чувствуем, главное — репутация...
- Хватит! - вскрикнула Делия. - Забирайте детей и уходите обе в свои комнаты.
- Вот, Мантик, - усмехнулась Эжени. - Этот человек только что говорил тебе, что семью нужно сохранять, несмотря ни на что. Как это называется, двойные стандарты?
- Хватит, сестра. Даже если так, мы должны поддерживать маму, а не ругать.
- Еще бы она когда-нибудь нас поддержала...
Дочери удалились, а Делия так и осталась на банкетке в коридоре.
Она получила всё, что планировала: издательский дом, мужа, детей и внуков. Но почему теперь чувствует себя еще более одинокой, чем когда-либо?
***
- Не топай так, Эжени! Мама проснется.
- Это вряд ли. Она после работы так дрыхнет, что и пушкой не разбудишь.
- А вдруг? - не унималась Мантик.
- Говорю ж тебе, не проснется. Она с утра до ночи на работе, а потом засыпает без задних ног. Иначе фиг бы тебя вчера отпустили к твоему Энтони.
- А... Откуда ты знаешь, куда я ходила?
- Из ноутбука, который кое-кто всё время бросает на видном месте. Хорошо, что его нашла я, а не мама, а то кто знает, оценила бы она этого патлатого...
Мантик так и застыла с раскрытым ртом. Конечно, она собиралась познакомить мать с новым ухажером, но пока так и не придумала сценария, в котором не будет родительского осуждения.
- Да ладно, я не собираюсь никому говорить, - Эжени улыбнулась. - Кстати, как вчера всё прошло?
- Замечательно, - Мантик смущенно улыбнулась.
- Так у вас было?
- Эжени!
- Молчу-молчу.
* На самом деле - было. Но черта с два Мантик признается)
- Кстати! - Мантик перевела тему быстрее, чем сестра успела придумать очередной коварный вопрос. - А ты куда ходила? Не помню, чтобы у тебя был кавалер.
Эжени усмехнулась, будто ждала именно этого вопроса:
- Кавалера нет. Был любовник, а теперь будет жених.
- Прямо-таки жених? - улыбнулась Мантик. - Кто это собирается делать тебе предложение?
- Гарольд Антверпен. Ну, ты должна их знать — у него бабушка с дедушкой писатели, а мать — хозяйка салона красоты.
- Вот это тебе повезло! Только... Погоди-ка, ему же шестнадцать. Разве вам позволят пожениться?
- Еще как позволят, - Эжени погладила живот. - У него скоро будет наследник, а ради такого случая закон идет навстречу несовершеннолетним.
- Вот это да! Не думала, что ты так быстро устроишься в жизни после того, как...
- Как что, Мантик? Ну, давай, скажи это — после того, как стала порченым товаром, родив без мужа?
- Ни в коем случае, Эжени. Я не считаю тебя порченой, просто... ты говорила, что замуж не выйдешь и сына воспитаешь сама. Уверена, что хочешь вступить в брак только ради будущего детей? Ты же наверняка его не любишь.
- Я люблю Ламберта, и этого достаточно. А с мужем как-нибудь уживемся. Но спасибо, что в кои-то веки я тебе не безразлична.
- Ты никогда не была мне безразлична, Эжени! - Мантик бросилась к сестре и обняла ее. - Я всегда тебя...
Она запнулась, и Эжени понимала, почему. Сдержанной Мантик было сложно признаться в любви даже собственной дочери, что уж говорить о прочих родственниках.
- Я тебя тоже, Мантик. Знаешь, я порой ужасно себя веду, но хочу, чтобы ты знала: здорово, что у меня есть такая сестра.