За неделю отсутствия Кейн так и не придумал себе оправдание. Объяснить побои легко, а вот все остальное... Даже самая неубедительная ложь могла бы сослужить лучше неприглядной правды. Нахмурившись от резкой боли в висках – острой вспышки мигрени, ставшей за последние годы привычной, он достал из кармана джинсов баночку и проглотил обезболивающее.
Когда подруги выпорхнули из высоких стеклянных дверей салона, громко обсуждая любимые оттенки волос, Трейси заметила непонятного типа у спортивного байка. Адриана проследила за ее взглядом и узнала высокую худощавую фигуру в черной толстовке и джинсах: лицо скрывалось в тени капюшона, но даже в ней можно было разглядеть две пропасти гипнотизирующих глаз. Темнота обволакивала и дополняла мрачный образ, скрывая несовершенства – точь-в-точь как в одной из песен Hollow Faces.
Увидев милую сердцу девушку, Кейн встрепенулся и швырнул окурок в урну, готовый в любую секунду сорваться с места.
– Подожди меня в машине и скажи Лео, чтоб не высовывался, – Эйд вручила подруге спортивную сумку. Разговор предстоял долгий, а присутствие привлекательного водителя могло вызвать очередной приступ ревности.
– Погоди... Это он, да?
Адриана думала лишь о том, как все не вовремя, хотя с каждым шагом навстречу сердце выпрыгивало из груди, а Трейси выглядывала из-за ее плеча, чтобы разглядеть парня с именем маньяка, но потом, разочарованная, поплелась в сторону «мерседеса».
Адриана остановилась в полуметре от своей цели и скрестила руки на груди, словно опасаясь, что они перестанут слушаться и потянутся к тому, к кому сейчас тянуться нельзя. Взглянув на Кейна снизу вверх, она с беспокойством отметила, что надетый на голову капюшон означал только одно: парень желал оградиться. От чего он прятался сейчас? От нее? От того, что собирался сказать?
– Эй, – хрипло шепнул Кейн из темноты, цепляясь большими пальцами за петли для ремня.
– Привет тебе, – ответила Эйд как можно холоднее, изучая шнурки на своих кедах. – О чем хотел поговорить?
Черные глаза с обожанием впитывали детали любимого образа: каждую черточку родного личика, молочно-розовую кожу, которую девушка оберегала от суровых солнечных лучей, изгибы миниатюрной фигуры, соблазнительную родинку на плече и мягкие пепельные локоны. Их новый цвет слегка портил картину, ведь Адриана приглянулась Кейну будучи брюнеткой.
– О том, что соскучился и хочу тебя.
Ох уж эта горячная прямолинейность, когда дело касается чувств и желаний, и чрезмерная скрытность, когда хочется узнать поподробнее о его жизни… Такие качества безусловно были Кейну на руку, они подогревали интерес и окутывали образ таинственного музыканта ореолом тайны.
Девушка польщенно улыбнулась, склонив голову набок. Вчерашнее знакомство вернуло веру в себя и подняло самооценку, поэтому она не удержалась от хвастливого намека, на «парня с зажигалкой» в том числе:
– Кто не хочет?
– Вот как мы заговорили… – хмыкнул Кейн и шагнул ближе.
– Где ты был?
– Возникли кое-какие проблемы, но сейчас все наладилось.
– И со мной не поделился… – угрюмо протянула Эйд, продолжая буравить взглядом свою обувь. Пусть она уже заочно простила Кейна – чувство вины смягчило обиду, но ей были необходимы хоть какие-нибудь ответы.
– Не хочу, чтобы переживала лишний раз, – он с нежностью расцепил девичьи руки, которые уже не сопротивлялись, и сплел маленькие пальчики со своими. – Лучше не спрашивай, тогда не придется врать.
Адриана скользнула недоверчивым взглядом по красивому лицу и убрала упавшую челку с черных глаз. Вблизи удалось рассмотреть и фингал, и ссадины, и ранку на губе. Видеть его боль и не иметь возможности понять ее причины или помочь, разрывало на части, но отказаться, развернуться и уйти – еще труднее. Спрятав переживания за внешним спокойствием, она тихо заметила:
– Это объяснить тоже не сможешь? Без вранья.
Музыкант виновато кивнул и, положив ее руки себе на плечи, попытался притянуть Адриану ближе.
Эйд круто развернулась и подняла глаза к темнеющему беззвездному небу, чтобы сдержать непрошенные слезы. Парень тут же сгреб девушку в охапку, медленно покачиваясь и успокаивая, словно ребенка.
– Я думала, та ссора была первой и последней, – фраза, что вращалась по сотому кругу в голове, вырвалась из груди нервным всхлипом: – Рейчел ведь тоже в чем-то провинилась, и ты ее послал.
Драма между ее нынешним парнем и бывшей одноклассницей была загадкой для всех: никому не удалось разузнать подробностей. Кейн паразитировал на зависимости от него, пока не подвернется кто-то лучше, звонил, когда было скучно, и злорадствовал, когда Рейчел беспрекословно соглашалась встретиться. Глупая кукла, как он открыто называл вполне привлекательную и популярную в определенных кругах девушку, даже не замечала его равнодушия к себе. Или не хотела замечать? Насколько ужасный проступок она совершила, чтобы заслужить подобное отношение и тихую, но жестокую месть на протяжении многих лет?
– А в чем провинилась ты? – голос Кейна похолодел, а объятия немного ослабли.
– В том, что мне предложили прикурить, – неуверенно ответила Адриана. Конечно, теперь на ее плечах лежала вина посерьезнее, но она отгоняла мысли о Лео прочь.
– Некоторые в итоге получают то, что заслужили, – уклончиво ответил Кейн и, аккуратно развернув Эйд к себе, залез в задние карманы летних джинсов. – А наша ссора вообще ни при чем.
Его присутствие всегда захватывало дух и превращало Адриану в доверчивую влюбленную дурочку, вызывало острое желание быть с ним, добровольно связать себя оковами и идти, куда бы он ни поманил; а в настойчивых прикосновениях сквозила необъяснимая магия. Кейн пах табаком, ментоловой жвачкой и еле уловимым ароматом мужского геля для душа. Втянув ноздрями знакомый запах, она невольно представила, как он смывал с себя кровь и проблемы прошедшего дня, подставляя теплым струям усталое лицо. Капельки воды то соединялись в одну, то раздваивались, медленно стекая по ключицам, подтянутому торсу, разрисованным бицепсам. Адриана поддалась порыву, падая все ниже в пропасть, в бездну темных глаз, чувствуя, как ледяные ладони забрались под свободный топ и обжигали спину.
– Что мне было думать, когда ты не позвонил ни через день, ни через неделю? – бормотала она после быстрых, дразнящих поцелуев в губы. – Представляешь, как я переживала?
– Позже расскажу, обещаю.
– А ревновать к каждому столбу перестанешь?
– Нет. Потому что ты слишком хороша для меня.
– Неправда…
Ее дрожащие пальцы заползли под расстегнутую толстовку, губы вслепую нащупали гладко выбритый подбородок и поднялись выше, чтобы вновь ощутить металлический вкус от теплого кольца на языке, а Кейн с болезненным облегчением прижимал хрупкую фигурку к себе, словно спасательный круг. Адриана стала ответом на все утраченные надежды и мечты, возникла на горизонте именно тогда, когда уже не хотелось жить. Он не смог бы оставить ее в покое, обернись сегодняшняя встреча иначе.
– Слишком хороша, но все равно моя.
Цепи, ослабившие хватку за неделю его отсутствия, шевельнулись от этих слов и вновь сковали сердце. Налитое свинцом, оно тонуло в груди, опускаясь все ниже, как судно, безнадежно поглощаемое водной бездной. От тягучего напряжения сердце выступало из звеньев и кровоточило, причиняя сладкую боль.
Одарив Адриану печальной полуулыбкой, музыкант машинально вытер пробежавшую мокрую дорожку под носом и только после сообразил, что это была кровь. Она отпрянула в легком испуге, сдвинув брови домиком, и принялась рыться в сумочке, пока не нашла упаковку салфеток. Одна капля все же сорвалась вниз, оставив тонкий штрих на топе, и соскользнула на коралловые джинсы, расплываясь алым пятном.
– Прости…
Девушка ничего не ответила, сосредоточенно промокая уголком салфетки испачканную кожу под носом. Настояв на том, чтобы Кейн посидел на скамейке с запрокинутой головой, она тихо опустилась рядом, глядя на него с заботливой нежностью.
– Да что с тобой? – Адриана заглянула в черные глаза, но их обладатель только повел плечом вместо ответа.
– Опять переживаешь, что подохну? – улыбнулся Кейн, довольный этим всплеском беспокойства. Он взял маленькую ручку с серебряным браслетом и прижал к своей груди.
Адриана понимала, что излишняя забота порой хуже абсолютного безразличия. Если человек в ней не нуждается, это душит посильнее любой удавки. Темная загадочность и некая недосказанность всегда придавали образу Кейна очарования, и она не хотела его этого лишать. Кумир сидел рядом – со всеми комплексами, зависимостями, равнодушием к жизни и нездоровыми помешательствами. Внешне гордый и высокомерный, талантливый и зазвездившийся, каким его называли за глаза и прямо в лицо, музыкант жил в собственном изолированном пузыре, наплевав на мнение окружающих. Всегда прятался в самом отдаленном углу на вечеринках, уничтожал одну сигарету за другой и хлестал что-нибудь обязательно крепкое прямо из горла, оглядывая веселящихся с плохо скрываемым презрением и превосходством. Все это – Кейн, с красивым переливчатым баритоном и темным притягательным пламенем внутри, на которое мотыльками слетались, сгорая, девицы разных мастей.
– А теперь скажи, моя дорогая муза, какого хрена ты сотворила с волосами? – шутливым тоном поинтересовался Кейн, щекоча ресницами ее висок.
– Хотелось перемен, – хмыкнула Адриана.
– Не люблю блондинок.
– Знаю, но теперь придется полюбить.
На смену целой палитре чувств пришло тихое осознание, что Эйд тоже скучала, а Кейн далеко не посторонний человек, которого можно вычеркнуть из жизни после одной ссоры.
– А тебе придется мне в этом помочь, – он осторожно усадил девушку на колени и нетерпеливо потянулся за поцелуем.
Спустя несколько минут Адриана запоздало вспомнила про ранку, которая наверняка щипала и вообще чувствовала себя не лучшим образом:
– Больно?
– Больнее не прикасаться к этим губам.
***
– Девочка становится все интересней и интересней, – усмехнулся Лео, наблюдая из автомобиля трогательную сцену.
– Не мешай им.
В голосе Трейси звучала материнская забота, ведь она с детских лет переживала вместе с подругой и плохое, и хорошее, и не хотела, чтобы кто-то нарушал ее покой, даже на расстоянии. Девушка резво перехватила смуглую руку водителя, когда тот собирался спугнуть голубков громким сигналом.
– Че за стремный чувак? – Лео барабанил пальцами по рулю, отбивая ритм приевшейся попсовой песенки.
Трейси закатила глаза.
– Это тебя не касается.
– Касается – я теперь ее нянька, – он шумно выдохнул и обратил на блондинку серьезный взгляд: – Закидывался чем-то веселым, нервно круги наворачивал вокруг байка. Где она его подцепила?
– Не знаю.
– Как ее подружка может этого не знать?
– Эйди держала его в тайне, – Трейси небрежно дернула плечами, слегка утомленная неприятным допросом.
– Теперь видно, почему.
– Чего прицепился? Он поет в группе.
На этот раз пришла очередь Лео закатывать глаза.
– Наркота и рок-н-ролл – как банально.
– Да почему сразу наркота? – идеальные брови девушки метнулись вверх.
– Я слишком много об этом знаю, – заметил он почти с профессиональной деловитостью.
– Ты?.. А Том в курсе?
– Вредно быть такой любопытной.
Он мог узнать за километр подобных Кейну субъектов. По манере держаться, по степени сутулости, по нервным хождениям взад-вперед. Хороший продавец знает своих клиентов.
– Мне он не нравится. Вдруг они поедут к нему и загремят в больницу, потому что кое-кто не в состоянии справиться с мотоциклом. А виноват буду я. В свой первый день. Не, нафиг.
Лео вырулил с парковочного места – поближе к парочке, выбрался из «мерседеса» и решительно зашагал в их сторону.
***
– Эйд, – окликнул он непринужденным тоном, поигрывая ключами в ладони, и выглядел так, словно ему принадлежит весь мир. – Домой едешь?
«Лишь бы пометить территорию», – фыркнула себе под нос Трейси, оставаясь в салоне и с интересом наблюдая за происходящим.
– Это кто? – моментально отозвался Кейн, переводя взгляд со своей музы на незнакомца.
Лео смотрел на голубков с легкой усмешкой на губах и хотел было отпустить дерзкую реплику, но Адриана, явно разгневанная его поведением, вскочила со скамьи и всплеснула руками.
– Моя долбанная нянька. Я же сказала: жди в машине!
– У меня есть другой приказ, от Тома: присматривать за тобой. Видишь ли, что бы ты ни делала, с кем бы ни была, куда бы ни пошла, ты всегда будешь в моем поле зрения. И если папенькиной дочурке кто-то или что-то угрожает, то в машине сидеть не стану!
– Какая нафиг угроза? Это мой парень!
– Что принимал? – обратился Лео к неподвижной фигуре музыканта, но ответа не последовало.
Кейн молчал, изучая проблему в лице самоуверенного и невесть откуда взявшегося телохранителя для дочери гангстера, и решил, что это точно не совпадение.
– Ничего, – снова вмешалась Адриана и, вытащив из сумочки кошелек, не глядя отсчитала деньги и швырнула их прямо в лицо водителю; зеленые купюры отскочили и закружились в воздухе. – Сколько надо, чтобы ты отвалил от меня хотя бы сегодня?!
Лео спокойно улыбнулся краешком рта и, показав Кейну жест «Я слежу за тобой», подчеркнуто широкой походкой вернулся к машине, ничуть не задетый выпадом избалованной принцессы. Пусть он уступил и слегка негодовал от того, что великолепному ему предпочли «стремного чувака», но отнюдь не казался побежденным.
В очередной раз убедившись, что кровотечение остановилось, пара покинула скамейку и направилась в сторону мотоцикла. Мотор радостно зарычал, корпус задрожал в предвкушении поездки. Маленькие ладошки нежно обхватили крепкое тело, а лицо засияло победной улыбкой: они снова вместе, сердечко цело, а Лео остался с носом за свое наглое вмешательство.
***
В тускло освещенной спальне грубая пылкость Кейна не находила прежнего отклика; жадные поцелуи душили, объятия казались слишком тесными. Адриана мягко оттолкнула от себя парня и уселась по-турецки на кровати.
– Мне все-таки надо знать, где ты был. Я ни о чем другом не могу думать.
– Издеваешься? – с раздражением ответил музыкант и потянулся к застежке на ее джинсах. – Давай потом поговорим.
Эйд нежно убрала его руки и отодвинулась подальше. Кейн взъерошил волосы и с оскорбленным выражением на лице откинулся на спинку кровати.
– Час назад тебе было все равно.
– Час назад я была просто рада тебя видеть.
– А сейчас уже нет?
– А сейчас у меня наконец-то включились мозги.
– Вовремя… – обреченно вздохнул он, понимая, что выбора все равно нет – появился свидетель, и устало потер здоровый глаз. – Не знаю, поверишь ли. Ведь все дело в твоем отце...
Кейна задержали за хранение наркотиков – он всегда беспечно относился к данному вопросу. В участок пришел мужчина в дорогом костюме и назвался представителем одного опасного и влиятельного человека. Незнакомец предложил весьма заманчивую сделку: залог, адвокат, который поможет добиться условного срока, штрафа и курса в реабилитационном центре, – все это возможно только из-за отсутствия прежних судимостей. Музыкант получит свободу, но при одном условии: нужно отказаться от Адрианы. Ответом было категоричное «нет», приправленное отборными нецензурными выражениями. Кейну не давали связываться с внешним миром, лишили права на телефонный звонок, обращались как с мусором и посадили в обезьянник к самым отмороженным дегенератам. Подобное соседство обернулось для парня угрозами и побоями по ночам. На пятые сутки он намекнул подкупленному охраннику, что готов сотрудничать. Любящий отец сдержал слово. Суд назначили через три недели.
Но Кейн вовсе не собирался выполнять никакие условия, потому что не мог забыть о девушке с Парк Авеню. Без нее все его существование теряло смысл. Плевать, если Том узнает. Плевать, сколько им отведено времени. Плевать. Он спешил к ней.
– Он называл конкретные имена? – спросила девушка после долгого молчания, растерянно шагая по комнате. Сомнительная история никак не хотела укладываться в голове.
– Нет. Этот хитрый пижон выражался туманно. За последние месяцы я больше ни к чьей дочери не приставал. Нетрудно догадаться, что речь шла о тебе.
До первой ссоры Адриана никогда не сомневалась в привязанности Кейна. Его чувства читались в каждом восторженном взгляде, в каждой интонации изумительного голоса, в каждом прикосновении холодных рук. Такое отношение безусловно льстило девушке, туманило рассудок и наполняло счастьем, ведь она не чувствовала себя желанной довольно давно. Поэтому и сомнений в том, что музыкант мог послать к чертям весь мир ради нее, почти не было, – с его-то безразличием к собственной жизни.
Адриана по-своему любила и отца, хотя капризничала и бунтовала время от времени. Но он – ее семья, а семью принимаешь со всеми достоинствами и недостатками и не потерпишь, чтобы о ней отзывались плохо. Поэтому поверить в жестокость Тома не могла.
– Да, мой папа – влиятельный человек с итальянской фамилией. Да, ему не никогда не стать отцом года... Но лишить меня счастья и угрожать парню, которого… который мне дорог – это слишком. Он бы никогда так не поступил! А ты хочешь, чтобы я просто взяла и поверила на слово?
– Понимаю, но кроме этой красоты других доказательств нет, – угрюмо ответил Кейн, указывая на свое подпорченное лицо.
– Может, ты все не так понял? Может, папа, наоборот, собирался помочь? Может...
– А может, он просто лев, защищающий своего детеныша. Нас видели вместе, а таких как я родители не любят. Даже твой охреневший нянька, – хмыкнул Кейн и поднялся с кровати. – Черт, да меня взяли с наркотой… Все еще не понимаю, что ты во мне нашла.
Он редко говорил о себе и никогда не объяснял, откуда у безработного музыканта столько денег на мотоцикл, студию в спальном районе и дорогие развлечения. Небольшие гонорары за редкие концерты не могли покрыть все эти расходы. Кейн никогда не рассказывал о своем прошлом, но вскользь упоминал, что родился в Бристоле – отсюда такой волнующий и ласкающий слух британский акцент. Эйд ничего больше не знала о парне, с которым встречалась почти целый месяц.
– Теперь и я не понимаю! – в сердцах выкрикнула она, надевая кеды, и завязала шнурки так, что те затрещали от напряжения. Страх разочароваться в отце или в парне, которого считала целым миром, переполнял все ее существо.
– Куда собралась? – когда Адриана схватила сумочку и вышла в прихожую, Кейн вцепился в ее побледневшее лицо мрачным взглядом.
– Надо побыть одной и подумать.
– Не о чем тут думать, – придавив девушку своим телом к стене, он таинственно улыбнулся. – Я рискнул ради тебя свободой и никуда не отпущу.
***
Как же гадко было на душе: счастливое воссоединение с Кейном обернулось пыткой и отвращением к себе. Заниматься с ним любовью, когда на губах еще горели чужие поцелуи, а ноздри помнили парфюм Лео, – казалось таким неправильным…
Выйдя из душного подъезда, девушка ничуть не удивилась припаркованному «мерседесу»: назойливый телохранитель все-таки ехал за ними следом.
– Никогда не говори отцу, что видел моего парня. Вообще про него ничего не говори, понял? – сказала она, устраиваясь на заднем сидении, и отвернулась, чтобы Лео не видел покрасневшее от слез лицо.
– А то что? – с вызовом спросил он.
– А то я расскажу кое-что интересное сама.