[lumiar]

Запись сорок четвёртая

Стефани начала понимать, что дочь солгала ей, но ничего сделать с этим не могла (как ей казалось). Если Глория не хочет с ней общаться – у неё есть отец, он, в конце концов, имеет такое же право заниматься дочерью. Если Глория решила, с кем ей жить – это её выбор, она достаточно взрослая.
Но некоторые сомнения всё же оставались. Всё происходящее казалось ей ужасно неправильным. Она всё чаще начала задаваться вопросом, почему это происходит именно с ней. Она ведь совершенно не знает, что делать. И подсказать тоже никто не может – Ампаро, конечно, хороший советчик, но она не может решать всё за Стефани. Да и разве Стеф прислушивалась к её советам?
Решение приходило только одно – ей во что бы то ни стало нужно поговорить с Томом. Во-первых, только так можно прояснить ситуацию, заодно Стеф и посмотрит, в каких условиях живёт её дочь. Стефани тревожила только одна мысль – вдруг Том не захочет с ней говорить? Вдруг скажет, что мать из неё, мягко говоря, никакая, раз она до сих пор не может решить эту проблему. Она и сама это прекрасно знает, но услышать эти слова из уст другого человека будет по меньшей мере больно и обидно.
Но на этот раз она не будет отступать; разговор должен состояться. Стеф хотя бы попробует, сколько можно жить в вечных «а что, если...». Эти слова ничего не поменяют.
День выдался солнечным и тёплым, Стефани подумала, что выбрала удачное время для разговора, к тому же, день выходной, все должны быть дома и всё должно пройти хорошо.
Но должно ли? Стеф всё ещё сомневалась. Как она начнет разговор, что она скажет? О чём вообще хочет поговорить?
Раз.
Два.
Три.
Рука останавливается у дверного звонка, но Стеф жмёт на него.

Том открывает дверь, в воздухе повисает неловкая пауза. Стеф ждёт его реакции, он ждёт, что скажет ему она.
- Здравствуй, Том, - осторожно начинает Стефани.

Он оглядывает её с головы до ног, пытаясь вспомнить, кто это может быть. Не получается. Том не стал ничего отвечать, всем своим видом показывая, что не понимает, кто она. Стеф продолжает:
- Я хочу поговорить о Глории.
Эта фраза многое открыла для него. Получается, это мать его дочери... И он даже не в курсе, как эту женщину зовут. Глория никогда не говорила о ней, что уж говорить – она вообще появилась из ниоткуда.
- Хорошо, тогда заходите, я сейчас.

Зачем она пришла? Чтобы забрать любимую дочь обратно? Но почему именно сейчас, когда жизнь, казалось бы, отбирает у него все? За пару мгновений жизнь пронеслась перед глазами – он вспомнил и Фриду, которая просто захлопнула дверь и ушла, и Глорию, с которой они неплохо проводили время.

Тому пришла мысль, что Глории не очень-то и хорошо жилось у матери, если она нашла его, и Стефани посетила их спустя два с лишним месяца. Но он промолчал, решил, как он может рассуждать о чём-то, не зная правды.

***

Тёплый летний ветер приятно обдувал, на клумбе росли великолепные цветы, а качели удивительно гармонировали с образом Глории. Она думала, что вообще-то ей бы радоваться жизни, но сложно это сделать, поругавшись с единственным лучшим другом.

Лори отчего-то дрожащими руками держала странную фотографию, которая получилась такой, словно в фотокабинке были не они с Брентом, а их тени. Она боялась, что он её не простит.

Сколько глупостей она наделала! Всё происходящее казалось ей чем-то отдалённым, казалось, это было не с ней, в другое время, с другими людьми.
- Я не хочу разговаривать с тобой сейчас, - сухо ответил Брент, - ещё встретимся. Может быть.
Глория понимала, что она сама виновата, но ей было настолько обидно, ей хотелось запереться в своей комнате на несколько дней и не выходить. Почему она сама же ломает свою жизнь?

это тоже должно было быть в записи, но я передумала